Игорь Сирица, Дмитрий Лимонов

(Документальная повесть[1])

ПРОЛОГ

Яркий свет настольной лампы неприятно слепит глаза.

В небольшой комнате с жестко закрепленными к полу столом и табуретками, сидя напротив друг друга, беседуют два человека. Один из них – Саид –боевик, участник Кизлярских и Первомайских событий. Напротив него – офицер ФСБ, тоже участник тех событий, но с другой стороны.

…Группа захвата взяла Саида прошлой ночью, когда он спустился с гор домой для отдыха. Заспанные отец с матерью очень обрадовались его появлению, вкусно накормили и уложили спать. Договорились, что обо всем поговорят утром. Уставший Саид буквально провалился в сон – в душе был покой и безмятежность. В комнате пахло родными, немного утраченными запахами вещей.

…Оперативная информация агентуры не подвела – Саид был задержан без единого выстрела, спящим в постели. Мать попыталась, было, закричать, но ей плотно зажали рот. Отец молча наблюдал за происходящим, страха в его глазах не было. Спецназовец, ворвавшийся в дом первым, одним движением сдернул Саида с кровати, щелкнул наручниками, и не успевший ничего понять молодой, полуголый чеченец был доставлен в изолятор временного содержания Шелковского ВОВД[2].

Сначала он отпирался, отрицая свою причастность к незаконным вооруженным формированиям. Затем два дня молчал, хмуря брови, жадно курил и слушал следователя военной прокуратуры.

На некоторое время его оставили в покое. Через три дня после задержания он попросил ручку, бумагу и начал писать…

Писал долго. Непрерывно курил и грыз ручку, часто просил воды. Закончив писать, Саид отодвинул от себя стопку исписанных неровным почерком листков и тихо выдохнул:

– Это все... Теперь я готов ко всему.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

Под Первомайским

Станицу Шелковскую федеральная дорога разрезает пополам, словно каравай хлеба: с одной стороны – небольшое озеро и районная больница, с другой – здание местной администрации, окаймленное тополями, простреливаемая площадь и мини-кафе. Вокруг – обширный частный сектор. С юга от станицы – лесной массив, который заканчивается на берегу Терека. С севера –  полупустынная местность; аборигены называют ее – «барханы» (они тянутся до границы со Ставропольским краем). Местные жители занимались сельским хозяйством и воинственным нравом не отличались. Русские с чеченцами жили мирно.

 …Несмотря на то, что в Чечне уже год, как шла война, в Шелковской  было тихо. Любая новость с жадностью воспринималась не избалованными переменами людьми. Поэтому, узнав про митинг, проводимый на площади возле здания администрации, жители шли послушать последние новости, словно на деревенский сход.

Выступало много приезжих. Их слушали с интересом, хотя и без особого энтузиазма.

Привыкшие к антироссийским лозунгам люди, явно скучая, внимали речам ораторов о большой политике, о чеченском самосознании, о необходимости бороться с российской оккупацией.

Последним из выступавших был щуплый молодой человек, невысокого роста с мелкими чертами лица и горящими нездоровым блеском темными глазами. Черная шелковистая борода придавала внешнему облику некоторую демоническую выразительность. Он был одет в дорогую кожаную куртку, черные ботинки и строгие брюки. Завершала его гардероб норковая шапка с кусочком материи зеленого цвета. Он с воодушевлением говорил:

– Россия превратила нас в рабов... Нашей нефти хватило бы на счастливую жизнь для каждого чеченца, но мы были обворованы и унижены! Только из-за жадности и имперских амбиций российских политиков и генералов, мы, вместо процветания и счастливой жизни, имеем бедность, горе и смерть, пришедшие сюда вместе с российским солдатом. Это не их семьи терпят голод и нужду! Не их родственники гибнут и увечатся от бомб и обстрелов!.. Но мы сделаем так, что Россия узнает все ужасы войны!.. Сейчас необходимо перенести нашу   войну на территорию России. Все, кому дорога честь нации – вступайте в ряды отрядов ополчения!

Много слов бородач сказал и о беспримерном подвиге Шамиля Басаева и его отряда в Буденновске.

Возле трибуны записывали всех, желающих выступить на священную войну. В толпе стоял девятнадцатилетний Саид, стройный, среднего роста, с темно-русыми волосами и по-детски наивными глазами. На нем была поношенная грязно-серая куртка и старые джинсы. Он внимательно слушал всех выступавших; ему нравилось то, что они говорили.

