"...Полквартала налево, завернёшь квартал направо, лишь бы пройти мимо старой аптеки. Поглядываешь невзначай на неё, вспоминаешь два этажа с сиропами от кашля на первом и другом всей твоей жизни, живущем когда-то на втором. Всё изломано внутри: проедены крысами лестницы, разворошены стены, выпотрошены книги, разбиты стёкла. Напротив, среди отпечатавшихся в грязи колёс стоит хлипкая скамейка, похожая на исхудавшую дворнягу. Сторожит аптеку с таким же щуплым фонарным столбом. Через дорогу одна сплошная лесополоса, в ветвях которой скрывается тайное место — поляна, посредине её расположились два бетонных камня. Немало знают они секретов..."

***

Пройдёт почти год и мама невзначай бросит: "Старая аптека ночью сегодня сгорела". Виду не подам, лишь спокойно и коротко: "Видать, подожгли". А сердце ещё долго трещать будет вместо горящего шифера. Дом этот редко кто навещал, спину его ничто не прикрывало – огороды рядом давно уже пустели. Взгляд его устремлялся всегда прямо. Дыры после выдернутых оконных рам да выбитых стёкол вечно будто ныли. Ставней не было, он не моргал.

Я знала, что он давно устал, что ему пора спать, но каждый раз на выходе из дома проходила мимо и, участная его судьбе, по-сестрински улыбалась: "Я тебя помню и жизнь моя с тобой связана".

Соня навещала его тоже. Мы пережидали там дождь полтора года назад, в день моего рождения. Под цокот капель пробрались внутрь и взбежали по старой лестнице. Приходилось сражаться через страх с завалами, лезть в дыры в стенах. Напуганная я и взвинченная она, стоим в Сониной комнате. Развалины светятся – пришла хозяйка, достала из сердца солнце. С усердием расколола его, как яблоко, на две половинки: одну оставила дому, другой отогрела меня. Сделали фото на добрую память и тем же ходом вернулись на первый этаж. Охнули двери аптеки, под ногами зазвенели осколки. Дождь давно уже успокоился, домой пора, да держит что-то…

***

Боязно зимним вечером. Вместо полярной звезды – одинокий фонарь. Добежать до него, на самую окраину станицы, поспевая за мамой, по непротоптанному снегу. Больно дышать, не терпит мороза моё беспомощное горло. Она лишь глянет с любовью и жалостью да ускорит шаг, лишь бы быстрее мне помочь. Трусишками, как зайцы, добежим до аптеки. От сапожек моих на замерзших ступеньках следы вперемешку с мамиными.

Чудится в окошке кремовый тусклый свет одной-единственной лампы. Зелёная дверь протянет "а-а-а" и откроется. Среди стеллажей затерялась наша спасительница. Мычит себе колыбельные под нос, пока ищет пузырёк, а мы греемся, снимаем зачем-то перчатки с заледеневших рук. Под высоким потолком затерялась летчица-муха, видать, не спалось ей в декабре: быть может, то же думает она про нас, ночных "путешественниц".

***

Как после дрëмы, очнусь всё там же. Но лет мне уже не пять, да и аптеки внутри уже нет. Гляжу сквозь года из другого города на дом да на Соню и больше ничего не вижу. Вернусь домой декабрëм, пройду любимым маршрутом. Сяду на скамейку, напротив него, просижу, пока не засветит фонарь. Тихо встану. Поклонюсь. Вместо сиропа для горла – бальзам на сердце. Спокойного сна.