5 класс. Мы с одноклассниками бежим навстречу новой, как нам кажется, взрослой жизни. Вместо одного, такого любимого и родного учителя начальных классов, перед нами десятки дверей с разными преподавателями, которых нам только предстоит узнать.

Первый урок. Знакомство с новым миром. Мы узнаём нашего классного руководителя, правила поведения, получаем новое расписание. Второй урок — математика… Все контрольные под конец младшей школы я сдал на «отлично», по математике и вовсе был лучшим, я тогда и не знал, что это был последний раз моего алгебраического триумфа.

Мы зашли в открытый кабинет с окнами нараспашку. Зелёно-голубые стены, тёмно-зеленая доска, где свой след оставило не одно поколение белых мелков. И вот, цокая небольшими каблучками, в кабинет входит достопочтенная женщина лет шестидесяти. Пышная причёска с копной золотых волос, строгие черные брюки и розовая блузка. Изящные очки не скрывали гордого взгляда, скорее, даже намеренно подчёркивали. Будто холодом овеяло весь кабинет.

Мария Эвальдовна Петрова — наш учитель математики в этом году и до конца школьных лет. Каждый будний день мы будем учить формулы и решать уравнения под её орлиным взором. Мария Эвальдовна была для нас воплощением этого предмета — звонкий и чёткий голос подавлял ноты усталости в её речи, вычерченная форма одежды и золотые волосы, уложенные будто раз и навсегда, вся она была как идеальная формула учительского примера.

День за днём, урок за уроком всё больше моих одноклассников приходили домой и жаловались родителям на жёсткую и ни капли не сопереживающую «математичку». Я не был исключением, но мне будто было стыдно сказать маме и папе, что причина моих двоек — учитель, а не моё незнание.

На самом деле, только сейчас я понимаю, что в тот момент будто разучился считать, пропуская одну тему за другой и откладывая в долгий ящик, к началу уже старшей школы я еле вытягивал тройку по предмету. Откровенно, эту тройку она мне рисовала.

Проходили годы, а моя такая единственная и самая стабильная оценка по математике — два. Мы уже не дети и подростковый бунт никто не отменял, помимо гормонов в нас бурлило и желание защитить свои права, звучали слова о свободе и антиобязательствах в отношении школы, учителей и учеников. Пару раз в неделю можно было пропускать по телевещанию ток-шоу по типу «Пусть говорят», ведь в нашем классе всё происходило вживую, высказывались обе стороны «обвинения», что-то говорили и «эксперты», а выводов никто и не делал.

Думаю, что как непонятно для меня звучали слова по типу «логарифм» и «котангенс», так и для нашей учительницы математики было неясно значение слов «токсичная», «шэймить» и «не в ресурсе» от моих изрядно уставших одноклассниц. Так, в один из дней, в который раз учитель пригласила меня на дополнительное занятие после уроков, туда должны были прийти ребята из разных классов, у кого выходили двойки в четверти. Классная руководительница уже угрожала звонком родителям, а мама и так изрядно истрепала себе нервы, обивая пороги этого злосчастного кабинета с просьбами об удовлетворительной оценке.

Я пошёл на консультацию.

Сижу час. Вот идёт уже третий... Все разошлись и только я один не смог решить контрольную по пройденным темам, мне и ребята из параллели разъясняли, и формулы на доске были, но четно, я не мог, да и не хотел, откровенно говоря, прикасаться к техническому полушарию своего мозга. Ребята разошлись. Вокруг никого. Внезапно вопрос от учительницы: «Ещё не решил ничего?»

А поднять взгляд-то страшно, сейчас опять начнётся ода о важности математики в нашей жизни и о глупости моего поколения. Но нет, она подошла ко мне и начала буквально на пальцах разъяснять всю программу, чуть ли не до таблицы умножения. Пока она писала мне решение на листочке, мы слово за слово начали говорить о жизни.

Оказалось, что Мария Эвальдовна переехала с севера, родилась и провела свою молодость в Челябинске, будучи студенткой, начала сама зарабатывать, помогая родителям. Родила двоих девочек и осталась одна. А что бывает на душе у человека в момент предательства близкого и любимого человека? К сожалению, понять могут многие. В нестабильную эпоху перестройки на уме у неё были лишь мысли о будущем детей, а в кармане осталась только пара обесценившихся купюр. Но ничего, не отчаивалась, без чьей-либо помощи воспитала девочек с глубокой верой в лучшее, понимая, что не даёт Бог препятствий просто так.

А сейчас дочки её уже взрослые, свои семьи, работа и ежедневная суета. Вслед за детьми Мария Эвальдовна переехала в Сочи, устроилась в нашу школу. Оказалось, мы были первым её классом на новом месте жительства, чуждом ей.

«Неужели я начинаю сопереживать ей? Она же столько раз играла на наших нервах!» — подумал я. А после начал вспоминать те моменты, о которых почему-то мы всем классом то ли дружно забывали, то ли намеренно не хотели обращать внимание, не ценили в силу возраста.

К примеру, когда мы долго не могли что-то решить или у нас была самостоятельная работа на весь урок, на парте каждого появлялись две конфеты для поднятия настроения. В шкафчиках за столом Марии Эвальдовны всегда были конфеты для нас и для младшей внучки, которая забегала к бабушке до и после занятий. Те же дополнительные консультации после уроков никак не оплачивались, просто вне рабочего времени дети могли что-то спросить или узнать вне строго ограниченных сорока минут.

