13.02.2021
Мы все бессмертны до поры...
Юрий Кузнецов
ОТЦУ
Что на могиле мне твоей сказать?
Что не имел ты права умирать?
Оставил нас одних на целом свете.
Взгляни на мать – она сплошной рубец.
Такая рана видит даже ветер!
На эту боль нет старости, отец.
На вдовьем ложе памятью скорбя,
Она детей просила у тебя.
Подобно вспышкам на далёких тучах,
Дарила миру призраков летучих –
Сестёр и братьев, выросших в мозгу…
Кому об этом рассказать смогу?
Мне у могилы не просить участья.
Чего мне ждать?.. Летит за годом год.
– Отец! – кричу. – Ты не принёс нам счастья!.. –
Мать в ужасе мне закрывает рот.
1969
ОТПУЩЕНИЕ
Мы все бессмертны до поры.
Но вот звонок: пора настала.
И я по голосу сестры
Узнал, что матери не стало.
В безвестье смертного конца
Её планида изломилась.
Ушла кровинушка с лица,
Оно мгновенно изменилось.
Я знал прекрасных матерей,
Но мать моя была прекрасней.
Я знал несчастных матерей,
Но мать моя была несчастней.
Еще в семнадцатом году,
В её младенческие лета,
Ей нагадали на звезду,
Ей предрекли родить поэта.
Ни доли нет, ни смерти нет,
Остался тёмный промежуток.
Горел закат двух тысяч лет
И выжигал её рассудок.
Она жила среди теней
И никого не узнавала.
"Пустите к матушке моей!" -
Так ненароком и сказала.
Бездомный прах сестра везла.
Была дороженька уныла
В тот город, где уже звала
Странноприимная могила.
О, город детства моего!
О, трепет юности печальной!
Прошла, как искра, сквозь него
Слеза любви первоначальной.
Давно мой дух не залетал
Туда, в забытые пенаты...
На курьих ножках гроб стоял
Под зимним небом, возле хаты.
Да слух ловил средь бела дня
Сребристый звон святой церквушки.
Вздыхала дальняя родня,
Крестились старые старушки.
Я подошёл, печаль тая.
Взглянул и вздрогнул, как от грома.
В гробу лежала мать моя,
Лицо мне было незнакомо.
О том не надо вспоминать,
Но что-то в сердце изломилось:
- Не узнаю родную мать.
Её лицо так изменилось!
- И мы её не узнаём, -
Сказали старые старушки:
- И мы, и мы не узнаём,
Её заветные подружки.
Повесив голову на грудь,
Я ощутил свой крест нательный.
Пора держать последний путь
На крест могильный, сопредельный.
На помощь волю я призвал,
Над прахом матери склонился.
- Прости! - и в лоб поцеловал...
И гроб в могилу опустился.
И вопросил я на краю,
В могильный зев бросая шапку:
- Она узнает мать свою?
Она узнает нашу бабку?
Сестра не слышала меня
Сквозь поминальный звон церквушки.
Молчала дальняя родня
И все заветные старушки.
Зияла огненная высь,
Вбирая холод подземельный.
Сошлись и снова разошлись
Могильный крест и крест нательный…
Сестра! Мы стали уставать,
Давно нам снятся сны другие.
И страшно нам не узнавать
Воспоминанья дорогие.
Зачем мы тащимся-бредем
В тысячелетие другое?
Мы там родного не найдем.
Там всё не то, там все чужое...
1997
ПОЮЩАЯ ПОЛОВИЦА
Среди пыли, в рассохшемся доме
Одинокий хозяин живёт.
Раздражённо скрипят половицы,
А одна половица поёт.
Гром ударит ли с грозного неба,
Или лёгкая мышь прошмыгнёт, -
Раздражённо скрипят половицы,
А одна половица поёт.
Но когда молодую подругу
Проносил в сокровенную тьму,
Он прошёл по одной половице,
И весь путь она пела ему.
1971
БАГОР
Ну и баба! Хуже этой бабы
Разве что полярные ухабы.
Не успеешь оглянуться: кха!
Ты в пике, а бабонька: ха-ха!
На тебе летит, как на комети,
Издавая радостные нети.
Не стерпел я. Учинил разгром,
И пошел воспитывать багром.
Подоспел наряд на бабьи крики.
Крики – ложь. Но синяки – улики!
Делу дан был ход: на восемь лет
Упекли меня во цвете лет.
Восемь лет я прел в суровом месте.
«Баба ждет!..» - шептал мне голос мести.
Я вернулся, не желая зла.
Оказалось, что она ждала.
Кинулась ко мне на шею баба.
Впрочем, я сопротивлялся слабо.
Огляделся: в доме все блестит,
Мой багор на вешалке висит.
Баба тоже на него взглянула.
«Пусть висит» - сказала и вздохнула.
Нет на бабе никакой вины,
Если посмотреть со стороны.
Взглядывает баба временами
На багор… Но это между нами.
2001
***
За сияние севера я не отдам
Этих узких очей, рассеченных к вискам.
В твоем голосе мчатся поющие кони,
Твои ноги полны затаенной погони.
И запястья летят по подушкам — без ветра
Разбегаются волосы в стороны света.
А двуострая грудь серебрится…
Так вершина печали двоится.
1970
СЕРЕБРЯНАЯ СВАДЬБА В ЯНВАРЕ
Луна и снег блестят.
И серебрятся
Уже навеки волосы твои.
А чёрные до пят – мне только снятся,
Их шум напоминает о любви.
Про эти сны, про этот шум потери
Я расскажу тебе когда-нибудь.
Покуда гости не толкнулись в двери,
Я всё забыл –
и свой увидел путь.
Садился шар. Заря в лицо мне била.
Ты шла за мной по склону бытия,
Ты шла в тени и гордо говорила
На тень мою: – Вот родина моя!
И волосы от страха прижимала,
Чтоб не рвались на твой родной Восток.
Ты ничего в стихах не понимала,
Как меж страниц заложенный цветок.
Хотя мы целоваться перестали
И говорить счастливые слова,
Но дети вдруг у нас повырастали,
Красивые, как дикая трава.
Над нами туча демонов носилась.
Ты плакала на золотой горе.
Не помни зла. Оно преобразилось,
Оно теперь как чернь на серебре.
1994
13.02.2021
Статьи по теме