Евгений Кривобоков

11. Ю.КАРАБЧИЕВСКИЙ БЫЛ ПРАВ

Изложенного выше достаточно, чтобы прийти к следующим вполне очевидным выводам:

1. ЛЮ была больным человеком, диагноз – психическое расстройство под названием «врождённая нимфомания».[74] Отказ мужчины вступить с ЛЮ в половую связь вызывал у неё сильнейшую нервную реакцию, порой доходящую до желания покончить с собой.

2. ЛЮ испытала на себе все виды половой близости, естественным образом придя к анальному сексу, который доставлял ей удовольствие до конца дней.

3. ЛЮ рассчитывала, что после освобождения Сергея Параджанова из тюрьмы, в чём она принимала активное участие, он, будучи гомосексуалистом, отблагодарит её анальным сексом.

4. ЛЮ покончила с собой из-за того, что С.Параджанов отказал ей в интимной близости.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Казалось бы, ветвь «экзотического растения» под названием Лиля Юрьевна Брик, ветвь, связанная с её интимной жизнью, исследована от ствола до крайних листьев. Изучена настолько подробно насколько позволили найденные автором свидетельства самой ЛЮ, её биографов, а также биографов В.Маяковского, упоминавших Лилю Юрьевну рядом с поэтом. И, всё-таки, не оставляет мысль, что во многих случаях её жизнеописание придумано, а «истинное прошлое» ещё хранится в архивах КГБ и душеприказчиков ЛЮ.

К примеру, вызывают сомнение вариации ЛЮ на тему самоубийства Маяковского «при каждом удобном случае». Она так много говорила и писала об этом, что не могла не возникнуть мысль: а не попытка ли это отвести подозрения от себя? От своего участия в разработке ЧК? Дескать, у Маяковского был неуравновешенный характер, он боялся старости и был склонен к импульсивным, сиюминутным реакциям.

Однако, известны свидетельства, опровергающие хитрую задумку ЛЮ или тех, кто ею руководил. К примеру, план разговора Маяковского с Полонской накануне смерти содержит пункт: «11). Я не кончу жизнь не доставлю такого удовольст<вия> худ<ожественному> театру».[75] Друг поэта Василий Каменский вспоминал, что Владимир никогда не помышлял о самоубийстве из-за любви к матери. Муж Вероники Полонской Михаил Яншин во время следствия писал в объяснительной записке: «…в обществе Вл. Вл. нам было всегда очень приятно бывать. Мне и Норе (моей жене) было приятно бывать с человеком душевно сильным и здоровым, лишенным всяких «мердихлюндей» и меланхолей, что часто встречалось в среде других людей, нас окружавших».[76]

Но, пожалуй, лучшее опровержение версии ЛЮ о склонности Маяковского к самоубийству содержится в мини-исследовании подполковника милиции в отставке и литератора Наталии Румянцевой «Возможно, было так».[77] «Лиля Брик утверждала, что Владимир Владимирович не раз делал попытки покончить с собой. Первая была в 1916 году: «…рано утром меня разбудил телефонный звонок. Глухой, тихий голос Маяковского: «Я стреляюсь. Прощай, Лилик». Я крикнула: «Подожди меня!» — что-то накинула поверх халата, скатилась с лестницы, умоляла, гнала, била извозчика кулаками в спину. Маяковский открыл мне дверь. В его комнате на столе лежал пистолет. Он сказал: «Стрелялся, осечка, второй раз не решился, ждал тебя»»[78]. Однако Маяковский с 1915 г. проживал на Надеждинской улице в Петербурге, что в пяти минутах ходьбы от улицы Жуковского, где жили Брики. Эпизод с извозчиком — явная неточность, внушающая сомнение в правдивости всего рассказа».

