Удивительными символами, знаками, совпадениями наполнена жизнь настоящего поэта. Вот что можно сказать, обращаясь к творческой и человеческой биографии Валентина Сорокина.

Он родился в 1936 году в семье, происходящей из знаменитого на Южном Урале казачьего рода. «Мой хутор, Ивашла, располагался между двумя большущими селами, заводами, как в старину их называли в дореволюционных энциклопедиях: Преображенский завод и Кана-Никольский завод». Сёла эти прежде входили в Оренбургскую губернию, а хутор Ивашла основали предки поэта и несколько других казачьих родов. Один из пращуров Валентина Сорокина встречался со «славным мятежником» – Емельяном Пугачёвым. Возможно, близ села Побоище – именно после событий 1773-1775 гг. оно получило такое название.

Известно, что Александр Пушкин специально отправился в Оренбург в 1833 году, чтобы не ошибиться в оценке личности народного вождя в повести «Капитанская дочка» и в «Истории Пугачёвского бунта». Пушкин не только работал в архивах, но и посетил места, связанные с восставшими. Он ещё застал живых свидетелей гражданской войны. Поэт расспрашивал родственников бунтовщиков, делал записи, стремясь понять, что же на самом деле происходило на Южном Урале 50 лет назад. В своём исследовании, которое можно назвать образцовым, Пушкин подчеркнул незаурядность и трагичность фигуры «разбойника».

Разумеется, в условиях цензурных ограничений поэт не мог откровенничать о сути выводов, к которым он пришёл. Пушкин оставил для потомков важную оговорку: «Будущий историк, коему позволено будет распечатать дело о Пугачеве, легко исправит и дополнит мой труд – конечно несовершенный, но добросовестный».

Чем же был Пугачёвский бунт? «Цивилизационный конфликт стал завершением переформатирования России в романовском духе», – считает Вячеслав Румянцев, главный редактор портала «Хронос».

Что ж, Валентину Сорокину не надо было отправляться к местам исторических событий – он жил среди них. Детские и отроческие годы его проходили среди легенд и песен о Пугачёве, среди закалённого суровой природой народа. Крылья исторической памяти легко уносили его в прошлое, которое с вершин Уральских гор – самых древних на планете! – казалось не таким уж и дальним. Вот и предки поэта – мосали – когда-то двинулись из калужских земель от притеснений Ивана Грозного. (Историю старинного рода Сорокиных документально восстановит магнитогорский писатель Александр Степанов.) А ещё они сражались на Куликовом поле, руководили сорока воинами, отчего, по семейному преданию, и произошла впоследствии их фамилия.

Ощущение причастности к великим и трагическим событиям русской истории сопровождало Валентина Сорокина с детства. Отец – солдат Великой Отечественной, разведчик. На Ленинградском фронте военная судьба Василия Сорокина пересечётся с Георгием Жуковым, и он на всю жизнь сохранит благоговейное отношение к полководцу Победы.

В этом факте – один из истоков, «ключей» к написанию Валентином Сорокиным драматической поэмы «Бессмертный маршал», ставшей вершиной его эпического таланта. Но были и более глубокие причины. В одном из автобиографических рассказов поэт вспоминает: «Когда дедушка одевался в рубашку, косоворотку, он походил на древнего римлянина из учебника по истории, на скульптуру...»

Неожиданное сравнение! На затерянном в горах таёжном хуторе и – римлянин?.. Архетипы «русской античности» ярко и сильно проявятся в самых первых стихах Валентина Сорокина, в его языке, образной системе, и, конечно, в бесстрашии творческого и гражданского поведения – основе героического духа.

