Говоря о трагедии русской деревни, невозможно не упомянуть станицу Уманскую (ныне Ленинградскую). Для увековеченного в народной памяти Н. В. Гоголем в повести «Тарас Бульба» куреня, годы воцарения советской власти стали страшным испытанием. Революция, Гражданская война, последующая коллективизация привели к многочисленным жертвам, о которых с течением времени все реже вспоминают.

К началу XX века станица Уманская была одним из самых процветающих поселений на Кубани. «До революции здесь проживало сорок тысяч казаков и иногородних» [1], большая часть последних прибыла сюда из средней полосы России после отмены крепостного права в 1861 году. Они занимались ремеслом, торговлей, становились наемными рабочими.

Казаки возделывали землю. Поля были засажены картофелем, бахчевыми и зерновыми культурами. Из Крыма везли саженцы фруктовых деревьев и виноград. Станица утопала в душистых цветах. Писатель Артем Весёлый в романе «Россия, кровью умытая» напишет: «Богатый край, привольная сторонушка…».

Любовь Павлоградская в книге «Станица Уманская и ее святыни» вспоминает: «…моя бабушка об этом времени говорила: «Леворуция!» Я ее поправляла: «Нужно говорить – революция». – «Я кажу правильно. Леворуция – вона и есть леворуция!» Нет, это не было безграмотным произношением нового слова. Народ прекрасно знал, что главным руководителем этой смуты был тот, кто за левым плечом» [2].

После установления в станице советской власти начались конфискации церковного имущества. Согласно «Протоколу №1 заседания отдельской комиссии по изъятию церковных ценностей по краснодарскому отделу от 22 марта 1922 года» были созданы специальные комиссии, занимавшиеся грабежом часовен и храмов. Изымалась вся церковная утварь. Предполагалось снимать ризы с икон, правда, приказ был с циничной припиской: «…если снятие их не исказит и не обезобразит иконы» [3].

Было разграблено кладбище станицы Уманской (ныне там Центральный парк). «Деревянные гробы были вскрыты и ограблены. Останки выдающихся людей станицы были осквернены» [2].

И как итог антирелигиозной кампании – в 1933 году большевиками был разрушен храм Трех Святителей, ранее превращенный в зернохранилище. Ненужные иконы, по рассказам жительницы станицы А. Захарченко, сожгли [4]. Были разрушены храмы и в близлежащих хуторах: храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы в хуторе Белом, храм Александра Невского в хуторе Куликовском.

Подводя итог кровавым событиям, Л. Павлоградская справедливо заключает: «Религиозный смысл этих исторических событий не вызывает сомнений. Стремились уничтожить Россию как Престол Божий, русский народ – как народ-богоносец» [2]. И каждый разграбленный и разрушенный храм или монастырь, каждый замученный, жестоко убитый священник (В ходе изъятия 1922 года было убито 69 духовных лиц на Кубани, 37 человек в Черноморской губернии [5]) приближали общество к принятию атеизма как мировоззренческой нормы. И страшно подумать, сколько православных людей было принесено в жертву на этом пути…

Политика советской властной верхушки по отношению к казакам была однозначна. Лев Троцкий писал: «…уничтожить как таковое, расказачить казачество – вот наш лозунг! Снять лампасы, запретить называться казаком, выселить в массовом порядке в другие области…» [6]. В 1932 году Лазарь Каганович назвал казачество «рудиментом человеческого общества», который «не имеет ни физиологического, ни исторического, ни политического и даже религиозного права проживать на этой прекрасной земле» [2]. О необходимости переделать казака из русского человека в «советского общественника» заявлял секретарь Северо-Кавказского райкома Анастас Микоян.

Писатель Виктор Лихоносов не раз вспоминает о трагедии станицы Уманской. Сначала в предисловии к книге Л. Павлоградской: «…станица Уманская – одна из самых многострадальных на Кубани: в период коллективизации народ ее был выселен почти поголовно» [2], а затем к статье журналиста В. Тёра «Подвиг выживания»: «Когда в советское время заходила речь о жертвах коллективизации и голоде, то почему-то чаще всего упоминалась станица Уманская, вычищенная поголовно…» [1].

В период с 1932-1933 годы на «черные доски» (доски позора) попали за срыв хлебозаготовок 13 кубанских станиц. 13 ноября 1932 года в этот список вошла и Уманская.

План сдачи зерна по продналогу за 1932 год с кубанских земель был трудновыполним. Если норму продналога и удалось бы сдать, то на собственные нужды ничего бы не осталось. Население, понимая это, воспользовались некоторой частью площади для посева других культур. Не ради борьбы, а ради выживания. Причины низких показателей были и в другом. Дарья Максимовна Назаренко рассказывает: «В 32-м на Кубани стояла страшная сушь. За лето ни одной капельки дождя. Хлеб не уродил, мыши по полю «пешком ходили». Кого винить? Казаков!» [1].

В любом случае, в итоге план заготовок был начисто сорван. Последовали санкции: мнимых руководителей саботажа расстреливали на местах, все продовольствие из личных хозяйств изымали. Делится воспоминаниями Нина Семеновна Комлацкая: «Осенью 1932 года припасы нашей семьи забрали все подчистую. Мы довольствовались… шкурой теленка. Когда уже нечего было есть, легли помирать…» [1].

