Военный самолет с Элисты приземлился точно по расписанию. Член военного совета майор  Козлов,  прибывший этим бортом в  Ростов-на Дону по приглашению  главкома ВВС, живо спустился по трапу и направился к тентовому УАЗу, что ждал его у ворот КП.

- Здравия желаю!  - открывая двери перед офицером, приветливо улыбнулся молоденький  сержант. – Вы с Элисты?

- Точно так, - отчеканил майор и, подобрав полы шинели, примостился на переднем сидении. – Ну что, в Дом офицеров!

Ростов встретил гостя пеленой утреннего тумана, что тянулся с Дона. Город уже проснулся, сновали по мокрым улочкам легковушки, громыхали навстречу старенькие трамваи, пряча лица от прогорклого декабрьского ветра, на остановках толпились люди. Водитель  ворчал что-то недовольно себе под нос и сетовал на погоду, а дворники едва поспевали за снежной изморосью, что налипала на лобовое стекло.

УАЗ промчался по набережной, свернул на проспект и затормозил у ДОФ. Над входом в Дом офицеров торжественно рдела яркая вывеска с надписью «Ростов-на­-Дону приветствует делегатов партийной конференции 1988 года!» По краям на стальных древках пестрели флаги всех родов войск, духовой оркестр в парке играл «На сопках Манчжурии», а в курилке неподалеку толпились военные, бурно обсуждая армейские новости и кадровые перестановки в округе.

- Козлов! Анатолий Семёныч! – громко окликнул майора подполковник в лётной форме. - Не узнаешь? Германия, Гринен штат! Ну?

- Далатов, Юрий Николаевич!  - протянул руку коллеге Козлов. – Как же, очень хорошо вас помню! Вторая эскадрилья!

- Точно!  - расплылся в улыбке подполковник и дружески похлопал однополчанина  по плечу. -  Ну рассказывай, где сейчас?

 - В Элисте, зам. командира части!

- Молодцом!  С Германии давно?

- Мы же самые последние выходили, вывозили оборудование, технику.

- Да! – со вздохом произнес Далатов и щелкнув зажигалкой поднес огонь к сигарете Козлова. - Не правильно это всё! Такой плацдарм капиталистам отдали, да что там….! – в сердцах махнул он рукой. -  Людей бросили! Как предали! Повезло, что тебя встретил, недавно вспоминали про Германию, всё хотел узнать, ты слышал что-нибудь про  командира полка обеспечения авиации ГДР….. имя все не могу вспомнить? Он в Ленинградском артиллерийском учился, жена по-моему у него русская!

- Хельмут!?

- Точно, Хельмут! Старею Толя, забывать стал офицеров.

- Я сам про него не так давно вспоминал, часто ведь собирались семьями, на отдых выезжали. А вы Курта Повельциха помните?

- Председателя общества русско-германской дружбы?

- Точно, его! Так вот парни от него слышали; как ГДР развалили, перед тем как открыть ворота и снять посты, Хельмут на общем построении зачитал приказ о расформировании части. Поблагодарил всех за службу, извинился, сказал, что после падения стены не считает возможным, изменить присяге и служить дальше под началом нового командования! Руку под козырёк – Честь имею…. И прямо перед строем пулю в висок!  

- Настоящий был офицер!  -  после короткой паузы, с горечью добавил Далатов и бросил окурок в урну. 

- Лучший! – утвердительно вставил Козлов и взглянул на часы. - Пора, скоро заседание начнется, командующий не терпит когда опаздывают.

 Анатолий сдал вещи в гардероб, и прошел в большой зал, наполненный стойким запахом одеколона и гуталина. Делегаты шумно рассаживались по местам, и тут Козлов приметил знакомое лицо во втором ряду,  протиснувшись сквозь толпу, он подсел рядом.

- Доброе утро, Валерий Николаевич!

Знакомый в чине полковника с удивлением встретил появление майора.

- Анатолий? Рад тебя видеть. Наслышан о твоей проблеме, говорят, ты весь округ на уши поднял со своим аэродромом, я уже про КЭЧ не говорю! Ну что, теперь вроде можно тебя поздравить! Докладывали, сдали ваш объект?

