Проза

21.11.2022

Суворовец

Борис Колесов

Внезапности  послевоенного  лета

Шестая часть

ЕДУТ ПУШКИ

Прискакала бойкая сестренка:скорей догоняйте! нельзя в густом лесу разрушать компанию.«Разрушать поостережемся, ─ другу моему хмыкнуть по сему страшному поводу было самое время. ─ Сейчас поразмыслим и включим наивысшую скорость!» Мне оставалось лишь поддержать новую настроеннось Кирки: повысить оптимистический уровень его бодрости.Заодно посоветовал малышке споро догонять маму. Нужно поставить ее в известность насчет того, что задача отставших неизменна. Настигнем шагающих грибников через… время…через..Тогда я сразу, подпрыгнула деловитая беседчица, полечу назад. «Ты всё поняла правильно. Лети легкокрылой ласточкой, ─оцениваю расторопную подвижность сестры . ─ Имеешь право ускоряться. Только чтоб ушки держала на макушке. И не держала глазки на затылке, потому как очень вольно торчат у деревьев острые сучки». Машка умчалась. У нас обсуждение ситуации на кошмарной барахолке застопорилось. Беседу временно пришлось отложить до лучших времен.Обстоятельному рассказу Кирки уместиться невозможно было в невеликие нынешние минуты. Ну, а дружную компанию мы, как обещали Машуне-посланнице, в неотложности пустились догонять весьма и весьма живо.

Всё ж таки─ нужно признаться ─ не пустая получилась в темновато зеленом орешнике у нас беседа касательно Яремы. От приятеля мне известными стали некоторые особенности характера у брата Карпа Селифанова. В деревне младший из братовьев занимал скромную должность кладовщика. Тамошний полеводческий бригадир полагал в явственности: Ярема человек исполнительный, беда лишь ─ чересчур угодлив перед высоким начальством.Случай если какой приходил, пройдоха принимался лебезить: таковская надобность внезапная проявлялась у него. Поговаривали даже, был на руку нечист, и нужных ему людей взаимообразно подарочками оделял. Более того ─ достаток в доме гляделся настолько большим, что прямо до чрезмерности, не по меркам деревенским. Гляди не гляди, а виделся поистине странноватым. Оттого шли от доброхотных полеводов письма в район с предупреждениями о махинациях неправедного дельца. Там вроде бы со всем вниманием начали детально поворачиваться, да здесь война приключилась, и заохотился ворюга идти в полицаи вслед за старшим братом.

У моего друга не ушло из памяти, как на рынке в сторону стрелявшего закричал: холуй гитлеровский! охота людей убивать? расчет с вами, ушлыми Селифановыми, будет все равно.На тот час дошло до погорельца, что за одной пулей последует другая. Не станет долго мешкать вооруженный предатель. Поэтому беги знай с барахолки прочь, по возможности подальше. Оно так, а все ж таки не устоял Кирка перед желанием честным словом задетьдолговязого негодяя. Хоть вся полицейская орава пускай теперь громкого крикуна выцеливает. Пока что можно в людскую суматоху нырнуть. В припадке лютой яростибывший ─ по сожженной деревне ─ сосед, ныне ставший упрямым супротивником, взревел, бросился расшвыривать и продавцов, и покупателей рынка.Те кто куда от него отлетали, он же внезапно в паре шагов от Кирки очутился и готов был уже пустить в ход ружейный приклад. Защиты надежнойв расступившейся толпе не жди. Оставалось лишь юркнуть в открывшийся проход между ларьками. Больше похожими на картонно-тонкостенные развалюхи.Почему-то верилось, что среди задних стеночек удастся найти лазейку в нагромождениях рухнувших домов.

Да уж, помнилось ненапрасно: местная ребятня немало полазала на рыночных задворках, где старалась отыскать щелочки. Допустимо, взрослому человеку нипочем сквозь пыльные кирпичные горы не протиснуться, а какому тощему пацану всё ж таки открывалась одна-другая тропка. Там, за ларьками,нынче сидел, загораживая узкий проход, малец, который совсем недавно торговал жареными семечками рядом с Киркой. «Пальнули в тебя, ─ сказал он, языком еле ворочая. ─ Но попали в меня. Теперь не могу пошевельнуться. Рана сильно болит. Пропали мы. Оба пропали, потому что меня корявый лаз не выпускает. Накрепко нога там застряла». После чего закрыл он глаза и затих. Потерял сознание?Скорее всего, именно так рана дала себя знать , и не было теперь иной дороги ─ лишь второпях давай лезь, беглец,на пыльную гору кирпичных обломков, ищи наверху новую сквозную лазейку. Позади шумела барахолка, все тут кричали и плакали. Пули догоняли убегавших. Страшный вой людских голосов сотрясал тонкие стены качающихся ларьков. Будто городских проживателей кинулась рушить какая безжалостная океанская буря.