Затем последовали высылки. Вывозились чаще семьями. Рассказывает Филоненко-Сухачева Раиса Гавриловна: «Спешные сборы <…> Погрузив в «телячьи» товарные вагоны, под конвоем 31 сентября нас повезли в неизвестном направлении – никто не знал куда. В вагонах находились мы под замком <…> На вагонах написали: «Едут добровольцы» [1].

Лишь немногие приезжали на уже освоенные места. Большинству было вынуждено осваиваться самостоятельно в суровых условиях. Вспоминает Михайличенко Федор Дмитриевич: «Чтобы добраться до места поселения, где находились заключенные, нужно было по снегу, плохой дороге преодолеть расстояние более двадцати километров <…> Стоял мороз более 30 градусов. Меня мама закутала в вещи, что остались <…> а младшую сестру мама несла закутанную на руках, прижимая к груди. Она замерзла, ее зарыли по дороге в снегу – волкам на съедение (по рассказу мамы)».

Конечно, в последующем многих реабилитируют, они вернутся, получат компенсации, но сколько историй мы так никогда и не услышим… Шайхутдинова (Кардаш) Алла Алексеевна задается вопросом: «Неужели так и не расскажет никто правду о том, что творилось?». И тут же дает ответ: «Думаю, что В. Тёр это сделает» [1]. Он это сделал.

«Подвиг выживания» — это не просто сборник трагических рассказов жителей станицы Уманской. Это настоящий памятник всему русскому крестьянству, испытавшему лишения, пережившему одни из самых страшных страниц нашей истории.

В настоящее же время не утихают споры об успехе коллективизации. Так, например, на страницах газеты «Аргументы и факты» свою точку зрения высказывает руководитель Центра экономической истории Института российской истории РАН, доктор исторических наук Виктор Кондрашин: «…деревня считалась <…> ресурсом, который надо использовать. Хищнически, варварски, но использовать». Он же заключает: «1 млн раскулаченных крестьянских хозяйств общей численностью 5–6 млн чел., 4 млн выселенных кулаков, 5–7 млн жертв голода 1932–1933 гг. Вот цена, которую СССР заплатил за кратковременный успех ускоренной модернизации. Лично я считаю, что давно пора поставить памятник русскому крестьянину. Мужику, на крови и костях которого построена та материальная база, которую мы эксплуатируем до сих пор» [7].

Иной позиции придерживаются нынешние блогеры социалистической направленности. На видео-платформе «YouTube» цинично высказывается об итогах коллективизации историк Борис Юлин: «…фотография конца 70-х годов. Три комбайнера, за ними стоит три их комбайна «Нива», и каждый комбайнер опирается *** на свой автомобиль «Жигули» [8].

Позиция же либеральных СМИ и журналистов предельна ясна. Им даже необязательно читать исторические книги, статьи, заметки, ведь для них априори Советский Союз – абсолютное зло и, выходящее из этого, коллективизация – большая ошибка. Хочется выразить свою солидарность с ними в этом вопросе, но не получается. Ибо для одних эта трагедия есть ноющий шрам, а для других, всего лишь, идеологическая позиция.

Вопрос о том, оправдывает ли цель средства, оставим для размышлений философам. Каждый судит со своей колокольни, но наши колокольни были разграблены и разрушены…

В 1934 году станице Уманская утратила прежнее название. Теперь ее знают как Ленинградскую. В 2008 году был освящен новый храм Трех Святителей. В 2011 году открыли памятник репрессированным казакам. А работа по восстановлению и сохранению народной памяти о тех страшных событиях не прекращается и по сей день.

Список использованных источников:

1. В. Тёр. Подвиг выживания // Родная Кубань. 2013. №4. 
URL: https://issuu.com/molokols/docs/rod_kuban_4
2. Л. Павлоградская. Станица Уманская и ее святыни.- СПб: Общество памяти игумении Таисии, 2010.
3. Бабич А. К вопросу об изъятии церковных ценностей на Кубани в 1922 году // Кубань — Украина: Вопросы историко-культурного взаимодействия. Вып. VI. Краснодар; Киев, 2012. 
URL: http://slavakubani.ru/geography/orthodoxy/of-history/k-voprosu-ob-izyatii-tserkovnykh-tsennostey-na-kubani-v-1922-godu/
4. Судьба казачьих знамен В. Беловолов // Ярмарка Кубани №43(53) 23-29.10.2000 URL: http://belovolov-v.narod.ru/sbornik_statey_i_ocherkov_po_istorii_st.htm
5. М. Польский // Православный голос Кубани. 2004. № 2
6. Трут В. П. Истребить поголовно. Как организовать расказачивание // Родина. 2004. № 5. 
7. Светлана Болотникова, Алексей Макурин, Константин Кудряшов, Владимир Кожемякин, Юлия Шигарева Вместе весело пахать. Чем стала коллективизация для Советской России? // Аргументы и факты №5 29.01.2020 
URL:https://aif.ru/society/history/vmeste_veselo_pahat_chem_stala_kollektivizaciya_dlya_sovetskoy_rossii
8. Dmitriy Puchkov Разведопрос: историк Борис Юлин про коллективизацию // YouTube 26.01.2015 URL: https://oper.ru/video/view.php?t=877

^{На илл.: Трехсвятительская церковь в станице Уманской, 1 января 1909 года}