Горький опыт – раскаленная строка

А стихи – это дети родные

Или черные дыры в душе?

Н. Зиновьев

Бывает, долго не обращаешься к поэзии. Читаешь что-то, но сам не понимаешь, что. Через неделю и не вспомнишь, какие страницы перелистывал. Но есть вещи, возвращающие нас на тот путь, по которому мы всегда шли с улыбкой. Заблудиться никто не запрещает, но важно вновь найти свою дорогу и вспомнить о том, что действительно имеет значение.

Для меня врезающееся в сердце воспоминание о моем собственном пути – поэзия. Она мудрость, извлечённая из горького опыта, крик о помощи, обращенный к самому себе, и бесконечные мучительные вопросы души поэта, ведь «Уму главенствовать над ней // Не представляется возможным» [2]. Не верьте тем, кто говорит, будто служители муз уже перевелись. Им просто вовремя в руки не попал нужный сборник.

Стихи Николая Зиновьева я начала читать на шумном перерыве между парами. На строчке седьмой поняла: не завидую тому, кто сейчас меня отвлечет. Его поэзия стала чем-то новым и уже понятным, не простым и не запутанным, чтобы усиленно вчитываться с надеждой понять, в чем смысл написанного. Хотелось читать и думать, молчать и спрашивать саму себя: и в этой строчке твое отражение? Настоящая поэзия не требует ничего взамен. Она и жертва, и принятие того, что имеешь. Можно долго вынашивать чувство, которому уже тесно внутри, и зачастую, только оказавшись отраженным в стихах, оно становится живым и выкидывает нас на берег совершенно новых мыслей.

Скоро полночь, сижу у камина,

Шевелю кочергою поленья,

На лице моем грустная мина:

Так сгораем и мы – поколенья.

Но яснеет души моей смута, −

Пусть порою в чаду и в дыму,

Но мы все же дарили кому-то

Свет с теплом. И неважно кому…

В стихотворении «Скоро полночь, сижу у камина…» финальные строки «Но мы все же дарили кому-то // Свет с теплом. И неважно кому…» – оптимистичный итог и простой логичный вывод. Лирический герой, перебирающий кочергой поленья в камине, точно так же перебирает свои воспоминания. Он словно мысленно пускает себя по известному кругу с давно протоптанной дорожкой: о чем я жалею? Что бы поменял? Почему «сгораем и мы – поколенья»? Но мысль свойства духовного не преминула напомнить о себе: человек − не человек вовсе, если ни о ком, кроме себя, ему подумать некогда. После его ухода оставшиеся «свет с теплом» − все равно самое нужное.

Николай Зиновьев пишет об этом нужном. «Музыкой» он показывает, как щедро память награждает нас лучшими воспоминаниями и как они способны помочь нам не мертветь.

Каждый день под старой грушею,

Грустно глядя на зарю,

Что, по-вашему, я слушаю,

Чтобы жизнь продлить свою?!

Если не пытаться разбираться тщательно, а просто взглянуть на результат творческого мышления автора, не трудно понять: лирический герой очень бережно относится к своим воспоминаниям и переживаниям. Для него они и горький опыт, и спасение. Тревоги о невозвратном прошлом выливаются в очередную мудрость поэта: если не дорогое прошлое, то что взять с собой, следуя дальше своим путем? Значит, это тоже возвращение? К своим корням, к тому, что и сегодня приобретает еще больший смысл? Лирический герой скорее не «продлевает» свою жизнь, а стремится сохранить ее смысл, не растерять главное.

Главное кроется и в другом. Тема веры в поэзии Николая Зиновьева не то чтобы занимает отдельное место: она на всех страницах сборника, даже в строках, где, кажется, речь вовсе не о ней. Сегодня встречается явление, когда людям почему-то стыдно сказать, что они верующие. Казалось бы, парадоксально стыдиться своей веры, будто стыдиться больше нечего. Кто-то боится, что его в своем кругу посчитают странным. «Ты в храм ходишь?» − смотрят как на инопланетянина. У верующих, как и неверующих, должно быть право голоса. Благо, сегодня оно есть.

Вера не существует отдельно от человека: она либо его часть, либо − нет. Простой совет лирического героя: «Друзья мои, идите в храмы, // Пока они еще стоят» − несёт свой смысл: если бы люди знали, какой простор без лишних тревог и мелочных искушений обретает душа, просто по-детски веря. Кто знает, может, они бы ринулись искать Бога, не зная, что он и так все это время был рядом.

