***

Как горит деревянная церковь в Париже —
Серафима Саровского русский приход,—
За минуты обрушились балки у крыши,
Пропадают в огне и алтарь, и киот.

Так же русские избы горели в Хатыни,
Подожжённые злобной нацистской рукой.
Старики обнимали детей и святыни,
Улетали их души на Небо искрóй.

Так горели защитники русской Одессы,
Захотевшие с Матерью-Родиной жить.
Оправданья наймитам чертовской той мессы
Никогда никому и нигде не добыть.

Так невинные дети Херсона, Донбасса
Погибают под адским, смертельным огнём.
Проступает за дымом и кровью гримаса
Упыря ненасытного ночью и днём.

У горящих в глазах отражается пламя,
И у тех — кто огонь им нещадный послал.
Но различен тот блеск, хоть и схож он с углями,—
Как бы кто нам и тех, и других не равнял.

И глядит Иисус с древнерусской иконы
Из церквушки, горящей на рю Лекурб.
И к одним Он любовью охвачен законной,
Для других — порицающ, укоризнен и хмур.

Я в Хатыни, в Одессе, в приходе, в Донецке,
И огонь предо мною пылает стеной.
Вот ответить бы им, как в былом, по-советски,
Благородною яростью, мощной волной!

Но пока наверху там о чём-то мечтали,
Подступает всё ближе к России огонь.
И я Бога прошу — вождь наш должен быть сталью,
Ибо виден четвёртого всадника конь!



***

У жизни по большому счёту
Есть золотые три поры:
То детства наяву полёты
И увлекательность игры;

То долгой зрелости экзамен,
Когда шпаргалкам не помочь,
Не выдержит сыночек мамин —
Спасётся в детство бегством прочь.

И белой старости итоги,
Что могут мысли изменить,
Когда все прошлые дороги
Сошлись в одну живую нить.

Я мудрой жизни не устану
Вовеки воспевать хвалу —
Что делает нас крепкой сталью
И держит прочно на плаву.


***

Что нам делать,— ведь зло исполняет соло?
Ведь поток грязной лжи выливают на нас,
Ведь прицельно палят в города наши, сёла.
Вот корабль потопили — мы съели на раз…

У народа терпения хватит надолго,
Только смотрят,— что скажет на это гарант?
Только молится Русь о вмешательстве Бога,
Не желая страдать от обид и от ран.

О сынах, убиенных, поминки блюдя,
Молит горько, надежды свои не тая,
Молит денно и нощно, неизбывно и страстно,

Чтобы с корнем и мощно было вырвано зло,
Чтоб на душах людей, наконец, отлегло,
Чтобы лучших сынов смерть была не напрасной!


***

Нам ли жить как люди-звери,
Всё от Бога уходя?
Нет! Мы Богу будем верить,
Словно матери дитя!

И тоску, печаль, обиду
Устраним из жизни мы,
Обретём тогда защиту,
Как небесные сыны.

Вот, мой друг, иное время
Нам даётся свыше вновь
И спадёт позора бремя.—
Своё сердце приготовь!

Будем верить только Богу.
Будем жить с людьми в добре.
Завершить чтобы дорогу
Нам в Небесном Алтаре.


***

Кто-то просит о милости, жалости,
Кто-то памятник строит себе,
Позабыв о простой самой малости —
До последнего часа борьбе.

Кто-то выхода в выигрыше ищет,
Словно деньги спасают от бед,
И душою становится нищим,
Не собрав накопления лет.

Я не стану просить снисхожденья
И не стану искать незабвенья.
Пусть я буду последним во всём.

Когда знаю — спасенье в работе,
В неустанной о людях заботе,
В общем Свете и ночью и днём.


***

Нынешние перемены к лучшему —
это хорошо. Но ещё лучше будет,
если они помогут преодолеть
существующие беды и недостатки.

Есть счастье в России жить.
Но это и сильная боль:
Терпеть, видя хищников прыть,
Страдать от людских неволь.

И видеть, как всё подряд
Болеет ещё бедой.
И видеть, что с ней творят.
Однако гордиться красой,

И верить в её успех,
Любить её бедных людей.
Надеть на себя доспех —
Идти защищать детей.

И знать, что встаёт на Путь
От необоримых дел.
И верить, молить — «Пребудь!
Велик твой, страна, удел!»

Есть счастье Россию любить,
Корысть и обман избыв.
И в Свет вместе с нею вступить,
О боли и тьме забыв.


***

Как люблю я «Грачи прилетели» картину!
Но она устарела по смыслу теперь —
Ведь грачи не летят на юга больше клином,
Закрывая на время на родину дверь.

Вместе с нищими в мусорных баках вкушают
И грачи. Тут выводят потомство своё.
И смешались они в одну тёмную стаю —
Гордый грач вместе с галками и вороньём.

А незримым законам судьбы подчинённые,
Поспешая на встречу с собой — визави,
Улетают всё души, ковидом пленённые,
Не успевшие тут стать оплотом Любви.

И в родимой стране не найдя применения,
Молодёжь улетает в чужие края,
Не дождавшись желанного тỳт воскресения,
Обрести иноземного тáм бытия.

И сейчас, кто с душою кривой, те — далече
Так не любят Россию — родимую Мать.
Может, время когда-то отпавших излечит,
И придётся как блудных их снова прощать…

Но Господь не оставил Россию родную.
Возрождается вновь её бывшая стать:
Обстоятельства к ней подступили вплотную,
Знать, Отцовская ей вновь дана благодать.

За Донбасс, за народ, за себя она встала,
И надеюсь, что так не устанет стоять.
У нацизма его ядовитое жало
Вырвет с корнем, как прежде, не бросится вспять!

Вот за это в ночи я свечу зажигаю.
И усиленный сердцем тот маленький свет
Пролетит всю страну пусть от края до края
И напишет с родной стороною завет.

Пусть от наших границ уберутся вражины,
Никакие ковиды не сунутся к нам!
И доступными снова нам станут вершины,
И величие мы завещаем сынам!

Перебудем всю тьму, и не станет голодных,
И вернётся к России её каждая пядь,
И не будет вовеки народов безродных,
И грачи прилетят к нам весною опять!


***

Мне снится, что в море заря,
И зыбкая лодка средь волн,
И брызги воды нас бодрят…
Но ход лодки что-то тяжёл.

Стремимся вперёд, но вот течь.
А путь ещё очень далёк.
У нас лишь об этом вся речь —
Ну, разве, пеняем на рок.

Ведь нужно ещё успеть
Узнать, полюбить, спасти.
Но сколько воды в горсти? —
Не вычерпать даже треть.

И силы — на лáтанье дыр,
И время — на спор, кто прав.
И, даже пред гибелью, мы
Не в силах избыть этот нрав…

… Проснулся. За чистым окном
Уже не февраль, а март.
А сердце всё спорит со сном —
В любви погасить азарт.