Непобедимый критик

«Жуткая тень не просто КГБ (где работали разные люди и где, конечно же, были скрытно сочувствующие русским патриотам), а самого Андропова нависла над моей бедовой головой».[1] Это цитата из статьи Михаила Лобанова, которая называется «Освобождение». Но что явилось катализатором для разжигания конфликта между КГБ и Лобановым….. творчество, критика. Здесь стоит начать с биографии литератора.

Михаил Петрович родился 17 ноября 1925 года в деревне Иншаково, которая находится в Рязанской области. В пять лет остался без отца. Мать, имея двоих детей, вышла замуж во второй раз за вдовца с пятью детьми и потом родила ещё четырёх. Все семейство переехало в общежитие Екшурской фабрики. Насколько тяжело воспитывать 11 детей (двое Екатерины Конкиной– от первого брака, четверо – от второго брака и еще пятеро, принадлежащих второму мужу) знают не многие, тут с одним попробуй справиться (накорми, напои, прочитай сказку, уложи спать), но это я отвлекся. Михаил называл маму «истинной праведницей. На её руках было одиннадцать детей, она вырастила всех. И они, уже взрослыми, всегда называли ее мамой».[2]

Первые рассказы Михаил Лобанов написал еще в восьмом классе. Они появились в районной газете под названием «Колхозная постройка»,  рассказы имели названия - «Сон», «Из дневника лентяя», «Случай в библиотеке», «Срезался». Само же знакомство Лобанова с  литературой началось с творчества поэта Сергея Есенина. Михаил рассказывал, что на чердаке стоял плетёный сундук с книгами дедушки Анисима, сделанный им самим:  «Выбрав книгу и устроившись поудобнее на сундуке, я начинал читать… Однажды я открыл книжку с тонкой серой обложкой, которая называлась „Народный университет на дому“, и напал на стихи, ошеломившие меня с первых же слов. Я замер, читая их. Поэт, написавший эти стихи, был Сергей Есенин».[3]

10 января 1943 года из десятого класса Михаила Лобанова призвали в армию. Он прошёл пулемётные курсы в Башкирии и направился на Брянский фронт. Участвовал в боях на Курской дуге. Во время военных действий Михаила ранило осколком мины и он получил контузию.

После ранения и трёх месяцев лечения его признали негодным к службе, но несмотря на все это он получил Красную Звезду и орден Отечественной войны I степени, кроме того, Михаила наградили медалью «За победу над Германией» и другими знаками отличия.

Из-за полученных ранений Михаилу не предстояло возможным вернуться и дальше защищать Родину. Поэтому он решил заняться получением образования, и в 1944 Лобанова зачислили без экзаменов на филологический факультет МГУ(диплом он получил в  1949). После Михаил работал в Ростове-на-Дону в газете «Молот», писал рецензии, заметки, различного рода статьи. Он регулярно печатался в журнале «Молодая гвардия» с острыми публицистическими статьями, за которые Лобанова часто критиковало тогдашнее правительство. И приходилось получать удары критику не только от КГБ, но и от тех, кого он считал близкими друзьями. Многие ополчились на Лобанова. Так в чем же собственно дело?

А дело в том, что Михаил Лобанов не страшился критиковать власть Советскую в своих статьях - так одной из самых обсуждаемых была статья Лобанова «Освобождение» (ее можно, кстати, найти на сайте Родной Кубани), поводом для которой стал выход романа «Драчуны», где рассказывалось о голоде 1933 года в Поволжье. Михаил Петрович в своей статье назвал главную причину голода. Ей стал процесс раскрестьянивания. Голод коснулся и самого критика, вот как он вспоминает это явление в статье «Освобождение»: «"Драчуны" вызвали в памяти и личное, связанное с тридцать третьим годом, когда мне было семь с небольшим лет. Голод тогда, как я могу теперь судить после "Драчунов", лишь краем коснулся наших рязанских мещерских мест. Но навсегда запомнил я слова матери: "Ничего нет страшнее голода". Она еще и по голоду первых послереволюционных лет знала, что такое хлеб из крапивы, дубовой коры, из опилок, отдающих сыростью, из гречневой мякины, после нее все тело начинало щипать, когда утром умываешься, а когда идешь по росе, как иголками прокалывает с ног до головы... Помню, как однажды, когда никого не было в избе, я зачерпнул деревянной ложкой мятую картошку из большой чашки и, услышав, как кто-то идет, подбежал к открытому окну, выходившему в огород, и бросил ложку вниз. Но никто в дом не вошел, мне, видимо, почудилось, что кто-то идет, и было так жаль, что поторопился бросить ложку. Второй раз я не решился взять картошку, боясь, что будет заметно. И помню - в тот год и долго еще потом мечтал я о том, что, когда вырасту, буду председателем колхоза, чтобы вдоволь есть блины»[4]. Она наделала очень много шума, партийцы не смогли спать спокойно, пока главного редактора журнала, поэта Николая Палькина, не уволили с работы, а Лобанову запретили публиковаться.

