Один имеющий в рамках моего журфаковского обучения вес преподаватель, заблудившись однажды в путях развития возникшего на занятии разговора об уже и не помнится каком произведении двадцатого века русской литературы, озвучил, вероятно, уже давно сформулированную и осмысленную им мысль. Суть ее была сосредоточена на вопросе о прошлом, настоящем и будущем нас и нашего государства и заключалась, если попытаться передать самостоятельно, вот в чем: мысля то ли позитивно, то ли иронически, то ли истерически (не исключено и равностепенное слияние всех свыше перечисленных категорий человеческого восприятия), педагог заключил неоспоримый плюс положения, в котором мы (преимущественно мое поколение) пребываем в следующую логическую цепь. Ничего нет, а значит нечего терять, а точнее, нечего разрушать (все разрушено), и, следовательно, вариации и возможности относительно грядущего не только безграничны, но и открыты нам – абсолютам над безграничным мощнейшим ничто – во всем своем великом многообразии.

Очередной раз упрекаю себя за то, что редко вспоминаю во время занятия записывать хоть какие-то зацепки мыслей умнейших людей своего факультета, дабы потом не выворачивать наизнанку свойский вокабулярий в попытках полнее изъяснится, но делать нечего. Давайте теперь разбираться то ли в том, что было озвучено преподавателем на занятии, то ли разбирать то, что я из сказанного поняла, или же, что было сказано, но понято мной и не так, чтобы полно, но и не так, чтобы сказать, что не понято вовсе. Одно все-таки я совершенно определенно осознаю – с педагогом я не согласна. По крайней мере, не согласна во всем: мое видение ситуации сосредоточено на в некоторых моментах иной теории.

Представлю Вам картину своего понимания поэтапно и в образах. Давайте начнем. По крайней мере, попробуем.

Возьмите лист. Нарисуйте круг. Поставьте в нем точку. Осмыслите рисунок. Нет, это не то.

Возьмите еще один лист. Поставьте на нем единственную отметину – пусть ту же самую точку. Снова вникните в суть этой составленной вами композиции. Вы уже ближе к финалу, однако же этот этап еще не есть он. Снова мимо.

Закройте глаза. Видите это безграничное пространство, обособленное от мира лишь веками ваших глаз? Эту далекую и близкую к нему зону отчуждения? Эту черноту, нарушаемую лишь бликами далекого и близкого в равной степени света, едва ли проникающего сквозь тонкий занавес, спущенный вами же – осознанно и добровольно? Хорошо. А далее даже рисовать ничего не нужно: теперь же просто осмыслите самого себя, каждую клетку свою и каждое движение души, здесь – в этой завершенной конструкции, сотканной из абстракций на фоне бездонной черноты; здесь – на обочине мира, жизни, общества; здесь – в нигде. Как бы вы определили свое положение? Есть мысли?

Я, например, понимаю это как состояние подвешенности: не достижение крайности, не плач над руинами прошлого, не все то, что так или иначе у кого-то может ассоциироваться с концом.

Подвешенность - дезориентированность, заблуждение; нечто, может, и действительно настораживающе затянувшееся, однако же не бесконечное, не беспросветное; то, что определенно имеет свой конец и, в силу полосатости жизни, совершенно точно счастливый. Можете это считать моим собственным определением к состоянию современной России, или нынешней нашей молодежи, или же вовсе - определением и ко мне, потому что я не отделяю страну от себя, потому что не бывает так, чтобы проблема пришла без способствующих тому обстоятельств, потому что большое происходит от большого, от множества.

***

Хотите, я кое в чем признаюсь? Только прошу Вас, обещайте не воспринимать мои слова поверхностно. Договорились?

Знаете, мне совершенно недавно были чужды проблемы, за которые душа моя болит и, верьте ­­­– не верьте, рвется на части. Мне 19 лет, и я едва ли морально осознала, что закончила школу. Более того, я относительно недавно стала понимать: то, что в среднеобразовательном учреждении являло собой предмет «История России», есть много больше, чем нудное размусоливание «чего-то» что было «когда-то». Нам всегда говорили «не знающий прошлого, не имеет будущего», «учите историю, чтобы не допускать ошибок, допущенных кем-то уже» и т.д., но много ли из нас тех, кто не в штыки воспринимал эти слова? Я воспринимала именно так. А как Вы?

Мне 19 лет и я учусь на факультете журналистики; учусь не только профессии, но и чему-то большему, чему не научилась раньше. Например (теперь обещайте не осуждать), я только в ВУЗе осознана, что смерь Есенина случилась всего-то меньше ста лет назад, а его зеркальный теска и, как известно, главный вдохновитель – Александр Сергеевич Пушкин ушел из жизни в том же 19 веке, в конце которого родился Сергей Александрович. И эта цепь мыслей не о том, что я только в университете научилась воспроизводить простейшие математические исчисления или сопоставлять друг с другом ряд всем известных фактов, нет. Просто совершенно неожиданным стало для меня осознание того, что история – это не всегда об архаическом и вообще никогда о неактуальном; что все, в ней представленное, есть действительно составляющее того единого, что есть наш народ, что есть также и мы, даже при том, что подвешены.

Подвешены на Бузовых и Моргенштернах, на Тик-Токе и Инстаграмме, на трендах и ценностях, диктуемых Западом и на всем прочем, что пусть не всегда сосредоточено в центре наших интересов и предпочтений, но все же часто случается так, что живее трепещет, чем историческая память.

Я не случайно упомянула выше имена двух величайших наших гениев и тот факт, что оба они, как мы с Вами уже поняли, жили и творили не так давно от времени, Богом отведенного на жизнь и творчество уже нам. Вы никогда не задумывались о том, насколько тот же Александр Сергеевич Пушкин и люди его века другие, нежели мы с Вами? Не кажется ли Вам, что они как-то выше нас, одухотвореннее, благороднее, нравственно чище? А, если все-таки кажется, как некогда казалось мне, то почему же они были такие, а мы стали другие?

Риторический ряд. Мне действительно так казалось раньше, но сегодня я вижу равенство наших положений. Мы не другие, мы временно о другом. Дезориентированы, помните? Это лечится и это совершенно не больно. Русская народная медицина нам в помощь (упор на – «русская народная»). Искать на всех книжных полках. Желательно, дома, по рекомендациям родителей, бабушек, дедушек и дальше по кровной ниточке.

Это сейчас можно обойтись ни то что малой кровью, а вообще без нее, но действовать нужно скорее. Пока под нами еще есть страна со своею историей и аутентичностью; пока мы «о другом», по крайней мере, не безнадежно.