События, произошедшие в феврале и октябре 1917 года, в воспоминаниях национально-мыслящих людей того времени закрепились как крах тысячелетней русской государственности. После прихода к власти сначала либералов, а затем большевиков, было создано немало исторических мифов, или «фальшивок», которые подстраивались под конкретные идеологические концепции. Присуще такое занятие было не только авторам «левых», но и «правых» кругов. Создание мифов «справа» обуславливалось тем, что некоторые деятели дореволюционной эпохи прямо или косвенно поучаствовали в государственном перевороте и желали это скрыть. Конкретные фамилии таких «вершителей истории» будут приведены в ходе исследования.

Попытки разоблачить «фальшивки» были сделаны отнюдь не многими пишущими и мыслящими людьми – современниками революционных событий. Среди тех, кто осмелился высказать «непопулярное» мнение о перевороте 1917 года, были публицист И. Солоневич и философ И. Ильин. В данном исследовании будут встречаться и другие авторы, которые были либо современниками, либо описателями тех роковых дней.

          Подробная оценка последних предреволюционных месяцев изложена в работе И. Солоневича «Великая фальшивка февраля». Русский публицист и последовательный монархист, Иван Лукьянович подвергает критике устоявшиеся мифы о том, что же произошло в конце февраля – начале марта 1917 года. Солоневич вовсе старается избегать слова «революция», называя роковые события «дворцовым переворотом». Еще в предисловии к книге автор признает, что на монархию давление шло с разных сторон: «О Великой французской революции Талейран говорил: «В ней виноваты все, или не виноват никто, что, собственно, одно и то же». О Феврале этого сказать нельзя. И если на левой стороне был теоретический утопизм, то на правой было самое прозаическое предательство. Это, к сожалению, есть совершенно неоспоримый факт» [4, с. 11]. На протяжении всего повествования тема «предательства справа» Солоневичем и раскрывается. Настоящее исследование раскроет подробности этой темы далее.

          Разницу между революцией и дворцовым переворотом Солоневич определяет в главе книги «Великая фальшивка февраля» под названием «Что есть революция?». Автор дает точную оценку любым в истории революционным проявлениям в следующем фрагменте: «Условимся так, революция есть широкое, народное и насильственное движение, направленное к свержению или, по крайней мере, к изменению существующего государственного и социального строя. С этой точки зрения настоящими революциями были и Великая Французская революция, и русская революция 1905 года» [4, с. 28]. Иван Лукьянович выделяет необходимые условия, чтобы определенного характера беспорядки назвать революционными. Это: массовость, народность и насильственность. К событиям 1917 года такие условия оказываются неприемлемыми. Вот, что Солоневич пишет об участии в «феврале» капитала иностранных банкиров: «Революции 1917 года очень симпатизировал еврейский банкирский дом Якова Шиффа в САСШ, и после революции Яков Шифф и Павел Милюков обменялись восторженными телеграммами. Яков Шифф, как и всякий еврей того времени, был, конечно, настроен против самодержавия – однако его симпатии к русской революции были вызваны не столько русофобством, сколько германофильством» [4, с. 29]. Своеобразное германофильство Шиффа Солоневич упоминает не случайно. Данный фрагмент работы очень полезен для исследования другой небезынтересной и актуальной по сей день темы – истории возникновения германского национал-социализма и гитлеризма, в частности. Солоневич как человек, несколько лет проживший на территории Третьего Рейха и общавшийся с немецкой профессурой, не мог не знать, откуда растут «ноги» успеха германского фюрера. И вот, что Иван Лукьянович пишет далее о влиянии капитала Шиффа: «До сих пор остается неизвестным, действительно ли Якоб Шифф «финансировал» революцию 1917 года и если да, то кому он давал деньги. Но если он их и давал, то – в конечном или еще не конечном счете – для того, чтобы на тучной почве русской революции вырастить Адольфа Гитлера» [4, с. 29–30].