Странным выглядит отъезд Бриков 18 февраля 1930 г. в Берлин «для ознакомления с культурной жизнью Германии» в момент сильной депрессии поэта. Причём, эта затяжная депрессия во многом была спровоцирована самой Лилей Юрьевной. Зная, что Маяковский страдает из-за неожиданного отказа в визе для поездки во Францию к его новой возлюбленной Татьяне Яковлевой, она в октябре 1929 года в присутствии друзей (якобы случайно) зачитала строчки из письма, полученного от сестры, о том, что Татьяна выходит замуж. Так она записала в своём дневнике, но существовало ли такое письмо от Эльзы на самом деле – вопрос. Зная, что наша героиня была большой выдумщицей, нельзя исключить, что письмо она сочинила сама, в предвкушении бурной реакции Маяковского. Ожидаемой реакции не последовало, поэт уехал в Ленинград читать лекции. Казалось, на этом можно было и остановиться, но ЛЮ «подлила масла в огонь», позвонив спустя неделю Маяковскому в Ленинград с вопросом «не пустит ли он себе пулю в лоб из-за Татьяны?». Но он устоял и в этот раз.

Единственное, что не вызывает сомнений, - это нимфомания ЛЮ. Видимо, предполагая, что, когда все тайны её бытия станут известны, могилу оплюют (и не только из-за сексуальных излишеств), она завещала развеять прах в поле.

Моралисты, прочитав этот опус, наверняка, возмутятся вторжением в сокровенное, кто-то брезгливо отвернётся, но не будем забывать, что героиня повествования не слишком стеснялась «публичности своего интима», да простят лексикологи такой оксюморон. Практически все её романы разворачивались на виду «у публики» — слишком уж заметны были действующие лица – ведь ЛЮ всегда выбирала лучших мужчин – талантливых, известных, чем-то уникальных. Утаивание связей на стороне она считала буржуазным предрассудком, а когда из-за её сверх близких отношений с кинорежиссёром Л.Кулешовм жена режиссёра чуть не наложила на себя руки, возмущённая ЛЮ назвала это «бабушкиными нравами».

Правда, свою «дружбу» с французскими геями (Франсуа-Мари Банье и «компанией молодых интеллектуалов») она поначалу скрывала, делая вид, что не понимает - отчего они в ней «души не чают»? Но под конец жизни уже не таилась и держала рядом с собой геев, как королева держит рядом с собой пажей. Об этом рассказала актриса Татьяна Васильева корреспонденту «Комсомольской правды»: «Она выезжала в гостиную на коляске. Или ее под руки выводили невероятной красоты молодые мужчины. Многие из них, как я понимаю, были геями. Лиля Юрьевна их очень любила, с ними было легко дружить»[79]. Конечно, на старости лет ей было легко «дружить» с гомосексуалистами, ведь первые навыки такой «дружбы», по-видимому, возникли ещё в 1911 году, когда Лиле было 20 лет и она начала учиться лепке в студии Швегреле (Мюнхен). Параллельно с освоением мастерства скульптора она совершенствовалась в сексе с Генрихом (Гарри) Блуменфельдом, который, по её же словам, «в своей эротомании был чудовищен».

Не скрывала ЛЮ и своей увлечённости кинорежиссёром С.Параджановым, заявившем в интервью датской газете, что он официально признанный советский гомосексуалист и что «его благосклонности добивались десятка два членов ЦК КПСС». И тут наш главный вывод, что её опосредованно убил С.Параджанов, проигнорировавший ожидание ЛЮ интима, совпадает с предположением Ю.Карабчиевского. К этому можно добавить перелом шейки бедра, превративший её из красавицы преклонных лет в беспомощную старуху-калеку. Вспомним словесный портрет ЛЮ работы А.Ваксберга за полтора года до её кончины (декабрь 1976).

«Лиля Юрьевна отдохнула и теперь благоухает французскими духами. Ухоженное лицо, где морщины выглядят как искусная графика, кажется творением великого мастера. Ее рыжие волосы, тронутые не скрываемой уже сединой, изумительно сочетаются с темно-карими глазами, серебряной брошью с большим самоцветом посредине, цепочками разноцветных бус и благородно-черным тоном модного платья, для нее сочиненного, ей одной посвященного».

Серьёзно относясь к своей внешности, она всю жизнь держала в прикроватной тумбочке помаду и пудру, чтобы даже утром, когда лицо любого человека, обычно, не очень свежо, предстать перед очередным любовником или мужем во всей красе. А третьего августа 1978 года она грустно сказала своему Васику[80]: «Сегодня я в первый раз не взглянула на себя в зеркало». Четвёртого августа её не стало.