Я надеялся, приятель ─ идучи вдоль изумрудных елочек ─продолжит рассказ о своем чудесном спасении. Однако рокада наполнилась гулом: откуда ни возьмись пошли колонной гусеничные тягачи с мощными дальнобойными пушками. Грохотанье железа тревожило боровую чащу оглушительным рыком. Думаю, что в округе двух-трех километров примолкла вся лесная живность. Да и нам всё же не к спеху было Ярему обсуждать ─ побежали в перелесок, где отставших поджидала компания дружных грибников. Присоединились к ней тогда, когда колонна уже скрываться начала за поворотом. Стволы огромных орудий глядели в сторону противоположную целенаправленному упористому движению могучих дизельных тягачей. Артиллерия, кстати, и не может иначе путешествовать: пушки толковую привычку имеют в обычности задом ехать к бою. Солдатам, как можно было догадаться, на полигоне снарядами предстояло не сегодня-завтра бить по мишеням.Наша компания бредет, значит, рассредоточенной шеренгой, еловый нежно-зеленый подрост потихоньку перемежается молодыми куртинками березовых гривок. В забавности пятнисто пестренькие они, и вот начинают сплошь все радовать нас шедрыми бугорками среди листвяной прелой подстилки. Если ковырнешь маленький холмик палкой, оттуда выглядывает выпуклая шляпка подберезовика.

Ножка такого подаренья тонкая серенькая, вся в белых точках, упруго волокнистая, ровно из паутинок спрессованная. Местечко удивительное. Куда ни глянешь ─ понизу всюду, между стройными деревцами, из земли растет, поднимается упористо-мелкий, остролистный кустарник. Он шибко настырный, потому что кругом хватает способной просторности, а также просвеченного солнцем воздуха, сладковато душистого. Неспеша продвигаешься посреди россыпи щедрых бугорков, ступаешь, словно повдоль заманчиво мягкого расчудесного ковра. С этими подберезовиками я через десяток минут исхитрился почти полную корзинку набрать, позабыв про только что прошедшую по рокаде стальную лавину, обещавшую громкую деятельность среди песчаных гор неутомимого полигона. Если что промелькнуло в голове ─ лишь неуступчивая мысль: завтра всё ж таки уговорю Кирку прогуляться в те сосны, которые чуток поближе к огневым рубежам расчехленных орудий. Небось, мы по дороге к шлагбауму найдем возможность поговорить насчет прилипчиво злобных Селифановых.Ветерок веял, шевелил над головами грибников длинные ветви гибких берез. О чем шептал здешний великолепно прекрасный ─ и настороженный одновременно! ─ лес, откуда мне знать? Чего не ведаю, нисколько не говорю, однако шептанье беспокойной листвы доходило до нашей компании. Задумчивое шелестенье, пока нагружались корзинки в роще, в березняке, сопровождало каждого из нас. И можно было радоваться теплу на пригорках и кудрявой травке, не очень старательно прячущей ароматно-съедобное боровое изобилье. Заодно ─ пожалуйста: удивляйся вместе с Машкой на солнечных игривых зайчиков, что прыгали, прыгали! Там и тут, куда ни посмотришь.

После того, как исчезла многозвучная колонна и пыль на рокаде улеглась, мы перебрались на другую обочину дороги. Влажное понизовье привечало уже не березовую гривку, а коренастую черемуху, раскидистую красную бузину, тонконогую иргу. Из тесного сплетения кустов к нам вышел навстречу Кокулин: «Иду к себе на хутор. Подыскивал, понимаете ли, длясарая жердин, что потолще. У меня запас оказался невеликим. А у вас, гляжу, хватает приличных находок. Что ж, наше почтение передовикам грибосбора!».Поворачивая улыбающееся лицо ─ то к Фроловне, то ко мне, то к маме ─говорил очень быстро. Словно пытался убедить всю нашу толпень здесь, какой он исключительно добрый, до невероятности компанейский человек. Машку не удалось при всем его старании впечатлить безоговорочно: «Раньше говорили, что запаслись бревнышками, ─ объявила рассудительно. ─ Сегодня их уже не хватает. Вам, думается мне, в большом крепком сарае желается хранить для граблей и лопат … не меньше тысячи палок». Лесник засмеялся. Споро, мол, подсчитала! Их в количестве подобном покамест не имею. Мне зачем столько?«Надо, ─ утверждала малышка, в своей проницательности наступательно деловитая, ─ чтобы почаще возить их на катере».Тот ни с того ни с сего нахмурился: любите вы, молодежь, высказываться не по существу! тем самым обнаруживаете непонимание жизненных обстоятельств. Я имею в виду хоть молочные продукты, хоть справные березовые черенки.

Со стороны словоохотливого Кокулина внезапное, столь решительное, осуждение догадок моей сестры выглядело довольно странным. Ишь, какой свойский мужик! Прям-таки до невозможности убедительно, очень ловко девчонку осадил. Заодно ─всех лагерных ребят.Гляжу на разворотливого заготовителя, и приходит мне в голову, что не в его характере разговорчивость проявлять сердечную. Тогда у него какаянеобходимость грибникам зубы заговаривать? Нечего перед нашей компанией хвостом вилять, улыбочками сиять. Мы ему вовсе не придирчиво-драконовское начальство из лесничества.Тяну малышку за руку: ты устала, пора отдохнуть. Дескать, корзинка почти полная. давай отведу тебя домой. «Не пойду, ─ у той в голове поднебесная туча всяческого упрямства, ─ я не устала. Желаю в лесу гулять».При всем том и на лесника позволяет себе коситься, и поджимает в обидчивости губы, ровно какая старушенция.

