Пятая заповедь пророка Моисея, написанная им на горе Синай, гласит: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе». Священные строки показались мне  созвучны с личностью и творчеством Виктора Ивановича Лихоносова. Не только  любовью к семье, но и в целом к Родине, ее бескрайним просторам  и, конечно же, народу пропитана проза и публицистика писателя.

По мысли Виктора Ивановича связь со своим историческим прошлым неразрывна в душе человека. Об этом сказано в статье «Память народная» (1980) . Автор полагает, что в человеке заложено «кровное» понятие «малой родины», которое и притягивает его к родному краю, делает неравнодушным, к процессам, которые там происходят. Писатель справедливо отмечает: «Чувство генетическое простирается и  во тьму времени, в те сказочные дали веков, из которого не вытянешь ни одного родного имени, - это уже то, что называется святым словом: предки. Забыть их дела, подвиги, культуру невозможно»[4]. Данные слова олицетворяют одну из заповедей самого Лихоносова, которая, словно компас, помогает ему не сбиваться с намеченного пути и которой «дышат» страницы произведений.

В этом смысле сборник «Позднее послесловие» (2018)  предстает собой итог писательской  деятельности и продолжает традицию путешествия к истокам Отечества, раздумий о судьбе России и ее «души» - людях. В книге опубликована проза разных лет Виктора Ивановича, например, рассказ «Брянские» (1963), повесть «Чалдонки» (1965),  «Прощание с брянскими» (1968),   повесть «Люблю тебя светло» (1968), «На долгую память» (1968), «Осень в Тамани» (1970), «Коврик под ноги» (2015). Свои размышления о событиях нынешнего и минувшего времени Виктор Иванович выразил  в таких статьях, как  «Благодарю» (1991), «Мой Бунин» (1995) ,«Привет из старой России» (2015), «А его уже нет» (2017) и др.

Какова сущность данных произведений?  Автор признается: «Я все вещи пишу, идя от людей, от судьбы, а не от заданной идеи»[5]. Попытаемся же проследить эту мысль в «Позднем послесловии», характеризующем особенности личности и профессиональную деятельность Виктора Ивановича.

Именно  рассказ «Брянские» (1963) олицетворяет начало пути Лихоносова как писателя. По утверждению автора, тоска по Средней России, где он родился, стала причиной написания рассказа. Сюжет погружает нас в неспешную, трудовую жизнь пожилых супругов, переехавших на Кубань из Брянщины к своей дочери-вдове. Писатель очень тонко передает атмосферу рассказа: деревенская «хатка», окруженная лесом, во дворе под шелковицей стоит корова, которую доит женщина, на земле сидит Терентий Кузьмич, «приморившийся за день на выпасе».

Вместе с Виктором Ивановичем познаем все красоту раннего утра, когда на смену старому дню приходит новый. В этот миг чувствуешь свою близость с природой, благодаришь ее за все данное человечеству и, «став на колени, падаешь лицом к роднику, разгибаешься, охаешь, ощущая привкус листьев во рту». Явственно чувствуешь взаимосвязь времен. Вечность показана через поля и леса, ручьи, здесь же усматриваем приметы наших дней: «уже кричат на той стороне  у магазина голоса: продавец собирается на воскресный базар в станицу» [6]. Ни в этом прелесть жизни?

Прочная связь настоящего и прошлого отображена не только в окружающей обстановке, но и во внешности самих героев. «Усталые, уже вековые» глаза старика, кажется, чего только не повидали за свою жизнь, однако неизменным остается одно – любовь к труду: «…до сих пор не выпускает из рук бича, до сих пор пасет колхозных коров».  Старинная русская речь придает особый колорит рассказу, усиливает его достоверность. Вызывает умиление старуха во время застолья: «Да ты закусуй, закусуй вволю»,-твердит она. [6] Распуская свою косынку, «рассердечная» женщина в такт сиплому голосу  мужа подпевает слова песни о светлой юношеской любви. В это мгновение супруги предстают единым целым, которым не сложны любые трудности.

Ценность семьи прослеживается и в трепетном отношении к своим детям, когда женщина показывает фотографии дочерей и сыновей. Разделяют их тысячи километров, и материнское сердце не может не беспокоиться: «…где они там, чи не болеют?» [6]. Забота свойственна не только к родным по крови людям, но и гостям дома. Хозяйка тут же «бежит в сарайчик»  и подает к столу лучшие свои припасы: соленые огурцы, помидоры, колбасу. По – простому устроен их быт; они  радушные, добрые, человечные, оттого и становится тепло на душе у читателя, хотя лично он не знаком с героями произведения. Неудивительно, что при первой встрече с брянскими, писатель ощутил с ними родство, прежде всего духовное [5].