К неизлечимому в те годы перелому шейки бедра у пожилых людей, а ЛЮ шёл 87-й год, лившему её привычных жизненных ценностей – подвижности, нахождения в центре внимания окружающих и, соответственно, внешней красоты, добавились публичное оскорбление, нанесенное выходом очередного собрания сочинений В.Маяковского[81]. Новое собрание сочинений В.Маяковского  (12 томов) вышло в 1978 году в приложении к журналу «Огонёк». Во вступительной статье к этому собранию тогдашний директор музея Маяковского В.Макаров, дабы посильнее досадить ненавистной ему Лиле Брик, процитировал стихотворение Я.Смелякова, унижающее Бриков (см. Предисловие). Оказалось также, что в этом собрании отсутствовали посвящения стихов Брик[82].

Такое одномоментное скопление негатива напоминает обстоятельства гибели В.Маяковского, когда к его болезненному состоянию (затяжной грипп) добавилось одиночество и ощущение собственной ненужности советской власти. Добавив к уже названным причинам сон ЛЮ, когда Маяковский вкладывает ей в ладонь пистолет для самоубийства, её смерти можно придать даже мистический оттенок – ЛЮ покарал Рок. Но у неё хватило моральных сил вызвать из Парижа по-прежнему влюблённого в неё Франсуа-Мари Банье и трогательно распрощаться с ним.

7 августа состоялись похороны, на которых их виновница последний раз блистала на публике. Лиля Юрьевна лежала в гробу в белом украинском домотканом платье, подаренном ей С.Параджановым пять лет назад. По вороту и рукавам платье было окантовано белой вышивкой. С.Параджанов положил на платье ветку рябины, и это было очень красиво. Перед кремацией Лилю Юрьевну надушили духами «Opium by YSL» («Опиум Ив Сен-Лорана»). Это были прощальные прикосновения к ней друзей - великого режиссёра и великого модельера.

Кремировали тело ЛЮ в крематории на территории Нового Донского кладбища, расположенного с внешней стороны стены Донского монастыря. В этом же крематории ранее предали огню тела ее мужей: В.Маяковского в 1930-м, Виталия Примакова в 1937-м, Осипа Брика в 1945-м. «Огненное крещение» её последнего мужа В.А.Катаняна состоялось через полтора года - в феврале 1980-го[83].

После кончины супруги Василий Абгарович обнаружил в её бумагах адресованное ему распоряжение-завещание развеять её прах в поле. Оно было выполнено. 7 мая 1979 г. В.А.Катанян с племянником и тремя друзьями именной серебряной ложкой ЛЮ по очереди черпали прах из урны и развеивали его по полю недалеко от пансионата «Солнечная поляна», что под Звенигородом. Примерно через неделю под берёзой, росшей рядом с полем, был установлен огромный гранитный валун, на котором художник Владимир Грехов высек три буквы – «Л», «Ю» и «Б». Как известно, в 1918 году ЛЮ и Маяковский обменялись кольцами. На кольце поэта были выгравированы его инициалы – «WM». На втором - ее инициалы, написанные по кругу, - «ЛЮБ». Если вращать кольцо и читать по кругу, получалось: «ЛЮБЛЮ».

Не предвзято оценивая долгую жизнь Великой Нимфоманки, следует заметить, что не всё в ней было однозначно гиперсексуально. Более того, есть повод присвоить ЛЮ звание Великого Манипулятора (Великой Манипуляторши), которое на равных может соперничать со званием «музы русского авангарда», присвоенным ей же чилийским поэтом Пабло Нерудой.

К такой мысли приходишь, оценивая период совместной жизни ЛЮ с Виталием Примаковым. По слухам, они познакомились летом 1930 года, когда со дня смерти В.Маяковского не прошло и полугода. Это свидетельствует об отсутствии глубоких переживаний ЛЮ в связи с утратой «волосика»[84], как она его иногда ласково называла в годы совместной жизни. Да она и не скрывала равнодушия к тому, кто готов был её сумочку в зубах носить, искренне веря, что «в любви обиды нет».

