Годы потрясений и прозрений

Русская критика и литературоведение рубежа ХХ-ХХ1 веков о творчестве Василия Белова

В ноябре 1982 года хоронили Брежнева. Выбрали место возле Мавзолея, стали опускать гроб и с грохотом уронили его в могилу. Народ вздрогнул: «Нехороший знак!» и не ошибся – страна за сорок лет испытала множество потрясений: перестройку, контрреволюцию 1991 года и попытку реставрации 1993-го, череду межнациональных конфликтов, две Чеченские войны, многолетний террор, наконец, катастрофу на Украине. Незалеченная рана 1991-го продолжает кровоточить…

Отметивший в 1982 году 50-летие Василий Белов находился на творческой вершине. Мировое признание, Государственная премия СССР, ордена… Читатели и критики приняли «Кануны», «Лад», писатель стал при жизни классиком. Но после покорения Эвереста начинается спуск, тяжелый и коварный… Он совпал с трагическими десятилетиями рубежа веков. Как и большинство литераторов того времени, Белов был вынужден в основном заниматься не литературой, а политикой, общественной деятельностью, публицистикой. Был писателем, а стал спасателем, – недаром Союз писателей России называют Союзом спасателей. Белов, вместе с единомышленниками, боролся с преступными планами повернуть северные реки вспять – и победил! А вот справиться с предательством «элит» не смог. Впрочем, нам было суждено пройти этот скорбный путь… После неизбежного осознания великого греха – отступления от веры, после покаяния и искупления, – если не всеми, то большинством осознается сейчас необходимость преображения России. В том же 1982 году критик Михаил Лобанов напишет: «Ничто в общественной, народной жизни не возникает случайно, само собою, а подготавливается предшествующими обстоятельствами, всем ходом событий» (5).

В 1983 году выдающийся русский критик Юрий Иванович Селезнев опубликовал свою последнюю книгу. Посвящена она была творческой судьбе Василия Белова: «…если мы хотим знать свою землю, свой народ, мы должны знать и своих писателей, тех, в чьем творчестве живет память этой земли, ее правда, ее вера в эту землю и ее народ. И если мы действительно хотим знать свою Родину, сегодня нам для этого уже не обойтись без Белова, без его слова о родной земле. Потому что земля Белова — это и вся русская земля» (14). Не будет преувеличением сказать, что труд этот оказался пророческим, рассказавшим о будущей судьбе России. Ключевые слова в нем: Родина, долг, народ, традиция, вера, трагедия, правда, подвиг, спасение, возрождение, бессмертие – являются зеркальным отражением христианской истории и практики. До сих пор не нашлось критика, способного подняться до подобных обобщений. И до сих пор это издание – лучшая книга о творчестве В.И. Белова.

Проза писателя всегда вызывала споры. А.И. Овчаренко в главе «Художественный мир Василия Белова» своей фундаментальной книги «Большая литература» (1985 г.) полемизировал с критиками, с плохо скрываемым раздражением писавшими не только о крестьянстве, но и о русском народе вообще (А. Бочаров, В. Гусев и др.).

Но настоящая схватка случилась чуть позже, после выхода романа «Все впереди». Об этом подробно напишет Василий Оботуров в статье «Тревога и надежда. Роман Василия Белова «Все впереди» и его критики» (1987 г.): «…такого оголтелого, бесцеремонно бездоказательного шельмования (понятно, сопровождающегося фарисейски сочувствующими оговорками) мне в критической практике за последние двадцать пять лет встречать не приходилось (7). Особенно «постарались» В. Лакшин и П. Ульяшов: «Прежний Белов узнаваем в новом романе прежде всего по необходимой точности и выразительности языка. Буду это утверждать, хотя В. Лакшин и П. Ульяшов дружно уверяют в обратном. «Да им ли это написано? Не другое ли беспечное и слабое перо...»,— изумляется В. Лакшин, иллюстрируя свое мнение цитатами из текста. Верно, можно найти в романе и другие «образцы» подобного рода, но их не так уж много: критику нелегко дался поиск «блох», иначе не стал бы он с иронией цитировать «плац (?) Пигаль» из несобственно прямой речи (от имени профессора),— ведь тремя строчками выше в тексте встречается нормальное «площадь Пигаль»,— не против ли себя оборачивается вопрошаюшая ирония Лакшина? «Сочной речью (следа которой, нет и в помине во «Все впереди»)» восхищается Ульяшов в «Привычном деле», «Канунах», «Ладе»... Оставьте, не поняли вы эстетической сущности языка Белова и в этих произведениях! Не «сермяжная» колоритность, не диалектизмы составляют главную определяющую особенность языка писателя Василия Белова. Подобные качества есть и в прозе Б. Можаева, В. Маслова, В. Личутина и у других хороших писателей, присущи они в какой-то мере даже бесчисленным эпигонам. Исключительный лаконизм, стилистическая гибкость, в одной-двух фразах выявляющая множество оттенков, извлекающая дополнительные смысловые значения из самой связи слов и фраз,— вот эстетические особенности языка и стиля В. Белова. Сказывается школа Ивана Бунина — непревзойденного стилиста; и в новом произведении плотность языка такова, что приличествовала бы не только роману, но и рассказу. Ни подробных описаний обстановки, ни развернутых внутренних монологов персонажей не позволяет себе, за редчайшими исключениями, В. Белов в романе «Все впереди» — точно так же, как в «Привычном деле» или «Канунах». Его художественная манера остается неизменной, но что же делать, если язык современного интеллигента беднее речи мужика-колхозника? Это разве что еще один повод говорить о дурном влиянии массовой культуры, но, полагаю, никому не надо объяснять взаимосвязь категорий формы и содержания? Писатель обязан пользоваться языком той среды, которую он изображает, иначе мы были бы вправе обвинять его в художественном несоответствии, в разладе формы и содержания» (7). Откликнулся Василий Оботуров и на «Год великого перелома» в статье 1989 года «Глум, или кое-что об устоях сталинизма, о русском национальном характере и критиках «левых» и правых» (8), а также на «Час шестый» (статья 2003 года «Заложники. Завершая скорбную летопись» (9)), в заключительных строках которой Оботуров даст оценку не только прошлому, но и настоящему: «Итак, найдутся ли те, кто почувствует в себе смелость и силу, чтобы вековые «закладные» были ликвидированы? Тогда народ снова обрел бы себя, а Россия надежно утвердила свое достоинство в мире и былую мощь, никем не оспоримую, но мирную и созидательную. Этого ждут истинные хозяева России, у кого прочны национальные корни» (9).

