О книге Николая Устюжанина «Самое счастливое утро»

Вот так бывает — и знаком с человеком, и говорили о разном, и довелось слышать, как чудесно он поёт, и знаешь, что он пишет — и статьи, и прозу. Статьи читал — а прозу  не привелось. А потом человек этот подарил мне свою книгу. Так у меня и появилась книга Николая Устюжанина «Самое счастливое утро». Я и обрадовался, конечно. Но и боязно немножечко  сделалось - не доводилось ещё читать прозу авторов, с коими знаком лично.

Но чувство это моё оказалось ложным и появилось совсем другое - вот как когда в море заходишь, ощущая захватывающую дух нежность воды, не думаешь в эти мгновения о том, где ты — в Архипо-Осиповке или Дивноморске. Так и здесь - начал читать, и с первых же строк чтение захватило — и лишь когда откладывал книгу, вспоминал, кто автор.

И трилогию: повести «Моё советское детство», «Перестроечная юность», «Вечернее солнце», и армейские зарисовки, и рассказы я читал с огромным удовольствием. И, точно знаю, что с не меньшим удовольствием перечитаю ещё не раз. Очень много родного мне, тёплого, близкого, иной раз даже слово в слово созвучного. Вот взять хотя бы, как Николай Устюжанин описал звук мотора трудяги-ЛИАЗа. Он у него - «булькающий». Он и у меня, в «Жизни необъятной» назван «булькающим» (я этот звук, как и этот автобус своего детства, вспоминаю с нежным чувством). Иной раз возникало ощущение, что герой книги — я и есть, потому, что, повторюсь, очень много действительно родных, тёплых и близких воспоминаний оживают при прочтении. Да и ощущения очень часто совпадали. Когда я читал, например, о Валерии Дементьеве — автор описал все то, что я думал, но не смог сформулировать, когда открыл и читал книгу Юрия Селезнёва «Мысль чувствующая и живая». Вот эти строки: «… оказывается, литературная критика может не только знакомить с текстом и комментировать, она способна зажигать сердца и умы, поражать воображение, как и художественная литература». Или когда читал об учителях-фронтовиках, про их особенное благородство и восприятие их детьми. Это заняло у автора всего четыре предложения, но какие! Живые, насыщенные, наполненные величием русского человека!   «Теперь я понимаю, почему уроки истории, русского языка, литературы, музыки, географии и даже физкультуры так отчетливо отпечатались в моей памяти — нам преподавали не просто сельские учителя, а учителя-фронтовики. В них было какое-то особенное благородство, которое не впитывается с молоком матери, а входит в живую плоть только вместе с кровью и болью. Всё, о чем они говорили, воспринималось не просто на веру, а именно как откровение, подтверждённое не словами, а поступками; не только жизнью, но и смертью. Мы были детьми, но чувствовали, что нас учат не просто хорошо, а блестяще». Я эти предложения несколько раз перечитывал — и снова и снова видел нашего учителя по алгебре и геометрии, фронтовика Василия Кузьмича.

А иной раз доходило и вовсе до мистических совпадений. Вот взять финал Кубка СССР 1990 года, о котором написано в повести «Перестроечная юность». Ведь в трилогии описано несколько десятилетий, но финал Кубка — именно этот. И я его помню как вчера. Меня в наказание за какую-то шалость родители не взяли с собой к дяде Боре, весельчаку и балагуру, которого я обожал слушать. И  я, обиженный, остался дома и смотрел в одиночестве финал Кубка — киевское Динамо играло с московским Локомотивом. И болеть решил за Локомотив. В семье у нас все болели за Спартак — потому за киевлян я болеть ну никак не мог. А после матча, который Локомотив проиграл столь разгромно 1:6, так и вовсе потом маялся, чувствуя себя самым разнесчастным и обманутым человеком на земле. И в силу возраста, других финалов Кубка СССР столь ярко я не запомнил — а этот финал, наверное, из-за своего тогдашнего прескверного настроения — запомнил очень хорошо.

