Из всех туристических маршрутов вокруг Красной Поляны подъем на Ачишхо я люблю больше всего. Никуда не надо ехать, просто, утром вышел из дому и пошел вверх по Заповедной улице, где с открытых площадок сразу открывается живописный вид на горную гряду, с северо-запада окружающую поселок. Художники Возрождения утверждали, что невозможно написать законченный пейзаж, если он не будет окаймлен горами на заднем плане. Фэн-шуй тоже об этом. Интересно, героев мы всегда изображаем, как достигающих каких-либо вершин, а сами жить хотим в долинах под  защитой этих самых вершин. Возможно, в шкуру  героя надо влезать лишь периодически, просто так, для тренировки и собственного успокоения. 

В части задних планов Поляне особенно повезло – она со всех сторон окружена зелеными бархатными отрогами горных хребтов, вершины которых каменными скалами прорывают покрывало лесной гущи и кисею альпийских лугов. Ачишхо особенно красив утром, когда поселок еще в сине-зеленом сумраке, а его каменная корона уже сверкает острыми зубцами со светлыми скальными прожилками. Ее хорошо видно в створе главной улицы поселка, круто уходящей вверх и разрезающей надвое прилегающую к хребту плодородную плоскость, на которой, собственно, и расположена Красная Поляна.

Однако, по мере подъема плоскость сужается до тех пор, пока справа и слева от дороги не остается по одному ряду домов, также получивших шикарное уличное освещение, асфальт и тротуары в олимпийскую раздачу. Здесь я еще раз оглядываюсь на поселок, теперь перебежавший под защиту противоположного хребта Аибга, и  по грунтовой дороге втягиваюсь в заросли. Густой, но невысокий кустарник плавно переходит в буковый лес. Солнце пропадает, растворяясь в зеленом плафоне сомкнувшихся на двадцатиметровой высоте верхушек светло-серых стволов бука. На фоне лесной тишины слева отчетливо доноситься шум горной речки Бешенки, с которой теперь несколько раз хлипкими мосточками будут пересекаться наши пути почти до  гребня хребта.

Вот и первая переправа, за ней сразу отличная площадка для целого палаточного городка, на которой сегодня одинокими кажутся две небольшие цветные палатки в центре возле кострища. Навстречу показывается высокий белобрысый паренек, худощавый, с прозрачной кожей лица, редко украшенного конопушками.  У него заспанный неумытый вид и слегка встревоженный голосок:

- Скажите, пожалуйста, как пройти на метеостанцию?

Говорит по-русски правильно, но интонации выдают явный прибалтийский акцент. Странный вопрос – пройти на метеостанцию. Метеостанции нет лет уж двадцать – закрыли и разобрали на стройматериал с началом перестройки, видимо, из экономии. Жаль, все-таки была символом - хребет Ачишхо самое мокрое место в Европе – около четырех тысяч миллиметров осадков в год. Правда, полянцы по - прежнему так и называют метеостанцией место ее бывшей дислокации на вершине хребта, откуда открываются прекрасные кругозоры.
- Иди вверх, просто, держись правее, все равно ущелье сужается так, что выйдешь примерно в одно и то же место. Затем, после большого, величиной с дом, камня на поляне, пойдешь левой тропою по гребню хребта до самого места, где была метеостанция.
- Долго идти?
-  Часа три-четыре, - ответил я и оценивающе посмотрел на его совсем не мощную фигуру. Худенький. Такие обычно без груза легко взлетают на самый верх, тогда как крепыши часто останавливаются передохнуть и успокоить пульс.

Он ушел, совсем не в туристическом снаряжении, в босоножках, без рюкзака и даже без головного убора. И это на две тысячи метров. Кино.  К таким странноватым ребятам в этом месте я уже привык. Все дело в расположенном рядом дольменом поле - окрестной достопримечательности, к которой местные джиперы часто возят туристов. Здесь их всего несколько штук в разной степени сохранности, однако, их  непонятный вид придает жутковатый характер всему этому месту. Многотонные плиты плотно подогнаны друг к другу, имеется только одно круглое отверстие, куда может протиснуться только ребенок. Никто точно не знает, кто и зачем строил их несколько тысяч лет назад на гигантской территории от Китая до Франции, но сама мысль цивилизации такого масштаба и способах коммуникаций в ней ставит в пугающий тупик.