Были и разочарования: заметка В. Бондаренко «Горькая любовь» (1989 г.) – сугубо «перестроечная», критикующая «застой» и почти полностью состоящая из риторических вопросов: «Может быть, это неизбежно и даже необходимо? Иначе мы бы оставались со своим общинным взглядом на одном и том же «примитивном, домотканом» уровне?
И может, правы разрушители вчерашние, сегодняшние и будущие, прокладывающие себе путь через развалины крестьянского бытия прямиком к зияющим вершинам безудержного прогресса технологической цивилизации?
Может быть, органическая сущность человека с его природным укладом пришла в противоречие с «техноцентрическим» развитием мира?
Может быть, устойчивость крестьянской цивилизации в России служила главным препятствием на пути к мировому прогрессу?» (1), а еще статья С.П. Залыгина 1991 года «Рассказ и рассказчик. О творчестве Василия Белова», – пример рассуждений «ни о чем», в которых, перефразируя Чехова, «мыслям тесно, а словам просторно»: «И хотя здесь — известное ограничение, тем не менее «сельская» литература все равно оказалась литературой очень памятливой, а сосредоточенность на определенном историческом периоде, пожалуй, даже способствует укреплению этой памятливости, способствует ее точности и значимости, так как сам по себе этот период охватывает все те проблемы, которые писатель ставит, а по мере своих сил и объясняет (2).

Мало кто обратил внимание на вышедшую в 1995 году книгу Александра Романова «Искры памяти», в которой есть глава о творчестве В. Белова. Поэт А. Романов в ней выступил как удивительный, необычный, «лирический» критик, знавший писателя лично: «Я всегда поражался его безошибочному предчувствию событий и знанию того, что следует делать завтра, послезавтра и т. д. В глубине его зоркой сущности не истрачивается запас уже заранее обдуманных решений. Пусть не сразу и не всем очевидна бывает правота его позиции, но подтверждение ее всякий раз непременно наступает в жизни и обескураживает даже крупных людей» (13).

В первых десятилетиях ХХ1 века «вечное» идеологическое противостояние продолжилось. Николай Крижановский в статье «Русский витязь Василий Белов» (2009 г.) отметил, что писатель ведет бой с носителями «идеи глобального эгоизма», либеральной антирусской интеллигенцией: «Белов показал самый распространенный тип интеллигента-космополита, сыгравший решающую роль в начинавшейся в 1985 году разрушительной перестройке. Нетрудно узнать в Брише, а также его двойниках (академике, журналисте и прочих) А. Чубайса, Е. Гайдара, Г. Бурбулиса, В. Познера и им подобных застрельщиков разрушения России» (4). Капитолина Кокшенева творчество Белова рассматривает так же во всемирном контексте (статья 2012 года «Восставший»): «Естество вавилонской цивилизации иное, чем любит писатель, – естество называется глобализм и мировые общечеловеческие ценности, которые суть новое кольцо на теле старого змея – мировой революции соблазна» (3).

Серия статей Юрия Павлова: «СМИ о смерти Василия Белова» (2013 г.) (10), «Белов, человек и художник…» (Александр Солженицын о творчестве Василия Белова) (2015 г.) (11), «Привычное дело» В. Белова в критике разных лет» (2017 г.) (12) и др. – одна из самых значительных. Разборы так называемых критических «произведений» русскоязычных авторов отмечены подлинным профессионализмом. Досконально зная тексты, Юрий Павлов бьет противников их же «оружием», демонстрируя их фактические ошибки, предвзятость, плохо скрываемую, а то и открытую ненависть к «русскому ладу». Ю. Павлов ведет борьбу с либеральным сознанием, насильно внедряемым властью на протяжении даже не десятилетий, а веков.

