В деревне Садовая Архангельской области есть ровно две улицы. Первая из них зовется Зеленой. Вторая же носит название улицы Шукшина, на которой с 2011 года проводится фестиваль социального документального кино «Человек в кадре», прямо на месте съемок фильма «Калина красная» - неустаревающей ленты одного из лучших русских режиссеров, писателей и актеров Василия Шукшина. В доме, где снималась картина, с тех пор ничего не изменилось: каждая бережно-сохраненная деталь интерьера заключает в себе дань памяти Василию Макаровичу, который с таким же трепетом старался в своих произведениях, запечатлеть оголенный нерв души русского деревенского человека.

«В иной трактовке история «Калины красной» могла бы стать и заурядной уголовной хроникой, и дешевой мелодрамой. Шукшин же поднимает ее на высоту нравственно-философского раздумья о жизни, о ее истинных и ложных ценностях», - написал однажды кинокритик Георгий Капралов о киноповести «Калина красная» [5].

Эти слова, пожалуй, наиболее точно описывают последний фильм Василия Макаровича Шукшина, фильм, в котором, как и в русской жизни, перемешиваются самые разнородные качества: рядом с силой соседствует слабость, рядом с растерянностью – решимость, рядом с жаждой покоя – риск; неопытность граничит с многолетним стажем, суровая красота с комической несуразностью.

«Калина красная» - это не только одна из лучших кинокартин советского и мирового кинематографа (Например, немецкий кинорежиссёр и сценарист Р. В. Фассбиндер, увидев киноповесть на Берлинале, включил ее в свой личный список самых любимых фильмов – примечание Н.Д.), но и произведение с интересной историей создания, полной трудностей, которые Василий Макарович преодолевал. История эта, впрочем, достойна более детального рассказа.

«Дни хлопотные»

На «Мосфильм» Шукшин пришел для осуществления своей главной мечты   – съемок фильма о казацком атамане-бунтовщике Степане Разине. Однако руководство киностудии ему отказало, поставив обязательное условие: Шукшин должен снять картину о советской современности.

Так появилась «Калина красная» - проект, который стал благом для всей России, несмотря на то, что Василий Макарович поначалу воспринимал его как досадное откладывание на год или больше своего главного дела, ради которого он пришел на «Мосфильм».

«Запускаюсь с новой картиной (не Разиным, полегче) и перехожу на другую киностудию - на "Мосфильм". Вот дни и хлопотные», - писал Шукшин своей матери в январе 1973 года.

Дни съемок действительно нельзя назвать никак иначе, как «хлопотные». Производство картины велось в кратчайшие сроки и завершилось меньше, чем за год (Стоит отметить, что и "Странные люди", и "Печки-лавочки" Шукшин с учетом редактуры снимал не меньше двух лет – примечание Н.Д.).

1 марта 1973 года вышел приказ о запуске съемок фильма, который сам режиссер именовал лирико-драматической комедией. За месяц определились с актерами, и уже в апреле съемочная команда приступила к производству, обязуясь закончить фильм к концу года. Но как подмечал Алексей Варламов в своей книге о Шукшине из серии ЖЗЛ, то, что гладко смотрелось на бумаге, обернулось «колдобинами в жизни и чудовищным напряжением режиссера, который - впечатление такое - уже не мог остановиться, а мчался к обрыву, к концу, светился и сгорал, как сгорает небесный камень, входящий в плотные слои земной атмосферы» [1].

И пусть сравнение Варламова кажется несколько избитым, оно крайне точно описывает трудовой процесс, ведь по словам киноведа Валерия Фомина, Шукшин настолько трепетно относился к производству картины, что прямо из больницы, без всякого подготовительного периода он торопился в Вологодскую область, чтобы успеть догнать ушедшую натуру для "Калины красной".

О нелегкой работе над фильмом сам Василий Макарович отзывался так:

«Снимаю тут полным ходом - часов по 12 в день. Устаю, но дело идет, хотя опять кое-кому могу не угодить, - признавался он в письме к сестре. - Но и угождать как-то противно, я бы сумел, да с души воротит» [2].