Молодого поэта критики относили то к «самородкам», то к певцам рабочего класса, то к лирикам, а он всё время «выламывался» из отведенных ему ниш, оказываясь выше их ожиданий. У самодостаточности молодого поэта были основания: «Я видел много, понял много, Я был в аду и вышиб дверь. Гуди, бетонная дорога, Копыта, цокайте о твердь!» Так говорит всадник, мчащийся на красном (огненном) коне с античным именем Пегас. Из мифов нам известно, что легендарный конь вознёсся на сверкающие вершины Олимпа с быстрой ветра, стал символом связи всего живого. «И никому не дотянуться до гривы красного коня». Что больше в этом восклицании: упоения скачкой или – сожаления?!

Во вдохновенном состоянии поэт творит, как летит. Александр Пушкин: «…И пальцы просятся к перу, перо к бумаге, Минута – и стихи свободно потекут». Валентин Сорокин: «Всё охвачено зарёй, вдохновением, слова летят, как монгольская конница, и я только успеваю отстраняться от них, и всё, всё, правильно, точно, неодолимо и непоколебимо...»

Непрестанное движение – материи, духа, мысли, изменений в природе, – одно из отличительных качеств поэзии Валентина Сорокина. Свою третью книгу он так и хотел назвать – «Движение». Но критик Александр Макаров, автор внутренней рецензии, поставил «блок» заглавию, обосновав своё мнение коммерческими раскладами: «…какая же девушка купит  книжку с названием ″Движение″». О том, насколько принципиальным было для поэта именно это имя, видно из того, что в итоге книга вышла, в сущности, без названия вообще («Лирика». Южно-Уральское изд-во, 1963).

 В сборнике литературоведческих статей «И неподкупный голос мой… Поэты России», Юрий Прокушев очень точно скажет о современности исторических поэм Валентина Сорокина. Откуда же у поэта способность не только к описанию тончайших движений души, но и к свободному пере-движению между эпохами, континентами, народами, сословиями?!.. «Я ветер, ветер, ветер Избранник бранных стрел, Всё, что душой подметил, Умом я подсмотрел…»

Зрячий ум – мудрость, а это уже больше, чем изобразительный талант или сила воображения. Современность историчности творческого дара Валентина Сорокина имеет глубокие корни. Это не только фамильные и родовые основания, но и цивилизационные. Даже в 30-х–начале 40-х гг. ХХ века, в детские годы поэта, Урал и Сибирь сохраняли свою самобытность, что мы легко можем видеть в литературе тех лет. (Стихи Павла Васильева, Бориса Ручьёва, Людмилы Татьяничевой, проза Всеволода Шишкова, Владимира Зазубрина, сказы Павла Бажова и др.)

Чуткость художественного дара Валентина Сорокина – поразительна. Первой его исторической поэмой станет «Бунт» (1960) – о Пугачёвском восстании. «О тираны, о народе Вы печетесь... Всё ж Вас-то при любой погоде Не замочит дождь. Вам забава, смердам иго, Тяжкая нужда, Ведь у них от ваших выгод Меж собой вражда».

Сей портрет «правящего класса» как будто написан сегодня!.. И – очевидная тематическая перекличка с великим предшественником: «Тираны мира! трепещите! А вы, мужайтесь и внемлите, Восстаньте, падшие рабы!»

Но кроме темы и поэтического словаря было ещё и соединение двух мощных родовых древ – пушкинского и сорокинского. Валентин Сорокин рано женился – в 22 года. Крестная мать его супруги – из рода Пушкиных. «В 1937 году родителей моей жены и весь их «родовой куст» посадили, частично расстреляли. У них была усадьба в Петербурге, семья занималась выращиванием овощей для царской семьи».

Со своей избранницей поэт познакомился не на светском рауте, а на 2-й Строительной улице Металлургического района Челябинска. По обеим сторонам дороги здесь стояли бараки, в которых до смерти Сталина жили заключённые. В комнате амнистированного, из которой так и не выветрился дух беды и страдания, начинал свою самостоятельную жизнь Валентин Сорокин, рабочий 1-го мартеновского цеха Челябинского металлургического завода. В бараке напротив жила его избранница, представительница родовитой аристократической фамилии. Как говорили тогда, из «бывших».