Смирение, которое перманентным может быть только у святых, − тема, которую также раскрывает автор. В стихотворении «Та жизнь» он вспоминает времена более, в чём он уверен, счастливые. Между тем, совершенными они кажутся ему именно потому, что они были в прошлом. В прошедшем времени мы всегда самые счастливые. Однако лирический герой задается вопросом и не затягивает с ответом:

Я б не ушел из жизни той,

Не будь на то Господней воли.

Но воля все-таки была.

И вот я − здесь. Зачем? Не знаю.

Это принятие «Господней воли», казалось бы, заточает лирического героя в закрытое пространство под названием «Бороться я не стану. Как есть, так есть». Но ошибочно полагать, что это законченная история. Никто, включая самого лирического героя, пока еще не подозревает, почему эта воля такова. Проще – на нее обозлиться и почти невозможно – принять. Почти. Если бы эта воля не была таковой, не было бы этой новой менее безоблачной жизни, и как следствие, этих строк, которые способны спасти кого-то. Быть может, в этом и есть смысл поэзии – сконцентрированной в нескольких строчках мудрости?

Иногда при чтении Николая Зиновьева не избежать ощущения, что автор и сам вырос из истории, которую преподносит читателю:

Я все чаще вздыхаю: «О Боже!»

Там, где раньше ругался: «О черт!»

И все реже я время ругаю

Потому, что все меньше его

Остается. И я полагаю,

Что не только, увы, моего… [2]

Возможно, это время, когда человек устал принимать все на веру, иметь четкие принципы. Ему все хочется проверить, а это не всегда возможно. При этом автор использует яркое противопоставление «О Боже!» − «О черт!»: внутреннее взросление будто позволяет ему опомниться и осознать, что накопившийся опыт вылился в новые ценности благодаря испытаниям.

Судьба поэта в целом – тоже своеобразное испытание.

Быть поэтом — это значит то же,

Если правды жизни не нарушить,

Рубцевать себя по нежной коже,

Кровью чувств ласкать чужие души [1].

Сергей Есенин писал это о всех служителях муз. Они жертвуют самое сокровенное, честное, после чего бесполезно гоняться за ощущением, что ты угодил каждому, ведь это совершенно невозможно. И тем не менее они «рубцуют себя по нежной коже», чтобы дать объяснение самым сложным философским явлениям. Тему поэзии как сложнейшего вида литературного творчества Николай Зиновьев также раскрывает в своих стихах. Без неё не обходится ни один поэт, ибо кому, как не ему, рассказывать, какое счастье и мука связываться с музой. Так, автор пишет:

Совершенных стихов не создать

Никому, никогда, как ни горько.

Что ж меня заставляет писать?

Не одно же тщеславие только.

Есть немало причин и других.

Например, все знакомы с такою:

Мрак души разогнать хоть на миг

Добела раскалённой строкою… [2]

Для лирического героя написание стихов, как лекарство от неизлечимой болезни: слова располагаются на строках четко – словно ноты на нотном стане. Здесь сложнее, чем в прозе, уйти «не туда», потерять основную мысль. Она сама просится из предыдущих размышлений, не оставляет шанса забыть о себе. Пытаться писать лишь из тщеславия – значит не писать вообще. Можно заранее выкинуть или сжечь страницы, которые автор заполнял предложениями, абзацами, думая «не о том». В этом стихотворении лирический герой воспел чудеса «добела раскаленной строки», прямо связанной с душой поэта. А над ней, как уже известно, ум не главенствует.

При всей драматичности судьбы поэта как испытания Николай Зиновьев относится к этой роли не только с трепетом и волнением, но и с юмором:

Чтоб с детских лет и до седин

Прожить счастливым в мире этом,

Вернейший способ есть один:

Не быть поэтом [2].

Эти строки звучат, конечно, и трагикомично, и осознанно. Можно подойти к данной теме и с той стороны, что судьба именно русского поэта – совершенно особенная история, учитывая гнев и любовь публики в разные периоды творчества, мысленные тесноту и простор, боль и радость. Для Николая Зиновьева стихи – это всё же и «дети родные», и «черные дыры в душе». Союзом «или» их не разделишь, как ни старайся.

Библиографический список:

1. Есенин, С.А. Синь, упавшая в реку. – М. : Правда, 1985. – 736 с.

2. Зиновьев, Н.А. Сборник стихотворений / Н.А. Зиновьев. – Краснодар: Традиция, 2019. – 128 с.

Илл.: Вячеслав Палачев

16.06.2020

Статьи по теме