Работая в поте лица, съемочная группа Шукшина закончила фильм к декабрю. Начались просмотры картины, повлекшие за собой ряд новых трудностей. 7 декабря картину посмотрела ГСРК (Главная сценарно-редакционная коллегия – примечание Н.Д.), которая все же потребовала произвести ряд сокращений (в рассказе матери и в сцене «разврата» – примечание Н.Д.), а также высказала пожелание убрать отдельные эпизоды и планы, заостряющие предметный мир фильма: обнимающуюся пару в малине, поломанные доски карусели, женщину у телеги с собакой, толстую женщину в сцене в чайной, весь эпизод около бильярда и заключительный план матери Егора в окне. Опасаясь за целостность своего авторского видения фильма, Василий Макарович, находившийся в больнице с приступом язвы, покидает ее и приступает к чистовой перезаписи, надеясь компенсировать нанесенные его детищу раны.

17 января 1974 года комиссия все же приняла исправленный вариант, а 2 февраля картину показывали в «Доме кино». Присутствовавшая на премьере организатор кинопроизводства Ирина Александровна Сергиевская сказала об этом дне:

«- Он был счастлив. Никогда в жизни я не видела Шукшина таким счастливым. Он говорил: «Все только начинается. Это только начало».» [2].

«Калина красная» мгновенно нашла отклик в сердцах зрителей. Став лидером кинопроката, фильм занял первое место по посещаемости (фильм посмотрели 62,5 миллиона зрителей – примечание). Однако это все цифры. Давайте же, наконец, попробуем более подробно углубиться в ее содержание, чтобы понять феномен киноповести Шукшина. 

«...фильм, снятый для всех…Попадание в нерв»

Калина красная захватывает своего зрителя с самого начала и не отпускает его до финальных титров, а смотрим мы ее с глубоким чувством сострадания и симпатии к герою, сыгранному Шукшиным. Василий Макарович во всех смыслах этого слова – автор фильма.  Как режиссер, сценарист и исполнитель главной роли он с головой погружает нас в историю вышедшего на волю рецидивиста Егора Прокудина, пытающегося найти в себе то человеческое начало, которое он утратил, угодивши в тюрьму. Становление главного героя на праведный путь, возвращение его к своим корням – одна из главных тем фильма, о которой говорил и сам Шукшин:

«Мой Егор, уйдя из деревни, потерял все. Его понесло по жизни, как ветром сломанную ветку. Выпавшего из родного гнезда, его прибрали к рукам нечистоплотные люди. Приласкали, приголубили в трудную минуту - зло-то, оно всегда хитрее, активнее воюет за человеческую душу. И Егор стал вором. (...) В этой горькой истории меня (...) интересует крестьянин. Крестьянин, утративший связь с землей, с трудом, с теми корнями, которыми держится жизнь. Как случилось, что человек, в жилах которого течет крестьянская кровь, кровь тружеников, человек со здоровой нравственной биологией, привитой ему крестьянской средой, вдруг вывихнулся, сломался?» [2].

Константин Рудницкий в своей статье, посвященной фильму отмечал: «Игра Шукшина в этом фильме — великое мужество откровенности и самораскрытия» [6]. С этими словами сложно не согласиться. Василий Макарович сыграл Егора Прокудина так, что мы, зрители, оказались сразу и внутри этой судьбы и снаружи ее, прожили и поняли ее одновременно. Во всем многообразии противоречий, что сосредоточены в главном герое, можно заметить виртуозность мастерства Шукшина не только как актера, но и как сценариста, создавшего столь глубокий, неоднозначный, но в то же время такой родной архетип русского мужика. Несмотря на то, что Егор провел 5 лет в заключении, в нем еще теплятся остатки простой крестьянской души, не утратившей связь с родной землей до конца. Подтверждение этому можно увидеть в одном из начальных эпизодов фильма.

Выйдя на Волю, Егор Прокудин ловит попутную машину и под музыку новенького, только что купленного транзистора вкушает долгожданную свободу. Вдруг, герой велит владельцу машины сделать остановку. «Ну-ка, останови-ка, сынок, я своих подружек встретил», - говорит Егор. Музыка затихает, и камера, следуя за героем переносит нас в березовую рощу, расположенную близ дороги. Стволы деревьев, облитые лучами весеннего солнца, тянутся к небу, где-то наверху сидит ворона. Егор подходит к березе и прижимает к ней свое лицо, как ребенок прижимается к матери после долгого расставания, и разговаривает с деревом без какого-либо излишнего пафоса, как со старой подругой.

С первого взгляда может показаться, что в сущности ничего не произошло, но именно в этом пятиминутном фрагменте мы видим, как начинается путь возрождения души Егора, его воссоединение с привитой ему крестьянской средой.