Фаина Раневская вспоминала: «Вчера была Лиля Брик, принесла «избранное» Маяковского, и его любительскую фотографию. Она еще женщина, благоухает довоенным Парижем, на груди носит цепочку с обручальным кольцом Маяковского, на пальцах — бриллианты. Говорила о своей любви к покойному... Брику. И сказала, что отказалась бы от всего, что было в ее жизни, только бы не потерять Осю. Я спросила: «Отказались бы и от Маяковского?». Она не задумываясь ответила: «Да, отказалась бы и от Маяковского. Мне надо было быть только с Осей». Бедный, она не очень-то любила его»[85].

В общем, оставаясь верной своему жизненному кредо, сразу после похорон она начала активный поиск партнёра и, опять-таки, по слухам, в ответ на первое обращение к ней В.Примакова ответила, что «знакомиться лучше всего в постели». Они познакомились, сошлись и прожили, как муж и жена, шесть лет до самой смерти В.Примакова в застенках Лубянки 12 июня 1937 года.

Казалось бы, ничего примечательного в факте их супружества не содержится – жили себе да и жили, если бы не существенное отличие этого совместного проживания от всех прежних – в браке с В.Примаковым ЛЮ «наступила на горло собственной песне» и не «бегала налево». Во всяком случае, никакой информации на этот счёт  нет – после ареста Примакова ЛЮ существенно «подчистила» свой дневник и архив. Как же так? Куда подевалась «сексуальная ненасытность», присущая нимфоманкам? Почему вдруг забылась формула разгульной жизни – «дни принадлежат каждому по его усмотрению, ночью все собираются под общим кровом», которую она согласовала с Осипом и Маяковским ещё в 1918 году?

Можно предположить, что командир «червонцев» (украинского «червонного» казачества)[86], отправивший шашкой и пулей на «тот свет» не один десяток врагов революции и советской власти, доходчиво объяснил ЛЮ, что её ожидает, если она «загуляет». Не он застрелится, как Маяковский, а пристрелит её. Решимости В.Примакову было не занимать, ниже, в ссылке приведена лишь часть его подвигов, о которых сообщается в Википедии[87].

Выходит, что ЛЮ – нормальная внушаемая женщина, умеющая жить в законном браке, а все её «сексуальные философии» - это обман доверчивых простаков? Или, всё же, «ненормальностей» больше?

Вспомним дневниковую запись Н.Пунина «она молчит и никогда не кончает» и сравним её с описанием нимфомании в Википедии - «нимфомания, как правило, связана с недостижением оргазма (нимфоманическая фригидность)»[88]. И далее – «…Способность лучше контролировать своё поведение в отборе полового партнера отличает остальных людей от людей, страдающих нимфоманией. Нимфомания … проявляется выраженными импульсивными, часто неконтролируемыми, навязчивыми стремлениями к разнообразным половым контактам с разными партнёрами. При этом наблюдается высокая степень неразличимости сексуального объекта: часто пол, возраст и внешность «подвернувшегося под руку» партнера имеют мало значения».

Добавим к вышесказанному нервный тик с «тарахтением» зубов, выпадение волос у ЛЮ, и спросим себя: «Так, значит, Лиля Юрьевна была больным человеком, а не извращенкой?!» И мы должны не осуждать её, а сочувствовать, как сочувствуют больным, к примеру, свинкой или язвой двенадцатиперстной кишки. Более того! Мы должны уважать её за искусство держаться в рамках приличия того, во всех отношениях революционного, времени, и не просто держаться в рамках приличия, а, преодолевая болезнь, стать «музой русского авангарда».

С Сергеем Параджановым они оказались «одного поля ягодами» - поля безудержной фантазии в устных высказываниях и письменных записях, фантазии, которая обрастала молвой и зачастую оборачивалась против них самих. То вдруг она говорила, что «ни о каком menage а trois (любви втроем) не могло быть и речи». То рассказывала А.Вознесенскому: «…Мы любили заниматься с Осипом любовью и запирали Маяковского на кухне». Другому собеседнику и в других обстоятельствах ЛЮ заявила: «Вы лишь призываете к сексуальной революции, а мы были настоящими революционерами».

Не будем судить эту великую женщину, поведение которой обусловливала её болезнь, а соблазнение мужчин держало в тонусе. Наверняка, вытаскивая из тюрьмы С.Параджанова, она ожидала от него «энергетической подпитки», но судьба распорядилась так, что сломанная шейка бедра лишила её былой сексапильности, и Сергей не среагировал на ослабленный энергетический посыл.

