«...Маленькие человеческие подробности и являются основой больших человеческих чувств...» – это строки из дневника двадцатилетней Светланы Молчановой, которая через два года, в 1961 г., станет женой молодого журналиста и писателя Валентина Распутина. «Маленькие человеческие подробности» открывают многое не только из ближайшего родственного круга семей Молчановых и Распутиных, но и судеб поколений, закаленных жизнью большой семьи во время войны и после нее, напитавшихся чтением книг и сердечным общением.

В оглавлении книги («Жить в полную силу...». Воспоминания о Светлане Распутиной: Воспоминания, стихи. – Иркутск: Изд-во "Принт-лайн", 2019. – 192 с.) видим восемь фамилий, но, углубившись в чтение, понимаем, что авторство принадлежит и Валентину Распутину (здесь его выступления, письма), и Ивану Ивановичу Молчанову-Сибирскому, отцу Светланы, с его стихами, фронтовыми письмами, и тем родным, которые оставили интереснейшие заметки о дружбе, общении со Светланой и Валентином. По подборке фотографий – это почти семейный альбом, даже подписи под фотографиями по-домашнему теплые: «Три сестры: Настя, Маруся, Катя», «Сережа в детском саду», «Светлана с Марусей и племянницей Катей», «Светлана, Женя, Галя, Милочка Прокопчук на свадьбе у Кати и Коли, 1986 г.», «За чаем» (без чая дом Распутиных не представить).

Открывают книгу обширные воспоминания Евгении Молчановой, младшей сестры Светланы. Распутин, хотя и полушутя, но отмечал безусловную литературную одаренность Евгении-Жени: «Вот дал Господь ей положенье: Со всех сторон видна, красна, А все от чтенья, от волненья, А все от книжного вина». В. Распутин. 2 октября 2008 г.

«Кстати, Евгению до недавнего времени я называл просто Женей. Но вот она написала совершенно замечательные воспоминания об отце – и сразу выросла в моих глазах, так что я не смею называть ее Женей. Она сразу для меня поднялась в Евгению Ивановну». (Это из выступления 2003 г. в Москве).

И в этой книге заметки Евгении прочитываются на одном дыхании, погружая нас в очарование большой молчановской семьи, в умело встроенные в повествование фрагменты писем, стихов отца, устных слов Распутина. В том числе приводится запись выступления писателя на вечере, посвященном 100-летию Ивана Ивановича Молчанова-Сибирского, где он рассказал о том, как, будучи студентом университета, встретил на набережной Ангары будущую жену. «Встретил ее, ну и, конечно, увлекся. Она была хороша собой, она и сейчас хороша, а тогда была хороша особенно». В этих сдержанных словах, в повторе «хороша» звучит любовь, упрятанная от внешнего проявления. Сдержанность передалась и его дочке Марусе, это мы знаем по рассказу «Что передать вороне?»: «...Она спускалась по лестнице и, увидев меня, вся встрепенулась, обмерла, вцепившись ручонкой в поручень, но то была моя дочь, она не рванулась ко мне, не заторопилась, а, быстро овладев собой, с нарочитой сдержанностью и неторопливостью подошла и нехотя дала себя обнять. В ней выказывался характер, но я-то видел сквозь этот врожденный, но не затвердевший еще характер, каких усилий стоит ей сдерживаться и не кинуться мне на шею».

На первые свидания Светлана, как рассказывает в том же выступлении Распутин, «почему-то, может от застенчивости, приходила со своей подругой». И вот однажды эта подруга «мне открыла глаза, она сказала, что Светлана – это дочь известного поэта Ивана Молчанова-Сибирского. Я, конечно, перепугался... Я подумал – всё. Надо куда-то спрятаться, надо просто не появляться ей на глаза. Думаю, куда мне с моим рылом, что называется, быть рядом с этими небесами». Таким было начало для Валентина. Совсем другую интуицию доверила своему девичьему дневнику Светлана: «Часто сейчас мне стало казаться, что В.Р. (так она называла его в дневнике. – А. К.) – судьба моя». «С февраля 1961 г. они уже не расставались», – пишет Евгения Молчанова.

В обширном очерке Евгении Молчановой открывается романтически влюбленный студент Распутин, который пишет письма Светке, уехавшей с сокурсниками на строительство сельского клуба. «Я хотел отправить тебе целых пять вот таких листов и подробно осветить, какой я в тебя влюбленный, но подлое начальство догадалось, что моя голова занята совсем не тем, чем полагается заниматься, и соизволило отправить меня в Шелехов для освещения вопросов технического прогресса». Это целомудренные письма:

«И будь добра – разреши хотя в письме поцеловать тебя». А в другом письме шутливое пояснение: «Я – это Валька. А то ты, чего доброго, перепутаешь еще». Тогда они были Светкой и Валькой, а в 1961 г. родился сын Сергей, которого они тогда именовали Лякой. Только жена смогла настоять, чтобы Валентин забросил журналистскую поденщину и погрузился в то дело, которое дало миру явление, именуемое коротко – Валентин Распутин.

