Погладь кота, сидящего на стуле

В том, что живу, ни есть моя вина.
Поругана? А вдруг отомщена?
Как страшно в трепетании предсердий!
Спит тихий дом, а в доме ручеёк
Струится он небесным мумиё,
Злобле́ние сердец умилосердив.

Брюзжат ветра, терзая окоём,
В оконный забиваются проём,
Хозяйничают в старомодном тюле.
Ветшает дом, а в доме бродит кот, –
Как уголь чёрен, мрачен точно гот.
Погладь кота, сидящего на стуле.

И сразу дом покажется теплей, –
Домов таких мильоны на земле,
Усатый кот довольно выгнет спину.
Ах, как приятно временем журчать,
Но памяти сургучная печать,
Скрепляет быль и небыль воедино, –
А милый кот давно почил в люпинах.

Не плачется, а выплакаться бы́,
Поёрзывая в люлечке судьбы.
Меж сосен трёх утеряна дорога.
Всё кануло – и дом, и старый кот,
Мы брошены за шиворот воро́т,
Чтоб вымолить прощение у Бога.

Души твоей иконостас

Поэт, поэт! Мы – кроны две,
Из одного растём ствола, –
И ветви наши сплетены
В попытках истину объять.
Тонуть и кануть в естестве,
Взнуздать поэзу. Удила́
От строк кровавых солоны́.
Как это больно – сочинять.

Как это больно – проникать
ангиной рифмы в Божий глас.
Быть каждой клеточкой живым,
Быть ретранслятором псалмов.
Схоронит мудрости река
Души твоей иконостас.
Взрастет на месте головы
Соцветье молодых умов.

Родится тот, чей светел ум,
Чей лёгок стан – потомок твой, –
Его нетленка, твой лубок –
Библейский потревожат сплин.
Случится планетарный бум,
И станут мертвый, и живой
Единой плотью. Выдал Бог
Поэтам "души–корабли".

Они плывут, они летят, –
На крыльях, или же без крыл.
Без парусов, на парусах, –
По стро́кам, словно по волнам.
Венцы их кудри золотят,
Их лик серебряный застыл,
Забронзовели голоса,
Вещая истинное нам.

Умчу на электричке с Павелецкого

Умчу на электричке с Павелецкого*,
Чуть - чуть в деревню, в ласковую глушь,
Туда, где спят воспоминанья детские
В тени сливо́во - яблоневых кущ.

Туда, где цвет благоуханный липовый
Бабуля бережно заваривает в чай.
Калитка покосившаяся скрипнула, –
И я бегу родителей встречать.

Бегу, бегу махровыми лужайками,–
Порхают семицветики у ног.
Так изобильно счастье, что не жалко мне
Вплетать его в ромашковый венок.

Умчу на электричке с Павелецкого
В смородино - крыжовниковый рай,
Туда, где жизнь божественно - простецкая,
Как дедов накренившийся сарай.

А электричка полотнищем стелется,
Горчит судьбины вересковый мёд.
–
И бабушка вздохнула: «Перемелется...».
И буркнул дед: «До свадьбы заживёт».

^{*Павелецкий вокзал – ж/д вокзал в Москве.}

^{Илл.: Олег Молчанов}