Литературовед Вадим Кожинов писал, что эта статья — «одно из самых важных духовных событий за двадцатилетие „застоя“. Читая семь лет спустя Михаила Лобанова, я испытывал, помимо всего прочего, чувство великой радости от того, что честь отечественной культуры спасена, что открыто звучит её полный смысла и бескомпромиссный голос — хотя, казалось бы, в тогдашних условиях это было невозможно».

Эта статья была попыткой одиночки без глобальных потрясений разрешить, «разминировать» внутренние проблемы, закопанные глубоко в истории. Лобанов приравнял трагедию коллективизации к трагедии гражданской войны и осудил революционную ломку многовекового опыта русского крестьянства.

По-моему, один Вадим Кожинов думал так, поскольку правительство думало иначе. Было даже проведено экстренное совещание главных редакторов столичных изданий. Вот как будто им заниматься больше нечем, только как разбирать статью Михаила Лобанова. Но приказ есть приказ. Собрались они начали разносить статью в клочья. Возможно, кто-то из них был солидарен с критиком, но против власти не попрешь. Вот как это событие вспоминает Михаил Алексеев, автор романа «Драчуны»: "В Центральном Комитете партии под председательством секретаря ЦК М. В. Зимянина было проведено экстренное совещание главных редакторов всех столичных изданий, где было и произведено судилище над статьей Лобанова и над главным редактором "Волги" Н. Палькиным, опубликовавшим в 10-м номере за 1982 год эту статью. Будучи редактором журнала "Москва", я присутствовал на том памятном совещании, но именно как редактор, и вроде бы разыгравшаяся трагикомедия вокруг "Драчунов" меня вовсе не касается, а виноват лишь, мол, Лобанов, истолковавший роман в антисоветском духе. В результате главного редактора "Волги" Н. Палькина сняли с работы, М. П. Лобанова, как по команде (а может быть, не "как", а точно по команде), начали яростно прорабатывать едва ли не всеми средствами массовой информации и чуть было не отстранили от преподавания в Литературном институте".[5]

Тут и начались нападки, даже яростные марш-броски на Михаила Лобанова. Вслед за Николаевым лягнули критика В. Оскоцкий в газете «Литературная газета», а также Ю. Суровцев в «Правде». Интересны рассуждения самого Лобанова по этому поводу. Вот, что он пишет: «Как Николаев партвластью был наделен некоей функцией идеологического надзора над литературой, правом "вершить суд" над неугодными писателями, так Суровцев являлся недреманным оком по части разоблачения фабрикуемой им же самим "опасности русского шовинизма". В должности секретаря Союза писателей СССР он "курировал национальные литературы", разъезжал по республикам страны, по рашидовым-шеварднадзам-алиевым, раздуваясь, как клоп, на паразитировании казенно-интернационалистской "дружбы народов". И всюду, куда ни приезжал, сеял русофобию, ненависть к "захватнической, колониальной политике царской России", дразнил "опасностью русского шовинизма", науськивал местных националистов на русских людей. Ему были открыты двери всех партийных изданий, где он свободно мог навесить на нежелательное лицо любой ярлык. Ныне ставший "демократом", этот тип уже без прежних партийно-классовых масок в открытую называет своего главного врага, объявив в печати, что он пишет книгу "Конец русской идеи"».[6] Тут даже нечего добавить. Сеющие русофобию могут найти какие-либо улики там, где этих улик и вовсе нет. Но до того Михаила Лобанова достала эта ситуация, что он начал уничтожать эти «незримые» улики. И кто знает, зацепки могли подкинуть КГБ кто-то из своих.

Были люди, которые не побоялись встретиться с Михаилом. Первым из них стал незнакомый критику Николай Томашевский. Михаил Лобанов вспоминает, что другим человеком, который выразил признательность за статью стал Евгений Сидоров. «Встретив меня в коридоре, тогдашний проректор Евгений Сидоров просил зайти к нему в кабинет. Стены небольшого кабинета были увешаны гравюрами с видами парижских бульваров и улиц, казалось, наш проректор уютно чувствовал себя здесь, как в маленьком Париже. Со временем он окажется сам парижанином, пройдя путь от ректора Литинститута до министра культуры России, а потом став представителем России в ЮНЕСКО. Он начал разговор с того, что назвал мою статью обаятельной, но, по его словам, я слишком подставил себя, тут же он заверил, что выступать против меня не будет, но просил, чтобы я в своем выступлении на Ученом совете, где будет обсуждаться моя статья, не упоминал в отрицательном смысле Троцкого».[7]

Вся эта мешанина, я имею ввиду разбирательство по поводу статьи критика, а потом и его выступление, в котором он оправдывался, хотя и оправдываться было не за что, поскольку он приводил правдоподобные факты, стала неким освобождением Михаила Лобанова от литературной публичности. Он на какое-то время перестал писать.

