Самым известным английским русофобом стал дипломат, политик и писатель Дэвид Уркварт

"Англичанка гадит" — о том, кто первым сказал эту фразу, исследователи спорят до сих пор. В XIX столетии она повторялась часто. Что неудивительно, ведь это время соперничества между двумя империями — Российской и Британской. И вовсе не случайно термин "русофобия" возникает именно в английской прессе. Скорее всего, точную дату первого употребления слова "русофобия" установить сложно, но на страницах английской прессы оно появляется в 1836 году. А самым известным английским русофобом стал дипломат, политик и писатель Дэвид Уркварт.

Понятие "русофобия" ввели в оборот английские радикалы в полемических целях, дабы обозначить фантомный или преувеличенный страх перед так называемой "русской угрозой". Речь шла не о реальных планах России по завоеванию Индии и Константинополя, а о страхах англичан потерять Индию и увидеть Россию в Константинополе, о "страхах фантазии", как их образно называет американский исследователь Ларри Вульф.

Характерно, что термин "франкофобия" встречается уже в 1759 году, "англофобия" — в 1793-м, однако до конца 1830-х годов они использовались довольно редко. Безусловно, русофобия как явление имеет гораздо более глубокие корни, и формирование негативного взгляда на нашу страну восходит ко времени Великой схизмы — разделения церквей на Западную и Восточную, — однако как целостная идеология русофобия формируется именно в XIX столетии, времени развития классических идеологий.

Роберт Томас Вильсон, английский генерал эпохи Наполеоновских войн, военный писатель, губернатор Гибралтара

Негативное восприятие России в Великобритании начало проявляться сразу по окончании Наполеоновских войн. Несмотря на то, что на Венском конгрессе был оформлен так называемый "концерт держав" — пентархия, то есть пятерка великих держав, — именно Россия и Великобритания становятся лидерами на континенте.

Если до конца XVIII столетия англичане не особо интересовались далекой Россией, то теперь ситуация меняется. В глазах англичан самая огромная империя, когда-либо существовавшая на земле, бросала слишком длинную тень на Центральную и даже Западную Европу. И если в 1812–1813 годах Россия была очень популярна в Великобритании, то сразу после победы над общим врагом страх перед "маленьким капралом" (так называли Наполеона. — Прим. ред.) сменяется страхом перед гигантской Россией.

Логично предположить, что в основе этого страха лежали имперские амбиции: державы, прежде удаленные друг от друга, превратились в соседей в колониальном мире, антагонизм стал нормой отношений, а союзы — исключениями. Но русофобия формируется в тот момент, когда колониальная конкуренция была, скорее, потенциальной, нежели реальной. Поэтому необходимо учитывать иррациональный страх перед "чужими" азиатами, по определению враждебными европейским свободам и цивилизации, которые вдруг оказались в центре Европы. Вовсе не случайно, что так называемое "Завещание Петра Великого" (см.: "Русский мир.ru" № 10 за 2022 год, статья "История одного фейка". — Прим. ред.) после 1815 года стало невероятно популярно в Великобритании, а мифическая "русская угроза" Индии стала газетным штампом. Даже серьезные издания склонялись к мысли, что победа России над Наполеоном открыла ей путь к мировому господству.

Р.-Т. Вильсон. Очерк военной и политической мощи России в 1817 году. Карта и титульный лист

По окончании Наполеоновских войн количество информации о России заметно возросло, а жанр литературы о путешествиях стал необычайно популярным. Европу буквально захлестнула волна памфлетов, записок путешественников и политических трактатов, кричавших о "русской угрозе". В результате рост знаний о России лишь усиливал подозрения европейцев и делал в их глазах "русскую угрозу" конкретной и неизбежной. Более того, эти впечатления в значительной степени служили источником сведений, с учетом которых формировалась реальная политика Великобритании в отношении России.

Одной из самых первых и неоднозначных записок такого рода был "Очерк военной и политической мощи России в 1817 году" сэра Роберта Вильсона, ветерана Наполеоновских войн, одно время прикомандированного к Русской армии. Вильсон сделал ряд фантастических утверждений, которые невозможно было ни доказать, ни опровергнуть. По его словам, они были основаны на глубоком знании "кухни" царского правительства: Россия задалась целью изгнать турок из Европы, захватить Персию, вторгнуться в Индию и подчинить себе весь мир. Построения Вильсона были настолько дикими, что многие над ними смеялись, однако экстремальность позиции привлекала к памфлету внимание, его широко обсуждали и не отвергали главную идею Вильсона о стремлении России к мировому господству. С этого времени воображаемая "русская угроза" вошла в политическое пространство Великобритании как реальность.

