Лихоносов — настоящий классик русской литературы XX века

Совсем недавно я вспоминала о Викторе Ивановиче Лихоносове и велела всем читать "НАШ МАЛЕНЬКИЙ ПАРИЖ". А сегодня он, настоящий классик русской литературы XX века, умер.

Жизнь была долгой, полной. У нас (несмотря на трагизм и обстоятельства) принято говорить так: "Хорошо умер!", то есть с верой и покаянием, с исполненными днями, в которых было много всего, чем и должна быть жизнь человека. Я любила его нежно, но вот большой статьи так и не довелось написать - даже трудно сказать почему. О близких по сердцу часто не успеваем написать, ведь и ТАК пребываем с ними в вечном родстве.

Мы встречались не раз, танцевали вальс, разговаривали о литературе и театре. Он был старомодно-галантен. Говорил умно и красиво, с какой-то немного минорной интонацией. С печалью и печалованием, и даже восхищался людьми и жизнью тоже немного осторожно (чтоб не вспугнуть красоту) и мудро-печально... И удивлялся.

Несколько лет назад (а возможно, что уже и больше десяти) он был приглашен в Москву сразу на вручение двух премий (Литературного "Золотого витязя" и еще какой-то литпремии, на следующий день, о чем сообщалось на торжественном собрании в Храме Христа Спасителя). Человек старой поощрительной культуры, он понимал (что правильно, на мой вкус), что ПРЕМИЯ предполагает не просто красивый диплом, но и финансовый эквивалент. Так уж случилось, что на "Золотом витязе" я, Валентин Распутин и Валерий Ганичев должны были стоять на сцене и вручать пакеты с подарочками. И почему-то со всеми троекратно целоваться (бубня при этом "поздравляю"). О, тогда мы с Валентином Григорьевичем сговорились целоваться только раз (троекратное целование с огромным количеством получавших премию нас утомило и казалось уже бесконечным - зато сейчас вспоминаешь эти целования как великую свободу!). Так вот, Виктор Иванович (в костюме с иголочке, прямо можно сказать "из магазина") читал тогда со сцены свою "Осень в Тамани"! И как читал. Как-то чутко вздрагивая голосом, или, наоборот, растягивая слова в длинную музыкальную фразу - он рисовал голосом влагу воздуха и благоухание цветка… Неужели никто не записал? Читал он, правда, отменно. Он любил театр, кажется, даже играл на студенческой сцене. В общем, никаких денег его премии не предполагали, и он, высказав мне свое недоумение, тут же забыл об этом, поскольку новое обстоятельство оказалось "сильнее премии". Я взялась довезти его от Храма Христа Спасителя до какого-то ресторанчика на Солянке или Маросейке (не припомню, так как сама не пошла). Он открыл в машине окно, достал фотоаппарат и увлеченно снимал Москву с такой вот точки - с пассажирского кресла, в движении. Но тут заговорил мой дядька-навигатор. И узнав, что сигнал посылается со спутника, из космоса (а сигнал к тому же был американский), и что вот так, аж из космоса, управляют нашим с Виктором Ивановичем движением по столице, он сказал благородно-отчаянным голосом, отражающим его глубокое потрясение: "Дорогая Капитолина, скажите, какая может быть теперь литература, какая книга, если....?!!!"

Да, он был старого, книжно-словесного, крепкого формата человек. У меня хранится "Родная Кубань", которую он редактировал, и в которой Петр Паламарчук напечатал первую биографию А.И. Солженицына. Я же стала автором "Родной Кубани" позже, при Ю.М. Павлове (хотя не очень была озабочена составлением библиографии своих публикаций - возможно, что и печатала что-то прежде). Но вот повесть "Люблю тебя светло" совершенно отчетливо повлияла на тон моих некоторых молодых статей.

Да, вот смотрела я на них (Лихоносова, Распутина, Белова, Астафьева), читала их и всегда думала о том, какой правильной и завершенной была их писательская судьба: награды получали потому, что талантливы и правдивы; хлебА ели честные (не толклись у премиальных кормушек, не заискивали перед раздатчиками наград, как нынче требуется), не транжирили почем зря (не по талантам) казенных денег; а сидели по местам (в Сибири, на Севере , на Юге), составляя им славу, но при этом прошили своим творчеством всю Россию. Держали всех нас в правильной человеческой форме.

В селениях праведных пребывать Виктору!

Ведь это он написал: "Как хорошо ступать по старой земле! Успевай же насладиться родимой стороной, не бурчи на жизнь, она прекрасна. Идешь и вдыхаешь воздух залива, несколько раз оглядишься, примешь в себя взором блеск воды и умирающий свет над чертой, где кладом зарыто былинное, примешь и холмы, пропустившие мимо кого-то, и все наше, живое и, конечно, забытое, когда кто-то так же шел, думал и вот века уже спит. Да, да, изумишься, кто-то же шел одиноко под вечер, и сердце у него стучало, родина и дом у него были, звезды его берегли, травы шептали, а наше будущее лежало так далеко от него, так далеко и туманно, как и нам нынче его дни и ночи, походы и песни. До чего же короток наш миг на земле, и мы не успеваем обнять все сущее и пожить для высоких дум и возвышенного причастия к траве и звездам. "Посмотри, брат, - донесла нам летопись,- на отцов наших: много ли взяли с собою, кроме того, что сделали для своей души?"

Это так. И навсегда так, дорогой Виктор Иванович!

На фото - я провожала Виктора Ивановича тогда в Ясную Поляну. Из дома Льва Николаевича, что в Хамовниках. Он любил бывать в ЯСНОЙ на ежегодных писательских встречах... Будем вспоминать его и ЧИТАТЬ, чтобы жил он в русской культуре.

Источник

13.08.2021

Статьи по теме