Взгляд на творческий метод Николая Васильевича Гоголя сформировался практически сразу, как только писатель появился в литературном обществе. Однако в большинстве своем критики и литературоведы считали Гоголя комиком, сатириком, рассматривая только одну из сторон его творчества: например, Н.А. Некрасов (Стал обличителем толпы // Уста вооружив сатирой, Проходит он тернистый путь // С своей карающею лирой) [17], В.В. Стасов («В начале же всех поразил, прежде всего остального, юмор его, с которым нам нельзя было сравнить ничего из всего, до тех пор нам известного») [19],  В.Г. Белинский: «Комизм или гумор г. Гоголя имеет свой, особенный характер: это гумор чисто русский, гумор спокойный, простодушный, в котором автор как бы прикидывается простачком» («О русской повести и повестях г. Гоголя») [2, с. 1057]. Тем не менее, нельзя сказать, что Гоголь воспринимался современниками исключительно как карикатурист и обличитель людских пороков. Выделялось в произведениях и религиозное, христианское направление – оно было определено И.С. Аксаковым в критической статье «Несколько слов о Гоголе»: Много еще пройдет времени, пока уразумеется вполне все глубокое и строгое значение Гоголя, этого монаха-художника, христианина-сатирика, аскета и юмориста…» [1]

Христианского понимания творчества Николая Васильевича Гоголя придерживался и Юрий Иванович Селезнёв. В «Мысли чувствующей и живой», предлагая отойти от привычного восприятия Гоголя как иронизирующего, насмехающегося карикатуриста, он призывает «всерьез осмыслить и другую... созидающую силу слова русских классиков», к которой относится «возрождающий «смех» Гоголя» [18, с. 53]. Селезнёв был убежден: гоголовеская критика современной ему действительности базируется не на «голом отрицательстве», а прежде всего на созидании, на созидающей правде.

Помимо Селезнёва, Гоголя как писателя–христианина рассматривал и Мережковский. В исследовании «Гоголь и черт» Дмитрия Сергеевича Мережковского можно увидеть дуалистический религиозно–философский, отчасти кантовский взгляд на религиозную линию в творчестве Гоголя: по его мнению, демонические проявления, отрицание божественной силы – не что иное, как «бессмертная пошлость людская» в ее обыденном, прозаическом понимании: основываясь на двух произведениях – «Ревизоре» и «Мертвых душах», исследователь анализирует личности главных героев, Ивана Хлестакова и Павла Чичикова, приходя к «общему знаменателю»: эти персонажи – во многом объект для читательских насмешек, и есть адепты вечного зла, фантасмагорические дьяволы со слишком «человеческим лицом». «Выставление черта дураком», цитируя Дмитрия Сергеевича, и есть единственный предмет гоголевского творчества. Можно сказать, что Мережковский не отрицал религиозность Гоголя, однако считал ее избыточной, называя болезнью – «мистицизмом» [14].

   Писатель и критик Игорь Петрович Золотусский, в отличие от Мережковского, видел в Гоголе истинного христианина, апологета христианского реализма. Вместе с тем, он отрицал принадлежность творчества Гоголя к фантастической линии, а любые «выдуманные» элементы считал не более, чем проявлением сказочного, шуточного (в зависимости от контекста): «Гоголь был верующий в лоне Церкви христианин, и понятие мистического не приложимо ни к нему самому, ни к его сочинениям. В них есть колдуны, чёрт, но это герои сказки» [13, с. 67]. В «Статьях о Гоголе» Золотусский, ссылаясь на «Выбранные места из переписки с друзьями», отмечает, что религиозность Гоголя помогла ему сформировать новый литературный эпический жанр, который «должен оправдать высшее назначение поэзии — стать «нечувствительной ступенью к христианству» [12, с. 202]. Так, по мнению Золотусского, в позднем творчестве Гоголя «исповедь сольется с проповедью», и многоголосие образов, переданных им, есть христианское начало, прежде всего, самого Гоголя.