Кому как, а старшему брату ясно: девочке в обыкновенности нравится выглядеть неглупой. А тут ее, кажется, принижают ─ предлагают очутиться внезапно среди той части молодежи, которая нисколько не торопится брать во внимание жизненные обстоятельства. Ладно, мне тоже демонстративно капризничать? В недоуменной горделивости моргать с Машкой на пару? Лучше станет, когда вслед за мамой выкажу подчеркнутую вежливость: например, дозволяется громко попрощаться с хозяином того строения, которое ныне стремится к неуклонному расширению ради благополучия банных веников. Если у меня проявилась забота о правилах поведения, то дошкольному созданию пришлось насчет влаги хлопотать, пролиться готовой из глаз.Младший член семейства Ладейниных хмурится, посапывает, изо всех сил сдерживает неожиданную слезливость, и хорошо, что сменилась обида… чем? Старательностью после недавнего футбола пополнить запас верных знаний о сложностях нашего в лагере существования.

В непременности можно задаться вопросом: при чем здесь полевые усердия игроков? Оно верно, и всё же спортсмены от одних ворот к другим воротам носились не так чтобы глупо, без системы ─ вполне упорядоченно, по непреложным соревновательным установлениям. Значит, наблюдались определенные строгие нормы жизни, а насчет них малышка-дошкольница раньше ничего не ведала. Толково, кроме того, Кролик беседовал с Машкой насчет правил зажигательного футбола… нет, но как ей забыть мудрого учителя? Пусть он еще что-нибудь расскажет про жизненные обстоятельства. Чтобы лесник не занимался тут неясными порицаниями касательно лагерной молодежи. Во всяком случае, понял я капризулю-малышку именно так, когда она потерла кулачками глаза и сказала:«Валера, а где Кролик? Почему его нет с нами? Мне хочется поговорить с ним».

─ Есть возможность сходить за разговорчивым пацаном, ─ доложил сестренке, радуясь тому, какаяона основательная у нас разумница. Кирка согласился вместе со мной шагать на поиски мудроспособного нашего знакомца, ученице которого требовалось вновь слушать познавательные беселы.Фроловна меж тем что порешила?Дубовичков, маслят, подберезовиков найдено предостаточно для той цели, чтобы повести женскую часть корзиночной компании поближе к обеденным сковородкам. Боровое путешествие закончилось, грибосборщики в итоге разделились. И я был доволен, поскольку с попутчиком найду Кролика в лагере если не через полчаса, то через час ─ обязательно.По дороге Кирка и я ─ спокойно, как бы между прочим ─продолжим беседу касательно Яремы. Времени окажется достаточно для понимания той оказии, что произошла на рынке с моим другом. История получила там неожиданный оборот. Для меня прояснилось что?

Бедный Кирка не смог вытащить малолетнего торговца из ловушки в расщелине среди кирпичных развалин. Ярема, забежав за хлипкие ларьки, не обнаружил на тамошних задворках ненавистного погорельца. Так как односельчанин успел забраться на гору обломков и спрятаться за выступ среди угловатых камней.Тут, видно, полицаю подумалось: стрелял в необходимой мере точно ведь! пусть в суматохе пуля нашла другую цель, но застрявшего в дыре мальца неплохо бы вызволить и допросить. Яснее ясного, преследователю желательно было знать, не полез ли застрявший продавец в расщелину вслед за бегуном Сабунином. На тот момент подстреленный паренек очнулся. Но от него не заимел Ярема нужных сведений: тот вновь потерял сознание. От огорчениядолговязый преследовательпальнул в открывшийся узкий лаз, а раненого порешил отдать полицейскому начальнику, донельзя обозленному братану Карпу ─ небось, пригодится добыча для дотошного разговора. Ругаясь, понес прочь, а расщелина, хоть и маленькая, помогла Кирке вьюном пролезть на волю.

Тропинка, по которой мы дружно шагали, уводила от рокады к лагерю, точнее ─ к той его поляне, где располагалась батарея капитана Григорова. Там никто не собирался палить из орудий, поскольку бить по мишеням полагалось в исключительности на полигоне. А вот обвыкнуть молодым солдатам насчёт заветной техники, могучей и красависто боевитой, ─ завсегда пожалуйста, вот вам учебные позиции! Получайте, значит, отличную возможность досконально изучать нужные в стрельбе механизмы, привыкать к ним, накручивая всяческие маховички. На сегодня подходили занятия к планомерному завершению, и стояла тут ─с неспешными птичьими перелетами ─тишина. Я заметил хохлатого дятла, мирно стучавшего по стволу дерева. Лениво плыли по ясному небу крупные облака, копя влагу, что поднималась от близких раздольных плесов и намеревалась, кажется, упасть на землю нехилым потоком. Если не сию минуту, то уж где-нибудь под утро завтрашнего дня.Речного шторма ждать все же не стоило. Пусть воды вдоль широкой реки в точности на любые дожди хватит, да ведь и ветра холодного почти нет. Жара, спокойная нешумная благодать. Прямо-таки сама дремота разлеглась посредине малолюдной батареи, грелась на солнышке и всех призывала последовать ее примеру ─ полежать на травке с закрытыми глазами, отключиться в летнем умиротворенном спокойствии. Однако артиллеристы лремать нисколько не спешили. Оказывается Григоров увел немалую часть их к оврагу около полигона и занимался там преподаванием артиллерийской науки, что даст победу над любыми Гитлерами.

