Недавно мне в голову пришла абсолютно бесполезная, но весьма занимательная идея. Многие сейчас рассказывают об очищении жизни и практически волшебном воздействии подобной чистки на жизнь. Начинать советовалось с малого: перебрать старые, ненужные вещи, удалить бесполезные контакты из записной книжки. Усевшись поудобнее на диване вместе с дымящейся кружкой чая, я принялась за нелегкое дело. Решила начать с большой коробки, где так трепетно и бережно долгие годы хранила открытки, фотографии и прочие мелочи, переносящие в далекие воспоминания.

«Кажется, эту открытку мы делали вместе с подругой в лагере лет десять назад. А это первый рисунок племянницы в честь моего дня рождения», - думала я, с улыбкой перебирая безделушки. Вскоре мне на глаза попалось еще кое-что интересное: черно-белая и уже довольно потертая фотография. Присмотревшись, я ахнула: со старого и уже практически забытого снимка на меня смотрела юная, улыбающаяся бабушка, которой уже несколько лет нет на этом свете. Мне сразу вспомнилось, как мы сидели на кухне и лепили пирожки с капустой, обсуждая все на свете. В этом деликатном процессе моей бабуле не было равных: легким движением руки они превращала кусок теста и начинку в настоящий кулинарный шедевр, от которого прибывала в восторге вся семья. Кстати, пульта телевизора мы даже и не думали касаться в процессе, потому что бабушке всегда было что мне рассказать. О будущем, о настоящем и особенно о прошлом, что порой захватывало ее и переносило в далекие годы.

Особенно нелегко было вспоминать о Великой Отечественной войне. Валентина Серафимовна родилась в 1937 году в станице Кущёвской. Отец отправился отдавать долг родине сразу, а забота о маленькой Вале и ее старших брате и сестре легла на хрупкие плечи Клавдии Ильиничны. Приходилось справляться с бытом самой, а также всегда думать о том, чем можно было бы покормить троих непосед. Часто времени на сказки и детские игры попросту не оставалось. Однако, как рассказывала бабушка, она никогда не ощущала недостатка заботы или любви со стороны мамы. Та старалась делать для своих крошек все и даже больше.

«Однажды моя мама, твоя прабабушка, тоже совершила своеобразный подвиг. Бытовой, - так начинала обычно излюбленную историю Валентина Серафимовна. - В те времена сладостей было совсем не найти, нечего и говорить. Поэтому, представь себе, обычный домашний мед ценился на весь золота. Мамочка (уж не знаю, где и как нашла его) принесла небольшую баночку домой, чтобы хоть немного порадовать меня и Нинку с Виктором. Хранила бережно в большой коробке с разносолами и прочим, ждала ужина, чтобы удивить и порадовать нас.

Так вот, в тот день мы как обычно возились дома: мама затеяла готовку, а я с веником проходилась по полу, чтобы хоть как-то помочь. На улице послышался какой-то шум и неразборчивая немецкая речь. Мама тут же прикрыли заветный коробок покрывалом. Вовремя успела, потому что сразу после этого на пороге показался немецкий солдат. Тогда это не было чем-то необычным: они с легкостью ходили по домам и забирали все, что плохо лежит – красивые ткани и, конечно, продовольствие. По сути всё от муки до молока. Ну а мёд, так еще и самодельный, был особенно в почете.

Немец, хищно оглядываясь вокруг, потирал потные ладони друг о друга, а вытянутым носом будто пытался что-то учуять. Он явно знал, что искать, и был уверен, что поживится кое-чем интересным.

- Хозяйка, - строго скомандовал захватчик, будучи уверенным, что его поймут. - Где бз-бз?

- Чего-чего? - удивилась Клавдия Ильинична, будто не понимала, о чем вообще идет речь.

Бедолага не знал, как по нашему сказать «мед», вот и пытался изобразить пантомиму. Несмотря на суровый вид, немец приподнял руки и размахивал ими как крылышками, повторяя заветное «бз-бз-бз».

Клавдия Ильинична широко распахнула большие карие глаза, разводя руки в стороны и давая понять, что она и в ум возьмет, что от нее вообще хотят. Поняв, что от женщины добиться нечего, немец раздраженно махнул рукой, оглядел напоследок скромное жилище и ушел восвояси.

Вот так благодаря маминой смекалке и смелости я впервые попробовала мед».

^Илл.