ЕГЭ: прощаемся с радостью

Экзамен, из-за которого ломаются копья уже двадцать лет

В следующем учебном году счастливчиков, поступивших в вуз только по результатам ЕГЭ, может стать меньше. Конкуренцию им составят те, кто сдавал и ЕГЭ, и вступительные экзамены или прошёл централизованное тестирование. Лучший результат, по предложению Министерства образования и науки, и будет учитываться при выборе будущих студентов. Учителя к новшеству отнеслись неоднозначно («ЕГЭ не отменён, но...», «ЛГ», № 30): кто-то одобряет микс из нескольких вступительных испытаний, а кто-то предлагает забыть ЕГЭ как страшный сон.

Содержанием управляет форма

Когда приходится читать размышления об отмене ЕГЭ, исходящие из Госдумы и высоких властных кабинетов, хочется воскликнуть, как некогда это делал Станиславский: «Не верю!». Неужели и вправду лёд тронулся и понимание вредоносности ЕГЭ овладевает всё более широкими массами чиновников и руководителей разных уровней? Неужели и вправду услышаны голоса противников этой формы экзамена? Если это действительно так, то начинать надо не с введения альтернативных форм экзамена, не с установления переходного периода к другим формам контроля знаний, а прямо объявить: введение ЕГЭ было ошибкой. Какие цели преследовала реформа? Победить коррупцию на вступительных экзаменах в вузы; предоставить равные возможности для поступления москвичам и абитуриентам с периферии; создать объективные формы контроля знаний выпускников (в результате возникли так называемые КИМы – предельно формализованные контрольно-измерительные материалы, над созданием которых трудятся целые институты).

Процесс сдачи ЕГЭ стал едва ли не спецоперацией по борьбе с криминальным элементом. Его окутывает завеса секретности. В какую школу идти на экзамен, ученики и учителя узнают едва ли не накануне; детей на входе обыскивают приборами, напоминающими миноискатель. Но ведь на экзамен приходят не уголовники, а наши выпускники! Окончившие школу в советские времена авторы этого материала и представить не могли, что экзаменовать их будут не в родных стенах их же учителя (при обязательном присутствии комиссии РОНО), а где-то в другом месте. Да ещё подвергнут унизительному обыску, и на протяжении экзамена камеры будут фиксировать каждое движение. Зачем и кому это нужно? И сколько стоят эти бесконечные КИМы, плодящиеся год от года, бесконечные пособия, новые в каждом году, как будто правила русского языка или законы математики меняются от года к году. Сколько стоит сам процесс проведения ЕГЭ? Бланки, напечатанные миллионными тиражами? Об этом обществу, насколько мы знаем, ещё никто ни разу не доложил.

Но самое главное в другом. ЕГЭ стал работать, как мощный пылесос, выкачивающий из провинции лучших ребят. Оказавшись в Москве или Петербурге, они стремятся остаться в столице или уехать продолжать образование за границей. Что хорошего с государственной да и с сугубо гуманитарной точки зрения в подобной траектории? А не придумать ли такой антиЕГЭ, который заставлял бы выпускника московского вуза возвращаться домой и там строить карьеру? Который подобное возвращение делал бы желанным, статусным, престижным, экономически привлекательным, говорил бы об успешности (любимое слово чиновников от образования) молодого специалиста? Но о таком проекте пока что-то не слышно.

Но самая большая беда, принесённая ЕГЭ, состоит в другом. Это принципиальное изменение мотивации обучения (появилось даже понятие учёбы под ЕГЭ) и катастрофическое падение уровня образования выпускника школы и, как следствие, выпускника вуза. Мы вынуждены упрощать программы собственно филологических дисциплин и фактически повторять то, что должно быть пройдено в школе.

Неподъёмное сказуемое

Задача ЕГЭ, как она была сформулирована первыми составителями, – максимально проверить знание школьной программы. Первые версии ЕГЭ по русскому языку при всех их недостатках частично эту задачу выполняли: включали вопросы по теории (тип придаточного, способ образования слова), в тестовой части был вопрос об однородных членах и сложном предложении. Эволюция единого экзамена привела к тому, что ЕГЭ по русскому языку стал стремительно упрощаться, но главное – он постепенно перестал проверять теоретические знания, которые входят в программу средней школы. Части речи, типы придаточных, подлежащее и сказуемое, способы словообразования – всё, что проходят на уроках русского языка, для сдачи итогового экзамена оказывается ненужным. Сколько ни предлагали филологи ввести по примеру математиков профильный русский хотя бы для выбирающих специальности, связанные с языком, их не услышали. ЕГЭ по русскому языку не эволюционировал, а деградировал, не заставляя учащегося повышать свой уровень, а сам опускаясь ниже нижнего. (Ниже плинтуса, как сказали бы нынешние жертвы ЕГЭ.)