- Верно подметили, - с издевкой ухмыльнулся майор. – Сдали! Вроде как врагу после тяжелых оборонительных боев! Очень много вопросов по приему объекту! Если честно, руки оторвал бы тем, кто строил и тем, кто принимал.

- Ну, это ты умеешь! Уж я то знаю.… И кстати, есть такая возможность! – с хитрецой глянул Очиров в сторону верхних рядов, - сегодня один из тех рук, про которые ты говорил - здесь!

С полковником Валерием Очировым Козлова связывала давняя дружба. Познакомились они в Германии, когда Очирова перевели из Афганистана в 16 Армию Военно-Воздушных сил ГДР. Среди боевых летчиков он пользовался непререкаемым авторитетом, за время службы под его командованием в Афганистане, не была сбита не одна боевая машина. Затем их дороги разошлись, Очирову присвоили героя Советского Союза и в срочном порядке отозвали. Однако спустя несколько лет судьба вновь свела их в Элисте! Очиров командовал авиаполком и если бы ни его излишняя прямолинейность наверняка  бы уже носил генеральский мундир.

На сцене меж тем началось движение, за длинным столом, накрытым бордовой скатертью из дорогого бархата, рассаживался президиум партсобрания во главе с Главкомом Северо Кавказского Военного Округа. По правую руку от него расположились высокие чины, слева старшие офицеры, и те и другие наскоро просматривая программу конференции, вносили на полях пометки карандашом. В целом всё было вполне обыденно для такого мероприятия, если не брать во внимание тот факт, что в состав президиума вошли два сержанта, прапорщик танкист, и женщина в строгом костюме с шиньоном на голове, по виду так напоминающая Зыкину.                                                                 

- Товарищи офицеры! – постучал по графину, седой полковник из президиума – попрошу тишины, товарищи офицеры.

Дождавшись полного штиля, он продолжил.

- С программой проведения конференции вас ознакомит секретарь - подполковник Волков Сергей Геннадьевич, а пока товарищи офицеры, всех желающих взять слово прошу направить в президиум заявку.

 После вступительной речи Волкова, короткой и лаконичной, место  у трибуны занял майор из Аксая. И пока тот слегка заикаясь от волнения, монотонно зачитывал текст, перечисляя даты и фамилии, Козлов быстро начеркал на листке свои данные и передал в президиум. После слов докладчика - У меня все! В президиуме свободно вздохнули и полковник ВДВ громогласно объявил:

- А теперь слово предоставляется председателю Комитета солдатских матерей товарищу Жильцовой Тамаре Геннадьевне. Приготовиться делегату от ВВС майору Козлову Анатолию Семеновичу.

 Крупная женщина с армейской выправкой подошла к трибуне и, сурово оглядела поверх очков первые ряды офицеров:

- Добрый день, товарищи! Сегодня мне представилась возможность выступить от всех матерей, чьи дети стали жертвами армейского произвола. Все вы помните, что в своей речи генеральный секретарь КПСС лично заявил, что дедовщина – это первый враг перестройки! Я не стану озвучивать вам статистику, но смею заверить - она пугающая! - Женщина достала из папки кипу бумаг и демонстративно потрясла ею перед делегатами:

- Ознакомьтесь на досуге, цифры просто пугающие! Особо хочу отметить, что командиры подразделений откровенно закрывают глаза на бесправные действия старослужащих и сержантского состава, развязывая им руки! В составе комитета, с матерями солдат пострадавших от дедовщины, я побывала во многих воинских подразделениях Ростовской области, беседовала с новобранцами, военнослужащими срочной службы и нигде, слышите – не в одной части не услышала, что нет дедовщины!         

Женщина хлопнула бумагами о трибуну и, сняв очки, убрала в нагрудный карман пиджака. Умудрённые опытом офицеры приготовились, что-то подсказывало им, что сейчас этот делегат, подобно боевой машине, бросится в атаку.… И они не ошиблись.

