На том конце провода я вновь услышала: «Да, сестрёнка, всё хорошо, родная. Победим! Вы только ничего не бойтесь. Вы только не верьте никому, кроме нас».

Шла четвёртая неделя моей новой жизни. Жизни, в которой всё как прежде, но всё иначе.  «Война» – мне кажется, на свете не осталось человека, чью семью не коснулось это страшное слово. Оно посещало каждый дом, оставляя шрамы в сердцах людей, разрушая всё, что они с таким трудом много лет строили.

Я выросла у бабушки в Степанакерте – столице великого Арцаха. Почти каждое своё лето я проводила там по 3 месяца.  Я проживала новую жизнь, в этом близком сердцу месте, каждое лето вновь обретая дом.

Я смотрела на то, как город восстанавливается после первой войны... В глазах мамы видела слёзы счастья и радости за свой народ.

Она бежала оттуда ещё юной девушкой вместе со своими родителями, оставив всё, что тяжким трудом досталось её семье: почёт, уважение, материальные блага, машину, квартиру. Но разве это имеет значение, когда покидаешь самое ценное – Дом. 

«Белл, хоть бы не было войны... Хоть бы не было войны».  Только об этом она с тревогой молилась, заходя в собор святого Христа Спасителя в Шуше.

27 сентября 2020 года. Наверное, я запомню эту дату навсегда.  Я проснулась от маминого сообщения: «Белла, в Карабахе война». Мысли перемешались, на миг показалось, что я не проснулась. Так и было, с этого дня я будто бы оказалось в аду. Своём собственном, страшном аду.

Первая мысль: «Где бабушка с дедушкой?». Неужели взрослые люди будут снова прятаться в подвале от погромов и смерти? Только вечером я услышала родной голос бабушки, а узнала, как теперь ей там страшно. А я ничего не могу сделать. Я не понимала, о чем думать. Ведь все мои братья – военнообязанные, дяди-герои первой Карабахской войны, они самые первые взяли в руки оружие.

Все наши вчерашние мальчишки с улицы – снова не мальчишки, а солдаты, как когда-то их отцы и деды. Теперь все они – ушли защищать наш дом, они пошли сражаться и отдавать жизни за то, чтобы я снова могла вернуться туда, чтобы мои дети видели эти святые места: древнейшие церкви, родные горы.

Мы собирали им гуманитарную помощь, и к каждой шоколадке писали записку на Армянском: «Ты только вернись, я больше никогда не буду носить короткое»; «Вернись, чтобы мои будущие дети могли называть тебя папа». Мы представляли, как они брали их в руки и улыбки не сходили с их героических лиц. Мы сутками фасовали и отправляли всё это – самое маленькое, что мы могли для них сейчас сделать.

Моему самому младшему брату, который сейчас на фронте - 18 лет.  Альберт с детства был смельчаком и достойным мальчиком, но очень боялся собак.

Я позвонила ему вчера вечером и услышала родной голос, такой усталый и измотанный.

«Альбертик, только одно мне скажи, ты по-прежнему боишься собак?»

«Нет, я их не боюсь. Ты представляешь, пока я был в окопе, ко мне прибежал щенок. Понятия не имею, откуда он взялся. Он, видимо, испугался шума. Он был так напуган, что вибрировал от страха, как будильник по утрам.  Я его взял к себе, чтобы ему не было так страшно».

В руке – оружие, а под кителем – спрятанный от шума и холода щенок. Да, в этом весь мой Альберт.

Мы разговаривали целых восемь минут. Для кого-то может быть покажется, что это совсем немного. Но для меня, когда каждая минута для брата может оказаться смертельной, эти восемь минут – вся жизнь.

Он не рассказал мне про нашего старшего брата, раненного снайпером в обе ноги, не рассказал и про то, что другой брат, отступая со своим отрядом, пропал 10 дней назад. Наверное, как всегда, не хотел, чтобы я нервничала.

«Сестрёнка, там, наверное, Эрдоган и Алиев трубят, что они уже почти весь Арцах взяли, да? Всё хорошо, родная. Победим! Вы только ничего не бойтесь. Вы только не верьте никому, кроме нас».

Фото