Пока мы разговаривали, а я уже «уплыл» в своих думах далеко от математики и ближе к философии, учительница дала мне новый лист и продиктовала задачу, я решал долго, но, в конце концов, радостный сказал ей: «Вот видите! Я могу решать! Я смог!»

Я тогда решил неверно, как сейчас понимаю, но видя мой горящий взгляд и часы дум, наш грозный математик проводила меня с похвалой и добродушным взглядом умиляющейся бабушки. «Ребёнок может решить неправильно, но он так будет думать, что извилины видны будут. Можно не знать, но старания дорогого стоят», — сказала она как-то.

Одиннадцатый класс. После весенних каникул, когда до ЕГЭ оставалось пару месяцев, Мария Эвальдовна пропала. Никто не знал, где она, – то ли больничный, то ли уехала. Но это было несвойственно ей, за шесть лет у нас было только пару отмен занятий, такому здоровью даже мы завидовали и пропускали школу куда чаще. Через пару недель безмолвия мама одной из девочек встретила нашу учительницу в онкологическом центре. Тогда вся школа узнала о диагнозе.

Уроки отменялись, шли замены, были накладки, наш классный руководитель била тревогу: «Им экзамены сдавать, а готовить некому!». Все эти годы мы ждали, когда наконец мы с учителем отдохнём друг от друга, когда она внезапно уедет на отдых и мы неделю, а может и две, будем жить без теоремы Пифагора. А вот тогда нам стало коллективно не по себе. Бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться.

Какого было наше удивление, когда незадолго до конца года на втором этаже, где был наш кабинет, начали цокать те самые каблуки. Бодрая и гордая пришла наша учительница по математике. Откуда? Неужели здорова? Розовая блузка, подкрашенные брови. Очки в футляре, футляр в сумке, сумку на плечо и вперёд. Она блистала, гордая и уверенная вошла в кабинет и сразу принялась навёрстывать упущенное. Но её прическа…

Волосы не так идеально уложены. Цвет не сияет под солнечными лучами, как прожектор, всегда освещающий её светлый ум. Это был парик. Очень похожий на её натуральный цвет, но ни разу не стоящий рядом по величию с натуральным золотом природного гения.  Никоим образом она не показывала свою слабость. Она боролась ещё сильнее, чем когда-либо ранее.

Пару часов в школе, чтобы прорешать варианты экзамена, и надо успеть обратно. Но куда обратно? В больницу, откуда только сейчас её начали выпускать на короткий период, чтобы «развеяться». Она бежала к нам и учила, чувствовала вину, будто бросила своего ребёнка.

Вот и пришло время экзамена. Мария Эвальдовна проводила нас в школу, где проходил единый государственный, и прождала, пока каждый напишет и выйдет из здания. Скажу честно, мне она пророчила выпуск из школы «со справкой об окончании», будучи полностью уверенной, что я не сдам базовый предмет. «Да что вы беспокоитесь, всё хорошо будет, надо верить в лучшее!» — говорил я ей, даже, скорее, обнадёживал и старался заразить её усталый взгляд своим позитивом. Сдал! Не обманул!

Выпускной. Когда мне выдали аттестат и мы увиделись с Марией Эвальдовной перед выходом, я понял, что никто, даже я, так не был рад своим сданным экзаменам, как эта очаровательная женщина с гордым взглядом. Мы обнялись, сфотографировались, и на прощанье я услышал: «Спасибо, что не подвёл меня!».

21 апреля 2023 года. Я приехал на пару дней домой к родным в Адлер, пока мама убиралась, параллельно разговаривая со мной о предстоящей сессии, мне пришло сообщение от одноклассницы: «Марии Эвальдовны не стало». На её похороны пришла часть учительского состава, ученики, многие мои знакомые и приятели со школы.

Я прощался с ней в мыслях так, будто ничего плохого и не было. Я вспоминал, как на 8 марта, 23 февраля и Новый год вместо уроков в классе она нам включала музыку, устраивала игры, на день рождения дарила горку конфет, а в середине утомительного урока по новой сложной теме устраивала нам зарядку, после которой давала ещё пару минут на отдых и разговоры. Я понял, что ничего плохого и не было.

И вот к чему я это? Будучи детьми, мы сначала не слушали, после огрызались, а под конец игнорировали и потешались, но никогда не понимали, требовали к себе обратного, должного человеческого отношения.

Учителя тоже учились, у них тоже были двойки и прогулы, взлёты и падения, они тоже могут чувствовать и, на удивление, плакать, главное, чтоб ученики не увидели. Их боевой сноровке позавидуют профессиональные психологи, ведь на сеансе лишь один тип личности, а в классе их изрядно больше. Так проявите же каплю сострадания и души, ведь вас учит не сложный предмет, который вы изучает, а обычный человек.

С уважением к труду учителей, педагогов и воспитателей. Мы ценим и любим вас, хоть иногда понимаем это, к сожалению, не сразу.

И светлой памяти моей учительнице по математике, работавшей в МОБУ СОШ №27 г. Сочи им. Н.Н. Раевского, Петровой Марии Эвальдовне!

^{Илл.: Фотоархив Владислава Корелова}