ПАМФЛЕТ ГЕНЕРАЛА ЭВАНСА

Эти страхи особенно усилились в конце 1820-х годов на фоне обострения Восточного вопроса: события национально-освободительной революции в Греции, Русско-персидской и Русско-турецкой войн, активная политика России на Ближнем Востоке содействовали нагнетанию европейскими публицистами темы "русской угрозы". При этом характерно, что Великобритания совместно с Россией и Францией участвует в знаменитой Наваринской битве в 1827 году, в ходе которой был разгромлен турецко-египетский флот, греческая проблема также решалась коллегиально и в итоге была урегулирована на конференции в Лондоне в феврале 1830 года, по итогам работы которой Греция была объявлена независимым государством. Между английским и русским правительствами были партнерские отношения, предпринимались совместные действия в рамках "европейского концерта", а вот общественное мнение было в целом антироссийским.

В августе 1828 года генерал британской армии Джордж де Лейси Эванс опубликовал памфлет под названием "Замыслы России" (другой перевод — "О планах России"), в котором предлагал пересмотреть внешнюю политику Великобритании. По его мнению, Русско-турецкая война стала наглядным примером российского экспансионизма и обозначила главный вектор внешней политики России — Константинополь. С базой в Константинополе, запугивает читателя Эванс, Россия окажется в одном шаге от Индии и, следовательно, от мирового господства. Такой сценарий развития событий не имел ничего общего с действительностью, но, как и в случае с фальшивым "Завещанием Петра Великого", эта фантазия укрепила уверенность англичан в агрессивности российской политики.

Конечно, императрица Екатерина Великая мечтала, чтобы Константинополь снова стал православным, но постепенно идея вернуть Константинополь, сделать его русским и посадить на его престол представителя династии Романовых сошла на нет (см.: "Русский мир.ru" № 11 за 2020 год, статья "Почти своя" Византия". — Прим. ред.). Однако европейцы по-прежнему воспринимали эти мечты как реальные замыслы российских государей, что отчетливо проявилось в годы Крымской войны.

Но вернемся к трактату Эванса. Он примечателен еще и тем, что в нем автор предложил самый ранний из детальных планов расчленения Российской империи — потом эту идею британское правительство рассматривало в годы Крымской войны. Эванс выступал за превентивную войну против России, предлагая напасть на нее в наиболее уязвимых пунктах: в Польше, Финляндии, на Черном море и на Кавказе.

Памфлет Эванса привел к всплеску антироссийских настроений в Великобритании и способствовал усилению противоречий между союзниками, однако не повлиял на политический курс правительства. Спустя несколько лет идеи Эванса стал развивать самый известный английский русофоб — Дэвид Уркварт.

ПРЕВРАЩЕНИЕ ФИЛЭЛЛИНА В ТУРКОФИЛА

В XIX веке шотландец Дэвид Уркварт (также Уркхарт. — Прим. авт.) был наиболее влиятельным английским публицистом, писавшим о "русской угрозе" и ставшим олицетворением британской русофобии.

В позднейшей литературе наименование "русофоб" закрепилось за Урквартом чуть ли не как прозвище, встречался даже термин "урквартизм", одним из значений которого была именно "русофобия". Даже англичане признают, что ни один писатель не сделал столь много для подготовки британского общества к Крымской войне, как Уркварт. При этом классического образования Уркварт не имел, он обучался в колледже Святого Иоанна в Оксфорде, но так его и не окончил.

Начавшаяся в 1821 году греческая революция, то есть борьба греков за независимость от Османской империи, вызвала всплеск симпатий к ним в Англии. Лорд Байрон продал все свое имущество, деньги отдал на дело греческих повстанцев, сам в 1824 году отправился в Грецию, где вскоре умер от лихорадки. Уркварт тоже был в числе филэллинов (в переводе с греческого буквально — "друг грека"). В 1827 году 22-летним добровольцем он отправился воевать за свободу греков, однако в Греции с ним произошла удивительная перемена: он влюбился в противников греков — турок, и именно Османская империя стала главной любовью всей его жизни. Уркварту пришлись по нраву добродетели турок, он носил турецкий костюм, изучил турецкий и новогреческий языки и быстро приобрел славу знатока Турции. Обратной стороной любви к Османской империи стала неприязнь и даже ненависть к России, так что деятельность Уркварта активизировалась в моменты обострения Восточного вопроса.