Кому не хочется жить богато и счастливо? Отец и мать Саида, люди небогатые, были не в состоянии обеспечить достойную жизнь сына. Кое-как окончив среднюю школу, юноша болтался по станице без дела. Работы не было; в лучшем случае приходилось перебиваться случайным заработком.

Чувствуя, что жизнь проходит стороной, Саид решил совершить что-то такое, что коренным образом изменило бы его жизнь, наполнило бы ее тайным смыслом и интересными событиями. Не испытывая колебаний, Саид одним из первых подошел к трибуне и записался в отряд.

На подготовку и сборы отряда ушло немного времени. Обучать владению оружием было, в общем-то, негде и небезопасно: арабские инструкторы отрабатывали с «новобранцами» элементы конспирации и различные способы обмана бдительности федералов на месте.

Группа, в которую входил Саид, собиралась в просторном, одноэтажном доме на окраине хутора Парабач. Место было безопасное – хутор находился в стороне от федеральной дороги; со всех сторон его окружал лесной массив. Единственный путь, которым можно было сюда попасть, проходил через «зеленку» – а здесь было много удобных мест для засады. Федералы сюда не лезли.

Боевики чувствовали здесь себя спокойно. Они учились. Лишние вопросы задавать было запрещено. Когда наступит черед действовать было тайной, известной очень немногим.

***

Посыльный пришел к Саиду ранним январским утром 1996 года и сказал условленную фразу:

– Друзья тебя ждут.

Это означало, что в течение часа необходимо прибыть в условленное место. Быстро собравшись и попрощавшись с родителями, Саид отправился на опушку леса, возле шумного Терека. Когда все собрались, подъехали два грузовика с оружием, которое вскоре начали выдавать прибывшим. Оружие было разное: от новых автоматов и гранатометов, до самодельных труб с прикрученными изолентой ручками и батарейкой. Это устройство применялось для стрельбы НУРСами[3]. Были и пулеметы. Разворованные несколько лет назад в Шалинском танковом полку, ПКТ[4] были приспособлены подпольными слесарями для использования в пехотном варианте. Вместо крепления электроспусков, к ним были приделаны самодельные приклады. Кроме того, к стволам были приварены прицельные приспособления. Чем богаты – тем и рады!

Получив старый автомат с треснутым прикладом, Саид отошел к своей группе. Все были в сборе, настроение хорошее. Командиром группы назначили одного из инструкторов. Это был высокий ширококостный мужчина, лет тридцати, с крупными чертами лица и угрюмым волевым взглядом. На нем была черная куртка на меху, штаны от американского камуфляжа и новые ботинки с высокими берцами. Звали его Турпал. Поздоровавшись со всеми, он сказал:

– С этого момента вы выполняете мои приказы беспрекословно. Руководителями Ичкерии и волей Аллаха мне дано право казнить любого, кто осмелится мне не подчиниться!

Группу поделили на отделения по два человека. Саид, как наиболее расторопный, оказался в паре с Турпалом и должен был носить чехол с гранатами для его гранатомета. Это одновременно огорчало его и радовало. Не умея, как следует, пользоваться оружием, он не хотел таскать неудобный чехол. Однако то, что он будет рядом с командиром, его вдохновляло.

С интервалом в полчаса подошли машины и группы, погрузившись в них,  отправились в сторону границы с Дагестаном. Не доезжая блокпоста, грузовики остановились, и часть боевиков через лес в сумках перенесли оружие и боеприпасы. Пустые машины прошли проверку и, благополучно миновав блокпост, поехали в условленное место, где от основной дороги в лес отходила второстепенная, ведущая на заброшенную ферму. Здесь произошла посадка и, уже беспрепятственно, боевики двинулись в сторону Кизляра. Они были полны решимости взорвать тишину и покой мирного города.

…Уже сидя в тентованном кузове КАМАЗа, Турпал спокойно сказал:

– Наша цель – военный аэродром! Делайте все так, как вас учили.

Машина остановилась недалеко от аэродрома, в лесополосе. Скрытно покинув автомобиль, группа рассредоточилась, заняв позицию, указанную их командиром. Теперь все ждали, когда остальные боевики выйдут на исходные позиции.

***

Провинциальный дагестанский город жил спокойной мирной жизнью. Вдоль шоссе двигались автомобили. Из небольшого двора, окруженного трехэтажными зданиями, доносились детские голоса. Не верилось, что через несколько минут здесь начнется ад…

Из задумчивости Саида вывел Турпал:

Гранату! – тихо, но властно сказал он.