Однако главным помощником Прокудина на этом нелегком пути становится Люба Байкалова, сыгранная женой режиссера Лидией Федосеевой-Шукшиной. Вспыльчивому, капризному, запутавшемуся в себе Егору противопоставляется образ спокойной и чувственной Любы, которая вопреки всем сложившимся обстоятельствам поверила в возможность изменения внутреннего мира Прокудина. Ее не волнуют те магазины, которые герой «взламывал», не волнуют его «семь судимостей». Одного взгляда Любе достаточно, чтобы понять, что за ярко-красной рубахой Егора бьется сердце доброго человека. Именно это она и говорит своим родителям: «Я, конечно, не знаю, но вот мне кажется, что он хороший человек…Я это как-то по глазам вижу».

В отношениях Егора и Любы и возникает еще одна центральная тема картины- тема любви, которая и роднит таких разных, на первый взгляд, героев:

«Да, вот они, оба — женщина из деревни и бывший деревенский парень, так исказивший свою биографию, так изуродовавший не только свою судьбу, но и свою натуру, — живы не хлебом единым, не плоским здравым смыслом, не корыстью, не практичным умом, а ощущением «непосильной красоты» бытия, вне которой ни Егор, ни Люба счастья не понимают, не знают. Обе фигуры, выразительно друг с другом контрастируя, любовно и настойчиво, хотя и без всякой картинности вписаны Шукшиным в родные поля и перелески, рощи и луга, в природу, им близкую, предопределяющую самый строй их души», - писал Константин Рудницкий [6].

Встреча с Любой – поворотный момент в новой жизни Егора. Она становится ему душевно близка и рядом с ней он наконец ощущает себя другим человеком. Постепенно Прокудин снова обретает радость труда: садится за трактор, можно сказать, заново становится гражданином. В одном из эпизодов, когда герой едет на тракторе, он вновь натыкается на тех самых «подружек», которых он трепетно обнимал в начале картины, и вновь останавливается, чтоб с ними поговорить.  Березы, которые гладит Егор являют собой символ старой России с ее лесами, водами и полями, с ее тяжелыми тракторами и бревенчатыми домишками, которая, однако, постепенно теряется за всеобщей урбанизацией, застройкой городов, постепенным отчуждением человека от своей родной земли.

В этом проявляется и еще одна тема фильма, являющаяся одной из важнейших во всех произведениях Василия Макаровича, - тема умирания деревни. О ней говорил и сам Шукшин:

«Деревня разбредается, деревня уходит. Это знают все, всех это волнует - кого искренне, кого, может быть и притворно. В этом уходе я вижу только потерю. И в свое время мучался этим, кричал, призывал... Наивно! Жизнь сильнее наших заклинаний, ее законы неподвластны, непреодолимы. И что прежняя деревня уходит и уйдет, это ясно теперь, как Божий день. Но куда она приходит и к чему придет в конце концов? Вот вопрос. И эта сторона проблемы теперь-то и волнует меня более всего» [2].

Но Шукшин изображает не только метафорическую смерть деревни. Как только зрителю кажется, что Егор наконец обрел душевный покой, его настигает темное прошлое, от которого герою, согласно режиссерской задумке, не убежать. Трагедия властно и бесповоротно вступает в свои права и зрителю демонстрируется черно-белый фрагмент, в котором Заключенный поет перед своими сокамерниками знакомые есенинские слова том, как хочется «скорее от тоски мятежной воротиться в старенький наш дом». Позабывшие себя и свои корни арестанты внимают каждому слову выступающего, надеясь когда-то вновь увидеть «несказанный свет», который Егору Прокудину уже посчастливилось увидеть.

Но счастье это не вечно. Эпизод заканчивается, и нас вновь возвращают к главному герою, который замечает вдали вспахиваемого им поля группу людей, ожидающих его возле легковой машины. Зритель понимает, что эти люди олицетворяют собой смерть, пришедшую за Егором. Понимает это и Прокудин. Положив в карман гаечный ключ, в полном безмолвии он идет навстречу уготованной ему судьбе, навстречу смерти. Герой отдаляется от нас, и мы не слышим диалогов. Все, что мы можем заметить – это спокойствие и мужество в силуэте Егора, с которыми он не расстается до конца. Почуяв неладное, Люба и ее брат Петро спешат на помощь Прокудину, но уже поздно. В тишине раздается оглушительный выстрел. Алая кровь героя проступает сквозь рубашку, заливает живот, пачкает руки Любы, теперь уже ничем не способной ему помочь, пачкает белую кору березы, возле которой Егора и настигла смерть.

