Юрий Селезнёв – выдающийся критик, публицист и литературовед ХХ века. В каждой своей работе он с особым трепетом относился к традициям русской классической литературы и национальной культуры в целом. В каждом его тексте чувствуется высочайший уровень интеллекта, чуткая критическая интуиция, стремление идти до конца при отстаивании своей позиции. Валерий Сергеев однажды написал о Юрии Ивановиче следующие строки: «...Разнообразные интересы объединялись... в высшей степени присущим Юрию Селезнёву обострённым чувством национального в культуре. По его убеждению, глубинное, подлинно национальное, выражающее исторический опыт и дух народов – основной критерий причастности к общечеловеческим ценностям, к мировой культуре... Он ощущал себя и был на самом деле доблестным воином в сражениях за духовные и культурные ценности своего народа, за святыни Отечества...» [6]. С этими словами, пожалуй, трудно не согласиться. Их точность подтверждает и критик Юрий Михайлович Павлов, назвавший Селезнева «Русским витязем на третьей мировой» [1] в своей одноименной статье.

Но за что же воевал Юрий Иванович и его единомышленники? Невидимый фронт этой войны достаточно точно обозначил Михаил Шолохов. Обратимся к его письму Леониду Ильичу Брежневу от 1978 года. В нем писатель утверждает, что «Одним из главных объектов идеологического наступления врагов социализма является в настоящее время русская культура, которая представляет историческую основу, главное богатство социалистической культуры нашей страны» [5, с. 430-431]. Далее Шолохов уточняет, что пропаганда антирусских идей, порочащих нашу историю и культуру осуществляется не только в рамках литературного дискурса, но и через кино и телевидение. Аргументируя свою позицию, писатель в своем письме приводит в пример кинофильм Александра Митты «Сказ про то, как царь Петр арапа женил», в котором, по мнению Шолохова, «открыто унижается достоинство русской нации, оплевываются прогрессивные начинания Петра I, осмеиваются русская история и наш народ…» [5, с. 430-431].

Все описанное Шолоховым прекрасно чувствовал и понимал и Селезнев, чьи познания отнюдь не ограничивались рамками литературы. По утверждению Валерия Сергеева, Юрий Иванович «чувствовал себя «дома» и во многих других областях культуры» [3]. Люди, близко с ним общавшиеся, помнят о его обширных, иногда неожиданных, познаниях в области русской истории, фольклора, о его интересе к старой и новой живописи, музыке, к отдельным проблемам археологии, лингвистики. Оттого безо всяких проблем, также аргументировано и доказательно Селезнев мог писать и о кинематографе. Так на свет появилась знаменитая статья «О чем спор?», вошедшая в книгу «Златая Цепь» и посвященная проблеме национальной культуры и спору, возникшему вокруг упомянутой выше режиссерской работы А. Митты. 

Имея не одномерное, не плоскостное, а всеохватывающее мышление, Юрий Иванович в своем тексте сосредотачивается не на самом фильме, а на внутренней его теме, относя художественные особенности, достоинства и недостатки, к схеме, выявляющей ее. По утверждению критика, интерес к «Сказу про то, как царь Петр арапа женил» связан, прежде всего, с «нравственными наблюдениями» [2, c. 286] и возрастающей тягой к современному осмыслению исторического наследия.

Несмотря на то, что авторы фильма всячески открещивались от связи с Пушкиным, фильм А. Митты нельзя оторвать от исторического контекста. Селезнев пишет: «…Образ Ибрагима Ганнибала интересен нам не сам по себе, а как один из предков великого нашего национального поэта. Вдумываясь в образ Ганнибала, мы пытаемся осмыслить в его судьбе один из истоков судьбы русского гения. И в этом смысле произвол по отношению к Ибрагиму историческому, к Ибрагиму пушкинскому становится в какой-то степени произволом по отношению к самому Пушкину» [2, с. 289].

И все же несмотря даже на такую резкую критику, Юрий Иванович признает продуктивность замысла и формы современной сказки, построенной на историческом материале. Однако в этой связи публицист позволяет себе одно очень точное и важное уточнение: «…Закон, даже и художественный, – это все-таки закон, а не произвол» [2, с. 289].  Удивительно, насколько точно в этой фразе Селезнев сформировал суть проблемы, отголоски которой мы можем наблюдать по сей день. Думается, что большая часть современного российского кинематографа, да и всей современной культуры в целом созвучна с ней. От неправдоподобных художественных фильмов про Гоголя и Есенина, до искажающих исторический контекст картин о кровопролитных сражениях предков на фронтах Великой Отечественной Войны, – все есть произвол, направленный против великого духовного богатства русского народа. В противовес творчеству деструктивному и произвольному Селезнев в своей статье формулирует характер творчества ответственного и созидательного: «Истинная дерзость художника – не в произвольном «мне так хочется», но в открывании истины, по тем или иным причинам еще не осознанной народом, но уже рожденной, уже существующей и потому услышанной чутким художником» [2, с. 290].