Кирка на правах здешнего старожила подсказал: капитан, вишь, имеет такую страсть! он любит, чтобы в обязательности пушки стреляли точно.Что ж, лагерному другу и мне вполне можно понять, отчего бывший фронтовик не против сегодня лично занятия проводить со взводом инструментальной разведки. Эти солдаты, охотно подсказал Кирка, что ни день ─ под его попечением. Приходилось не раз видеть ране офицера и прочих его подчиненных с дальномерами повдоль низинки местной. Беспокоить упористого преподавателя и сметливых разведчиков, коль нет Кролика поблизости оврага, нам не было смысла. Так что занимающихся армейцев обошли стороной, двинулись дальше. Признаться надо, куда как непросто кого-то в больщущем лагере отыскать. То ли к шоферам занесла нашего мальца нелегкая, то ли к танкистам. Что называется, ищи ─ свищи. В трудных розысках прошло какое-то время, и внезапно догоняет нас Григоров, закончив дела с дальномерщиками. Он оставил пока что семью в городе, сам жил в офицерской палатке артиллеристов. Их общежитие ─ полотняный домик с двускатной крышей и с тамбуром, чья матерчатая дверь оттягивалась толстым шпагатом в сторону. По соседству хватало высоченных сосен. Их шишки, похожие на увесистые каштаны, частенько падали на землю, на временное жилище, поэтому тутошнему солдату-дневальному знай не зевай: как можно чаще подметай площадку рядом с дверным проемом от вольно падающего изобилия. Коричневые морщинистые каштаны эти, разумеется, не вот вам необходимый природный подарочек. Дневальный собирал всё неуставное добро ─ неуклонно чистил дорожки вкруг палатки. Шишки у него до поры копились в дырявом ведре. Затем он их поджигал, и те исправно горели, светились красными угольками: нещадно дымили, отгоняли от жилья настырных комаров.Несмотря на открытую дверь, кровососущим гостям свободного пролета не было туда, в тихо-мирное общежитие.

 ─ Есть желание посмотреть, как живут офицеры? Заходите , ─ улыбаясь сказал нам капитан. Не было никаких сомнений, Кирка в качестве лагерного проживателя ране имел уже счастье побывать здесь. Что касается меня, приглашение показалось весьма подходящим. Когда приятель почесал затылок и, вроде бы отказываясь, доложил: просили найтиКролика, ─ я нисколько не удивился. Он, глядя на меня, шибко заинтересованного, пожал плечами: хорошо, пойду пацана искать! а ты оставайся, коли хочешь. С радостью соглашаюсь: «Остаюсь!» Вслед за Григоровым вхожу в тамбур. Вижу посредине просторной палатки железную печурку, удивленно восклицаю: летом топите! значит, холодно жильцам?Ответ случился подробный: «Сейчас греться? Необходимости подобной нет. Вот ранней весной… тогда не жарко было. Приехали по приказу, ан утренний заречный морозец навалился, не задержался. Почему на отдыхе не утеплиться палаточным обитателям? Наготове дневальный тут, он быстро сообразил насчет внутреннего атмосферного подогрева».

В домике пушкарей, как ожидалось оно случайным посетителем, пахло смолистым сосновым дымком.Три окошка в одной стене и три в другой пропускали достаточно света, чтобы почитать книжку. Стены держались на деревянных столбах-подпорках. Рамные проемы сияли чистотой, поскольку вставили туда не плексиглас, не слюду, а настоящее, усердно протертое дневальным, исключительно прозрачное, стекло.Железные кровати, крашеные тумбочки ─ не наблюдалось ничего лишнего: прочное, в непогоду надежное жилище. Наружными оттяжками заякорено тут, среди хвойного бора, накрепко. Никакому вихрю ─ даже будь он посильнее речного шторма ─ не сорвать дом с места, не унести в низинное болото, где уж так нравится порывистым ветрам гулять поверх гибких седых камышей. Гляжу на портупею капитана: хороши ремни! широкие, никакие не брезентовые, а солидно кожаные. Немедленно сознаюсь в азартном желании. Очень ведь хочется знать, кобура у артиллериста всегда пустая или прячется там длинноствольный пистолет. Буду рад подержать в руках настоящее боевое оружие. Григоров, мой интерес понимая, говорит: «Пульнуть мечтаешь? Не получится. У нас ведь здесь не достают оружие зазря из кобуры. Другое дело ─ посмотреть лагерным ребятам на учебные ночные стрельбы. Завтра на полигоне станут солдаты бить из автоматов и пулеметов трассирующими. На позицию вам хода нет, разумеется. А на холме, подале от полигона, постоять здешнему народу не возбраняется. Можно полюбоваться на шикарную антифашистскую огненную феерию».

Уходя я держал в руке баночку с вареньем. Откуда взялась она у меня? Григоров поделился припасом съестным. Домашние скоро еще доставят из города, подмигнул, а твоей бойкой сестренке понравится угощение. Будет чаек попивать с вареньем из маленьких армянских абрикосов. Пусть в других местах найдешь плоды побольше размерами, однако наши замечательны своим сахаристым привкусом. Я, конечно, начинаю благодарить: маленькая девочка оценит высоко ваше неожиданное сладкое угощение.«Ереванские знакомые, ─охотно пустился тот в подробности, ─ привезли гостинцы нам зимой. Урожай щедрый вышел, вот и решили поделиться. Аромат прекрасный, вкус превосходный. Если малышка пробовала раньше чудесное варенье из яблок старинного русского сорта Коричное, то сразу поймет: сладость фруктов бывает иногда волшебной». Нечего и говорить, случившиеся незапланированные посиделки возле каменки с ее ласковым огоньком нам понравились. Машка ─ да тоже и я с Киркой ─ куда как немного знали мы о небольших, но сахаристых южных плодах, так что с чайком приобретали новые знания весьма увлеченно. Только вот Кролика в этот день найти не удалось.