          Примечательно, что другой автор, выигравший все судебные разбирательства, Хеннеке Кардель, в книге «Адольф Гитлер – основатель Израиля», приводит цитаты из исследований своих современников о еврейском влиянии или происхождении многих видных деятелей Третьего Рейха: «Читателю придется очень долго искать, прежде чем он найдет исчезнувшее с книжного рынка чрезвычайно поучительное исследование немецкого еврея, преподавателя высшей школы Дитриха Брондера, который в своей книге «Перед тем, как пришел Гитлер» рассказывает о результатах своих исследований в 1964 году: «Сами были еврейского происхождения или находились в родстве с еврейскими семьями: фюрер и рейхсканцлер Адольф Гитлер; его заместители рейхсминистр Рудольф Гесс и рейхсмаршал Герман Геринг; рейхсляйтеры НСДАП Грегор Штрассер, д-р Йозеф Геббельс, Альфред Розенберг, Ганс Франк и Генрих Гиммлер; рейхсминистры фон Риббентроп (который однажды пил на брудершафт со знаменитым сионистом Хаимом Вейцманом, умершим в 1952 году первым президентом Израиля) и фон Кейделль; <…> банкиры и спонсоры Гитлера до 1933 года Риттер фон Штраус (вице-председатель нацистского рейхстага) и фон Штейн (выделено мной. – О.Ш.)» [3, с. 7]. В данном контексте важно выделить именно фамилии банкиров, которые финансировали приход Гитлера к власти. Среди них, конечно, нет фамилии Якоба Шиффа, но можно логически проследить связь капитала, которым финансировался переворот 1917 года, и капитала, использованного в Германии до 1933 года. Но данная тема требует отдельного исследования, поэтому стоит вернуться к причинам и последствиям «фальшивки февраля».

          Солоневич продолжает доказывать, что события 1917 года не могут быть названы «революцией», и противопоставляет им другие революционные события – 1905 года. Автор неоднократно выделяет, что разница в беспорядках, между которыми временной промежуток составил 12 лет, огромна. Это видно на конкретном примере: «Однако разница между событиями 1905 года и «революцией» 1917-го была огромной. По самому глубинному своему существу революция 1905 года была все-таки революцией патриотической – при всем безобразии ее внешних форм. Россия до 1905 года задыхалась в тисках сословно-бюрократического строя – строя, который «самодержавие» медленно, осторожно и с необычайной в истории настойчивостью вело к ликвидации и без всякой революции» [4, с. 30–31]. Иван Лукьянович добавляет к этому, что Россия по состоянию на 1905 год была единственной культурной страной, в которой не существовало народного представительства, но присутствовали предварительная цензура, исключительно сословная администрация и масса крестьянства без каких-либо прав. Данный строй публицист характеризует как отсталый, что не отменяет его патриотических и монархических взглядов. Более конкретно Солоневич останавливается на причинах, которые привели к «февралю», в главе «Война».

          Среди критикуемых Солоневичем недостатков дореволюционной системы управления в глаза бросается важная деталь. Представители Государственной думы, вне зависимости от их политических убеждений, поставлены автором в один ряд: «В Первую мировую войну Россия вступила в обстановке этих противоречий, при разложившемся правящем слое, при крайней неудовлетворительности командования вооруженными силами, при недостатке вооружения, при незаконченном раскрепощении крестьянства, при разладе между монархией и верхами, при разладе в среде Династии, при наличии парламента, который только и ждал подходящего момента для захвата власти – при Пуришкевичах, Шульгиных, Милюковых и Керенских (выделено мной. – О.Ш.), которые делали одно и то же дело» [4, с. 47–48]. Перечисленные политики – и Пуришкевич, и Шульгин – считались правым флангом Государственной думы, реакционерами и монархистами, а Милюков и Керенский – гораздо более левыми деятелями по сравнению с первыми двумя. Однако это не помешало В.В. Шульгину в компании с Гучковым поехать принимать отречение Государя Императора в роковые дни 1917 года. Солоневич как монархист, но не политик, не может разделять взгляды «правых» деятелей, которые прямо или косвенно участвовали в разрушении Русской государственности. Выделяется в ряду перечисленных фамилия Керенского, который своей хаотичной активностью привел и без того загубленную страну к октябрю 1917 года. Анализ поступков Александра Федоровича на посту министра-председателя будет осуществлен в настоящей работе несколько позже.