Именно это произошло в начале 1830-х годов. На первый план выходит распря между турецким султаном Махмудом II и его вассалом — пашой Египта Мухаммедом Али. Османская империя ищет поддержки у великих держав, и на помощь султану приходит Россия: к Стамбулу отправляется русская эскадра во главе с генералом Николаем Николаевичем Муравьевым. 26 июня (8 июля) 1833 года в Ункяр-Искелеси султан заключил с Россией оборонительный договор, ставший первым шагом на пути к обеспечению безопасности Черноморского побережья России. Россия и Османская империя обязались консультироваться "касательно всех предметов, которые относятся до их обоюдного спокойствия и безопасности" и помогать друг другу в случае нападения третьей державы. По просьбе султана император согласился помочь ему военными и военно-морскими силами. В особой секретной статье оговаривалось, что в обмен на это Турция должна закрывать Дарданеллы для иностранных военных кораблей по требованию русского правительства. Заключение этого договора вызвало серьезное недовольство Франции и Великобритании, опасавшихся нарушения статус-кво в Зоне проливов и в целом в Османской империи в пользу России.

Уркварт не мог не откликнуться на эти изменения. В 1833 году он опубликовал памфлет "Турция и ее богатства", в котором отрицал близкий конец Османской империи и подчеркивал коммерческие возможности, открывавшиеся перед Великобританией, если она поможет Турции и защитит ее от российской агрессии. Книга имела успех и принесла Уркварту покровительство лорда Джона Пальмерстона — министра иностранных дел в правительстве лорда Чарльза Грея. Уркварт отправился в Константинополь в составе секретной миссии, перед которой стояла задача оценить перспективы британской торговли на Балканах, в Османской империи, Персии, южной России и Афганистане. Он становится горячим сторонником английского посла в Османской империи лорда Джона Понсонби — убежденного русофоба, призывавшего свое правительство отправить военные корабли в Черное море и поддержать мусульманские племена Кавказа в их войне против России.

В 1834 году Уркварт предпринял путешествие к черкесским племенам и призвал Британию оказать им поддержку в борьбе с "русской оккупацией". Если верить Уркварту, это именно он придумал знамя для черкесов: "...фоном флага я выбрал зеленый. Это цвет одежды их гор и одновременно указание на то, что черкесы исповедуют ислам. В центре я поместил пучок стрел — их любимое, специфическое оружие. Над ними водрузил корону из звезд, которая на ночном бивуаке ассоциировалась с мечтой о свободе, а также восславляла Создателя — Господа Бога".

Великобритания, однако, воевать с Россией не собиралась. Следствием этой антироссийской провокации стал отзыв Уркварта в Лондон. Но и там он продолжил кампанию за британское военное выступление против России. При участии лорда Понсонби в 1834 году Уркварт опубликовал памфлет "Англия, Франция, Россия и Турция", выдержавший пять изданий, получивший самые положительные отзывы и ставший своеобразным ответом на заключение Ункяр-Искелесийского договора.

PORTFOLIO КАК СОБРАНИЕ АНТИРУССКИХ ФАЛЬШИВОК

Окрыленный этим успехом, в ноябре 1835 года Уркварт начинает выпускать собственную газету — Portfolio ("Портфолио, или Собрание государственных документов <...> иллюстрирующих историю нашего времени"). Газета выходила до 1837 года на английском и французском языках и пользовалась большой популярностью.

В Portfolio Уркварт опубликовал документы, якобы захваченные во дворце великого князя Константина Павловича во время Варшавского восстания в ноябре 1830 года и доставленные польскими эмигрантами Пальмерстону. Если не все, то значительная часть этих документов была сфабрикована Урквартом, включая "секретную часть" речи императора Николая I в Варшаве, произнесенной им 4 (16) октября 1835 года в Лазенковском дворце в Варшаве. В ней царь якобы поклялся не прекращать репрессий, пока Польша окончательно не покорится. Речь шла о Польском восстании 1830–1831 годов и его подавлении русскими войсками. Это вызвало крайне негативную реакцию в Европе. Россия стала восприниматься как душительница польской свободы и мучительница маленькой Польши.

