12 часов дня. Ноябрь. Финский залив.

Чайки кричат и плескаются в холодной воде, время от времени взлетая в воздух. Рядом с ними, ловя приходящие волны, сидят утки - они похожи на здешних людей - равнодушные и нахохлившиеся от холода.

В Петровском парке Кронштадта посетителей немного, но все, кто есть - действительно утки. Подбегают к причалу, о который то и дело бьётся вода, а потом убегают. Люди в сторону жилых домов, животные - в сторону Финского залива.

Правда, братьям нашим меньшим приходится делить водную гладь с серьёзными конкурентами - кораблями. С Андреевскими флагами железные чудища смотрят на берег и ловят взгляд памятника Петра 1, который всегда направлен на широкое пространство небольшого Кронштадта.

Я, честно, не знаю, чем он сейчас является с точки зрения бюрократии - отдельным островным городом или частью Санкт-Петербурга. Но, по-моему, первый вариант куда более приемлем: Кронштадт - не Питер, там своя философия и своя психология, совсем иная, нежели у Большого Брата, что смотрит на островитян примерно так же, как это делали британские мореплаватели.

Кронштадт замёрзший. Кронштадт военный. Кронштадт жаждущий и ждущий.

Этим ноябрём он показался мне совсем иным, чем в прошлую нашу встречу. Она случилась в октябре 2021. Ныне ноябрь 2022 - и в мире всё перевернулось.

Все чего-то ждут, все на что-то надеются.

Кронштадт же сохраняет благостное молчание. Молчит всем своим существом и улыбается во все свои 33 линкора по-над берегом.

В том октябре город скучал. Людей практически не было, проезжавшие машины казались чем-то магическим. Мне чудилось, что из его тумана вот-вот вынырнет повозка с конём и кучером, но появлялся почему-то странный «Хёндай Солярис» или какое-то иное азиатское средство передвижения, которое раньше попадало сюда лишь в качестве трофея.

В нынешнем ноябре было холоднее. Было туманнее и было гаже. Как в Кронштадте, так, в общем-то, и в самом Питере.

Однако на улицах маленького населённого пункта начало зарождаться странное движение: люди веселились и забегали во все возможные магазины, машины разных марок прорезали туман в огромном количестве, да даже туристы, похожие в этом городе на нежелательную сыпь, с удивлением осматривали стены Никольского собора.

Целые группы из жаждущих выстраивались вокруг своего гида, чтобы посмотреть на убранства громадного Храма. Гид говорил о том, сколько стоит возможность подняться на самый его верх, под купол, чтобы рассмотреть островной город целиком. Я же думал лишь над тем, что за цену этой экскурсии стоило бы вписать и возможность подняться на верх Собора, а не выбивать за это лишние деньги.

Но раз уж устройство государства позволяет, то отчего бы этим и не пользоваться?

Однако мимо кликуш и мелких капиталистов бродили строгие (и не очень) солдаты. Стены Никольского собора исписаны датами - данью памяти русскому воинству.

Молодые солдаты с тревогой смотрели на имена погибших в бою. Их старшие товарищи смотрели равнодушно - то ли уже далеки от подобных драм, то ли уже вдоволь насмотрелись в лицо смерти.

Прожжённого солдата даже она не пугает.

А вот гражданского человека спугнуть куда легче - хотя бы морозной погодой. Это работает почти всегда, но в этот раз у Кронштадта это сделать не получилось.

По его паркам с уже облезшими деревьями то и дело ходили люди. Спускаясь по деревянной лестнице к уже замёрзшему доку, туристы неизменно попадали в чудовищный ветряной коридор, но отчего-то они продолжали появляться.

Первый, второй, третий.

Как снег, что сошёл на Кронштадт к концу поездки, - падал и таял - так и туристы - смотрели беглым взглядом и уходили.

Люди почему-то предпочли плохую погоду прошлого года ужасной погоде года сегодняшнего. Объяснений этому можно найти несколько: адекватное и потустороннее, в смысле сверхреальное.

Адекватные версии всегда скучны и отделаны до блеска. Она заключается в том, что 21 был все ещё ковидным годом: в аэропортах пропускали только с масками, в Никольский собор - тоже. Люди в Питер-то ехали с опаской, а в Кронштадт - тем более.

Но потусторонняя версия всегда интереснее и, как мне кажется, куда справедливее с точки зрения человеческих ощущений, а не человеческого заумствования.

Здесь надо помнить, что Кронштадт - военный город. Старый, прожжённый боец, облик которого формировали не архитектурные, но военные свершения. И в нашей жизни есть такие люди, что не могут найти себя ни в чём, кроме военных действий. Они отправляются в другие страны, на другие континенты, чтобы вновь и вновь ощущать этот ветер войны, но у города такой возможности нет - ему нужно ждать.

И Кронштадт ждёт.

В прошлом году ему было скучно. Люди лениво располагались по небольшой территории острова, сидели в домах. А горожане есть не что иное, как проекция города. Большого ли, маленького ли - мы живём по его законам и правилам.

Город военный же скучает в мирное время. Скучали и горожане, потому что не было шансов и веры, не было намёка на то, что Кронштадт вновь сможет проявить себя в деле, для которого и был создан.

Сейчас в его городском тумане разверзлась улыбка - он начал свои масштабные приготовления, которые зарождаются с того, что туристам, да и самим горожанам, он вновь, по какой-то неведомой причине, стал необходим.

В хорошую погоду о нём вспоминали мало. Но вот началась война - и Кронштадт снова актуален.

И это нечто нелогичное и неясное, учитывая то, что город всё ещё молчит, не спускает свою призрачность и молчаливость . Ему будто бы запрещено общаться напрямую, а потому эти кронштадские загадки ещё необходимо разгадать. Его полуразрушенные дома укрыты прошлогодней сеткой, его корабли подходят к берегам, издают протяжный зов и уходят, но уходят куда?

А вместе с этим - затерянный между большими землями остров - несёт в себе ещё целый ворох вопросов, на которые он знает ответы, но почему-то молчит: о чём не говорит Никольский собор, впускающий в себя туристов и пришедших вспомнить историю солдат?

О чём молчат Андреевские флаги, повсюду висящие в Кронштадте?

Почему не говорят с нами корабли, остановившиеся на холодный ночлег в водах финского залива?

И к чему готовится старый военный город, вновь осознавший собственную необходимость и своё предназначение?