Важной работой последних лет стало литературоведческое исследование Л.Г. Яцкевич «Крестьянская смеховая культура в произведениях В.И. Белова» (языческие и христианские традиции) (2019 г.), в ней Яцкевич подчеркнула теперь уже положительную вековую связь творчества В. Белова с народной и литературной традицией: «Писатель Василий Иванович Белов является наследником поэтики древнерусской литературы в новых культурно-исторических условиях. Как и в произведениях древнерусской литературы, для которой характерно взаимопроникновение фольклорной и книжной словесности, в творчестве В.И. Белова также наблюдается тесное взаимодействие  книжного и фольклорного начал» (15).

В своей книге о Белове Юрий Селезнев предсказал: «Литература как художественно воплощенное мироотношение сегодня, как никогда прежде, все более становится и полем и оружием современной борьбы идей, которая определяется, как мы знаем, противостоянием социалистической и капиталистической систем, противоборством национально-освободительных, патриотических движений расизму, неоколониализму, космополитическому империализму. В конечном счете — борьбой двух мироотношений: созидательно-творческого с хищнически-паразитическим, воинствующе потребительским. Мироотношение, художественно убедительно воплощенное в творчестве Белова, безусловно, имеет самое прямое отношение к современной всемирно-исторической борьбе идей и в этом плане уже сегодня заключает в себе мировую общечеловеческую значимость» (14). Теоретические баталии «перестроечных» лет переросли в битвы экономические, в которых русские люди, не обладавшие властью и собственностью, были обречены. Теперь же противостояние перешло в прямое военное столкновение с мировыми силами зла и с их вдохновителем, врагом рода человеческого. Час России пробил.

                                                         Литература:

1. Бондаренко В. Горькая любовь / В. Бондаренко // За тремя волоками: повести. Рассказы. Очерки / В. Белов. – М., 1989. – С. 3 – 12.

2. Залыгин С. П. Рассказ и рассказчик: о творчестве Василия Белова / С. П. Залыгин // Собрание сочинений: в 6 т. – М., 1991. – Т. 6: Рассказы, 1981–1989; Литературно–критические статьи. – C. 401 – 415.

3. Кокшенева К. Восставший / К. Кокшенева; [предисл. и послесл. авт.] // Вологодский ЛАД. – Вологда, 2012. – № 1 (25). – С. 3–11: фот. – (Уроки Белова).

4. Крижановский Н. Русский витязь Василий Белов – URL: https://webkamerton.ru/2009/12/russkij-vityaz-vasilij-belov

5. Лобанов М. Мужество таланта [Фрагменты из статьи, напечатанной в журнале «Октябрь», 1982, № 10.] Цит. по: «Кануны» с разных точек зрения. – М.: Советский писатель, 1991.

6. Овчаренко А. И. Художественный мир Василия Белова / А. И. Овчаренко // Большая литература: основ. тенденции развития сов. худож. прозы, 1945–1985 гг.: шестидесятые годы / А. И. Овчаренко. – М., 1985. – С. 226 – 254.

7. Оботуров В. Тревога и надежда. Роман Василия Белова «Все впереди» и его критики // Вологда литературная за 25 лет. – Архангельск, 1988. – С. 158 – 184.

8. Оботуров В. Глум, или кое-что об устоях сталинизма, о русском национальном характере и критиках «левых» и правых. Роман «Год великого перелома». – Вологда, 2003. – С. 26 – 46.

9. Оботуров В. Заложники. Завершая скорбную летопись. О романе «Час шестый». – Вологда, 2003. – С. 47 – 52.

10. Павлов Ю. СМИ о смерти Василия Белова // Наш современник. – 2013. – № 3. – С. 270 – 275.

11. Павлов Ю.М. «Белов, человек и художник…» (Александр Солженицын о творчестве Василия Белова) // Литературная Вологда-2015: альманах вологод. писателей. – Вологда, 2015. – С. 397 – 420.

12. Павлов Ю. «Привычное дело» В. Белова в критике разных лет // Беловский сборник. — Вып. 3 / Союз писателей России; Администрация г. Вологды: Вологодский гос. университет. – Вологда, 2017. – С. 10 – 14.

13. Романов А. А. Искры памяти / А. А. Романов. – Вологда, 1995.

14. Селезнев Ю. И. Василий Белов: Раздумья о творческой судьбе писателя. — М.: Сов. Россия, 1983.

15. Яцкевич Л.Г. Крестьянская смеховая культура в произведениях В.И. Белова (языческие и христианские традиции) // Яцкевич Л.Г. Православное слово в творчестве вологодских писателей. – Вологда, 2009. – С. 206 – 223.

2022 г, май

29.08.2022

Статьи по теме