«Окончив университет, с маленьким сыном Сережей (которому не было тогда еще и годика) и мужем Валентином Распутиным, молодым журналистом, Светлана уезжает по распределению в Красноярск, где работает преподавателем высшей математики в Технологическом институте. Жить пришлось в общежитии, что было непросто: общая кухня, туалет, душ». В том же очерке Евгения приводит отрывки из писем Светланы: «У нас везде очереди и очереди. Чтобы найти что-нибудь, надо пять раз пробежать этот самый проспект Мира из конца в конец. На Ляку каждый месяц дают талон на ½ кг манной крупы, риса и масла. Неужели у всех так?.. Нам достали булку настоящего белого хлеба, а белый хлеб мы не ели с иркутских времен, потому что в очереди стоять некогда...» (С. 33).

И это написано не о военных, не послевоенных и даже не разрушительных 90-х годах ХХ столетия, это о начале 60-х. Коротка наша память и избирательна. Избирательно рассуждают порой и о литературных премиях Распутина, об его преуспевании материальном, не ведая о тяготах и даже трагизме его жизни. Почитайте книгу, о которой пытаюсь сказать, и откроете истинное бытие семьи Молчановых и Распутиных, бытие глубинных сибирских городов.

Пора сказать об отце Светланы Молчановой. Отчего так перепугался студент историко-филологического факультета Иркутского университета Валентин Распутин? Писательская слава поэта и прозаика Ивана Молчанова-Сибирского в середине ХХ столетия была не только сибирской. Его стихи, детские книги издавались многотысячными тиражами (общий тираж книг приближался к миллиону). Его имя ныне носит Иркутская областная универсальная государственная библиотека и одна из улиц города. Писатели благодарно вспоминают его как руководителя иркутской писательской организации. «При нем в писательском доме всегда царили доброта, искренность, благожелательность, царил дух настоящего писательского дома, куда стремились все писатели – и молодые, и старые». Это тоже из речи Распутина, хотя самому ему не довелось прочувствовать наставничество опытного писателя: Молчанов-Сибирский ушел из земного бытия в 1958 г., поэтому отец Светланы не мог увидеть и оценить становление писателя Валентина Распутина. Светлана дорожила общением с отцом, он повлиял на ее отношение к семье, Родине, литературе.

Остановись и шапку скинь, прохожий:

В чужом краю, где степь гудит пыля,

Лежит солдат. Ему была дороже

Всего на свете русская земля.

Такие строки мог написать только фронтовик, постигший собственным опытом смысл воинского чувства.

Фронтовые письма военного корреспондента И.И. Молчанова-Сибирского – это камертон характера Светланы и знак неслучайности ее более чем полувековой жизни с Распутиным, его женой, матерью их детей и бабушкой внуков. И отношение к детям тоже закладывалось письмами Ивана Ивановича жене, Виктории Станиславовне, «этому удивительному человеку, сохранявшему молодость сердца и очарование души многие годы», – так вспоминал о ней Распутин. Вот строки из письма конца 1944 г., в них боль и посильная забота о «маленьком сыночке»: «Нужно только сделать так, чтобы он не испытывал недостатка в молоке... Прошу превратить в молоко мое пальто кожаное и костюм черный. Когда вернусь домой, могу обойтись шинелью и своим обычным обмундированием». Сколько было таких отцов, которые обходились после войны шинелью, солдатским ватником и кирзовыми сапогами! И семьи после войны только возрастали, хотя едва сводили концы с концами, чтобы хватало на зиму картошки и квашеной капусты. Иван Иванович писал письма даже малым своим детям, знал, что будут подрастать и слова папы услышат, прочитают, прочувствуют.

Прежде, чем поставить точку

(Уж пора. Полночный час).

Сына два... Еще бы... дочку...

Чтобы две и... в самый раз.

В семье Молчановых выросли три сына и три дочки. Чем труднее была жизнь, тем меньше сокрушались о невозможности иметь детей из-за житейских тягот и скудных заработков. В больших семьях дети вырастали добрее, трудолюбивее, дружнее.

Дух молчановско-распутинской семьи не угасает в ее нынешнем преемстве. Сергей, сын Валентина и Светланы Распутиных, унаследовал этот дух в главном – он не страшится увеличения семейства, до последних дней радовал своих родителей рождением внука и внучки. Как сияла Светлана Ивановна, рассказывая о пополнении семьи внуком Гришей Распутиным, а потом и внучкой Любой! Не довелось ей увидеть правнучку, дочь Антонины и Максима Осташко, но Валентин Григорьевич, казалось, с радостным недоумением смотрел, как стремительно семенила на четвереньках правнучка Алиса. Дух любви к толчее большой семьи не уходит из стен молчановско-распутинского дома, хотя стены дома уже иные; не стены, а дух неуничтожим.