Шукшин не любил изображать смерть героя в кадре, считая подобный прием слишком сильным давлением на зрителя. Однако в случае с «Калиной красной» отменить нравственный приговор герою он не мог. В своей объемной рецензии на фильм критик Константин Рудницкий оценил смерть главного героя так:

«Гибель Егора Прокудина приходит как внезапное торжество мрака над спокойным и теплым светом, наконец озарившим и согревшим героя, как полная катастрофа, в которой логики нет. Удар, который наносят нам в финале судьба и автор (ибо автор трагедии, хоть он и отдает душу герою, все же обязан последнее слово предоставить судьбе), удар этот мучителен и тяжел. Но он выталкивает все содержание фильма на новую высоту бескомпромиссного размышления о нравственном облике человека, который так легко исказить и опошлить и которому так немыслимо трудно вернуть прежнюю цельность и подлинность» [6].

До того самого сокрушительного выстрела, мы не понимаем, смотрим ли мы комедию, как ее обозначил режиссер в заявке на сценарий, или самую настоящую трагедию о человеке, который несмотря на печальный финал, успел пройти путь к достойному человеческому существованию, путь оказавшийся очень тернистым, но все же посильным ему.

В том, что Шукшин сумел спрятать в незамысловатой, на первой взгляд, мелодраме такое количество смыслов, и заключается главная способность его режиссерского и писательского таланта. Среди прочих нашлось в картине место и религиозным мотивам: беспокойная совесть, больная душа, поиски веры – все это есть в «Калине красной». В судьбе Егора Прокудина сосредоточились и больная совесть, и поиск «праздника для души», и страдания «блудного сына», и тоска по красоте, и «русская тоска»

«Всё-таки, пусть и не успев снять главный (как он думал) свой фильм о Разине, Василий Шукшин успел сказать в «Калине красной» о невозможности жить человеку без веры… То есть – без Бога. И вопль Егора: «Прости меня, Господи!» - это и вопль самого Шукшина и отзывается он в каждой душе живой», - пишет Дмитрий Ермаков [3].

Говорила о религиозных мотивах фильма и известный культуролог и киновед Н.М. Зоркая. В статье, опубликованной уже в постсоветское время, она отмечала:

«Язык картины полон христианских символов, пусть даже автор об этой символике специально не думал: рыба (символ Христа), птицы белые и птицы черные... Здесь уже не эзопов язык, а, скорее, система вынужденных и, возможно, добровольных умолчаний. И ныне, уже без помощи Эзопа, можно сказать, что перед нами произведение религиозного искусства, восходящее в дальнем своем истоке к евангельскому сюжету благоразумного разбойника» [4].

***

Все это многообразие поднимаемых проблем и глубоких смыслов, скрытое за внешней простотой, и есть «Калина красная».  Это произведение, завоевавшее любовь миллионов зрителей по всему миру, прошло проверку временем и не утратило своей актуальности по сей день. Скорее даже наоборот. В эпоху, когда миром правят блокбастеры (пусть и неплохие), фильм о человеке, отправившемся на поиски «праздника для своей души» является для нас, зрителей, этим самым праздником. Картина, несмотря на все трудности дошедшая до советских кинотеатров, стала лебединой песней режиссера и сценариста, которая не просто разошлась на цитаты. Благодаря писательскому мастерству Шукшина «Калина красная» является одной большой непрерывной цитатой, которую, пожалуй, стоит знать наизусть каждому русскому человеку.

Источники:

1. Алексей Варламов Шукшин [электронный ресурс] // издательство Молодая гвардия 2015 г - https://royallib.com/book/varlamov_aleksey/shukshin.html

2. Василий Шукшин о премьере "Калины красной": И люди плачут, и сам я наревелся... [электронный ресурс] // Российская газета 2015 г - https://rg.ru/2015/04/14/rodina-shukshin.html

3. Дмитрий Ермаков Шукшин - Тарковский: верую? [электронный ресурс] // Родная Кубань 06.11.2020 - https://rkuban.ru/archive/rubric/literaturovedenie-i-kritika/literaturovedenie-i-kritika_5607.html

4. Зоркая Н.М. Реквием по старому кино [электронный ресурс] // Искусство кино. 1998. № 4 - https://old.kinoart.ru/archive/1998/04/n4-article18

5. Капралов Г. Березы Егора Прокудина // Экран 1974-1975. М.: Искусство, 1976

6. Константин Рудницкий Простые истины: фильм «Калина красная» - шедевр Василия Шукшина [электронный ресурс] // Искусство кино 01.10.19 - https://kinoart.ru/reviews/prostye-istiny-film-kalina-krasnaya-shedevr-vasiliya-shukshina