Фёдор Михайлович Достоевский – гений русской культуры, чьё творческое наследие до сих пор оказывает колоссальное влияние на всё мыслящее человечество. Он есть «целый мир, неведомый дотоле, который потрясает ещё человечество такими тайнами, такими откровениями, вопросами и ответами, от которых содрогнётся душа человека…» [1].

О его личности и творчестве написано невероятное количество трудов, которое в сотни раз превысило наследие самого писателя. И каждому он представился по-особому, ведь его мир беспредельно многообразен и поэтому каждый соприкасающийся с ним вступил на «свою тропу» понимания. Стоит отметить, что здесь речь идёт не о вольной интерпретации личности писателя, а о попытках «понять его таким, каков он был на самом деле, а вместе с тем и осмыслить, как и почему такой Достоевский дорог и необходим нам…» [1]. Об этом заявил в своей книге «В мире Достоевского» Юрий Селезнёв, а также добавил, что понять писателя есть самая сложная задача.

Можно с уверенностью сказать, что Юрий Иванович справился с ней лучше, кто-либо другой. И это можно увидеть с самых первых глав в его книгах о Достоевском. Возьмём, к примеру, биографическую книгу «Достоевский», где повествование о писателе начинается со слов «сначала была Голгофа». Тому, кто не знаком с личностью Фёдора Михайловича, такое начало биографии может показаться необычным или скорее нелогичным. Ведь по традиции биография должна начинаться с главного - с дня рождения человека, как, к примеру, в работе Леонида Гроссмана «Жизнь и труды Достоевского» [2].

 Если биография, написанная Леонидом Петровичем, начинается с 11 ноября 1821 года, то у Юрия Ивановича с 22 декабря 1849. С более значимой даты – духовного воскресения писателя, который «был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся» (Лк.15, 24). Именно с казни начался его великий путь через «горнило сомнений» к высшей Правде, к Той «которая не зависит ни от каких человеческих треволнений, является вечно существующей и может избавить душу от зла страстей и принести вечный мир и радость каждому алчущему и жаждущему Её» [3].

Осознание того, что истина в христианстве к Фёдору Михайловичу пришло не сразу, не во время казни, там он переживал минуты «безвыходного унижения, всенародного поругания, беспомощной безответственности», жажду жизни, а самое главное – «прикосновение к великому таинству жизни и смерти» [1]. Эшафот сделался местом духовного переворота, а также переправой в Мёртвый дом. В нём, похороненный заживо, писатель пройдёт все круги ада и возвратится вновь к жизни. Он «умрёт, как зерно, падшее в землю, чтобы принести много плода…».

Селезнёв очень точно сравнил годы «жизни» Фёдора Михайловича с дантовским адом, ведь он был вынужден жить, как «селёдка в банке» с убийцами, насильниками, ворами, которые постоянно ругались, пьянствовали, дрались и т.д. «…шум, гам, хохот, ругательства, звук цепей, чад и копоть, бритые головы, клеймённые лица, лоскутные платья, всё – обруганное, ошельмованное…» [4]. Ко всему этому добавился постоянный труд «из-под палки», холод, болезни, а самое главное – осознание несвободы. И такое житьё-бытьё четыре года! Уму непостижимо, что именно в этой среде писатель не деградирует, как многие, а обретает сильную веру в Богу, а вместе с ней дар «открывать в человеке человека», умение находить бриллиант в грязи.

Для многих каторжные являлись преступниками, отбросами общества, но только не для Достоевского. Он стал тем, кто прочувствовал их страдание, пожалел, извинил за всю грязь, в которою они себя вогнали и оплакал их смерть. «И сколько в этих стенах погребено напрасно молодости, сколько великих сил погибло здесь даром! Ведь надо уже всё сказать: ведь это народ необыкновенный был народ. Ведь это, может быть, и есть самый даровитый, самый сильный народ из всего народа нашего» [4].

Конечно же, Фёдор Михайлович пришёл к такому великому состраданию только через веру, ведь «любовь к человечеству совсем немыслима, непонятна и совсем невозможна без совместной веры в бессмертие души человеческой» [3]. Вера явилась ему через постоянное чтение Священного Писания, которое он не только читал на протяжении четырёх лет, но и «пережил и прожил его как свою судьбу – страдания, смерть и воскрешение Христа как свою смерть в Мёртвом Доме и своё воскрешение в новую жизнь» [5]. Только благодаря этому, писатель смог познать самого себя, а следом и душу русского народа, смог найти свой символ веры, в котором «нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа…» [5].

На каторге писатель взял свой крест и мужественно пронёс его через всю жизнь. Под крестом подразумеваются скорби. В них Достоевский увидел спасение: «Если хотите, человек должен быть глубоко несчастен, ибо тогда он будет счастлив». Он осознал, что страдания могут привести к покаянию, очистить от грехов, принести мир и любовь, так как, «что огонь для золота, то скорбь для души…». Эта мысль также вкладывается им в роман «Братья Карамазовы», где старец Зосима пророчествует Алёше, что «горе узришь великое…и в горе сам счастлив будешь. Вот тебе завет: в горе счастья ищи». Юрий Иванович соглашается с этой мыслью и указывает, что «к той истине, к которой он пришёл, - он пришёл через страдание» [1].

Все вышеперечисленные события проистекли из одного – казни 22 декабря. Если Юрий Селезнёв именно с этого и начал биографию, то это показывает нам, что ему удалось не просто изложить факты и проанализировать жизнь и творчество писателя, а пройти весь его жизненный путь. Да и не просто пройти, а еще и пережить сердцем, что равнозначно глубокому пониманию.

Список литературы:

1. Селезнёв Ю.И. В мире Достоевского. – Москва, 1980 – 376 с.

2. Гроссман Л.П. Жизнь и труды Достоевского. – Москва, 1935 – 445с.

3. Осипов А.И. Искатель высшей правды. Ф.М Достоевский и Православие, [Электронный ресурс]. – URL: https://alexey-osipov.ru/web-files/books/F_M_Dostoevskiy_Iskatel_vysshey_pravdy/F_M_Dostoevskiy_Iskatel_vysshey_pravdy_(A_I_Osipov).pdf?ysclid=lb0r1nl899326417691

4. Достоевский Ф.М. Записки из Мёртвого Дома. – Санкт-Петербург, 2019 – 316с.

5. Митрополит Илларион (Алфеев). Евангелие Достоевского. – Москва, 2021 – 232с.