Оказывается, он услышал, что вернулась в лагерь солдатская команда. Та самая, где обустройством памятника погибшим руководил отец. Армейцы после тяжелой работы сразу отправились в баню, чтобы помыться, привести себя порядок, и пацан помчался к ним, надеясь на встречу. Однако ему сообщили: старший лейтенант Кроликов остался в городе. Он сейчас должен встречать новую группу солдат, отбывшую для замены чрезмерно уставших, которым полагается обязательный отдых. Куда от бани почесал малец, который отца никак не мог дождаться, ─ поди догадайся. Сколько в лагере квадратных километров? То-то и оно!Задуманный ране праздничный обед с картошкой и грибами прошел, что называется, без сучка и задоринки. А что касается бойкой Машки, говорливая сестренка, сильно желающая продолжать интересные беседы с толковым будущим суворовцем, сказала мне: когда не может сегодня придти, пусть завтра приходит! ему надо тарелку вкусной жаренки оставить. Наступил завтрашний день, чинно-благородно тарелка начала ждать гостя, а где Кролик? Его нет как нет.О нем по таковскому случаю я высказался вполне решительно: скорее всего, оттачивает мастерство, бегая по хитрой полосе препятствий. Настойчивая малышка, вспомнив его познания об игре с мячом, заявила: почему бы ему не ущагать на футбольное поле, там не заняться тренировочным забиванием голов? И тогда Кирка, навестивший нас, предположил вразрез домыслам: не иначе, парень сидит на берегу реки, делая вид, что просто ловит рыбу.

─ Ждет отца? ─ догадываюсь. ─ По своему обыкновению чересчур настойчиво?«Так упористо, что дальше некуда,─ отвечает приятель доверительно. ─ Он у нас жданками своими известен прочно».Картофельно-грибная жаренка по воле Машки желала видеть Кролика с такой непреклонностью, что нам все равно к законной остановке речного катера полагалось нести ноги. Там табличка с названием «Сосновка» была на месте, а знакомого ловца плотвичек не наблюдалось. Куда пошагать? «Наш рыбачок вскоре появится, ─подумав, предположил Кирка. ─ Хоть с удочкой, а хоть и без удочки».Если удалиться в сторону, перейти галечную отмель, очутишься возле солидной глубины, где враз дна не достать. Можно теперь плыть против течения по силе возможности или просто взять раскинуть руки. Пусть мягкие волны потихоньку несут тебя мимо краснобокого бакена. Мимо каменистого мыска, где струи пенятся, а то можно решительно махнуть на другой берег, к брандвахте Черники, бородача-ихтиолога. В тамошней стороне среди длинных песчаных кос дремлют мелкие тихие заливчики, ходят стайки рыбной мелочи. На барже приключилась та минута, когда полагалось отдавать честь дотошной приборке и прочим хозяйственным нуждам. Человек со шваброй ─ не разглядеть мне, кто именно ─подошел к борту, ловко поднял ведро, выплеснул содержимое в реку. Следом опорожнил еще одну посудину, достаточно уемистую. По воде побежала рябь, пошли пениться светлые круги.

─ Наводят корабельную чистоту,─ заметил друг. ─ Кажется, у них молодь окуневая возражает, когда палубная санобработка хромает. «Маленькие рыбки ничуть не закашляются у таковских ученых. Вишь, как парни стараются! Если ведра ловко летают, оно и замечательно, ─ задумчиво подвожу итог наблюдениям. ─ Непонятно только, почему у нас нигде Кролика не видать». Уже стоит, замечает Кирка, за твоей спиной. С удочкой в руках! Гляжу и вижу: лицо у мальца в явственности потерянное. В глазах ─ если не слезы, то вполне приметная рябь. Подобная той, что наблюдалась возле баржи в ходе санобработки. Бедолага, стараясь удержать язык за пацанскими─ лопаточками ─ зубами,беззвучно плюхается на большой плоский валун. Этот лагерный проживатель так расстроен, что мне даже неудобно с ним разговоры разговаривать. Остается в таком разе одно ─ солидарно закрыть рот, глядя на камень, что покрыт пятнами изумрудного мха. Впрочем тут и не мох вовсе, а коротенькие водоросли, которым дозволено вольнолюбивой рекойприметно усеять гранитный стул ─ холодный валун расстроенного Кролика.Возле себя наш юный приятель отрешенно кладет удочку с неразмотанной леской. После нескольких минут взаимного молчания ему, видно, что-то сказать хочется, однако не получается по причине бедующих чувств. Словно тут перед нами не признанный всеми пролаза, мастерски освоивший полосу препятствий. Словно здесь просто глупый карась, попавший на костер прямо с крючка. Наконец, он перешел в отчаянно храброе наступление, поднял голову, задал вопрос и четкий, и громкий. С интонацией достаточно укоризненной: «Ну, и что на меня смотрите?».