Творчество Гоголя, по мнению критиков и литературоведов, не было ограничено только религиозной линией.  К примеру, А.К. Воронский, В.В. Набоков смогли выявить линию фантастическую. Следует отметить, что формирование взгляда на вышеуказанный способ конструирования художественной реальности Гоголя продолжается и сегодня. Приверженцем такой точки зрения является П. С. Беседин.

Литературный критик Александр Константинович Воронский одним из первых отмечал огромное влияние магических, «потусторонних» элементов в произведениях Гоголя: обращаясь к «Вечерам на хуторе близ Диканьки», Воронский утверждает, что отсутствие магических элементов «дезорганизуют» структуру повестей, лишив их смысла и сюжета: «повести распадутся не только сюжетно, но и по своему смыслу, по своей идее» [4, с. 65]. По его мнению, «фантастическое – не внешний прием, не случайное и наносное». Гоголевская фантастика и реальность в представлении Воронского существуют неотделимо друг от друга, то появляясь, то исчезая, однако магический элемент обладает в каком–то смысле разрушительной силой – постепенно деформируя «безмятежный, стародавний уклад» жизни героев повестей, он внедряется в бытовую жизнь и идет с ней параллельно.

Фантастического понимания придерживался и Владимир Набоков. В эссе «Николай Гоголь» Набоков, ссылаясь на «Шинель», описывает введение гротескно–фантастического элемента автором, как «комбинацию двух движений: рывка и парения» [16, с. 1]. В гоголевском мире, как считал Набоков, фантастика отождествляется с иррациональностью, абсурдизмом: появление сверхъестественного (в совокупности с реалистическим, психологическим) писатель называет «сдвигами» и «резвостью на краю глубоко личной пропасти». Таким образом, в понимании Владимира Набокова, фантастическая составляющая творчества Гоголя основывается не только на элементе сугубо «потустороннем» и вымышленном, но и на симбиозе глубокого психологизма с использованием гротеска.

В числе фантастов Гоголя видит и современный русский публицист Платон Сергеевич Беседин. В своей статье «Огонь, иди со мной» [3, с. 17] он называет Гоголя «медиумом, проводником, визионером», указывая на произведения «Вий» и «Старый Колдун»: создание Гоголем мифических, фольклорных персонажей (утопленницы, панночки), по мнению Беседина, наиболее полно отражает именно внутренний, психологический конфликт писателя. Платон Беседин будто бы сам намеренно мистицизирует образ Гоголя, говоря, что во всем его внешнем облике проступает «печать потустороннего мира». Вероятно, это не более, чем прием для создания особой атмосферы в статье о мифах вокруг личности писателя и о его творческой природе.

Необходимо отметить, что существует и третья точка зрения, включающая в себя признание одновременно и религиозной, и фольклорно-фантастической линий в творчестве Н. В. Гоголя; данная позиция основывается на том, что религиозный способ отображения реальности в произведениях – это логичное и естественное развитие творческого и духовного пути писателя. Такая позиция прослеживается в трудах В.В. Зеньковского, К.В. Мочульского, М.М. Дунаева, И.А. Есаулова, В.А. Воропаева.

К.В. Мочульский в «Духовном пути Гоголя» отмечал, что в 1834-1835 годах Гоголь следовал двум художественным принципам. Первый – это «немецкая романтическая демонология», откуда автор черпает вдохновение и заимствует концепцию колдовства, ведьм и нечисти. Второй – народная сказка, через призму которой показана вечная борьба Бога и дьявола. Однако сам писатель придерживался христианства, что помогло ему разработать собственную систему религиозно-нравственного мировоззрения. Эта система впоследствии воплотилась в «Выбранных местах из переписки с друзьями». Мочульский считал, что именно Гоголь задал основной вектор развития русской литературы, заключавшийся в переходе от эстетики к религии [15].