Много ли подобных людей: чистых, открытых, кротких встречаем в наше время? Виктор Иванович замечает: «Это все еще старая Россия тянулась…это было еще тысячелетнее воспитание крестьянское<…> Истончилось все. Ушли те люди». [4] Тем не менее, остаются их потомки, наследники качеств, устоев и традиций, которые  в современности очень ценны. Память сохраняется  и живет на литературных страницах  благодаря таким писателям, как В.И. Лихоносов.

          Продолжает данную мысль повесть «Чалдонки» (1965). Она описывает жизнь села Остяцк Новосибирской области. Именно сюда на сельскохозяйственные работы прибывает группа студентов. Среди них находится девятнадцатилетний Мишка. Отличает его от своих городских сверстников «тайное влечение к деревне», которое в нем поселилось от пребывания в Верх-Ирмене.  Рожденный в городе, свое будущее он видит исключительно в сельской местности. Залог счастливой судьбы заключается в жизни среди природы, пения птиц, раннего подъема. Образ романтичного героя, погрязшего в своих думах, резко контрастирует с коренными сибирячками, чалдонками Онькой и Клавкой, которые живут днем сегодняшним.

          С первых страниц повести девушки покоряют непринужденностью и простотой, которые  усиливаются фирменным «чо». Несмотря на это,  героини различны по своему характеру. Оньку ничего смущает («нащупала сквозь платье лифчик и поправила, не стесняясь Мишки»[7]), она раскрепощена, не отводит взгляд, если он пересекается с чьим-либо, а продолжается настойчиво наблюдать. Черта эта, к слову, присуща большинству местных жителей. С «деревенской откровенностью они всматриваются в незнакомого» из окон собственных домов, которые зачастую не прикрыты занавесками. Ни это ли проявление любопытства к неизведанному, порой детской наивности, открытости остяцких? Поэтому в сознании  Мишки Онька вполне гармонично смотрится в компании, где выпивает наравне с мужчинами, «когда собираются все свои». По-свойски ощущает себя героиня и на местной дискотеке. В то время, пока Мишку одолевают муки выбора: кого пригласить на танец, Онька не теряет зря времени и берет инициативу в свои руки. Во время танца она просит его не кружиться и продолжает: «Я тяжелая. Уронишь - не подымешь». Данный эпизод показателен в отношении Нины, вместе с Мишкой приехавшей на работы.  Местная жизнь предстает для нее совершенно другим миром, к деревенским она относится с пренебрежением: «<…>приехала в глушь и мнила, что нету здесь равных, потому что она интеллегентка, умница<…>девушка с тонким вкусом». Естественно и то, что для нее важно общественное мнение. Неслучайно она осуждает общение Мишки с доярками: «Тебя уважать перестанут». Онька же свободна от предрассудков, она ничего додумывает, а трезво оценивает собственные возможности. Но что скрыто под  легким и задорным характером? В  эпизоде признания Оньки в симпатии к герою девушка предстает не бойкой и наглой деревенской жительницей, а  «нежной и несчастной натурой»[7]. Именно наличие богатого внутреннего мира, умения чувствовать окружающих присуще Оньке.  В этом и состоит принципиальная разница между героинями, которая порождает пропасть: не столько в материальном плане, сколько в духовном.

Клава же для Мишки с первых дней была тайной. Серьезность, кроткость во взгляде и немногословность являются отличительными чертами девушки, выделявших ее среди односельчан. Она не может позволить себе «скакать по ночам, прятаться», как это делает Онька. На  ее плечах возложена немалая ответственность - дети. Предстает героиня загадкой и для читателя. Лишь в финале рассказа мы узнаем, что тревожит ее сердце: «Тут дров надо к зиме, детишек обуть - до звезд ли, до обманов»[7]. Если с Онькой парень на равных, то с Клавой  ощущает себя «маленьким». Проведенная ночь с девушкой  погружает его в детские воспоминания, «когда он не засыпал, пока не положит матери руку на грудь»[7]. Последний вечер перед отъездом Мишки в город в целом овеян мотивом сна, когда исполняются его заветные желания: вот Клавдия находится совсем рядом, они не произносят ни слова, ведь «молчание в темноте объясняло им все». Девушка раскладывает ему карты, которые показывают внутренние метания молодого человека, и это их сближает еще больше. Ранняя заря напоминает ему о том, что пора уходить.  Время, проведенное в Остяцке, становится лишь воспоминанием, но в сознании героя по-прежнему остается образ Клавдии, поля, «запах в сенках и голоса в тишине» [7].