          Чтобы понимать, насколько изношенным был государственный аппарат в последние годы перед крахом государственности, Солоневич приводит выдержки из воспоминаний таких людей, как статс-секретарь С. Крыжановский, барон Н. Врангель, князь С. Волконский. Вот, например, что засвидетельствовал упомянутый публицистом выше Крыжановский: «Основная язва нашего старого бюрократического строя – засилие на верхах власти старцев... Расслабленный старец Гр. Сельский... печальной памяти бессильные старцы Горемыкин, Штюрмер, кн. Голицын. Усталые и телесно и духовно, люди эти жили далеким прошлым, неспособные ни к какому творчеству и порыву, и едва ли не ко всему были равнодушны, кроме забот о сохранении своего положения и покоя» [4, с. 48]. После прочтения этого отрывка создается впечатление, что последние царские министры были обречены на вымирание уже и без всякого воздействия со стороны революционных сил. Несколько иными словами выражают ту же обреченность и Врангель с Волконским. Солоневич же заключает приведенные цитаты высказыванием следующего характера: «Это все отзывы правых людей, людей привилегированного слоя. Не Керенских и не Лениных. Самый правый из русских историков – И. Якобий дает еще более жуткую картину: «Помойными ямами были столичные салоны, от которых, по словам государыни, неслись такие отвратительные миазмы... Русский правящий класс и здесь оплевывал самого себя, как слабоумный больной, умирающий на собственном гноище» [4, с. 49]. Таким образом, складывается следующая картина: здоровые государственные силы, в каком бы меньшинстве они не находились, оказывались в заложниках разлагающегося устаревшего строя. Но старый строй в процессе разложения «удобрил» почву не для здорового государственного строя, а для «сорняков», какими без преувеличения были Керенский, кн. Львов и другие «республиканские» политики.

С другой стороны, Солоневич пишет о предательстве генералитетом Императора, в частности о прямом участии в перевороте ген. Алексеева. Имя Михаила Васильевича, скончавшегося в Екатеринодаре в 1918 году, встречается на страницах «Великой фальшивки февраля» не менее двадцати раз. Солоневич с первых же глав предъявляет Алексееву в числе прочих обвинение в измене Отечеству: «Самое занятное то, что в феврале 1917 года никакой революции в России не было вообще: был дворцовый заговор. Заговор был организован:

а) земельной знатью, при участии или согласии некоторых членов династии – тут главную роль сыграл Родзянко;

б) денежной знатью – А. Гучков и

в) военной знатью – ген. М. Алексеев» [4, с. 16]. Далее у Ивана Лукьяновича можно найти такую характеристику будущего основателя Добровольческого движения: «Генерал М.Алексеев был типичным генералом не от инфантерии, не от кавалерии и не от артиллерии, а от бюрократии. Генерал-канцелярист» [4, с. 26]. Так или иначе, дореволюционную деятельность М. Алексеева никак нельзя назвать героической или патриотической. Вообще, к слову «патриот» у Солоневича весьма прохладное отношение. Выражается это в первую очередь по отношении к другому деятелю, упомянутому в настоящей работе выше – А. Гучкову. Тем не менее, автор «Фальшивки февраля» отдает должное Гучкову, называя его самым авторитетным человеком в стране после смерти П. Столыпина: «После П. А. Столыпина А. И. Гучков был, конечно, самым крупным человеком России. В его патриотизме не может быть никаких сомнений, но ведь «патриотами» были и французские якобинцы, «патриотами» называют себя наши ленинцы и сталинцы, чекисты и энкаведисты, так что этот термин почти ничего не говорит» [4, с. 22]. В современной, либеральной России действительно остаются литературные деятели, которые изгаляются над словом «патриот», ставя знак равенства между ним и словом «русофоб», как всевозможные Быковы-Зильбертруды. Так что Солоневич в своем прохладном отношении к «патриотическим» взглядам своего времени был прав.

          Возвращаясь к фигуре генерала Алексеева, который принял непосредственное участие в отречении Государя Императора, необходимо обратиться к весьма важному источнику. Описывает деятельность Михаила Васильевича в период Временного правительства книга другого генерала – А.И. Деникина – «Борьба генерала Корнилова». Деникин рассказывает о том, что положение армии в 1917 году после прихода к власти Керенского оказалось совершенно невыносимым. К августу 1917 года Верховный главнокомандующий ген. Л.Г. Корнилов выдвинул свои требования Временному правительству, в которых потребовал передачи власти в руки организованных, дисциплинированных сил. Керенский в ответ на это приказал членов Корниловского движения арестовать. Распоряжение министра-председателя взялся выполнять именно ген. Алексеев. Услужливость Михаила Васильевича перед либеральным правительством выражается в книге Деникина следующим образом: «Генерал Алексеев возражал (Керенскому. – О.Ш.), что должность он принял, «безопасность и свобода действий его и следственной комиссии вполне обеспечена», что «В Могилеве никакой артиллерии нет, никаких фортификационных сооружений не возводилось, войска вполне спокойны, и только при наступлении подполковника Короткова столкновение неизбежно» [1, с. 88–89]. Конечно, Деникин, как участник Белого движения, пытается смягчить поступок Алексеева и показать ситуацию как некое возражение Михаила Васильевича Керенскому. Но автор книги не задает вопрос, почему такие военные деятели, как Корнилов, Лукомский, Плющевский-Плющик, Романовский и др., выступили против действий Временного правительства, а Алексеев в то же время исполнял этого правительства приказы? Неоднозначность поступков Алексеева может объясняться как сочувствием к движению генерала Корнилова, так и симпатиями к либеральному режиму Временного правительства. Последнее вполне аргументирует поведение Михаила Васильевича в дни отречения Государя Императора.