Уркварт сочинил и "Декларацию независимости чеченских племен". Русофобские настроения в английском обществе были тогда настолько сильны, что значительная часть британской прессы приняла эти фальшивки за подлинные документы.

ОБРАЗЧИК АНТИРУССКОЙ ПРОПАГАНДЫ

В 1835 году Уркварт опубликовал памфлет "Англия и Россия", посвященный польской проблеме и Восточному вопросу, в котором продолжил запугивать читателя "русской угрозой". Польша, по его словам, "стала пустым местом на политической карте Европы", причем европейские державы сами это допустили. Он критикует французское правительство за неоказание Польше помощи, критикует Ункяр-Искелесийский договор, сообщая о "жестокости, с которой Россия вырвала его у Турции", но забывая указать, что другие державы проигнорировали просьбу турецкого султана о помощи. Россия, по его словам, проводит лицемерную политику, создавая себе имидж защитницы Османской империи. Между тем главной целью России является покорение Турции: "Если Россия первой окажется в Константинополе, она обязательно объединит ресурсы всех северных правительств, она станет морской державой, которой не будет никакого противовеса в Средиземноморье..."

Уркварт нагнетает панический страх перед Россией, и это его основная цель: "Станет ли мастодонт сарматских степей Левиафаном морей Запада? Будет ли в скором времени принесена другая жертва на тот же алтарь лишь потому, что даже малая помощь вновь не была оказана? Будут ли руины Турции положены на могильный камень Польши, лишая ее даже слабого лучика надежды и делая ее судьбу необратимой?"

Уркварт подчеркивает, что Россия существенно укрепила свои позиции в Европе, а "воля царя Московского является законом в Европе". Россия, по его словам, "стала центром союза, дважды разбившего Наполеона, и каким бы незначительным ни был ее вклад, она направляла движение". Перед нами парадокс: Россия победила Наполеона, но при этом вклад ее в победу был незначительным. Уркварт совершенно сознательно нивелирует роль России, а ее победу над Наполеоном выставляет как агрессию. Он отрицает роль России в сохранении позиций Франции как великой державы, а англо-французское соперничество интерпретирует как выгодное России: "В результате этого противостояния Россия смогла усилиться, и это противостояние необходимо для ее дальнейшего возвышения. Франция — объект для нападения". Спасительное средство Уркварт видит в укреплении Османской империи, в результате чего "Россия будет остановлена там, где она сейчас находится. Тогда она не сможет стать ничем иным, кроме того, чем она, по сути, является — бедной, незащищенной и уязвимой. Если бы Дарданеллы принадлежали Турции, Россия никогда бы не осмелилась раздражать морские державы".

Русофоб делает следующий вывод: Франция и Великобритания должны объединить свои усилия с целью противодействия усилению России, и тогда "российский дух захватничества, который пугает всех и угрожает каждому уголку Европы, будет уничтожен, российские знамена не будут развеваться на всем протяжении от Вислы до Аракса, Россия потеряет власть в Европе, и ее взгляд навсегда будет отвлечен от востока и юга". В противном случае, пугает Уркварт, если Франция и Великобритания не объединят своих усилий, казаки "будут в непосредственной близости от Италии, Испании, Корсики и Алжира".

У. Хит. Медведи в безвыходном положении. 27 марта 1831 года. Английская карикатура. Польский офицер принимает неравный бой: сжимая в каждой руке по сабле, он прислонился к дереву и декламирует шекспировского "Ричарда III": "Рабы, я жизнь свою поставил на кон, — и я останусь до конца игры..." Против него целая армия русских медведей, двоих из которых он уже сразил. Коленопреклоненная полька и маленький мальчик в отчаянии цепляются за своего защитника. Над головой польского патриота фригийский колпак — символ свободы

Уркварт — типичный дешевый пропагандист, смешивающий полуправду и откровенную ложь. Импульсивный характер императора Николая I весьма подходил для его подстрекательств. "Угнетатель поляков", "будущий завоеватель черкесов, Проливов и Индии" — именно такой образ российского государя создает британец. Как заметил в середине прошлого столетия английский историк Дж.-Х. Глисон, Уркварту удалось сделать обвинения в адрес России гораздо более осязаемыми, нежели прежде.