          Таким образом, Виктор Иванович, подобно художнику, вырисовывает картину быта остяцких, тонко и живо передает образ чалдонок и их связь с прошлым через фольклорные мотивы: неповторимый говор, задушевные песни и ночные гадания.

          Как и герои рассказа «Брянские» (1963), люди в повести «Чалдонки» (1965)  добродушны, открыты, просты, но в то же время обладают богатым духовным миром.  Каково значение данных произведений в нынешнее время? Они в первую очередь олицетворяют  дань памяти тем народам, которые издревле населяли родные земли, нерушимую связь настоящего прошлого и будущего.

          Данная тема красной нитью проходит через весь творческий путь Лихоносова. Писатель отмечает: «<…>я послан для того, чтобы запечатлеть и оставить на память то, что исчезло, исчезает и о чем мало кто знает»[7]. Примечательно, что такой подход к своему делу прослеживается не только в прозе, но и публицистике  Виктора Ивановича.

          В контексте сборника «Последнее послесловие» (2018) примечательна статья «Благодарю!» (1991), в которой автор повествует о тех, кто повлиял на его профессиональный выбор, «дал душе простор».

          Не раз автор на страницах текста упоминает имя Александра Трифоновича Твардовского. Именно он, будучи автором «Нового мира», поведал читателям о новом имени в литературе - Викторе Лихоносове, опубликовав его первый рассказ «Брянские»(1963). Характеризуя это события «счастливой случайностью», писатель признается: «На другом поприще промыкался бы я всю жизнь и никогда не раскрыл ни своих способностей, ни души»[8]. 

Находясь рядом с Твардовским, начинающий писатель не видел в его поведении, словах фальши. Естественно, что подобное отношение к жизни, людям отразилось и на политике печатного издания. Лихоносов вспоминает: «У журнала была четкая позиция: отдавать предпочтение жизненно важному содержанию и ясной форме»[8]. Таковым «Новый мир» остается и сегодня.

Показательна статья Владимира Варавы «DANSE MAKABRE ЧЕЛОВЕКА ЦИФРОВОй ЭПОХИ»  [1].  В материале автор размышляет о положении людей в современном мире, обращаясь к философии мыслителя Ф.Нишце, Дж.Фаулза, писателя Р. Музиля и др. Варава, в сущности, повторяет идеи и самого Виктора Лихоносова, которые отображены в его творчестве, об историческом самосознании человека, особенностях его внутреннего наполнения в наши дни: «Человек<…>привык жить хорошо, нимало не заботясь о моральном смысле своей жизни<…>Он настроен радикально и гедонистически: раз дана жизнь, зачем спрашивать откуда, куда и зачем, почему бы не воспользоваться шансом и не зачерпнуть из ее щедрот, вдоволь насладившись ее дарами? Все разумно, рационально и естественно»[1]. Именно технологический процесс, по мысли Варавы, способствует формированию в человеке потребительского, рыночного отношения к окружающим и жизни в целом.

Но что говорить о людях 21 века, если холодная расчетливость и высокомерие преобладали и среди представителей отечественной литературы еще в 60-х годах? Об этом свидетельствует и  Виктор Иванович: «<…>в писательском быту начальство проплывало мимо коллег…простых смертных, словно меж стульев президиума»[7]. Однако отсутствие человечности, благодарности за труд и вклад в отечественную литературу, как видим, не ново, и  присутствует в современном литературном пространстве.

Традиционно подобная позиция транслируется в общество с подачи некоторых российских  СМИ. Так, в «Литературной газете» под заголовком «Голос Азии» опубликовано поздравление с юбилеем Олжаса Сулейменова.[2]. В материале Бахытжана Канапьянова юбиляр показан исключительно как талантливый поэт. В стихотворениях Сулейменова журналист усматривает «индивидуальный поэтический взгляд на суть явлений быстро меняющегося мира»[2]. О поэтическом таланте автора судить не берусь, здесь важно другое. Примечательно, что о неудачном  опыте написания якобы исторической книги «Аз и я» (1975), вызвавшей неоднозначную реакцию со стороны критики, журналист сознательно не  упоминает.