Ясна мне ситуация: если какой сазан из омута да сразу попадает на горячую сковородку ─ это ему никакой не сахар.Конечно, перед нами не сазан. Друзьям паренька что сей момент надо в мозгах отметить? Пришел деловитый рыбачок. До исключительности упористо видеть отца желал. А выходит, встретить очень трудно того, хоть вчера, хоть сегодня. И никакой ─ совершенно внятной достоверности ─ нет на всю будущую неделю. Возможно, теперь даже на месяц. Как мне представляется, Кирка также преисполнен понятливостью. Команда солдатская вернулась положенным образом, а старшего лейтенанта Кроликова оставляют в городе. Одного! Чтобы по-прежнему управлял прибывающими новыми армейцами. Поэтому сыну, скорее всего в одиночестве повидавшему в оккупации всякого военного лиха, задержка не нравится. Он по-честному переживает. Несчастный малец! На его месте поневоле задохнешься, в ошеломительности откроешь рот, словно ты белоглазая рыба. Какой-нибудь язёк, с пораненным хвостом и отощавшим плавательным пузырем, которого леской из воды неожиданно вытащили. Понятно, прибрежная грустная картина радовать никого не может. И теперь вот что произошло. Хороший знакомец Сабунин по-приятельски хлопает многострадального пацана по плечу: «Не журись. Что, разве отец без вести пропал?»Мы сидим на берегу широкой реки, глядим на воду. Дружно помалкиваем.

Не так уж и часто подваливает с небес к реке могучая грозовая туча. С обещанием учинить над стремниной укоризненно свирепый шторм. Многоводно-широкий поток на этот час, гляжу, целиком находится в плену ласковой теплой тишины. Именно сегодня особой сердитости наверху, над скромным причалом «Сосновка» и над смирным хозяйством Черники, не усмотришь. Не видать даже капельки дождевой. Если наблюдать мне какую настойчивую укоризну, то приходится не в синих небесах, а лишь тут, на берегу, ─ на лице сосредоточенно хмурого Кролика. Тому плохо сидится на гранитном валуне, то есть никакой нет возможности, чтобы опять и снова перед нами отмалчиваться, демонстративно заниматься рыбалкой. Он глядит на лагерных друзей, выдает разъяснительную, с расстановкой, речь: «Нет увас твердого права удивляться на меня. По службе папа какой раз в командировке пропадает. Когда вернется, никто не знает. Значит, есть такая нужда, чтобы переживать. С каждым разом сильней прежнего.И мне ─ особенно».Паренек в сердцах забрасывает поплавок в реку, потихоньку что-то бубнит себе под нос. Как реагировать Кирке? Он поднимает голову, всматривается в небо, сообщает мне:« Полную почти неделю стоит неплохая погода, я считал дни». В унисон что-то надобно добавить, поэтому я пытаюсь быть понимающе убедительным: «Туча примчалась, быстро вроде бы извинилась, потом умчалась. Летом у дождей суета как раз в обычности. А хороших дней всё ж таки бывает побольше».

Рыболов, посапывая, дергает леской поплавок, бурчит: «Они, вишь, меня успокаивают. Напрасно, потому что переживаю не один. Всем плохо, когда отца нет и нет. Вот кончилась война, и что началось? Возле школы у нас детский дом поселяется. В моем классе большинство ребят ─ новенькие, без отцов. Второклассников приводит на урок тоже детдомовец, только постарше. Наставляет их, чтоб на переменке, сидя за партами, не куксились, бегали бойчей, играли в догонялки. Они вволю набегаются, затем кто-то вдруг на уроке не выдерживает ─ куксится. Плакать не плачет, однако вырывает из тетрадки лист, складывает его, делая бумажную хлопушку. Учительница спрашивает, почему он портит свою тетрадку и хлопает ни того ни с сего. А потому, она ответ получает, что Гитлер дурак. Он убил папу, и теперь я в Гитлера стреляю. Детдомовцам слышать разговор до слез больно, и начинают они стрелять в Гитлера громко. В нашем классе так всю зиму напролет хлопали . Учительница иногда начинала даже плакать. Мы ─ остальные, отцы которых с войны вернулись ─ пусть не плакали, все же в свою очередь сильно переживали. Например, мне, когда вдруг я долго без папы, детдомовцы вспоминаются и становится очень плохо. Кукситься не позволяю себе, но прямо… стрельнуть бы по фашистам…».Пока я размышлял ─ну, что мне сказать мальцу, чтоб и к месту, и ко времени? ─ Кирка подошел, обнял нашего лагерного приятеля за плечи: глянь, солнце пустилось припекать! можно искупаться. Мне в свою очередь можно высказаться. Подсказываю: есть уверенность, песок возле мостков прогреется! тогда вволю позагораем. «Нечего тут, ─ серьезничал, упирался малолетний беседчик. ─ Не желаю загорать!» Ты за нас держись, продолжал успокоительную речь Кирка, не заскучаешь.

─ Что говорю?─Кролик сдвигает брови. ─ Не пойду никуда! Ничего не поделаешь тут, ведь никак не желает он покидать мшистый гранитный валун, дать отставку печалям. «Ладно, ─ вздохнул Кирка. ─ Раз такой упертый насчет своих плотвичек, должен сознаться. Мать моя разговор имела со следователем. После того, как тот со мной побеседовал. Нынче она оказалась в курсе городских дел и считает, не нужно бы удильщику юному все подробности знать. Но когда здесь рядом с табличкой «Сосновка» будут у тебя рыбалки бесконечные… Словом, не стоит поджидать отца». Сказать, что я опешил ─ ничего не сказать. Как же это: не приедет старший лейтенант Кроликов? «Там солдатам не хватит лета и осени, ─ насупился честный советчик. ─ Наверное, зимы тоже не хватит. Чтоб всё по уму сделать. По-людски. Овраг проклятый тянется, конца не видать, и всё время из-под земли трупы достают». Наш рыбачок, нет, в лице не изменился, но постоял, в сторону шагнул, на песок сел ─ в недвижности, в бедовой ошеломленности притих. Гибкое ореховое удилище, выскользнув из его рук, поплыло потихоньку вниз по течению. Мне стало жалко пацана, оттого споро примостился рядышком, вслух стал размышлять: « Когда мы возвращались на родину из Магдебурга, столько повидали внезапностей. Там и люди всякие встречались, и развалины разнообразные ─ повдоль железной дороги. У нас впечатление сложилось, будто вся Европа очутилась в нежданной кошмарной ситуации. Могу поделиться воспоминаниями. Желаешь?»Кролик, очнувшись, головой замотал, передернул плечами, словно его только что жахнул в спину кусачий слепень. Кирка, расположившись на сухой береговой полоске возле нас, по-тихому выдал в согласии с моим настроением: «Нисколько и я не против… поведать вам… внезапное… о Селифановых».