В справочниках дольмены называют мегалитами, что в переводе означает – большие камни. Мне это напоминает шутку на КВН в юности:

– Вопрос: - Как называется крупное животное зеленого цвета, питающееся камнями? 

- Ответ: - Большой Зеленый Камнеед.

Смеемся, смеемся, а схоласты не переводятся.

Мои гости, с которыми я здесь иногда бываю, выдвигают свои различные гипотезы относительно предназначения этих сооружений - от банальных хранилищ пищевых запасов до могильных склепов. Безбожный ХХ век всех судит по себе. Даже получив первые снимки поверхности Марса мы пытались обнаружить там ирригационные каналы. Упрямо  хотели видеть там что-либо утилитарное, хотя весь наш исторический опыт свидетельствует, что именно следы сакрального сохраняются дольше всего. Пирамиды и храмы даже если и исполняли функции каменных календарей, все равно являли собой попытку привязаться к небесам, к звездам, к вечности.

Мне больше всего нравиться предположение о содержании в дольменах пророков или прорицателей, в общем, людей, способных заглянуть в будущее и предсказать ход событий. Туда, конечно, сажали «вещих» людей из числа приближенных к главной персоне, а стало быть, хорошо знающих фигуры и поле игры. Они знали, что никогда не выйдут из склепа, а кормить их будут в соответствии с качеством прогнозов – есть стимул сосредоточиться на интуиции и не отвлекаться на посторонние шумы. Шутка. Хотя примеров включения компенсаторных механизмов нашей психики множество – от монашеских железных вериг до столпников. Рано или поздно все мы приходим к этой истине – Господь начинает помогать, когда ты начинаешь отрекаться от самого себя. Вот и сюда, в дольмены, садились, скорее всего, добровольно, из религиозного долга, поскольку вряд ли такая огромная цивилизация могла обходиться без веры, доведенной до возможности полного самоотречения – залога общественного выживания.

Скоро поле дольменов закончилось, оставив у себя какое-то мое внутреннее напряжение, а дорога пошла в гору круче так, что лес посветлел. Через полчаса я поднялся к пустующему в последние годы приюту здешней  турбазы. Рядом с ним на Бешенке есть отличная запруда, вырытая когда-то для водозабора при турбазовской насосной, а ныне – любимое место проходящих мимо для купания летом в ледяной воде. Если разбежаться с берега и прыгнуть, то попадаешь точно в центр запруды, где глубина «с головкой», а ощущения, как у сказочного героя в молодильном котле.

Не успел раздеться, как сверху появился Белобрысый с явно растерянным видом и начал лопотать, что эти двое его не разбудили, а сами ушли на Ачишхо, что с вечера договаривались вместе, а они ушли без него, что он шел-шел, но там дальше щит с надписью – природный заповедник, проход запрещен!  Я с интересом рассматривал его, он первый из моих попутчиков, кто сел перед подобным красным флажком. Точно - не русский.

- Тебя как звать?
- Андрюс.
- Из Прибалтики?
- Да, из Литвы.
- Здесь, что делаете?
- Путешествуем по дольменному поясу, вчера приехали из Геленджика.
- Зачем вам эти дольмены?
- Если долго находиться рядом, то можно выйти в Астрал.
- Что там в Астрале?
- Я не знаю, я первый раз, Мартинас знает.
- Это который ушел?
- Да, и Хана с ним, моя сестра.

Я прекратил допрос, и стал размышлять о том, как бы доходчивее объяснить ему суть проблемы. Затем подвел к месту, с которого хорошо просматривался строящийся для всего поселка новый водозабор на противоположном берегу Бешенки.

- Видишь бетонный забор, поверху колючая проволока и надпись, что проход запрещен?
- Да, вижу.
- Так вот, если бетонный забор и колючая проволока, то действительно нельзя. А, если просто табличка, то можно, только тихо, не привлекая к себе внимание. Понял?
- Так я могу идти туда?
-  Иди, догоняй своих!