И это не удивительно, ведь еще раньше (до статьи «Освобождение») критику тоже досталось. Начиная с середины 1960-х годов Михаил Лобанов регулярно печатал серьёзные мировоззренческие статьи в журнале "Молодая гвардия". Особенно широкий резонанс имела его статья "Просвещённое мещанство" ("Молодая гвардия", 1968, №4). Она вызвала негодование (а что еще она могла вызвать?) у одного из руководителей отдела пропаганды ЦК КПСС А.Н.Яковлева, да и не только у него. Так, в 1968 году журнал "Юность" набросился на Лобанова за частое использование слов "дух" и "духовность", оппоненты считали, будто дух - это фикция. Но далее всех в своей критике пошёл Александр Янов. Он статью Лобанова "Просвещённое мещанство" расшифровал как призыв к русификации социальной ориентации советского режима и официальной стратегии советского руководства.

После всего случившегося Лобанов "эмигрировал" в литературоведение, занявшись творчеством Аксакова. В итоге мы имеем целую книгу, посвященную биографии Сергея Аксакова. В середине 1990-х годов Михаил Лобанов прославился апологетикой Сталина, составив документальный сборник "Сталин".

Что касается признаний в литературных кругах, то они есть. Михаил Петрович является лауреатом многих премий и наград: лауреат Всероссийской литпремии "Сталинград", Большая литературная премия России (не считая наград, которые он получил во время Великой Отечественной войны). Он также является членом правления Союза писателей России, Приемной комисии СП России, профессором кафедры литературного мастерства Литературного института имени А. М. Горького, преподаёт с 1963 года. А среди литературной деятельности наиболее популярными произведениями среди читателей стали:

 «Роман Л. Леонова „Русский лес“», (1958)
«Время врывается в книги» (1963)
«Мужество человечности» (1969)
«Внутреннее и внешнее» (1975)
«Надежда исканий» (1978)
Островский ЖЗЛ (1979, 1989)
Аксаков ЖЗЛ (1987)
«Великая победа и великое поражение» (2001)
«В сражении и любви» (2003)
«Память войны» (2006)

Многие известные люди, критики говорят о Михаиле Петровиче как глубинном писателе, писателе, которому не страшны мнения о нем правящих партий, других литераторов. Например, Алексей Прасолов пишет: «Когда мне хочется почувствовать самое глубинное, чистое, сильное - я беру Лобанова».[8] Анатолий Калинин написал: «С огромным наслаждением и с тревогой прочитал ''На высотах создания''».[9] Находились и те, кто спорил с Лобановым. Писатель Борис Полевой высказался так: «Мне бы, например, не хотелось в такой квалифицированной аудитории полемизировать с М.Лобановым по поводу того: является ли проза "Юности" принципиально оторванной от народа и от традиций русской литературы, как он здесь столь авторитетно утверждал. Вообще у меня сложилось впечатление, что М.Лобанов давненько не заглядывал в грозно критикуемый им журнал, отсюда и столь безапелляционная суровость его суждений, действительно не имеющая традиций в настоящей русской критике».[10]

Творчество Михаила Лобанова является воплощением любви к русскому народу, своей родине. Некоторые статьи и произведения наделали много шума среди властных структур, но ведь массы не обманешь.

 

Список использованной литературы:

1.Лобанов М.П. Просвещенное мещанство https://rkuban.ru/media/publ/publikatsii_27.html;
2.Лобанов М.П.Островский. Глава 6 «Гроза» (https://rkuban.ru/archive/rubric/literaturovedenie-i-kritika/literaturovedenie-i-kritika_10087.html );
3.Лобанов М.П. Освобождение https://rkuban.ru/archive/rubric/literaturovedenie-i-kritika/literaturovedenie-i-kritika_10027.html;
4.Лобанов М. В сражении и любви. М., 2003.http://www.sp.voskres.ru/publicistics/lobanov1.htm
5.Лобанов М. Надежда исканий. М., 1978.
6.Лобанов М. Страницы памятного. М., 1988.
7.Лобанов М. Островский. М., 1979.https://www.litmir.me/bd/?b=231167&p=1
8.Павлов Ю. Михаил Лобанов: русский критик на «передовой» https://rkuban.ru/archive/rubric/literaturovedenie-i-kritika/literaturovedenie-i-kritika_3727.html


29.05.2021

Статьи по теме