          Другой деятель 1917 года, действия которого требуют подробного анализа, никак не повлиял на разрушение традиционных основ Русской государственности, за него это сделали другие люди. Но на развал демократических основ новой государственности этот политик повлиял самым непосредственным образом. И «справился» он со своей задачей за несколько месяцев. Речь идет о министре-председателе Временного правительства А.Ф. Керенском. Иван Солоневич дал разгромную характеристику деятельности Александра Федоровича в книге «Диктатура импотентов»: «Сидя на министерском посту, Керенский произносил речи, переполненные клятвами и угрозами: он не допустит, он не потерпит, он раздавит, он будет стоять до последней капли крови. Ленин не произносил почти никаких речей, а Сталин и вовсе никаких. Словом, Керенский говорил, а Ленин и Сталин оттачивали свои зубы без речей. И когда дело дошло до зубов, то Керенский сбежал без всякого пролития крови – по крайней мере, своей» [4, с. 133]. Конечно, для подробного анализа цитаты в один абзац недостаточно. Но если разворачивать тему поведения Керенского на основе других источников, то получится, что Солоневич в своей краткой характеристике прав. Стоит отдать должное Ивану Лукьяновичу, который претерпел значительные жизненные затруднения при режимах и Ленина, и Сталина. Но Солоневич как человек, обладающий здравым смыслом, дает понять, что без «помощи» (точнее беспомощности) Керенского никакого Ленина не появилось бы даже на горизонте.

          Более подробно о действиях министра-председателя рассказал А.И. Деникин в цитируемой выше книге «Борьба генерала Корнилова». После ареста лидеров Корниловского движения в Быхове, Керенский со своим правительством остался в Петрограде в полной беспомощности. Это зафиксировано Антоном Деникиным в следующих строках: «Керенский победил. Значение этой победы сказалось не только в отношении военной мощи страны, где армия осталась без вождей, но и в области государственного управления, где остались одни вожди без «армии»» [1, с. 128]. Отдельное внимание Антон Иванович уделяет военным реформам Керенского, которые были похожи скорее на предсмертные конвульсии тяжелобольного пациента. На пост военного министра председатель назначил «свежеиспеченного» генерала Верховского, а морское министерство возглавил адмирал Вердеревский. Вот, что Деникин пишет об обоих новых министрах в XI главе своей книги: «Любопытную характеристику обоим дает сам Керенский. Вердеревский, по его мнению, умный и очень дипломатичный человек, который ради ограждения от дальнейшего поношения, может быть даже истребления, морских офицеров стал «исключительным оппортунистом». Верховский «был не только не способен овладеть положением, но даже понять его». Он был выдвинут политическими игроками слева и быстро поплыл «без руля и без ветрил» прямо навстречу катастрофе» [1, с. 145]. Складывается любопытная картина. Если министр-председатель осознанно назначил на посты глав министерств людей, не имевших каких-либо управленческих способностей, то получается, что и сам председатель такими способностями не обладал.

          Деникин в своей книге передает настроение не только армии или умирающей «демократической» власти, но и интеллектуального общества. После ареста верхушки Корниловского движения и полного провала политики Керенского, печать высказалась в пользу генерала Корнилова и его единомышленников, как реальных деятелей, способных навести в России порядок: «К половине октября буржуазная пресса открыла кампанию в пользу реабилитации Корнилова, а на возобновившемся многолюдном «Совещании общественных деятелей» в Москве вновь послышалась «осанна» мятежному Верховному. Сначала робко – из уст Белевского, который говорил: «…нас называют корниловцами. Мы не шли за Корниловым, ибо идем не за людьми, а за принципами. Но поскольку Корнилов искренно желал спасти Россию, – этому желанию мы сочувствовали». Потом смелее – устами А.И. Ильина: «Теперь в России есть только две партии: партия развала и партия порядка. У партии развала – вождь Александр Керенский. Вождем же партии порядка должен был быть генерал Корнилов. Не суждено было, чтобы партия порядка получила своего вождя. Партия развала об этом постаралась»» [1, с. 98–99]. Приведенный отрывок привлекает внимание в первую очередь высказыванием философа Ильина. Намного позже, с 1920-х годов и до самой смерти, Иван Александрович станет одним из вдохновителей русского зарубежья в воскрешении и поддержании основ Исторической России. Но и в 1917 году Ильин обозначил свои политические интересы в поддержке «партии порядка», или другими словами Корниловского движения.