Редкостное гостеприимство отмечают все, кто бывал в доме Молчановых и Распутиных. При самых трудных обстоятельствах хозяйка находила угощение, пусть скромное, но радующее гостя. Известна любовь Распутина к хорошему, умело заваренному чаю, но все же самый редкий чай и он, и его жена стремились подарить гостям. Дарить, отдавать, угощать было для них естественным состоянием души. Принимать гостей тоже: гости могли их стеснять, мешать работе, но они не препятствовали их приходу, даже самому неожиданному. И оставлять гостей на ночлег – заведено было в их квартире, на даче. Это тоже от молчановских устоев и от бесприютства, тесноты, которых сполна хлебнул в детстве писатель.

Встречи, праздники наполняли юмором, выдумкой. Все авторы увлекательно пишут об этом, передавая дух семьи, дух времени. Новый год, день рождения не обходились без открыток, стихов, розыгрышей. А юмор Валентина отличался особой серьезностью и мог обескуражить несведущего человека. Когда Евгении Молчановой исполнилось 16 лет и она получила паспорт – ей хотелось хоть где-то предъявить столь весомый документ, она попросила Валентина, который в ту пору работал в Красноярске, прислать ей письмо до востребования: «Валюша подошел к этому “творчески”. Помню недоумевающие глаза работницы почтового отделения: на конверте, подписанном каллиграфическим Валюшиным почерком, были сделаны все ошибки, какие только можно было придумать: “Жени от Вали. Пусь на памить тибе астаеться нипадвижная личнась мая. 8/Ш-1965. (Это я тибе Женя пасылаю в памить о нашых встречях.) Помни и ни забывай».

Настоящие книги пишутся сердцем, в России уж точно. Книга «Жить в полную силу...» – это книга любящих сердец, книга сердечной памяти. Неслучайно Н.Л. Крупина названием своей главы сделала перефразированное распутинское:

«О Светлане Распутиной с любовью: живем и помним». Страницы любви, неугасающей памяти и в других главах – Екатерины, племянницы Светланы, и Галины Николаевой, с которой они в студенчестве подружились, а позднее породнились, поскольку сын Николаевой женился на Екатерине.

Не только житейские подробности обнаруживаем в книге. Литературовед, литературный критик, биограф найдет свой срез на многих страницах книги. Филолог Наталья Дулова, знавшая с детских лет дом Молчановых и подружившаяся с семьей Распутиных, передает смысл некоторых суждений писателя о литературе, она отваживалась даже оспаривать его суждения. Н.В. Дулова сумела записать мимолетно родившийся афоризм Распутина:

«Достоевский всегда с человеком, а Толстой – над человеком». Здесь есть над чем подумать специалисту любой квалификации.

Испытания собственной семьи приближали Распутина еще более к Достоевскому. Ударом была смерть в 1969 г. прожившего лишь годик сына Романа, но молодые родители еще как-то могли выдержать этот удар. Гибель дочери Марии в жуткой иркутской авиакатастрофе, когда сгорел уже приземлившийся самолет со 125 пассажирами, выдержать уже оказалось не по их силам. Об этом очень тактично пишут авторы сборника, сознавая, что жизнь Светланы и Валентина разделилась на «до» и «после» катастрофы, и что болезни, преждевременный уход их из жизни оказался предопределен этим пожаром. В книге приведены проникновенные письма утешения от близких людей.

В ткань книги гармонично вошли стихи и шутливые, и серьезные, и трагические. На гибель Марии отозвался Владимир Скиф, муж Евгении Молчановой. Творчество его ценил Распутин. Скиф вел в органном зале Иркутской филармонии концерт памяти Марии, органные концерты которой слышали и в Иркутске, и в Петербурге, и в Москве, и в Германии.

И как-то странно, очень странно,

Что нет ее. Тень из угла

Метнулась, как душа органа,

И задышала, ожила.

А в небе рано, слишком рано

Звезда Мариина взошла.

Болит, скорбит душа органа

О той, что рядом с ним была.

Скиф посвятил стихи не только Марии, но и Светлане – этот цикл стал своеобразным послесловием к книге.

Поразительно, что эпиграф к книге воспоминаний был предугадан Светланой Ивановной и Марией. Об этом – свидетельство Виктора Стефановича Кожемяко, собеседника Распутина по диалогам, публиковавшимся в газетах и отдельными книгами. Провожая журналиста, уже в прихожей Светлана Ивановна вдруг сказала:

— Извините, пожалуйста, у Маруси возникло затруднение, в котором я не могу ей помочь. Может быть, вы помните, чьи это стихи?

О милых спутниках, которые наш свет

Своим присутствием животворили,

Не говори с тоской: их нет,

Но с благодарностию: были!

А прозвучали стихи Василия Жуковского…

Журнал «Родная Ладога», 2020