Часы были единственными болтунами в комнате. Их размеренное «тик-так» помогало сосредоточиться сидящим друг напротив друга Гале и Гуле. Девочек разделяла шахматная доска, которая то и дело звонко постукивала от не по-детски вдумчивых ходов. Напрягшись, Галя начала дергать себя за русые косички. Бантики уже давно грустно лежали на полу — они были скинуты вместе с портфелем по возвращении из школы. Портфель к такому отношению уже привык, но вот бантики... Девочки не так давно стали играть в шахматы и относились к этому делу совершенно по-разному: Гуля легко выигрывала, а Галя проигрывала, ужасно сердилась и срывалась на бантиках.

Вторая партия всё никак не подходила к концу, и Гуля стала нервно посматривать на часы.

— Ну чего ты всё тянешь? — Не выдержала она. — Ходи уже!

Галя поджала губы. Легко ей говорить, хоть ты головой об стену бейся — все равно выиграет!

— Дай подумать!

— Чего тут думать, Галка? Всё равно продуешь, ходи давай.

Галя уже было хотела ссориться, как услышала чьё-то протяжное и уже знакомое «у-у-у», доносящееся из подъезда. Странная волчья песня, к её ужасу, становилась все громче, пока входная дверь не распахнулась.

— У-у-у... — Продолжал выть Рустам, не смущаясь недовольных взглядов сестер. Юркие чёрные глазки забегали по комнате, изучая обстановку. — А чего это вы тут делаете?.. О! Шахматы!

Галя выпрямилась и откинула косы за спину. Её взгляд метнулся к сестре, и та, кивнув, встала и начала собирать шахматы.

— Ну уж нет! — Заметив, чем занимается Гуля, крикнул Рустам. — Я хочу играть тоже!

— Рустик, — вздохнула Галя, — ты ведь не умеешь. Вот придёт папа и научит, а пока мы уберём...

Рустам взглянул на Гулю в надежде, что та окажется не такой вредной, но сестра спокойно укладывала фигурки в деревянный домик. А после папины шахматы перенеслись с малинового дивана в ромбик на самую высокую полку в комнате. Загорелые тонкие ручки Рустама непроизвольно повторили этот путь. Пометав грозные взгляды в сестер, он вылетел из комнаты.

— Будет ябедничать, — заключила Галя, поднимая бантики с пола.

***

Уговорить Надежду Фёдоровну делать ремонт было сложнее, чем этот самый ремонт провести. Котёл ей казался совершенно бессмысленным, ведь в одной из спален была печь, а стиральная машина не могла даже соревноваться с мамиными руками, ведь самые стойкие пятна от шелковицы, поставленные во дворе ее ребятнёй, были отстираны в родном железном тазике. Она смотрела на новенькую машинку с цветастой наклейкой «гарантия» и не знала, чем же ей теперь заниматься, куда деть свои руки.

— Мамочка — уговаривала её дочь Рита, — Тебе же так легче будет. Всё уже старое, надо менять здесь обстановку!

И вот, перед самым отъездом обратно, в Сибирь, Рита предложила купить маме новый шкаф. Старый скулил, кряхтел и не хотел отпускать выдвижные ящички, в которых хранились старые альбомы, открытки и жёлтые письма Рустама из армии.

Решено было съездить в город и подобрать новый. Привезли только к вечеру, за день до отъезда Риты. Старенький шкаф, который раньше стоял в детской, теперь скромно подпирал стену зала, некогда горячую от печи. Когда же печка навсегда остановила свое дыхание, а дети разъехались кто куда, шкаф перекочевал в главную комнату, поближе к хозяйке, и составлял ей компанию на протяжении многих лет.

Теперь Надежда Фёдоровна наблюдала, как шкаф нехотя отходит от стены, тяжело вздыхая, шаркает толстыми короткими ножками по полу. Справа взялся сын Юра, слева — Рустам, а Рита с Гулей руководили процессом.

Юра потёр большие красные руки и заглянул за шкаф. Вдоль стены лежали старые колпачки от ручек, несколько монеток и шахматная фигурка. Затем он поднял взгляд, и на лице его промелькнули сначала удивление, а потом — веселье. Он сделал жест Рустаму. Тот нахмурился и тоже посмотрел на старую спину шкафа, покрытую пылью и паутиной.

На ней мелом крупным детским почерком было написано: «Не забыт сказат папе што Галка не дала мне шахматы». 

Дружный заразительный смех облетел все пустые, необжитые, некогда живые, комнаты квартиры. И будто вся многолетняя мебель, старые цветастые платки, оставленные девичьи бусы и банты, открытки-поздравления с Новым годом от дочерей из далёких Норильска и Кемерово, пожухлые газеты о любимом сыне, подаренные рисунки с разноцветными «любимой бабушке» вздохнули. Раньше они и не смели шевелиться, а теперь всё, может, будет как прежде?

— Вот это ты злопамятный, — отсмеявшись, повернулась к Рустаму Гуля. — Так что, рассказал папе?

— Забыл, — как-то грустно улыбнулся Рустам.

А Надежда Фёдоровна снова поглядела на эти детские пляшущие буквы и вдруг заплакала. Двоих не хватало ей много лет — и вот они тут, выведены мелом на задней стенке шкафа, будто и не уходили никогда.

Юра посмотрел себе под ноги и через мгновение решительно двинулся к деревянному старику. Рустам встрепенулся и последовал за ним. Вместе они поставили шкаф на место.

^Илл.