Николай Зиновьев: «Душой и телом я с родиной сросся»

Когда-то Н. В. Гоголь, в статье “О том, что такое слово”, вошедшей в книгу “Выбранные места из переписки с друзьями”, написал: “обращаться со словом нужно честно. Оно есть высший подарок Бога человеку”. [4] В своем “Портрете” Гоголь говорит нам о том, что художник, прежде чем взяться за написание картины, должен пропустить сквозь свое сердце действительность и будущую задумку, и уже потом перевести ее на холст. Тоже самое происходит и с писателем - именно поэтому Гоголь призывает быть крайне осторожным и почтительным со Словом.

В истории русской литературы и публицистики было немало настоящих гениев слова. Тех, кто говорил, кто чувствовал, кто болел душой за Россию, за русский народ, за историю и культуру, а после все накопленные переживания изливал на бумагу. На золотом слове А. С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, В. В. Розанова выросло не одно поколение талантливых писателей. Идеи народности, глубокой любви к Родине, земле, исконным традициям рефреном звучат в работах Ю. И. Селезнёва, В. В. Кожинова, М. П. Лобанова, Ю. М. Лощица. В этот ряд по праву можно отнести Николая Александровича Зиновьева. Он, как никто другой, знает цену каждого сказанного и написанного слова.

В коротких, но пронзительных стихотворениях болит душа и сердце поэта. Болит за родную землю, за покойного отца, за погибших в огне афганской войны друзей. Все творчество кубанского поэта глубоко патриотично. Достаточно привести несколько строк, чтобы убедиться в этом. Так, в стихотворении “Признание” Николай Зиновьев пишет:

“Душой и телом я с Родиной сросся.

И это, поверь, не пустые слова”. [6]
И такие “признания” встречаются практически в каждом стихотворении. В “Белогвардейском романсе” автор повторяет:

“Душа от тела отделима,
А от Отчизны - никогда”. [6]

Сам Николай Зиновьев о собственном понимании патриотизма говорит так: “Патриотизм - это чувство истинной любви к своей стране, к родной земле, которая дала тебе самое дорогое - жизнь. Это ещё умение отдать это самое дорогое, если потребуется, служению Родине. Это как раз то чувство, которое помогает самому разобраться, кто ты: частичка своего народа или обычный обыватель, у которого, где тепло, там и родина”. [8] Самопожертвование, соборная слитность со всем народом и внутренние единение с Богом складываются в простую тайну русской радости. Счастье в простом:

“В чем тайна русской радости?

Нательный крест носить

И честно, без предвзятости,

Не сытости, но святости,

У Господа просить”. [6]

Темы писательского предназначения, скорби, любви к близким и Родине стали неотъемлемой частью творчества кубанского поэта. Николай Зиновьев умеет находить самые простые, но вместе с тем проникновенные, искренние и честные слова. Стоит повториться и сказать, что его имя достойно можно отнести к именам современников, продолжающих русские правые традиции. К сожалению, этих имен очень мало, практически единицы занимают страницы учебников и полки библиотек. В основном - фамилии тех, кто раболепствует перед Западом, перед литературой, воспевающей западный образ жизни, кто ненавидит национальные традиции и культуру в том числе.

Николай Зиновьев в своем стихотворении “Окно в Европу” написал:

“Я жить так больше не хочу.

О, дайте мне топор, холопу,

И гвозди - я заколочу
Окно постылое в Европу.

И ни к чему тут разговоры.
Ведь в окна лазят только воры”. [7]

Однозначно точно можно сказать, что с такими взглядами Николая Зиновьева категорически несогласна будет вся либеральная общественность. На ум сразу же приходит Татьяна Толстая, написавшая в своем эссе “Русский мир”: “Если бы мне пообещали, что я всю жизнь буду жить только в России и общаться только с русскими, я бы наверное, повесилась”. [12] Сама Татьяна Толстая не находит лучшего образа для описания России, чем «большой сумасшедший дом». [12] По ее убеждению, русские врут, воруют и обманывают даже без пользы для самих себя, порой во вред, ради чистого искусства. И это не потому, что мы грешны, а потому, что разделения между добром и злом, правдой и ложью, светом и тьмой, правым и левым для русских объективно не существует.