В.В. Зеньковский так же как и Мочульский объяснял влияние немецкого романтизма на творчество Гоголя как некую попытку внедрить в обыденную картину мира столкновение фантастических и мистических сил (как, например, в произведениях «Вий» или «Страшная месть»); однако такие яркие описания потусторонних явлений еще не означают избыточный мистицизм Гоголя; напротив, В. Зеньковский считал, что «все это опиралось в душе Гоголя на то изначальное представление о силах зла, о бесовских наваждениях, какое было связано с его религиозным миром. Как не знал Гоголь сомнений в бытии Божьем, так не знал он сомнений и в реальности злых сил.» Зеньковский помимо этого отмечал, что писатель, изначально придерживавшийся эстетического мировоззрения (что касалось и искусства в том числе), смог определить в дальнейшем его истинное назначение как «функции высшей духовной жизни» в христианском миропонимании [11]. 

И.А. Есаулов в своей статье «Гоголь в русском и славянском контекстах понимания: парадоксы рецепции» отмечает, что творчество Гоголя настолько многопланово, что не может редуцироваться до какой-либо единой категории (даже в зависимости от научной направленности интерпретирующего); однако литературовед подчеркивает, что Гоголь все же исключительно православный автор, и его творчество уместнее всего рассматривать именно в православном поле – «духовной грибнице русской культуры» [10].

М.М. Дунаев, как и вышеприведенные исследователи, считает отличительной чертой творчества Гоголя именно многопланность, позволяющую любому исследователю оставаться на своем уровне прочтения, тем самым формулируя новые трактовки и открывая иные смыслы; сам же М. Дунаев выделял такие характерные черты, как символика (покой и любовь в «Старосветских помещиках», что свойственно и христианскому европейскому искусству), пошлость (в религиозном контексте – апостасия и богоотступничество), совмещение духовного и сюжетного планов (в произведении «Ревизор»). Говоря о фантастических элементах, то есть фольклорно-фантастической линии в творчестве писателя, Дунаев отмечает, что такие художественные приемы могут быть допустимы, «если они не нарушают общей направленности реалистического исследования жизни и органически с ним сочетаются» [9].

По мнению В.А. Воропаева, творчество Гоголя – это, по сути, синкретизм и духовной, и комической, и религиозной линий; например, в произведениях «Ночь перед Рождеством», «Сорочинская ярмарка», «Вий» отражена борьба с грехом и злом одновременно, хотя эти произведения в обыденном восприятии могут казаться «собранием веселых рассказов в народном духе»; Воропаев делит творчество Гоголя на два этапа — ранний и поздний. На раннем этапе писателем в его произведениях реализуется «намерение вести людей к Богу путем исправления их недостатков и общественных пороков — то есть путем внешним». На позднем же этапе Гоголь «вступает на путь богословски оправданной аскетики», пытаясь исправить недостатки, прежде всего, в самом себе, а уже потом предпринять попытки повлиять на общественное сознание и процессы, происходящее в обществе [5].

Резюмируя: критики и литературоведы придерживались трех основных линий в творчестве Гоголя: религиозной, фантастической и синкретической; но важно заметить, что именно христианство признается самим автором в его автобиографических произведениях. В «Авторской исповеди» Гоголь, ссылаясь на работу над «Мертвыми душами», отмечал, что обратился к Христу: «Я обратил внимание на узнанье тех вечных законов, к которым движется человек и человечество... Почти сам не ведая как, я пришел ко Христу, увидевши, что в Нем ключ к душе человека» [4, с. 14].