«Но Иисус, наклонившись низко, писал перстом на земле, не обращая на них внимания. Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на неё камень». (Евангелие от Иоанна; глава 8; стих 6-7)

[74] Более подробно о нимфомании можно узнать в специальных книгах и на сайте http://psycholekar.ru/psihicheskie-rasstroystva/nimfomaniya.html

[75] «В том, что умираю, не вините никого»?.. Следственное дело В. В. Маяковского. Документы. Воспоминания современников. Вступительная статья, составление, подготовка текста и комментарии С. Е. Стрижневой; Государственный музей В. В. Маяковского. М., «Эллис Лак», 2005, «Следственное дело 2005», стр. 381.

[76] Там же, стр. 142

[77] Румянцева Н.Л. Возможно, было так. Версия смерти Владимира Маяковского, «Новый мир», 2009, № 8. - http://www.zh-zal.ru/novyi_mi/2009/8/ru13.html

[78] Там же, стр. 536.

[79] Татьяна Васильева: «Лиля Брик угощала меня сосисками и учила носить шубу» - https://www.kp.ru/daily/25910.2/2865022/
 
[80]Васи́лий Абга́рович Катаня́н (15 апреля 1902, Москва — 15 февраля 1980, там же) — советский литературовед, писатель, биограф Владимира Маяковского. С 1937 года и до конца её жизни Катанян был мужем Лили Брик (официально зарегистрированы в 1956 г.)

[81] Об этом случае повествует В.Огрызко в статье «Симонов в роли защитника Лили Брик» - «Литературная Россия» № 2015 / 43, 02.12.2015
 - https://litrossia.ru/item/8427-simonov-v-roli-zashchitnika-lili-brik/

[82] К слову сказать, начиная с 30-х годов ХХ века, в многотомных сочинениях В.Маяковского посвящения стихов Л.Брик также не указывались

[83] Известный «брико- и маяковед» А.В.Валюженич в статье «Лилино ли теперь это поле?» (https://www.chayka.org/node/6910) утверждает, что печь крематория была электрической. Объективности ради приводим цитату из книги Ю.В.Рябинина «История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины» (https://history.wikireading.ru/322510).

«В крематории было установлено оборудование — раздвижной помост, лифт для подачи трупа к печам и самые печи — германской фирмы «Топф». Как писали в те годы, обе кремационные печи могли при максимальной нагрузке сжигать до 35 трупов в сутки. Любопытно заметить, что печами этой же самой фирмы — «Топф» — были оснащены крематории Освенцима. …

…Топливом для кремационной печи служил кокс из угля донецкого происхождения». Заметим, что труп сжигается в крематории не собственно на угле, а в струе раскаленного воздуха, подаваемого из печи, где горит топливо, в особую камеру с установленным там гробом с покойным».

[84] Известна увлечённость В.Маяковского неологизмами и словотворчеством вообще. В данном случае речь идёт о следующей цепочке: Володя, ласково – Волосик – Кисолов (если прочитать «Волосик» сзади наперёд). А «Кисой» в семье Бриков-Маяковского звали Л.Брик. «Киса просит денег!» - из письма О.Брика В.Маяковскому. Сам же поэт чаще всего был «Щеном», то есть, щенком.  

[85] Источник: http://www.f-ranevskaya.ru/krug-obscheniya/vladimir-vladimirovich-mayakovskiy.html

[86] Червоний (укр.) – красный, соответственно, «червонное» казачество – красное казачество

[87] Во время Октябрьской революции командовал отрядом при взятии Зимнего дворца, а затем, при подавлении выступления генерала П. Н. Краснова, командовал красногвардейскими отрядами под Гатчиной.

В декабре 1917 года в Харькове сформировал из добровольцев — солдат, студентов, рабочих 1-й полк Червоного казачества, участвовавший в боях против Центральной рады.

В 1925—1926 годах был военным советником 1-й Национальной армии в Китае.

В 1927—1929 годах — военный атташе в Афганистане. В 1929 году, во время спецоперации Красной армии в Афганистане, возглавлял советско-афганский отряд в две тысячи сабель при орудиях и пулемётах.

В 1930 году — военный атташе в Японии.

[88]https://ru.wikipedia.org/wiki/Нимфомания