***

Опять разгулялись витии —
шумит мировая орда:
Россия! Россию! России!..
Но где же вы были, когда
от Вены и до Амстердама
Европу, как тряпку кроя,
дивизии Гудериана
утюжили ваши поля?
Так что ж — всё прошло-пролетело,
всё шумным быльём поросло,
и слава, и доброе дело,
и кровь, и всемирное зло?
Нет, всё-таки взглянем сквозь годы
без ярости и без прикрас:
прекрасные ваши «свободы» —
что было бы с ними без нас?!
Недаром легли как основа
в синодик гуманных торжеств
и проповедь графа Толстого,
и Жукова маршальский жезл.

***

Россия — ты смешанный лес.
Приходят века и уходят —
то вскинешься ты до небес,
то чудные силы уводят
бесшумные реки твои,
твои роковые прозренья
в сырые глубины земли,
где дремлют твои поколенья.

***

Мать пьет снотворное за то,
что столько лет недосыпала,
ее бросает в забытье
шальная доза нембутала.
Жизнь опостылела вконец,
а молодые сны — отрада.
Чтобы приснился мой отец,
она не просыпаться рада.
Но снятся ей госпиталя,
ее кровавая работа,
бинты и язвы, гной и рвота —
война, короче говоря.
Она, не покладая рук,
кромсает, режет, шьет и пилит…
Один без ног, другой без рук,
а третий, раненный навылет,
кричит…
Спаси его, хирург!
Ты — Бог. Твори свои дела
и день и ночь, не уставая,
покамест на столы тела
исправно шлет передовая…
А сын ей говорит: — Вставай!
Что жить искусственными снами?
Волнуйся!
Радуйся!
Страдай!
Дыши весенними ветрами!
Но ничего не знает он
о том, что знает только старость:
— Мой сын, оставь, — я вижу сон,
и это все, что мне осталось!
Они идут в шумящий бор
сбирать цветы на солнцепеке…
— Мать, подыми потухший взор,
послушай, как журчат потоки!..
Взгляни на голубую гладь —
ты столько бед перемолола,
еще настанет время спать! —
Она в ответ ему — ни слова.
Пригрелась в солнечном тепле.
Молчит. Рукой устало машет,
склонясь к оттаявшей земле.
Не шьет.
Не стряпает.
Не вяжет…
А мать-и-мачеха цветет,
и сон-трава мохнатым зевом
росу мерцающую пьет…
Но никогда под русским небом
трава забвенья не взойдет. 

Бесконечная песня 

Стали старые деньги — новыми.
Стали новые песни — старыми.
Стали злые надежды — добрыми.
Стали крупные планы — малыми.
Стали пьяные речи — трезвыми.
Стали краткие ночи — долгими.
Стали пряные блюда — пресными.
Стали сладкие губы — горькими.
Стали легкие страсти — трудными.
Стали полные реки — мелкими.
Стали бедные рифмы — чудными.
Стали частые гости — редкими.
Стали острые шутки — плоскими.
Стали близкие други — дальними.
Стали малые дети — взрослыми…
И так далее, и так далее…

^Илл.