В памфлете "Англия и Россия" содержатся очень важные слова, позволяющие понять характер русофобии как таковой. Уркварт отмечает, что у Англии "нет намерения воевать, нет агрессивных планов по отношению к России <...> Наша цель — не подтолкнуть Англию к войне, но предостеречь ее от ужасных последствий неверных представлений о силах России, которые существуют лишь в наших страхах, а не в реальности". Как видим, он пишет не о реальной "русской угрозе", а о тех самых "страхах фантазии", которые были сознательно изобретены европейцами и помогали им проводить реальную политику, бороться за власть внутри страны и расширение колониального могущества.

ИНЦИДЕНТ С "ВИКСЕНОМ"

В 1836 году Уркварт вернулся в Константинополь на должность секретаря посольства и тут же устроил заговор с целью отправить в Черкесию британскую шхуну "Виксен", намеренно нарушая российский запрет на навигацию иностранных судов в восточной части Черного моря, установленный Адрианопольским договором. Как и предвидел Уркварт, шхуна была задержана русским военным кораблем у берегов Кавказа, близ Суджук-Кале. Эта провокация вызвала громкие протесты и призывы к войне с Россией в The Times и других газетах. Понсонби требовал у Пальмерстона отправить в Черное море эскадру, однако тот не был готов воевать с Россией по указанию Уркварта, Понсонби и прессы. В результате Уркварт был повторно отозван из Константинополя и уволен из Министерства иностранных дел, а в 1837 году Пальмерстон даже выдвинул против него обвинения в разглашении государственной тайны.

В историографии существует мнение, будто туркофилия Уркварта была не конъюнктурной, а вполне искренней, что для него дело было не в цивилизационной чуждости России, а в ее восприятии как угрозы интересам Британии, которая для Уркварта была не только родиной, но и оплотом мирового либерализма. На мой взгляд, Уркварт как раз считал Россию цивилизационно чуждой либеральной Европе, о чем писал в памфлете "Англия и Россия". Он подчеркивал, что вся беда заключалась в том, что европейцы "обращались с Россией как с цивилизованным государством и европейским правительством". То есть Россия для него — это не цивилизация и не Европа.

Свои обвинения в адрес России он продолжил выдвигать в палате общин, куда был избран в 1847 году в качестве независимого кандидата, при этом использовал эмблему цветов Черкесии — зеленую с желтым. Не оставил он и нападок на лорда Пальмерстона, тогда министра иностранных дел в правительстве Джона Рассела, а в 1848 году даже повел кампанию за его импичмент, обвиняя в неспособности проводить более жесткую политику в отношении России.

КРЫМСКАЯ ВОЙНА, КАРЛ МАРКС И ТУРЕЦКИЕ БАНИ

К концу 1853 года общественное мнение и в Англии, и во Франции было резко антироссийским. Именно общественное мнение стало фактором, склонившим правящие круги Франции и Великобритании к вступлению в войну против России. Можно сказать, что Крымская война стала первой в истории войной, вызванной давлением прессы и общественного мнения. В том, что русофобия к началу Крымской войны прочно засела в сознании англичан, немалая заслуга принадлежит Уркварту. Когда в 1854 году он создал "Ассоциацию защиты Турции", к ней примкнуло несколько тысяч радикалов.

Идеи Уркварта оказали большое влияние на Карла Маркса: в 1849 году тот получил политическое убежище в Лондоне, где и познакомился со знаменитым русофобом.

Именно под его влиянием Маркс начал кампанию против России как врага свободы и стал писать памфлеты, направленные против Российской империи и внешней политики Пальмерстона, обвиняя его в том, будто он является тайным агентом царя. В начале 1856 года Маркс задумал работу по истории русско-английских отношений в XVIII веке. Однако в итоге у него получился памфлет о "кровавом болоте монгольского рабства" как "колыбели Московии", который он опубликовал в газетах Уркварта "Шеффилдская свободная пресса" и "Свободная пресса"...

***

Как показало время, идеи Дэвида Уркварта оказались необычайно популярными в пространстве "коллективного Запада". Как популярны и турецкие бани, активным поборником которых был Уркварт. Кстати, именно под его руководством были построены турецкие бани в Лондоне. Так что один позитивный момент в туркофилии Уркварта все-таки был.

Источник

Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым

Венский конгресс. Гравюра Ж. Годфруа по оригиналу Ж.-Б. Изабе. 1819 год