В итоге даже поступившие на филологический факультет стобалльники с трудом вспоминают теорию (путают звуки и буквы, не всегда верно определяют падежи, не могут определить сказуемое и его тип, часто не в состоянии определить части речи). На первых курсах бакалавриата преподаватели вынуждены не только давать новые знания, но и мучительно восстанавливать утраченные – то, что учили в школе 9 лет.

Профильный вступительный экзамен по русскому языку на филологические специальности необходимо вернуть! Его можно организовать и в письменной, и в устной форме, но это должен быть экзамен по теории, чтобы вуз был уверен: к нему пришли школьники, не путающие части речи и члены предложения, способные разобрать слово по составу, определить постоянные и непостоянные признаки слова и так далее. Сегодня, после внесения в конституцию статьи о русском языке, совершенно непонятно, почему мы не поддерживаем изучение языка, почему не стремимся готовить не просто учителей, но и учёных, исследователей, которые будут продолжать изучать русскую речь?

И стобалльники не читают?

Филологическим специальностям совершенно необходим и собственный экзамен по литературе. ЕГЭ по этому предмету смело можно считать одним из самых плохих. В последнем задании сдающему предлагается написать крохотное сочинение на определённую тему (не менее 200 слов – это чуть больше половины сказки «Колобок»), раскрыв её при этом «полно и многосторонне». Как это можно сделать, ну как? А для этого заглянем на сайт https://4ege.ru/materials_podgotovka/61894-obrazcyvypolnenija-zadanija-17-ege-politerature.html, где можно прочитать и образцы этого сочинения с вариантами их оценки по нужным критериям. Просматривая эти «образцы», невольно приходишь к одному выводу: эти работы можно написать, не читая входящих в программу школы произведений. Об этом открыто говорят и рекламирующие себя репетиторы: «Знаю, как натаскать на ЕГЭ без глубоких знаний. Один парень сдал литературу на 90 баллов, при этом он не прочитал ни одного произведения, ограничился рецензиями и кратким содержанием».

В своё время критики сочинения говорили, что в нём (классической форме экзамена по литературе в русской школе) слишком много банальных и пустых слов. Что от них веет не живыми рассуждениями прочитавшего и осмыслившего книгу школьника, а «золотыми» и «серебряными» сборниками сочинений, наводнившими когда-то рынок. Да, те сборники были плохие. Но новая форма, сочинённая апологетами ЕГЭ, ещё хуже – резко уменьшился объём этого как бы сочинения, ушла необходимость знать содержание произведения, уметь анализировать отдельные эпизоды, к месту приводить цитаты.

Пишущий 20 лет назад вступительное сочинение об образах помещиков в «Мёртвых душах» абитуриент должен был представлять себе порядок их появления в поэме, помнить, как проходило их общение с главным героем, какие детали использовал Гоголь, чтобы описать их характеры. Отражение этих знаний литературных произведений мы видим сегодня в комментариях читателей в СМИ, когда какой-нибудь фантастический проект госчиновника (полететь на Марс или построить самую высокую в мире башню) сопровождается цитатой о Манилове, мечтавшем, «как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или через пруд выстроить каменный мост». Это не филолог – это обычный человек, который когда-то писал сочинение, поступая учиться на инженера. А сегодня сдающему ЕГЭ по литературе будущему филологу или журналисту вполне достаточно написать, что помещики у Гоголя олицетворяют скупость Плюшкина и мечтательность Манилова.

Кому нужен этот экзамен? Какая от него польза? Никакой. Отбор на филологические специальности по результатам этого ЕГЭ не раскрывает ни реального знания художественной литературы, ни умения понимать и анализировать художественный текст. Для того чтобы выявить эти способности, необходим устный экзамен. Только так можно понять, читал ли абитуриент произведение и, если читал, что конкретно понял.

Не нужен ЕГЭ и в качестве альтернативной формы экзамена. Давайте вернёмся к системе, которая формировала из выпускников школы в большинстве своём образованных, способных критически мыслить и творчески подходить к своему профессиональному образованию людей. Именно таких людей ждёт современный университет.

Михаил Голубков, доктор филологических наук, профессор филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова;

Наталья Николенкова, кандидат филологических наук, доцент филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова

Источник