Еще мне повести очень понравились своей масштабностью — путь лирического героя показан на фоне событий, ставших историей. Причем событий самых разных — и культурных, и спортивных, и политических, событий, о которых русский человек вспоминает и с гордостью, и с ужасом. И, мне кажется, потому, что изящно описана сама жизнь во всех её необъятных проявлениях, нет ничего наносного и придуманного, как говорил Виктор Иванович Лихоносов — не возникает ощущения раздвоенности (вот здесь герой, а где-то там — события в стране), и поэтому тоже страницы книги мною просто «проглатывались», при этом некоторые моменты я с удовольствием перечитывал по нескольку раз, и даже выбегал в другую комнату к супруге с восклицанием: «А вот ещё послушай!»

И читал ей вслух: «Для школьной стенгазеты пришлось сочинить и первое стихотворение, - сатирическое, за которое был получен и самый первый гонорар в виде сдачи от обиженного мной двоечника и хулигана Вершкова по прозвищу «Вершок». Только в зрелом возрасте я понял, что был несправедлив, и что получил по заслугам, а тогда был не на шутку обижен. Правда, сатирических стихов больше не писал». Взбучка от хулигана - житейский эпизод из детства. И вроде бы иронично написано — а прочитаешь и задержишься  — душе тепло делается.

Ещё  многое узнавал — например, о художнике Константине Васильеве я узнал из  книги Николая Устюжанина и, выбегая на перекур, брал в руки телефон и лез в интернет  читать о нём. Не знал я, к своему стыду, что и танковый виртуоз Дмитрий Лавриненко (наколотил 50 с лишним немецких танков только в сорок первом году, и которого, кстати, немцы так и не смогли одолеть в танковом бою, а погиб он осколка мины)  — жил у нас в крае, в Армавире. Хотя читал о нём — но знал только его военную, короткую, но очень славную биографию. После прочтения книги я еще вот о чем подумал. В последнее время, стараниями наших властей, даже недалекая наша история — точнее, конечно, не сама история, а её подача, рассчитанная на молодежь — превратилась в нечто бездушное, лишённое человека напрочь. И книги, и фильмы, и их герои и большинство передач — там есть всё, что угодно — и чрезмерный пафос, и соревнования по обличениям режимов и обливание грязью, и ложь, ложь — но вот живого человека за всем этим не стало совсем. А сопереживать, глядя на такие безжизненные продукты, невозможно. И это молодежь, как минимум, чувствует. Чувствует ложь, чувствует несоответствие речей и поступков нынешних высоких говорунов. Утопая в информационном потоке, не понимает, например, как  такой «варварский» народ, Россия, СССР, могли добиваться таких колоссальных побед и достижений. А  прочитав книгу «Самое счастливое утро», где сопереживая герою (тем более студентам журфака — для них герой близок), можно увидеть то живое, человеческое, что стараются скрыть. И тогда история нашего народа, возможно, явится молодому читателю близкой, родной. Поэтому мне кажется — автор сделал большое дело!

И если уж зашла речь о студентах, то нужно сказать, что у них есть возможность  прочитать книгу «Самое счастливое утро» и на страницах повести «Перестроечная юность» увидеть, каким в молодости был Юрий Михайлович Павлов. Лично мне было весьма интересно читать строки о главном редакторе «Родной Кубани». Думаю, что и студентам будет не менее любопытно. Тем более что повесть «Моё советское детство» опубликована в «Родной Кубани» («Родная Кубань» – 2019. - № 4; «Родная Кубань» – 2020. - № 1), а книгу целиком можно бесплатно скачать в интернете (https://literator35.ru/2021/09/issues/spetsvypusk-4-kniga-n-ustyuzhanina/).

Ну и конечно же, впечатления при прочтении нарастали и от нахлынувших тёплых воспоминаний собственного детства, ощущений того доброго времени, ощущений бесконечно дорогих, наверное, каждому человеку.