          Книга И.А. Ильина «Наши задачи» была написана через три десятка лет после развала Русской государственности в 1917 году. Но тема «февраля» не потеряла своей актуальности и для «позднего» периода творчества философа. Ильин разглядел опасность наследия радикального либерализма и полемизировал с «левыми» эмигрантскими идеологами в своих статьях. В статье «Русская революция как катастрофа, преступление и безумие» мыслитель высказался следующим образом: «В определенных кругах эмиграции, склонных к политическому доктринерству и социализму, опять заговорили о «традициях», «заветах» и «идеалах» февральской революции (1917 г.), об их единоспасительности и о необходимости вернуться к ним» [2, с. 30]. Иван Александрович с большим опасением отнесся к таким призывам и уверенно ответил «мечтателям» и «идеалистам», опираясь на уже существующий исторический опыт: «Но для России февральская революция нисколько не сводится к этим мечтам и идеалам: она представляет из себя ряд фатальных для русской истории деяний и событий, которые имели совершенно определенный политический уклон и неизбежно вели к совершенно определенным последствиям. И когда нам начинают восхвалять эту злосчастную, постыдную и мучительную эпоху, и рекомендовать этот политический уклон как единоспасительный, то мы чувствуем себя обязанными открыто и недвусмысленно формулировать сущность этих деяний и этих «заветов»» [2, с. 30]. Ильин, в отличии от Солоневича, не называет конкретных фамилий виновников февральского переворота. Ему как философу, важна критика самой идеи. Критическое отношение выражается и в заглавии статьи – революция в России представляется мыслителю катастрофой, преступлением и безумием.

          Однако Иван Александрович делает упор на то, что события, ставшие роковыми для судеб миллионов русских людей, начали разгораться «слева»: «В февральской революции надо различать стихийно-массовый процесс военного разочарования, смятения, возмущения, бунта, разнуздания, духовного разложения: здесь действовали не «идеалы» и не «заветы», а нежелание идти на фронт, массовые вожделения и страсти. Это была не политика, а длительный и нараставший эксцесс, поощрявшийся и разжигавшийся слева (выделено мной. – О.Ш.)» [2, с. 31]. Если бы Ильин обратился к анализу февральского переворота столь же предметно, как это сделал Солоневич, то стало бы понятно, какие именно силы «слева» поощряли и разжигали эксцесс. Если автор «Великой фальшивки февраля» убедительно доказывает, что в подготовке переворота участвовали представители привилегированного сословия, то автор «Наших задач» этот факт из поля зрения упускает. Поэтому на основании приведенных выдержек можно сделать заключение о том, что Солоневич сморит на революционную ситуацию под более широким углом зрения, учитывая, что переворот организовывался «сверху», где не было на начало 1917 года левых сил. Ильин же стоит на исключительно «правой» позиции, игнорируя факт участия в революции авторитетных политиков и генералов.

Государственный переворот 1917 года до сих пор не дает покоя многим деятелям в области литературы, журналистики, мысли. Достаточно распространены и мифы, которые были созданы наспех ещё тогда, более ста лет назад. Современные «левые» ищут вдохновения в «февральских» революционных событиях, говоря об их «величии» и «народности». Лишь немногие авторы, среди которых выделяются Деникин, Солоневич, Ильин, осмелились сказать, что никакого величия и тем более никакой народности февральское движение не имело. Солоневич убедительно это доказывает в книге «Великая фальшивка февраля», Ильин выражает неприятие революции в статье «Русская революция как катастрофа, преступление и безумие», а Деникин подробно описывает действия Временного правительства, в частности Керенского, которые отразились на всей дальнейшей истории России самым негативным образом.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Деникин А.И. Борьба генерала Корнилова / А.И. Деникин. – М. : Вече, 2021. – 464 с., ил. – (Военные мемуары).

2. Ильин И.А. Национальная Россия: наши задачи. Под редакцией О.А. Платонова. — М.: Алгоритм, 2007 — 464 с.

3. Кардель Х. Адольф Гитлер – основатель Израиля. URL: http://www.vixri.ru/d/Xenneke%20Kardel%20_Adolf%20Gitler%20-%20osnovatel%20Izrailja.pdf (дата обращения: 25.12.21)

4. Солоневич И.Л. Великая фальшивка февраля. – М.: Изд-во «Алгоритм», изд-во «БСК» 2007. – 304 с.