Рассказы и эссе Татьяны Толстой - отдельная веха русофобии писателей современности. Например, в своем сборнике “Река” госпожа Толстая горит желанием очистить в Италии “темную, северную, промозглую свою душу от всего мусора и дряни, что набросала в нее бледная, вялая, толстозадая родина”. [11] Ее эссе - гимн либерализму. Стоит отдельно сказать о той самой “толстозадой родине”, а точнее о ее детях - русском народе. Порой складывается ощущение, что Татьяна Толстая живет в другой, абсолютно гротескном мире, где русский человек больше похож на некое дикое, недоразвитое и совершенно безграмотное существо. В “сумасшедшем доме” Толстой живет “гнойная бабушка”, “сумасшедшая старуха”, “отцы-плебеи”. [13] Свое же место в “сумасшедшем доме” русского мира Татьяна Толстая без скромности характеризует так: “Я – патриот без национализма и – одновременно – космополит без империализма”. [11] И поделом. Говорить о мироустройстве Татьяны Толстой с ее “бородавками и соплями” больше не хочется.

Вернемся к началу. Если понимать Божий дар как поручение, то необходимость присутствия нравственного чувства в искусстве, творчестве, как и в обыденной жизни, становится однозначным. Мера ответственности писателя высока, ибо за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда (Мф. 12:36). Искусство само по себе имеет бессознательную природу, а значит, вырастает по причине желания улучшить несовершенное. Как раз именно здесь писатель, художник, поэт, как никто иной, попадает в некий промежуток между возвышенными и приземленными вещами. О произведениях Николая Зиновьева можно сказать так: это работы несовершенной, грешной души, стоящей лицом к Свету и стремящейся к Нему. В чем-то они утешительны, хотя и несут на себе печать и печаль земной жизни. Надо обязательно говорить об ответственности писателя за слово. И мы неизбежно начинаем говорить о нравственности, от которой русская литература (русская культурная духовная традиция) неотделима.

“Не дожидаясь вдохновенья,

Возьму тетрадный чистый лист

И запишу все те мгновенья,

Когда я был душою чист.
На это хватит треть страницы,

А остальную жизнь - куда?

Подумать надо, помолиться,

Определиться до Суда”. [6]

Сам Николай Зиновьев так говорит о поэзии: “Поэзия, как и душа, бессмертна. Недаром Новый завет по сути своей - поэма, продиктованная пророкам Духом Святым. <...> Поэзия является частью религии, на мой взгляд. Недаром же она «Темна, в словах невыразима», - как писал Иван Бунин. А что невыразимо в словах? Абсолют. Бог. И поэтому, называя Поэзию Божественной, мы нисколько не лукавим”. [8] Творчество кубанского поэта нашло душевный отклик читателей, потому что стихотворения Зиновьева - это личностный ответ на вызов эпохи, который своим острием направлен прямо в сердце, в совесть. Валентин Распутин как-то сказал: “Талант Зиновьева немногословен в стихе и чёток в выражении мысли, он строки... вырубает настолько мощной и ударной, неожиданной мыслью, - мыслью точной и яркой, что это производит сильное, если не оглушающее впечатление...” [10] Так, в стихотворении “Опять в степи” Николай Зиновьев пишет:

“Пусть каждый спросит себя строго:

“Что может доброго быть в нас,

Коль сотворившего нас Бога

Убить пытались мы не раз?”
Мы все виновны: кто отчасти,
А кто наотмашь, целиком.
А при раскладе при таком
Какого смеем ждать мы счастья?

Так думал я, шагая в свите

Степного полдня среди трав.

Не знаю, прав я был, не прав?