Даже в сказке, согласно Юрию Ивановичу, есть своя историчность, соответствие если не факту, то, как минимум, духу истории. Но какая правда стоит за отступлениями от исторических фактов в «Сказе про царя Петра и арапа»? Создатели картины, словно забывая о прогрессивных начинаниях Петра I, демонстрируют Эпоху его правления нарочито с одной лишь стороны – стороны насилия, грязи, ломки привычной жизни. Такой позиции придерживаются и некоторые толкователи ленты. Так, например, А. Липков в своей статье «Веселое лукавство» описывает Петровские времена ровно такими, какими их представляют авторы фильма.

Вне сомнений, наследие, оставленное Петром, может оцениваться современниками неоднозначно. Но Селезнев же подобную однобокую трактовку истории считает несправедливой. И дабы не звучать бездоказательно, публицист цитирует Пушкина, называвшего людей того времени «Птенцами гнезда Петрова», и Ломоносова, утверждавшего, что та, Петровская эпоха доказала, что «может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать».

Отдельной дискуссии заслуживает, конечно же, и образ самого Ганнибала, показанного в фильме. Зачем сын африканского князька, попавший в рабство, купленный Петром, потребовался в герои объяснял все тот же А. Липков, с которым Селезнев вступил в открытую полемику на страницах своего текста. Он утверждал следующее: «Не потому что он предок великого поэта, а потому, что он – черный, то есть не такой, как другие, что он – исключение из общего ряда…».

«Ну это уже не по Пушкину», – восклицает Юрий Селезнев и мы вместе с ним. Действительно, подобная трактовка – есть нечто прямо враждебное и Пушкину, да и самому духу русской истории. 

Так, снимая, слой за слоем, внешнее покрытие кинопроизведения и обнажая идейную позицию его толкователей, Юрий Иванович доходит до существа: «Пушкин утверждал, что человеком, достойным своих внутренних возможностей, своего призвания, Ганнибала сделала именно Россия эпохи Петра. А доводы критика ведут к тому, что всем лучшим в себе Россия обязана человеку извне, человеку принципиально иной породы – это-то и дает ему право говорить от имени будущего...» [2, с. 294]. И уже отсюда, из раскрытого существа намерений авторов фильма, Селезнев делает неутешительный для них, но, кажется, совершенно точный вывод: «Причины художественной несостоятельности фильма «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» – в слабости и неточности его внутренней идеи» [2, с. 296].

В работах о Юрии Ивановиче нередко отмечали его способность «видеть в частном – общее, в конкретном русском – общерусское, в общерусском – общемировое» [4, с. 315]. Так и здесь, переходя от частного примера к общей проблеме, критик утверждает: «…уверен – идея тогда лишь становится художественно убедительной, когда находит для себя убеждающую форму самоизъявления. Ложность же, надуманность формы говорит всегда и о надуманности, искусственности самого содержания» [2, с. 296].

Несмотря на то, что статья носит дискуссионный характер и кажется обычной и обыденной для критика работой, за ней проглядываются принципы профессиональной деятельности Юрия Ивановича Селезнева, как публициста: серьезность, умение вскрыть существо, сердцевину рассматриваемого произведения, широчайшая эрудиция и, как следствие, фундаментальное аргументирование собственных доводов в контексте русской и мировой культуры.

 В рассматриваемом нами тексте отчетливо прослеживается также уникальность стиля, слога и лексики Юрия Ивановича. В «О чем спор?», как в целом и практически каждой своей публикации, критик использует лексику, свидетельствующую о большой значимости для него народного нравственного начала в произведении. На страницах его текстов мы можем наблюдать слова «народность», «культурная традиция», «память», «слово», «созидание».

 Хочется верить, что таким образом Селезнев закрепляет в сознании своих читателей чувства единства народа и нераздельности, органичности исторического и культурного пути России.

Библиографический список:
1.    Павлов Ю. Юрий Селезнёв: русский витязь на Третьей мировой [Электронный ресурс] // Родная Кубань.  ¬- https://rkuban.ru/archive/rubric/literaturovedenie-i-kritika/literaturovedenie-i-kritika_4247.html
2.    Селезнёв Ю.И. Златая цепь - М., 1985
3.    Сергеев В. Сердечный поклон // В кн.: Селезнёв Ю. Память созидающая. Краснодар, 1987 
4.    Скатов Н. «О книге “В мире Достоевского”» //Память созидающая. — Краснодарское книжное издательство, 1987.
5.    Шолохов М.А. Письмо Брежневу Л. И., 14 марта 1978 г. [Электронный ресурс] // Шолохов М. А. Письма / М., 2003. - http://feb-web.ru/feb/sholokh/texts/shp/shp-4292.htm
6.    Юрий Селезнёв. За святыни Отечества [Электронный ресурс] // Русский лад. - https://rus-lad.ru/news/yuriy-seleznyev-za-svyatyni-otechestva/