День длился долго. Мы лежали на горячем песке, время от времени забирались в прохладную воду, чтобы малость охолонуться, потом снова подставляли бока под жаркие лучи небесного светила. И не было у нас веселья никакого, а было только внимание тревожно-молчаливое к подробному, в деталях, рассказу о лютых полицаях, о Яреме и Карпе.Касательно своих переживаний Кирка, известно уже, не любил распространяться. Но раз Кролика нужно поддержать сейчас, можно ведь не таиться о том, как сам себя поддерживал во время облавы на барахолке? Всё верно, лаз для спасения освободился! Ярема ушел не солоно хлебавши ─ понадобилось ему повидать Карпа, отчитаться перед ним. Только у того, у начальника, соображения объявились особые скорее всего: ты ничего не добился! погорелец в нишу забился поглубже. Дескать, туда ты, глупец, выстрелил, да и отправился прочь. Надо вернуться, в той стене пошарить как следует. Наверняка старший брат подсказал ─ если Сабунин там, в расщелине, находится пока, то наше дело выгорит.Получилось, что решился Кирка ужом лезть в прогал промеж каменных глыб. В свою очередь полицаи захотели на ту минуту проверить расщелину. Карп толстый ─ ему не с руки. Более худой ─Ярема. И насчет выстрела повторного не заленился он. А затем ломанулся вслед ─ как есть изо всех сил. Усердия его достало ровно для того, чтобы на метр вперед протолкнуться, напрочь в острых камнях застрять и кричать: ничего не вижу! вытаскивай, Карп, я не могу пошевелиться.

Тот, озлившись, чертыхнулся, вырвал нерасторопного из ловушки, достал гранату, швырнул ее в глубь нагромождения камней. Следом влетела в расщелину и громыхнула, обрушив часть ниши, граната воспрявшего духом Яремы. Эй, беглец! Уж теперь не поздоровится тебе! Наша взяла! Тем временем узкий проход ─ с его извилинами, угловато страшными и при всем том непомерно жуткой длины ─ вел упорно ползущего Кирку всё дальше.Позади осыпались кирпичные обломки с боков и свода, однако позволить себе остановку для отдыха разве годится? Глотай пыль, кашляй в отчаянности, ускоряйся изо всех сил и помни: лаз наверняка может расшириться, коль развалины тутошние столь хрупкие. Пусть не толстый Карп, но уж долговязый худой Ярема постарается протиснуться теперь, чтоб схватить погорельца, до невозможности ненавистного. Нет, вам я в руки так просто не дамся, мысленно твердил беглый односельчанин, и время от времени вполголоса высказывался по адресу преследователей: наши скоро придут в город, они должны знать о ваших преступлениях! не остановят здесь никоговинтовки и гранаты предателей.

Поддерживая себя твердыми обещаниями,Кирка с возрастающей старательностью продолжал свое движение. И ─ добрался, наконец, до выхода в какой-то дворик среди разрушенных ломов.Тут, за высоким валом бурых и серых кирпичных развалин, уже почти не слышался тот пороховой кровавый шум на рынке, что сотворялафашистская облава.Спасшемуся продавцу женской шляпки в нос ударил ошеломляюще неожиданный запах цветов. В чем дело?!Но ведь подошел тот летний час, когда полагалось во всю мочь благоухать сирени городской, и ее кисти ─ махрово белые, будто вспененное молоко ─ принялись пыльцой мазать по шее, по лицу тому, кто потихоньку вылезал из-под земли. Кусты усыпали всего юного гостя , с трудом идущего средь густых зарослей, мягкими лепестками, которые частично уже начали подсыхать. Длинноногий Селифанов после обвала, уширившего проход, упрямо доказывал начальствующему брательнику свою ловкость ─ ломился той минутой с оружием по каменным обломкам. Вылез, приметил изворотливого беглеца. Прицелился тому в голову, нажал на спусковой крючок. Однако промахнулся: недавно совсем приходилось отбрасывать многочисленные кирпичные половинки повдоль расщелины, и на этот миг руки дрожали от усталости.Кажется, тут намекают, что я должен остановиться, пробормотал Кирка. Оглянулся, кинул быстрый взгляд на полицая, рванулся влево, вправо и, присев, увидел: понизу кустов можно было сторожко уползти как раз подале.