- До каких пор? – повысив тон, обратилась дама к президиуму, – мы будем это терпеть? Какие меры приняты к тем офицерам, под командованием которых творился, позволю себе сказать, этот беспредел? Может, зачитаете, сколько возбуждено уголовных дел, связанных с дедовщиной, сколько офицеров уволено из армии за пособничество?

Не дожидаясь ответа, Жильцова подошла к краю сцены и с каким-то внутренним презрением к присутствующим выплеснула в зал:

- Я абсолютно уверена, что и вы, товарищи командиры, в курсе всего происходящего, однако, вместо того, чтобы покончить с этим безобразием, потворствуете «дедам»! Идёте на поводу у молодых лейтенантов, которых такая ситуация вполне устраивает!

 В зале воцарилась гробовая тишина, офицеры, многие из которых прошли войну, и не раз сталкивались со смертью лицом к лицу, виновато потупили взгляды. Их учили военной стратегии, учили защищать Родину, и само понятие матери, было для этих людей в форме святыней! Может именно поэтому, офицеры, что без раздумий шли в атаку, сейчас выглядели провинившимися школьниками на уроке перед строгой учительницей. Это видимо приободрило оратора и она, уже разогретая своими обвинениями решила поставить в заключении жирную точку!

- Гнать таких горе офицеров из армии грязной метлой! Но не просто гнать! Сначала показать всей стране в программе «Время», чтобы мать этого горе-офицера прочувствовала все на себе, как и матери, которые отправляли своих детей на службу, доверяя офицерам их судьбы! Пусть все посмотрят и задумаются, а как итог, предлагаю публично сорвать с него погоны, у таких нет офицерской чести! Только такими, жесткими методами, мы сможем переломить эту сложную ситуацию в войсках!

- Вот тебе и демократия! – тихо шепнул Очиров, - сейчас у неё больше полномочий, чем у комдива! Им в штабе округа предписание выпишут в любую часть, а уж там они развернуться как надо!

Не дождавшись возражений из зала, женщина поправила шиньон, и мерно выбивая каблуком победный марш, прошла в президиум. Гордо выпятив грудь, она села на кресло и небрежно сказав что-то колкое полковнику, положила перед ним бумаги. После пылкой речи Тамары Геннадьевны, и ее короткой фразы, которая сильно задела седого вояку, он нервно постучал ручкой по столу и придвинул микрофон.

- Слово предоставляется делегату партийной конференции майору ВВС Козлову Анатолию Семёновичу.

Козлов поднялся на сцену. После слов Жильцовой, которая с такой легкостью навесила ярлыки на молодых лейтенантов, ему было немного не по себе, однако он собрался с мыслями и начал:

- Товарищи офицеры, коммунисты! Я рад, что на этой партийной конференции присутствуют делегаты от всех родов войск, в том числе и офицеры штабов, инженерных и строительных частей. Перейду сразу к делу, я прибыл из Элисты! Для многих, наверное, не секрет, что сейчас там находится военный аэродром. Я прибыл в часть, практически с начала строительства военного городка и самого аэродрома. Вместе с солдатами жил в полевых условиях, а когда переехала семья, поселились в землянке, которую снимали у местных калмыков. И вот за время строительства части я стал свидетелем того, как в соседних селениях заметно улучшился уровень жизни местного населения! Стали возводиться дома из добротного кирпича той же марки, что и наши печи в новой котельной, которая, к сожалению, находится в нерабочем состоянии! Однако по бумагам, котельная, не прошедшая испытания безукоризненно отапливает казармы с начала зимнего периода! И теперь я хочу задать вопрос руководству тех служб и ведомств, под чьим чутким надзором проходило строительство объекта, и тех товарищей офицеров, которые, несмотря на недоделки, а я заявляю это не голословно, - приняли стратегически важный объект! Как получилось, что военный аэродром, на котором проходит обучение лётный состав Краснодарского лётного училища, а так же подготовка пилотов стран Варшавского договора, кубинцев, афганцев, к зимнему периоду оказался не готов, казармы отапливаются силами бойцов!