В «Выбранных местах из переписки с друзьями» тема христианства является ключевой; в 32 письмах, из которых состоит произведение, Гоголь, как бы наставляя читателя на праведный путь, обращается к Богу: «Есть высшая еще способность; имя ей мудрость, и ее может дать нам один Христос»; «Вы еще не любите Россию. А не полюбивши России не возгореться вам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись вам» [6, с. 871]. Николай Васильевич также написал «Размышления о Божественной Литургии», которые были изданы после его смерти. Это произведение, как говорит сам Гоголь, создано для того, чтобы «показать, в какой полноте и внутренней глубокой связи совершается наша литургия, юношам и людям, еще начинающим, еще мало ознакомленным с ее значением»[5, с. 3]. Таким образом, фантастическое понимание творчества Николая Васильевича Гоголя можно считать допустимым (в силу «многопланности»), но нельзя сбрасывать со счетов основную – религиозную – линию, поскольку сам писатель позиционировал себя именно как христианина, что подтверждает создание «Авторской исповеди», «Выбранных мест из переписки с друзьями» и «Размышлений о Божественной Литургии».

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Аксаков И. С. Несколько слов о Гоголе Гоголь [Электронный ресурс] – URL: http://az.lib.ru/a/aksakow_i_s/text_0090.shtml.

2. Белинский В. Г. О русской повести и повестях г. Гоголя – М.: Директ–Медиа, 2007. – 109 с.

3. Беседин П. С. Огонь, иди со мной [Электронный ресурс] // «Свой» – 2019. –№ 4 – URL: http://portal–kultura.ru/upload/iblock/21e/SVOI–1904–lite.pdf.

4. Воронский А. К. Гоголь [Электронный ресурс] – URL: http://www.homlib.com/read/gogol–nv/gogol–voronskiy–a–k.

5. Воропаев В. А. Николай Гоголь. Опыт духовной биографии [Электронный ресурс] – URL: https://azbyka.ru/fiction/nikolaj-gogol-opyt-dukhovnoj-biografii/.

6. Гоголь Н. В. Авторская исповедь – Всерос. фонд культуры. Псков. отд–ние, 1990. – 125 с.

7. Гоголь Н. В. Размышления о Божественной Литургии – Белорусская Православная Церковь, 2015. – 124 с.

8.  Гоголь Н. В. Сочинения – М.: Олма–Пресс, 2002. – 1056 с.

9. Дунаев М. М. Вера в горниле Сомнений. Православие и русская литература в XVII-XX вв. [Электронный ресурс] – URL: https://royallib.com/book/dunaev_mihail/vera_v_gornile_somneniy_pravoslavie_i_russkaya_literatura_v_XVII_XX_vv.html

10. Есаулов И. А. Гоголь в русском и славянском контекстах понимания: парадоксы рецепции // Гоголь и славянский мир. Шестнадцатые Гоголевские чтения. — М., Новосибирск: Новосиб. Изд. Дом, 2017. — С. 78-83.

11. Зеньковский В. В. Н. В. Гоголь [Электронный ресурс] – URL: https://royallib.com/read/zenkovskiy_vasiliy/n_v_gogol.html#0.

12. Золотусский И. П. Поэзия прозы: Статьи о Гоголе. – М.: Советский писатель, 1987. — 240 с.

13  Каплан В. М. Апология Гоголя // Фома. – 2009. – №4 – С. 66–68

14. Мережковский Д. С. В тихом омуте. Статьи и исследования разных лет – М.: Советский писатель, 1991 – 491 с.

15. Мочульский К. В. Духовный путь Гоголя [Электронный ресурс] –  URL: http://az.lib.ru/m/mochulxskij_k_w/text_1934_duhovnyj_put_gogolya.shtml.

16. Набоков В. В. Николай Гоголь [Электронный ресурс] –  URL: http://gatchina3000.ru/literatura/nabokov_v_v/gogol5.htm.

17. Некрасов Н.А. «Блажен незлобивый поэт…» [Электронный ресурс] –  URL: https://ilibrary.ru/text/1518/p.1/index.html.

18. Селезнёв Ю.И. Мысль чувствующая и живая: Литературно–критические статьи. – М.: Современник, 1982. – 336 с.

19. Стасов В.В. Гоголь в восприятии русской молодежи 30-40-х гг. [Электронный ресурс] –  URL: https://lit.wikireading.ru/31414.