Он быстро зашагал вверх, счастливый, а я остался размышлять о том, что цивилизационную разницу трудно выразить словами, поскольку проявляется она в миллионах различий по важным и не очень поводам. Что-то в только-что сформулированном концепте русской жизни меня не устраивало и размышления вывели  на несчастную судьбу Великого Магистра Иозефа Кнехта из бессмертой «Игры в бисер» Г. Гессе. После душной многочасовой летней дороги прыгнуть в  горное озеро, погнавшись за молодежью, и, тем самым, закончить свою так и не начавшуюся реальную жизнь. Концепты концептами, а жизнь жизнью. Опыт существования мы часто передаем через истории о столкновении абстрактных истин с реальной жизнью, понимая, что концепты легче записать словами, но можно умереть из-за опечатки, неточного перевода или других начальных условий.  Я передумал лезть в ледяную воду.  Ладно, искупаюсь на обратном пути.

Дальше часа три приятного подъема, поскольку сил еще не впроворот, а тропа разворачивает перед тобой все новые причудливые декорации. Наконец лес заканчивается, переходя в одинокие кустарники, и ты попадаешь на роскошную альпийскую поляну. Хотя на календаре август, а здесь настоящая весна из пестрого цветочного ковра, роя бабочек, жужжания пчел и стрекотания кузнечиков. Почти в центре поляны, которую местные называют Круглой, огромные валуны, когда-то оставленные ледником. С них – прекрасный кругозор во все стороны и на сам поселок.

Дальше тропа раздваивается и вьется по складкам бесконечного альпийского луга до самого гребня хребта, затем поворачивает в обе стороны – нам налево, к большой, относительно плоской, поляне. На поляне, идеальном месте для короткого привала или стоянки в несколько дней, расположено озеро Зеркальное, наполненное талой водой. Взгляд сам притягивается влево, к краю гигантской каменной чаши, на самом дне которой расположена Красная Поляна. Вид, правда, как с самолета, деталей не разобрать, да еще и голубоватая  дымка.  Но, все равно, дух захватывает, особенно от мощи хребта Аибга, темной глыбой против солнца завершающего композицию.

Вот и наша троица. Расположились в тени недавно здесь появившегося вагончика с блестящей алюминиевой рифленой поверхностью, в котором можно укрыться от непогоды и под которым местные ребята хранят рабочий инструмент. Последнее время этот маршрут, начиная с Хмелевских озер, приобретает все более цивилизованный вид: настилы для палаток, кострища и все такое до покрытых серебрянкой цепочек, ограничивающих площадки кругозоров.

Вежливо поздоровались, когда я проходил мимо. Видимо, ни воды, ни еды с собой не взяли. Солнце шкварит, а они даже без головных уборов. Говорят, стиль такой – быстро и налегке. Молодежь! Взяли бы хоть сникерс с марсом. Я прохожу мимо вагончика и углубляюсь в высокий кустарник вправо вверх, где, собственно, и находиться конечная цель моего пути – фантастический вид на Главный Кавказский хребет. Ничего не видел величественней и живописней – во всю ширь панорама заснеженных вершин: от Оштена и Фишта слева до Агепсты справа, а прямо перед тобою грандиозный Чугуш, как снежный дворец великанов.

Точно знаю, что не смогу полчаса оторваться от этого вида и начинаю открывать рюкзачок, где у меня припасены несколько яблок, бутылка воды и всякие туристские мелочи от ножа до специальных спичек, однако, вспоминаю о своих попутчиках. Скорее всего, они понятия не имеют об этом кругозоре, проход к которому прячется в высоком кустарнике. Так и уйдут, не подозревая об этой красоте. Ладно, пойду, позову.

Так и есть – они ничего не знали об этом кругозоре, и восхищенно присели, не в силах оторвать взгляд от открывшейся панорамы. Довольный произведенным впечатлением, я достал яблоки, разрезал их на половинки и стал угощать. Представились: Мартинас и Хана. Посмеялись над осторожным Андрюсом. Хана, точная копия брата, совсем еще девчонка-школьница  с такими же конопушками и двумя маленькими косичками, торчащими в стороны. Одета в льняное светлое платье с цветочной вставкой на груди и рукавчиках-колокольчиках, а сам силуэт также колоколом. Особый шарм у этих прибалтиек, ничего не скажешь – стильно.

