***

Это будет несложно
это как вылиться из сосуда
это просто посуда
не более
держит тебя как воду
только так
не имея ни формы ни цели ни выхода и ни входа
уяснишь свободу
это будет не больно выпрастывать крылья из кокона
да и сколько он прослужил это тоже не суть
унесут-закопают или сожгут-развеют
зёрна сея тихо волнуя землю
это будет недолго
странные ритуалы у последнего долга
так оставшиеся в неволе
сыреют от боли слабеют от плача
ты увидишь это совсем иначе
всё иначе
если смотреть с небес
о себе они несвободные
о себе

ты почти невесом и несом в никуда
этот вектор отныне и ныне и присно и вовеки веков
да и самое главное
кто ты таков без телесных цепей и оков
набираешь теряешь ли высоту
сам подумай
пока ещё можешь думать
как попробовал взвесь эту взвесить неугомонный дункан*
но не вышло не удалось
не вписалось в граммы
это нечто
рвущее оболочку тела заливающее потолок капеллы
голосящее соло подсолнухов говорящий камень
Амен

ну какие там граммы за гранью
нет названия
нет объяснения
эта взвесь
то что было тобой
и останется навсегда тобой
но уже не здесь.
———
Дункан Макдугалл – учёный, по теории которого душа весит 21 грамм


***

Постучался – не впустила.
Не ждала и не звала.
На крылечко, обессилев,
Ночь сползала, как смола.

А внутри тепло и сыто.
В душной пухлости перин,
В покрывалах, красным шитых,
Сладко спится до зари.

Горячо уголья шепчут.
Ветер к речке гнёт рогоз.
Запирайтесь, двери, крепче,
Уходи, незваный гость.

Обещает непогоду
Неба хмарь, идёт гроза.
«Помешает, неугоден, –
Так любимый мой сказал. –

Ни к чему нам кто-то третий», –
Непреклонен и ревнив.
Плачут совы, словно дети,
Ветер треплет косы ив.

Страшно, зябко за порогом,
Ночь оскалилась, как зверь.
Кто бы ни был послан богом –
Не впущу, закрою дверь.

Постучался безответно,
Вместе с ливнями ушёл,
Вместе с грозами и ветром.
А внутри – нехорошо.

Поседели кудри, милый,
В очаге давно зола.
Ах, кому я не открыла,
Ах, кого не родила…

ТЫ

Ты для меня что в поле дверь
В ромашковых стадах.
И нет ключей, но мне теперь
Одна судьба – туда.
Что проще – взять и обойти.
Иди, стрекоз лови.
Но разве лёгкие пути
Доводят до любви?
Представь, что сохну, как ковыль
В стрекочущей траве,
И жду гремящих кучевых,
Но веет суховей.
Ещё представь: грохочет март,
И все весной пьяны,
И только я схожу с ума
От звонкой тишины.
Пускай повсюду тают льды
И голосят ручьи.
Причина грусти только ты,
А больше нет причин.


***

Ответь, где вырастил её?
В каком лесу густой валежник,
Сухой и ломкий, прятал нежность,
Как первоцвета остриё?

И пусть она бы там росла,
Где спины тёплые проталин
И звук ручья в лесной гортани
Её хранили бы от зла.

Не выдавай, молчи, таи
И мне не говори – не надо! –
Пускай растёт моя отрада
В немых лесах, глазах твоих.

***

Ты обрезаешь виноград –
Раскучерявился, паршивец.
Звезда в секстиллион карат
Венчает летнюю вершину.

Макушка лета как-никак,
Зло резонируют цикады,
А ты с секатором в руках
Ерошишь кудри винограда.

Вот порубила б к ясеням!
Ни ягод, ни вина, ни тени.
Но, солнцем летним осиян,
Подлец, прильнул к моим коленям.

Седьмая влага ест глаза,
И жалость в сердце или возле.
Потянется к тебе лоза,
Цепляясь усиком за воздух.

Стемнеет, сядешь на порог.
Остынешь от забот без края.

Тебя же вот господь сберёг,
На бесполезность невзирая.