«Мой Егор, уйдя из деревни, потерял все. Его понесло по жизни, как ветром сломанную ветку. Выпавшего из родного гнезда, его прибрали к рукам нечистоплотные люди. Приласкали, приголубили в трудную минуту - зло-то, оно всегда хитрее, активнее воюет за человеческую душу. И Егор стал вором. (...) В этой горькой истории меня (...) интересует крестьянин. Крестьянин, утративший связь с землей, с трудом, с теми корнями, которыми держится жизнь. Как случилось, что человек, в жилах которого течет крестьянская кровь, кровь тружеников, человек со здоровой нравственной биологией, привитой ему крестьянской средой, вдруг вывихнулся, сломался» - Шукшин о своем герое из «Калины красной».

Я думу думал долгую, как построить последующий рассказ. Сокрушаться на критиков, которые не приняли (а скорее всего не поняли?) Шукшина? Нет, не то. Сравнить образ героя с каким-нибудь «Горько»? Боже упаси. И после очередного просмотра фильма, кажется, я понял.

Акт первый: введение

Ситуация достаточно банальна для любого времени. Есть уголовник, зовут его Егор. Он вышел из тюрьмы и едет в деревню к женщине, с которой переписывался, заинтересовав её своим слогом. Есть и внешний конфликт, перетекающий во внутренний – старая жизнь. Его бывшие напарники, разумеется, против новой жизни Егора и пытаются удержать его в своей среде.

Просто? Ещё как.

Начинается действие ещё в тюрьме – заключенные поют песню. Общий кадр с ними, учитывая формат 4:3, не дает зрителю продышать. Спустя мгновение дыши и любуйся сколько угодно: Егор приехал в деревню.

Синефильски просто? Ещё как.

Егор яркий, ему постоянно не сидится на месте, что, учитывая его прошлое – неудивительно. Женщина, с которой он переписывался – тоже не картонный персонаж. У нее, вообще-то, Руслан, имя есть – Люба. Разумеется, она противопоставлена ему – максимально спокойная личность. Он готов сорваться с места. Она будет статична. У него постоянные нервняки и внутреннее смятение. Она цельна и понимает свою цель в жизни.

Поэтично? Ещё как.

Пользователь «Кинопоиска», в своей рецензии сокрушается: «Также непонятно, почему Люба, так быстро влюбилась в Егора Прокудина. Я лично, какой-то особой искры между ними не заметил». Отвечаю неизвестному оппоненту так: персонажи эти живут не благодаря какому-то распорядку дня, не проявляют корыстных целей и далее по списку. Они живут, не осознавая некую поэтичность их существования. Для них поля и луга России – это некая данность, но именно она определяет их личности. То, что кажется нелогичным автору строк, мне кажется предельно понятным. Люба – не Пушкинская Татьяна, а уже сформулированная личность. Нужно просто принять за данность следующий факт: «Любе понравились письма», словно как факт того, что действительно «белеет парус одинокий». Других вариантов развития нам не суждено увидеть. Это и есть поэзия.

Акт второй: уйдя от первых пятнадцати минут фильма

Уехав из родной деревни Егор ломает свою судьбу, уродует свою биографию, что передает Шукшин, мастерски его отыгрывая: то он веселый, то он поникший, то рубит с плеча, то делает намеренные глупости, то он в красной рубахе, то в серой. У него нет ответа на вопрос: «а кто я вообще такой»? Но ответ есть у Любы, которая после «допроса» в местной забегаловке говорит простейшие: «отдохни у меня хоть неделю. Продышись» и оператор тут же делает крупный план на задумывавшемся Егоре. Он все понял: те предыдущие минуты, когда он снова был актером в погорелом цирке не дали никакого результата, она все понимает. Так или иначе.

Акт третий: а к черту акты

Я, думаю, есть в строках выше серьезная проблема. В строках ниже будет ещё серьезнее. Дело-то в том, что, когда Шукшин снимал фильм, он, наверное, и не задумывался, что спустя пятидесятилетие у нас все настолько изменится. Что людям будут нужны фильмы по типу «Блокадного дневника» – некая эстетская пытка, чтобы ты вышел из кино и начал объяснять своему другу-тугодуму, что он дурак и неправильно понял глубочайшие метафоры и образы. По версии умнейшего человека на планете, Руслана Казакова разумеется, глубочайших метафор не существует. Существуют лишь слишком сильно усложненные простейшие метафоры. Как по мне, лучше всего описывает старое кино и новое прекрасная сцена, где из бани выбегает брат Любы, орет, спотыкается и прыгает в реку. Ошпарился. Когда к нему подбегают остальные и говорят, мол, вылезай он произносит что-то вроде: «да куда я вылезу? Трусы тащи!». А нас новое кино любит эпатировать голыми писюнами. Кого вы эпатировать собрались, дружочки?

Но это я отвлекся. Достаточно серьёзно отвлекся.

Речь в «Калине красной» идет же не только о возвращении человека в нормальную жизнь. Главный посыл – возвращение блудного сына. Опять же – простейший тезис, 15-ая глава Евангелия. Заждалась Егора не мать, а сама деревня, все эти дороги, леса-поля, синие окна и заливные пейзажи. При этом Шукшин не забывает подчеркивать, насколько все просто: как-то раз он вместе с Любой заехал к какой-то бабушке. Спустя пару минут куда-то убежал. Оказывается, эта бабушка – мать Егора, которую он не видел с детства. И это единственный его грех, который никак невозможно умолить.

Со всеми остальными, кажется, Егор справился. Он начал «врастать» в землю, что Шукшин опять же подчеркивает простейшим образом: он пашет землю на тракторе. Ему уже не нужны деньги, за которыми он один раз съездил, гулянки и разбои. Он нашел счастье.

Но любое счастье должно закончиться. В данном случае... по-Достоевски. Егор, как и Раскольников, должны получить за содеянное. В финале фильма приезжают те самые парни, которые хотели оставить героя в преступном мире и убивают его. Примечателен их внешний вид: они выглядят нереально на фоне природы. Они выглядят как персонажи «Бегущего по лезвию», ей-богу.

Самые последние кадры фильма – Люба топит печь, а на фоне письмо Егора с наилучшими пожеланиями. Направлено оно уже всем нам. Мы, какими бы не были до этого, имеем шанс остаться в памяти некоторых достойными людьми. Да, путь будет долгим и тяжелым, но что уж поделать. И кажется уже неважным, кем мы были до прихода к точке невозврата, главное, как мы пришли.

Выбор есть всегда. Можно плюнуть на свою нравственность и изуродовать себя как внешне, так и внутренне, как «дружки» Егора. А можно сжечь свою красную рубаху в пламени: сжечь все мосты, соединяющие тебя с прошлым и переродиться. А сразу после осознать кто ты такой, наконец-то ответив на этот тривиальный вопрос. И принять судьбу. Прямо как Родион Раскольников. Прямо как Егор Прокудин.

Все настолько просто, но поэтично. Поэтично, а не сложно. Так и должно быть в кинематографе.