Большой книги решили бросить вызов литературному сообществу: вторичный и провальный роман Гузели Яхиной «Эшелон на Самарканд» все-таки попал в короткий лист самой весомой по деньгам премии «Большая книга». Так что же, в декабре будем поздравлять плодовитую и беззастенчивую авторшу с наглым решением жюри и тремя банкирскими миллионами за неновую и скандальную книгу?
Перед пандемией, на 22-й выставке Нон-фикшн, редакцией Елены Шубиной – инкубатором современной премиальной литературы издательства «АСТ» была затеяна топорная оправдательная дискуссия, которая называлась занудней самого действа: «Исторический материал в литературе, авторское право и плагиат: новая этика как пространство для трансформации». Всё это почти безлюдное мероприятие с участием онлайн директора Литмузея Дмитрия Бака и других адвокатов на экране было затеяно только ради того, чтобы обелить любимого автора – Гузель Яхину, которая вляпалась со своим (тогда и впрямь новым) полотном «Эшелон на Самарканд» в пренеприятную историю. Григорий Циденков – историк, изучающий голодомор в Поволжье, самарский краевед, преподаватель одного из вузов, кандидат социологических наук, заявил, что весь роман «Эшелон на Самарканд» состоит из компиляции и пересказа с минимальными изменениями его блога в ЖЖ. Евгений Ренкас – его коллега, писатель, увлеченный историей, присоединяется к обвинениям в адрес писательницы. По его мнению, у двух трудов слишком большое количество совпадений, тем более что в своем ЖЖ Григорий Циденков также написал и сценарий, который он основывал на тех архивных материалах и источниках, которые ему удалось добыть в течение нескольких лет глубоких исследований темы.
Сама Яхина начала публично оправдываться и опровергать по частностям: «Григорий Циденков обвинил меня в том, что я… Идет занудное перечисление, а потом детские требования объяснить: что именно украдено, включая последний пункт: «В чем именно выражается «кража детских имен»? В романе «Эшелон на Самарканд» имеется более пяти сотен детских кличек-прозвищ (две клички я взяла из мемуарных книг, остальные выдумала сама). Какие именно из этих пяти сотен были «украдены» и из каких публикаций Григория Циденкова?»
Да хватит прикидываться: клички-то легче всего придумать, Гузель! И вообще это тот случай, который целиком характеризуется знаменитой фразой: «Тут ничего не украдено, и всё – не своё!» Кстати, Владимир Познер, поспешно позвавший тогда Яхину в передачу, роман явно не осилил, потому что ни методу, ни стиля работы писательницы совершенно не раскусил. А они таковы: берется история из жуткого советского прошлого, желательно с татарским или немецким уклоном, и по этой канве с умением киносценариста выписываются пугающие сценки, ходульные характеры, броские повороты сюжета вроде сцены совокупления в мечети. Генеральный продюсер киномыла «Зулейха открывает глаза» Ирина Смирнова в интервью РБК заявила: «Я слышала, что у жителей Татарстана много претензий относительно того, как мы посмели снять сцену секса в мечети. Мы ее сняли, чтобы показать деградацию морали большевистского строя». Но ведь это придумали не большевики, а женская бессовестная троица: Яхина, Хаматова, Смирнова, которые показали полную деградацию строя буржуазного.
Теперь обратимся к пушкинским строкам, где гений различает «даль свободного романа сквозь магический кристалл». Кристалл в этой онегинской строфе – просто стеклянный шар для гаданий, а не нечто возвышенное и горно-хрустальное. Так вот, этот самый прибор был явно позаимствован Гузель Яхиной у Циденкова и замутнен беллетристикой, чему она научилась под руководством редакции Шубиной. Я представляю, как мучалась она над замыслом новой книги, чтоб и Казань приплести, и советское прошлое очернить, и сквозное действие придумать, чтоб потом новый сериал сварганить с массой героев. И вдруг – удача! Попадается исследование и сценарий про эшелон из Самары в Самарканд (лучше название-то, более звучное). И Гузель хватается за этот паровоз, чтоб нанизать свои вычурные и дребезжащие вагоны и немыслимые тележки-вагонетки. Их критики насчитали неимоверное количество для книги не в авторской редакции, а вышедшей в профессиональном якобы издательстве.