Меня, конечно, больше интересовал Мартинас, высокий длинноволосый парень, лет на семь-восемь старший своих спутников. Не часто мне приходится встречаться с практикующими эзотериками, больше все попадаются какие- то невнятные, затрудняющиеся рассказать что-то связное о предмете. Мистика мистикой, но сны же рассказывают, а некоторые берутся еще и толковать. После некоторого вступления я спросил напрямик:

- Говорят, ты выходил в Астрал?
- Да, иногда, получается, но это сильное и опасное переживание.
- Зачем это тебе?
- Можно соединиться с Абсолютным духом и узнать Истину.
- И, что ты уже узнал? Можешь рассказать?
- Нет, это нельзя выразить словами, ты просто знаешь и все!

Я смотрел на него и не мог освободиться от ощущения, что где-то я его уже видел. Темные каштановые волосы расчесаны на пробор по центру и собраны сзади в хвостик. Тонкий профиль и небольшая бородка с усами. Светлая просторная ниспадающая рубаха, тихий голос и слегка отрешенный вид. Под кого ж ты косишь, парень?

Стоп! Да это же лик Иисуса с Плащаницы, называемый Нерукотворным. Так иконописцы часто изображают Господа нашего, уже прошедшего через страдание на Голгофе. Стало быть, ты, Мартинас, знаешь, что он уже приходил и все сказал. Уже две тысячи лет прошло и напечатаны миллиардные тиражи Евангелие. Что же тебе не хватает в его словах, и какую другую истину ты хочешь узнать? Захотелось спросить:

- Зачем ты рядишься под Него, а истину Его не принимаешь?

Но, не стал. Наверное, из-за Ханы, которая доверчиво сидела рядом с ним, не сводя глаз и  прижимаясь к плечу. Кумир. Барышни всегда искажают принципиальную дискуссию между мужчинами, превращая ее в банальный спор, где каждый хочет уже не укрепиться в истине, а, тупо, навязать свое мнение.  Это ж очевидно, однако, до сих пор феминистки жалуются, что их не пускают на Афон.

Попрощавшись и поблагодарив, мои новые знакомые отправились в обратный путь. Я тоже прибрал мусор, закрыл рюкзачок и пошел за ними вслед. Тропинки все время раздваивались, пересекались, видно место это популярное, проходное со всех сторон. За боковыми кустами мелькнула белобрысая макушка, и раздался приглушенный шипящий голосок:

- Ты где ночью была? Опять к нему в палатку лазила?
- Не твое дело! Я сама решаю.
- Еще раз полезешь – я уеду. И родителям расскажу!

Я притормозил, стало неудобно подслушивать чужой разговор. Душа мгновенно замутилась от странной смеси неловкости и негодования, стыда и брезгливости.

Удивительное дело – один день, а вместил в себя целый законченный сюжет. Сюжет с непреходящим лейтмотивом – ищите женщину! Вспомнилась хитроватая фраза одного из биографов Мартина Лютера о том, что этот монах, затевая Реформацию римско-католической церкви, и не думал впоследствии жениться.  Мол, и эта история с организацией им побега из монастыря двенадцати монахинь тоже случайность! Да, они же сами захотели, а он всем им потом просто помог удачно выйти замуж. Как-то у них все легко получается – можно вынуть душу, а затем логично объяснить зачем и почему. А, может быть к этому моменту уже и не было души в этом церковном теле. Прав мой знакомый батюшка, утверждающий, что за всеми ересями чаще всего кроется неуемная жажда блуда, ищущая своего морального оправдания.

Мистическое это место в  Красной Поляне, возможно, все не случайно: внизу - дольмены, в вверху - гребень хребта касается Небес. Я стал спускаться в долину, помня, что спуск затяжной из-за сильного уклона, и выигрыша во времени против подъема почти не случается. Когда вышел из леса на околицу, поселок медленно погружался в темноту на фоне контрастно светлого голубого неба с небольшими белыми облачками над Аибгой. Включили уличное освещение и улица Заповедная, отсюда сверху, вдруг преобразилось в фантастическую взлетно-посадочную полосу. Ноги несли меня на посадку, а душа рвалась на взлет.