Саид, быстро прикрутив стартовый заряд к гранате, подал ее командиру. Раздался крик: «Аллах акбар!» и тишину разорвали автоматные и гранатометные выстрелы.

Залп из РПГ-7[5] показался сильнее раската грома: Турпал точным выстрелом попал в бак вертолета. Тот взорвался, превратив вертолет в пылающий факел. Вскоре запылало еще две «вертушки». Неожиданно для нападавших, с вышки часового по ним открыл огонь пулеметчик. Два боевика погибли сразу, еще двое – ранено. Надо было срочно отходить. Раненые кое-как передвигались сами, а убитых пришлось тащить на себе. Вместе с Ахмедом, длинным и худым жителем соседнего села, Саид тащил одного из погибших. Безжизненное тело было непривычно тяжелым. Несколько раз пули выбили фонтанчики возле ног тащивших. Это заставило их ускорить шаг.

Сердце выскакивало из груди, холодный воздух обжигал легкие. Казалось, что время замерло.

Лишь бы добежать до машины! – подумал Саид.

Они подбежали к КАМАЗу и, из последних сил, забросили труп в кузов, после чего запрыгнули туда сами. Машина рванула, на большой скорости выходя из-под обстрела. По радиостанции кто-то передал Турпалу, чтобы они отошли к больнице. Во время маневра по пулеметной вышке открыли огонь, давая возможность группе Турпала выйти из зоны обстрела.

Когда подъехали к больнице, она уже оказалась захваченной. Там творилось что-то невообразимое.

По длинным коридорам, пахнущим хлоркой, бесцеремонно шатались вооруженные с ног до головы люди: кто-то рыскал по палатам, выискивая военнослужащих и сотрудников милиции, кто-то занимался грабежом.

Один, небольшого роста, в камуфляже и с зеленой повязкой на голове, пытался о чем-то спорить с полной, черноволосой с проседью, женщиной в белом халате, по-видимому, врачом. Та, не скрывая своего возмущения, кричала со свойственным южанкам темпераментом:

– Аллах свидетель!.. Разве вы мужчины! Пришли воевать в больницу! Под юбки бабьи прятаться! Хочешь воевать – иди к себе в Чечню, там и воюй! Мы вас сюда не звали! Сыновья ишаков вы, а не мужчины!

Боевик пытался возражать, но словарного запаса слов (а диалог происходил на русском языке) ему явно не хватало, и он повторял, как ему казалось, все объясняющие слова:

– С вами мы ничего… Мы не тронем…

Рядом стоял, снимая все происходящее на видеокамеру, совсем молодой чеченец. Он пытался делать это профессионально, но видеоряда не получалось. Опустив видеокамеру, он ткнул левой рукой ствол «калаша» женщине в живот:

– Что орешь, сука? А ну, живо…  пошла!..

«Врачиха» попыталась схватить ствол его автомата, но…

Длинная очередь в упор рассекла ее пополам.

Вдвоем боевики быстро затолкали ногами фрагменты женского трупа в открытую дверь палаты.

…Все оказалось вовсе не так, как говорили Саиду. Никто в городе не обрадовался их приходу. Не было даже малейшего намека на поддержку. Все призывы о помощи успеха не имели. Оказавшиеся заложниками люди открыто их ругали. Все происходящее напоминало обыкновенный бандитский налет, а не операцию по защите родной Ичкерии.

Двигаясь по коридору, Саид забежал в кабинет главного врача. Дверь была открыта. Внутри находились командиры, из которых он знал одного Турпала и еще молодого бородача, выступавшего с трибуны на митинге. Сейчас тот был одет в зимнюю полевую форму российской армии и черную вязаную шапку. Если бы не зеленая повязка с арабской вязью на ней, то его можно было бы принять за молодого командира батальона.

Бородач пытался объяснить кому-то из руководства больницы, что их действия продиктованы необходимостью и не являются террористическим актом. Делал он это довольно убедительно, не давая оппонентам высказать свои доводы. Не решаясь войти внутрь, Саид остался ждать командира возле двери. Когда все стали расходиться, Саид спросил у Турпала:

– Кто это? Он у нас, главный?

– Да, главный. Это большой человек, – нехотя ответил Турпал. – Зять Джохара Дудаева, префект Гудермеса.

– Аллах!!..

– О нас уже знают во всем мире... Пошли к группе. Надо готовить оборону, если не хочешь здесь сдохнуть, – прервал Турпал.

Продолжение