Не хочу выяснять, но уверен, что ни у Яхиной, ни у ее редакторши нет детей. Иначе просто не могла пройти столь безумная фраза: «Начальник поезда Деев, комиссар Белая, фельдшер, поваренок и несколько женщин-сестер – вот и вся команда, на чьи плечи легла задача спасти 500 детей». Понимает ли она, что написала? Да, работали на износ, на энтузиазме, кормили редко, но это – физически невозможно: герой-поваренок на 500 детей в дороге! Сегодня при экономии на всем в школах-интернатах, имеющих более 15 групп воспитанников (группа 12 человек), на каждую группу сверх 15 дополнительно вводятся по 0,25 единицы должности повара, машиниста по стирке спецодежды (белья), подсобного рабочего. Понимаете, на 500 детей в стационаре, а не в пути, – около 20 поваров и 5 подсобных рабочих. Без воспитателей, администраторов, медработников. Да, времена другие, но силы-то человеческие, а не лошадиные – те же при всей нынешней технике!
И подобных ляпов уйма! Вот литературно-классический, замеченный многими критиками. Начальник поезда недовольно осматривает свой вагон со следами былой роскоши: «Смотрелась ванна в окружении пустых книжных полок и почерневших канделябров нелепо. Поморщился Деев, но вагон взял. Гобелены велел содрать к чертовой матери, канделябры – сбить». В каком смысле – сбить? То есть Яхина думает, что канделябры – это светильники, нечто наподобие нынешних бра? Это похоже на знаменитый ляп в строке Эдуарда Багрицкого: «Револьвер висит на цепке от паникадила». Одессит, редко бывавший в храмах, перепутал массивные цепи, на которых висит паникадило под куполом, с цепочками от кадильницы, ладаницы. Но неужели писательница никогда не слышала, что канделябрами били карточных мошенников? Значит, их что – отрывали от стен? Да нет, канделябры всегда, со времен свечей – стояли на полу или столе, их надо было просто поднять. Даже неудобно делать детские замечания и при этом дивиться, что в редакции Шубиной не знают таких элементарных вещей!
А вот выигрышная «киношная сцена» выпускницы сценарных курсов. Чекисты прислали дополнительное питание, витамины на корню, так сказать – яблоню с плодами: «Дерево, срубленное под самый корень, вез автомобиль: ствол придерживали сидящие в кузове солдаты, а крона волоклась по земле (?!-А.Б.).
– Собрать не успели, так привезли, – извинился Баранья Башка, выпрыгивая из авто.
Не находя слов от изумления, Деев указал рукой на полевую кухню – и солдаты лихо взметнули яблоню на крышу, чем-то привязали: кухонька почти исчезла под сенью могучего растения».
И я в изумлении, как Деев: не знаю, что за сорта растут в Казани, но у нас в средней полосе даже крепкая антоновка опадает вся при такой варварской транспортировке. А как лихо сказано: «чем-то привязали» – это на крыше-то едущего вагона с ветерком. Такое впечатление, что ни автор, ни редакторша ничегошеньки не знают о реальной жизни…
Самый веский аргумент Циденкова, доказывающий искусственность всей заимствованной истории: «Она утверждает, что несколько лет провела в архивах, изучала литературу. Если бы она реально провела время в архивах, изучала голод, то она не сделала бы самого главного чудовищного ляпа всего своего романа. Она назвала 1923 год как год эвакуации детей. Но это ровно тот самый год, когда детей возвращали из эвакуации. Голод тогда уже закончился в стране. Это все равно что написать роман о полете Гагарина в космос и разместить все события в 1963 году, когда полет был в 1961 году». И дальше: «Это уникальный случай. Просто потому, что Ташкент был переполнен эвакуированными детьми. Поэтому было принято единичное решение привезти детей из Самары в Самарканд сразу. Публикации по этому событию не было нигде, кроме как у меня в блоге в ЖЖ. В Самарском архиве она это дело не поднимала». Откуда же конкретные сведения, если обойтись без причудливых придумок?
Показательно, как оправдывает заимствования записной критик литтусовки Галина Юзефович: «Я очень сочувствую Григорию Циденкову по-человечески, но если ты историк-архивист, если тебе важно застолбить за собой какую-то тему (а особенно если помимо чисто научных ты имеешь еще и какие-то литературные амбиции), не стоит выкладывать в открытый доступ свои находки до публикации твоей собственной книги». Дескать, мы живем в такое воровское время, что на все открытия, как на окна, надо решетки ставить. Весомый аргумент – кто первый, того и премия – жюри под председательством заместителя главного редактора журнала «Новый мир» Михаила Бутова может наплевать на общественное мнение! Интересно, что думает об этом Татьяна Восковская – новый директор «Центра поддержки отечественной словесности», среди проектов которого литературная премия «Большая книга»? Она заменила подавшего в отставку Георгия Урушадзе, который резко выступил против проведения специальной военной операции. Выпускница Литинститута таких необдуманных заявлений не делала, но с 2010 года была начальником управления специальных и международных проектов Президентского центра Б.Н. Ельцина. Так что человек – проверенный. Свой, увы…