Ныне улица носит имя генерала Комаровского, одного из руководителей ГУЛАГа. В чистом поле силами сапёрной армии, заключённых Бакаллага и трудмобилизованных немцев в тяжелейших условиях войны был возведён огромный завод. Комаровский руководил стройкой. Через год и три месяца после первого колышка завод дал первую плавку.

Подвиг народа! Сибиряки и уральцы стояли насмерть под Москвой, сдерживали удары бронированных вражеских армий под Сталинградом. А подвиг тыла и Танкограда?!.. Он равен воинскому. Потомки свободолюбцев, первопроходцев, бунтарей Емельяна Пугачёва и Степана Разина ковали меч победы – в тылу и на фронте.

«Кресты, кресты, Куда ни повернусь я – Кресты, кресты И – муторно окрест». Осмысление величайшей народной трагедии под силу только могучему художнику. Поэма «Бессмертный маршал» пробивалась в печать через цензуру 13 лет!.. Слишком честный взгляд на народ и власть, на полководца и предназначение поэта. Подлинное осмысление этого грандиозного по замыслу и исполнению произведения ещё впереди.

В 20 лет Валентин Сорокин становится постоянным автором «Челябинского рабочего», главной газеты Южного Урала, он уже известный в крае молодой поэт. И вот он соединяет свою судьбу с крестницей из Пушкинского рода. На этом факте другой литератор мог бы построить здание своей известности. Другой, но не Валентин Сорокин. «И мои Отмашистые руки Не уступят В силе никому». Он идёт (а чаще – летит или мчится!) своей дорогой.

Логика судьбы приводит его в Северную Пальмиру, как когда-то движение жизни привело Пушкина на Южный Урал. В 1960-м году в 11-м номере «Невы» выходят стихи Валентина Сорокина. Это первая его публикация в столичном журнале. Причём сам поэт стихи в журнал не отправлял. Во Дворце культуры ЧМЗ работало знаменитое в городе литобъединение «Металлург». Однажды на его заседание заглянул демобилизованный матрос-ленинградец. Стихи молодого поэта так легли ему на душу, что он вызвался лично доставить их в «Неву».

Главный редактор журнала Сергей Воронин сразу отметил талант незнакомого  автора. Стихи вышли с фантастической быстротой.

Пройдёт 14 лет. Книга Сергея Воронина «Родительский дом» будет опубликована в издательстве «Современник», автор получит за неё Государственную премию им. А.М. Горького. Главным редактором «Современника» в ту пору будет Валентин Сорокин.

Каким же запасом энергии, творческих и жизненных сил надо было обладать молодому поэту, чтобы пройти этот могучий путь! От челябинских бараков – до литературных вершин. «Через весь неоглядный Урал Пролетел, задыхаясь, как бешенный». Слова Валентина Сорокина, посвященные поэту Павлу Васильеву, с полным правом можно отнести и к нему самому: «Красивый, сильный, одних покоряя отвагой, других дразня дерзостью, он не вошел, а ворвался в поэзию, как влетел на разгоряченном коне».

И снова – символическое пересечение: «Современник» Пушкина и «Современник» Валентина Сорокина. Только ли совпадение имени? «Современник» при Валентине Сорокине – русское национальное издательство, с которым связаны вершины литературы того времени. Невозможно перечислить все имена и достойные книги, которые вышли здесь. Практически всё, что ныне мы называем «современной классикой», и чем по праву гордимся как «золотым запасом» второй половины ХХ века.