Но я так думал. Извините”. [6]

И если вопрос о совместимости церковного канона со свободой и эгоизмом литературы каждый решает в меру совести, дарования, творческой дерзости, то всеобщий любимец либеральной общественности, неоспоримый “гений” литературного слова, обласканный “Эхом” Венедиктова, Дмитрий Быков считает, что “стихи действительно пишут для того, чтобы испытать некоторое состояние. Состояние, которое приближает вас к Богу. <...> Стихи - это способ на короткое время взглянуть на мир с божественной, божьей дистанции. <...> Мир - это такие стихи Бога. Иногда совершенно графоманские, а иногда абсолютно гениальные. Не может же каждый работать на стабильном уровне... Писать стихи - единственный способ почувствовать себя Богом”. [5] Возможно, господин Быков слишком часто берет на себя роль великого творца, раз позволяет писать себе такие строчки:

“Я не люблю красивых женщин, Таков с рожденья мой девизОн Достоевским мне завещан -

Врагом хорошеньких девиц.
Мы любим с Федей Достоевским

Цинично, грязно, со слюной

Таких, которым больше не с кем,

Ну, разве с Федей и со мной”.

(“Я не люблю красивых женщин” Д. Быков) [3]

Стихотворения льются из Дмитрия Быкова, как... А впрочем не нужно сравнений. Самое главное мы уже усвоили - Быков мнит себя истинным творцом стихотворных и прозаических шедевров, ценность которых для общества может даже не оспариваться. Подтвердить это можно его же словами, сказанными во время выступления автора в Книжной лавке писателей в Санкт-Петербурге: “Хороший писатель может писать во всякое время, а великий не во всякое! И вот когда мне не пишется, я эту фразу вспоминаю”. [14] Недурно, Дмитрий Львович, недурно...

Стоит сказать, что Быков сам по себе - явление удивительное (можно подобрать еще больше эпитетов, но пока остановимся только на этом). Читая его работы, слушая заумные речи по радио, невольно приходишь к одному простому выводу - человек противоречит сам себе. Так, в статье “Не касается”, опубликованной на сайте Сolta.ru, Дмитрий Быков ставит диагноз современной русской литературе: “...русская проза окончательно расслоилась на чудовищную жвачку а-ля Донцова или Минаев и никому не интересный артхаус, через который трудно продраться и самому искушенному читателю. Продраться ему трудно, впрочем, не потому что это ахти как сложно написано не потому, что перед ним словесные кружева в духе Саши Соколова или его эпигона Гольдштейна, а потому, что все написанное читателя совершенно не касается. Это литература чистого самообслуживания...” [2]

Отчего-то хочется написать на манер монолога персонажа из мультфильмов для детей: “А давайте поможем, Дмитрию Львовичу найти смысл в его собственных словах?” Неужели Быков не понимает, что он описывает свою же прозу? Неужели он думает, что со своими противоречиями, повсеместно встречающимися в его творчестве, его книги не превратились в ту самую “чудовищную жвачку”? Безусловно, книги Быкова не пылятся на полках, а скорее наоборот, с маркой “бестселлер” разгребаются из книжных магазинов покупателями, но разве популярность всегда является показателем качества? Сегодня, как писалось в самом начале, мир перевернулся с ног на голову - большая часть достойных имен писателей и поэтов незаслуженно забыта, а на тиражи их работ невозможно смотреть без боли.

Что Толстая, что Быков - две “подружки-кудесницы”, мнящие себя “акулами пера” и стоящими творцами слова. На деле же выходит - “словесная диарея”. Так, в своей статье Юрий Павлов подчеркивает, что то, чем сегодня занимается Быков, востребовано современной космополитической, русофобской интеллигенцией. [9] Где Быков - там и Толстая. Эти двое поют дифирамбы либеральной общественности, затуманивая мозг подрастающему и еще неокрепшему поколению. Достаточно найти в Интернете любое выступление Быкова с разбором литературы из школьной программы и заглянуть в комментарии - то тут, то там будут сыпаться хвалебные отзывы. И если Быков, поговаривают, “опасней коронавируса”, то следует поставить точку в этом абзаце и не начинать о нем другой.

Закончить хочется на положительной ноте. Ведь как говорил Василий Белов: “Человек счастлив, пока у него есть Родина”. [1] От себя добавлю - Родина, семья, русский народ и Бог. Прямо как в стихотворении Николая Зиновьева:

“Перестал с годами я

Лгать себе, что одинок:

Ведь со мной моя семья:

Дочка, сын, жена и Бог”. [6]

24.10.2020

Статьи по теме