В свое время на работу Олжаса Сулейменова написал отзыв Юрий Селезнев в статье «Мифы и истины» (1976). Изображая особенности славянской и тюркской культуры, писатель  изначально выбирает неверный, ложный подход к ее написанию. Суть его состоит в отсылке к скептической школе, а не изучению достоверных исторических документов. Сулейменов также выступает противником идеи о Киевской Руси как государстве цивилизованном:  ««миф» о культуре Древней Руси создан «казенными патриотами», которыми руководил «комплекс неполноценности, вызванный Игом» [9]. Рассматривая «Слово о полку Игореве», характеризует его как «смесь «искусственного язычества и искусственного христианства»; «старую, ветшанную картину…» [9]. Юрий Иванович в свою очередь определяет  природу ошибок, допущенных автором. Сопоставляя на протяжении всего содержания книги русских и тюрков  относительно «Слова», Сулейменов как бы недооценивает последних, которые обладают собственными национальными, неповторимыми поэтическими произведениями. Примером тому служат стихи туркменского поэта XVIII века Махтумкули.

Характеризуя себя как  «борца с мифами», автор работы не только противоречит собственным словам, но и искажает историческую правду. Но много ли СМИ, которые  поднимают данную проблему? Видимо, не к месту это в «праздничном» контексте, да и не выгодно, в частности, самой «Литературной газете»…

Не выгодно центральным СМИ, по всей видимости, отображать и идеи духовности, семьи, Родины. Не поэтому ли та же «Литературна газета» проигнорировала 85 - летие Виктора Ивановича Лихоносова? Не дотянуться им и подобным людям до внутреннего богатства,  широты души его героев: брянских, чалдонок…К счастью, для таких изданий, как «Родная Кубань», «Молоко», «Новая Кубань», «Делитант», «МК на Кубани»  тема памяти потомков, сохранение исторического наследия является одной из ведущих.

И в данном случае обозначенные СМИ созвучным с мировосприятием Виктора Лихоносова. Юрий Селезнев, определяя его  значение в литературе, справедливо утверждает, что писатель находиться в постоянной борьбе «с философией жизни: «Весь мир – базар» [9].  Наглядные примеры показывают, что подобное становится тенденцией и распространяется не только на рыночные, но и человеческие отношения. Именно словом автор проникает в душу читателей, заставляя задуматься не только о прошлом, но и о том, как его сохранить и приумножить.  Ни в этом ли истинное предназначение мастера слова?

Литература:

1.Варава  Владимир DANSE MAKABRE человека цифровой эпохи [Электронный ресурс] // Новый мир.-2021.-   http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2021_3/Content/Publication6_7705/Default.aspx.

2. Канапьянов Бахытжан Голос Азии [Электронный ресурс] // «Литературная газета.-2021.- №19- https://lgz.ru/article/19-6784-12-05-2021/golos-azii2/.

3. Лихоносов Виктор Память народная // Волшебные дни: [Сборник] / Виктор Лихоносов. - Краснодар : Кн. изд-во, 1988. – 222.

4.Лихоносов Виктор Писателя рождает душа…// Волшебные дни: [Сборник] / Виктор Лихоносов. - Краснодар : Кн. изд-во, 1988. – 222.

5.Лихоносов Виктор Брянские // Позднее послесловие/Виктор Лихоносов.-М.: Вече, 2018.-416с.-(Русская проза).

6.Лихоносов Виктор Чалдонки // Позднее послесловие/Виктор Лихоносов.-М.: Вече, 2018.-416с.-(Русская проза).

7.Лихоносов Виктор Благодарю!// Позднее послесловие/Виктор Лихоносов.-М.: Вече, 2018.-416с.-(Русская проза).

8. Селезнев Юрий Мифы и истины [Электронный ресурс] // Родная Кубань.- 1976.- https://rkuban.ru/archive/rubric/tvorchestvo-yui-selezneva/tvorchestvo-yui-selezneva_547.html.

9. Селезнев Юрий Чтоб и для души было. Перечитывая В. Лихоносова [Электронный ресурс] // Родная Кубань.-1983.- https://rkuban.ru/archive/rubric/literaturovedenie-i-kritika/literaturovedenie-i-kritika_9757.html.

10.Суслова Любовь Я - писатель русский по чувству [Электронный ресурс] //  Молоко.-2002.-№01-http://moloko.ruspole.info/node/654.