В 1975 году «Огонёк» опубликовал поэму Валентина Сорокина «Дуэль». Тираж иллюстрированного еженедельника составлял больше 2 млн. экземпляров. Поэма – о Пушкине, но и не только. Она и о самом авторе тоже, и это придаёт произведению весьма неожиданный ракурс. «Признание находят не в скандале, Не в памятниках, бронзовых, литых, И не в екатерининских медалях И хитрых табакерках золотых». Это, конечно, говорит не Пушкин, а Валентин Сорокин, но придраться советской цензуре в этих стихах не к чему! «Дарёный фрак лакейски изотрётся, И слава обесценится штормя, И ничего взамен не остаётся, Таланта и России окромя». Провидческие строки. А далее – символическая перекличка и поэтов, и эпох: «Да, Пушкин чуял искушенье страсти – Открыть в себе Емелю Пугача Иль разинскую удаль атамана!»

Перечитывая «Дуэль», нельзя не признать: Валентин Сорокин понимал Пушкина гораздо глубже, чем устоявшееся «филологическое мнение» литературоведов с вымученной учёной степенью. И – какая  определённость, какая могучая вера в своё личное призвание, предназначение! От имени Пушкина: «Он понимал: кому почёт и звёзды, Кому пророка тяжкая стезя, Но вспыхнет факел рано или поздно Который сбить и затоптать нельзя!»

Загасить огонь слова не получится ни у «волевого Третьего отделения» (один из персонажей поэмы его агент), ни у советских органов госбезопасности. Поэма богата подтекстами, и остаётся только удивляться, как она прорвалась в печать. Вот ещё о Третьем отделении, которое: «И прежние привычки не бросает: У мраморных, пугающих ворот Того мордует И того кромсает, Кто молодость истратил на народ!»

Эти стихи и об умученном в застенках Лубянки Павле Васильеве, и о расстрелянном за «русский фашизм» Алексее Ганине, и о репрессированном Борисе Корнилове, и других поэтах-страдальцах ХХ века. Обращение к их судьбам – в основе книги очерков Валентина Сорокина «Крест поэта». Он сам прошёл через травлю, доносы, преследования «серых людей». Знал, о чём писал. Потому и получилась «Дуэль» такой достоверной, современной и непохожей на гладкие и сытые рассуждения о Пушкине.

Трудно удержаться от цитирования, настолько актуальна поэма, написанная почти полвека назад. Так мог сказать Пушкин царю, говорил Валентин Сорокин, и подтвердим сегодня мы: «Сановники-то немцы и французы, По-русски написать не могут фразы, А издают законы и указы!..». Восхищает отвага автора, который в условиях советской цензуры умел, обращаясь к давним событиям, говорить так открыто и бесстрашно о современности.

Дуэль в поэме – не только ответ на оскорбление, нанесенное чести семьи. Всё шире и масштабней. «Служу России, Берегу Россию, И за неё Иду я на дуэль!» В романовской России честь страны перед Западом защищает поэт, а не царь. Значит, Пушкин и есть наш настоящий правитель?!.. «Наше всё»?..

В 1990 году, незадолго до крушения Советского Союза, тема смертельного поединка  вновь зазвучит в творчестве Валентина Сорокина. «У поэтов каждый день дуэли, Но меня над бездною земли Сберегли башкирские метели И орлы вот эти сберегли». И – осознание горькой неизбежности: «Разве я не пил страданий чашу, Завтра снова ей не пустовать, – Кто-то должен за Россию нашу Под прицелом недруга вставать…»

Конечно, олигарх таких слов не скажет. Офшорный чиновник – тоже. Холопствующий литератор – тем более. Честь, если мы обратимся к словарю Владимира Даля, это внутреннее нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души,  чистая совесть. Большое счастье, что честь, качество, венчающее судьбу Александра Пушкина, неразделимо с жизнью и гражданским поведением Валентина Сорокина, поэтом классической мощи и звучания.

Его творчество – это отзвуки иной, «доромановской» России. В сущности, почти утраченной нами. Но тот, кто ищет – и найдёт, и услышит.  «Постигнет суть славянской сини И, властно веря в чудеса, В лебяжьем поклике России Расслышит предков голоса».