Ярема не понял, куда теперь продвинулся беглец, на всякий случай пальнул туда, где минуту назад стоял юркий односельчанин. Пуля, обрывая изумрудно-темные листья и белые цветы, ушла в гущу сиреневых крон. Дворовые заросли, давно не имевшие приличного ухода, одичали. У земли там царил полумрак. Даже трава не росла. Ловкому пареньку дозволялось ─ опустившись к земле поближе, на четвереньках продираясь вперед ─ устремиться до самого конца гущи. Открывалась в том краю, возле дальнего рухнувшего дома, некогда приметно асфальтированная дорожка на улицу.Ярема по сирени огнем наяривал туда и сюда, забравшись на холмик повыше, а сметливый паренек уже шел по спуску, уходящему к реке и гадал: нынче нырять в стремнину, на другом берегу затаиться, как приключалось ране? Если возвращаться нынче к матери, к ее родственникам, к той женщине, которая оделила шляпкой для реализации на барахолке, тогда предпочтительней станется шагать по улочке без суеты. С неколебимой пешеходной уверенностью, что показывала бы прохожим: кое-кто из молодых горожан тут ни грамма не ведает о сегодняшнем рыночном смертоубийственном переполохе.

Потихоньку миновал перекресток, потом, уже рядом с конечной целью путешествия,остановился. Точнее, испуганно замер, потому как остановил шествующий мимо белобородый старик. Эй, парень, у тебя никак штаны сваливаются!Что скрывать, начал заполошно себя осматривать, с торопливой машинальностью отряхиваться от кирпичной крошки, и заметил: из кармана брюк предательской змеей вылезла вуаль с комком щелковых лент. При стрельбе на барахолке он расстался безоговорочно со своим товаром, а заковыристые причандалы почему-то пихнул не в шляпу ─ в карман. Шибко торопился унестись вслед за подсказчиком к расщелине позади лавки? Оно, скорее всего, так и получилось. Теперь следовало признаться:то хорошо, раз беглецу не попался на дороге какой гитлеровец, настырно ищущий в городе партизан. По храброй необходимости пришедших из леса. Поднимаясь по ступенькам в дом, где в тревоге мать ждала отсутствующего, Кирка давал сам себе советы: «Пускай прищучили беды, всё равно голова туманиться не должна. Вдвое старательней соображай. И держись много сильней, чтобы спокойней преодолевать напасти. А то, понимаешь, шагаешь здесь, ровно без штанов!».

Не знаю, насколько сильно задела Кролика история нашего общего друга, только в явственности решил малец встрепенуться. Немедленно крепко приободриться. Быть если не стойким оловянным солдатиком, то сознательно готовым суворовцем, понимающим сложную ситуацию: напасти в жизни могут случаться, но ты знай держись!Не мог я не отметить для себя ─ Кирка, разумеется, не выдумал свое путешествие по городу после рыночной стрельбы.Поведал он про белобородого наблюдателя, при всей своей нелюбви к воспоминаниям, лишь для того, чтобы по-доброму, душевно поддержать упавшего духом. Дошло это до Кролика, не дошло, только пацан глянул туда, куда шустро пошло плыть его гибкое ореховое удилище, и сказал независимо: «Давно мне хотелось побыватьна брандвахте Черники. Может, нам стоит к нему…». Туда однако далековато станет, прикинул я без промедления. Умаешься поди, чтобы доплыть без труда. Впрочем идея неплоха… Подъем настроенности у меня произошел по причине согласия: прекрасно то, что наш лагерный приятель нашел слова и толковые соображения для малолетнего сынастаршего лейтенанта Кроликова.В конце концов, просто превосходно, когда каждый ─ кто прознает о бедах Сабунина Кирилла ─ не горевать начнет, а станет набираться новых, очень справедливых сил для противления какой-нибудь предательской мерзости.

─ Ладно. Подумаю, как нам добраться туда. На другой берег реки, ─ наморщил лоб Кирка, и наша компания сразу же наполнилась уверенностью. Такой, что встреча с ихтиологами еще обязательно приключится. Можно сплав организовать на плотике или еще что смекалистое предпринять. По теплому летнему времени за нами дело не постоит, коли есть нужда путешествовать повдоль привольно роскошного водного потока.Пока что в последний раз окунулись неподалеку от указателя «Сосновка», затем на бережку под жарким солнцем полежали и, пообсохнув, неспеша двинулись к соснам на холме. Там, в уютном бору, даже в полдень не ощущалось ничего похожего на пекло. Приятно идти среди смолисто-пахучих краснокорых стволов: тень под здещними деревьями особенная. Присмотреться когда, не такая она плотная, как под развесистыми густыми кронами лип и широколиственных дубов.Солнечный свет упорен, он сочится потихоньку сквозь редкую завесу хвойных колючих лап. Поневоле сможещь обратить внимание─ освежающий воздух, что называется, на всю катушку наполнен праздничным лучистым сиянием, и целебный аромат под сосновым пологом на диво густой.На душе у тебя, как по мановению волщебной палочки, становится пусть не очень уж развесело, но истинно что в приподнятости бодро: даже тянет порезвиться в лесной тихой теплой беспечности. Побегать по рыжей лесной подстилке из опавших, ране зеленых, иголочек. Но в боровое раздолье я носиться не ринулся. Наверное, по той простой причине, что в голову полезли мысли насчет пил и топоров. Плот соорудить возможно, если заготовим подходящую кучу бревен. Положим, инструмент раздобыть Кирка подсобит. Но кто нам позволит заняться в лагере свободной рубкой солидных деревьев? Да ни один офицер, если заметит старателей. Ни один хозяйственный старшина-сверхсрочник, в случае если мимо пройдет. Тут свои, очень строгие, порядки, и вольничать предприимчивым пильщикам не разрешат.Отправиться в сторону от ровного строя палаток, в лес уйти за два-три километра в сторону, оттуда волочить бревна к реке?Ой, ведь никаких же не хватит сил!

21.11.2022

Статьи по теме