 За столом оживились. Полный полковник с краю заметно нервничал. Вытирая пот, что ручьями катился по вискам, заливая ворот рубахи, он тяжело вздыхал и косился на главкома. Главкома бойкая речь делегата задела за живое, он открыл блокнот и стал быстро записывать. Седой полковник, что ловил каждое слово Козлова, повернулся к нему и сурово пробасил:

- Что значит не готов? Конкретизируйте товарищ майор. Насколько мне известно, котельная готова и уже в работе!

- Так точно! – кивнул в ответ Козлов – Готова, по документам! Но не на деле! Испытаний как я уже озвучил, котельная не проходила, а после запуска выяснилось, что котлы построены с полным нарушением и не соответствуют технической документации. Сейчас мы выходим из положения своими силами, но всю зиму…. Извините!!! Лётная, техническая, диспетчерская, руководство полётов, казармы, штаб, столовая наконец! Все эти объекты должны работать в норальных, а не полевых условиях! И солдаты с офицерами не обязаны думать за КЭЧ, как пережить морозы!!!

 В зале переглянулись. Конечно, перестройка и демократия пришли в войска, но не настолько, чтобы вот так открыто заявить о ситуации в части и некомпетентности вышестоящего руководства в присутствии главкома округа, человека сурового нрава. Однако, все понимали, что положение в некоторых подразделениях было удручающее, и заяви об этом человек в погонах полковника, ответ был бы очевиден – не можете повлиять на ситуацию, не владеете обстановкой на местах! А тут майор, простой офицер, которому врать и сгущать краски было не к чему. Все замерли в ожидании, но главком не торопился, он продолжал старательно делать записи в тетради, потом вырвал листок и передал Волкову. Полный полковник рядом совсем сник, он ослабил галстук и расстегнув верхние пуговки, положил под язык таблетку.

- У вас всё? – спросил всё тот же седоволосый полковник.

 - По этому вопросу – да, – доложил Козлов и взглянул в зал. – А теперь прошу буквально пару минут вашего внимания. Тут передо мной выступала женщина, которая так жёстко высказалась о молодых офицерах. Так вот я хотел бы возразить! Знаете, все здесь присутствующие, в том числе и члены президиума, были младшими офицерами, и мне пришлось помотаться с семьёй по гарнизонам!

 Женщина с недовольством глянула в сторону трибуны и безразлично вздохнула, видимо речь показалось ей обычным армейским штампом, который любили задвигать офицеры. Однако майор не унимался:

 - Как-то меня направили служить в часть рядом с небольшим городком, сынишка учился в первом классе, а я с утра до ночи на службе. Однажды супруга мне пожаловалась, что сын несколько раз обмочился в школе. Ну, хоть и ребенок, а писаться сами понимаете, тем более, что никогда он этим не страдал. Я решил с ним поговорить, так по-доброму, по-отцовски! Долго не мог добиться правды, но она оказалась вполне обыденной. В школьном туалете излюбленное место восьмиклассников, там они трутся каждую перемену, забирают у малышей деньги, шпыняют, ставят щелбаны, в общем, издеваются над маленькими! И этих стервецов – трое! Как выяснилось, об их выкрутасах знают учителя, и даже родители! И все разводят руками - и педсовет, и родительский комитет! Все вздыхают, охают, но сделать ничего не пытаются, ждут не дождутся, когда этот «трудный ребенок» закончит восемь классов, чтобы с чистым сердцем выпроводить его со школы в ПТУ, а там этот разнузданный подросток, ощутивший свое превосходство и безнаказанность уже грубит преподавателям, хамит, унижает тех, кто младше курсом! И что же вы думаете? Опять же не родительский комитет, не педсостав ПТУ ничего не могут с этим подонком поделать. И тогда …  Правильно, все приходят к единому мнению, что исправит хулигана только армия!

Козлов поправил китель и повернулся к Жильцовой.

 – Вот Вы тут хотели с молодого лейтенанта публично сорвать погоны! За то, что он не смог вовремя остановить подонка, которого не смогли воспитать в семье, в школе, в училище? А ведь зачастую этот лейтенант всего на несколько лет старше подчиненного! Знаете, мои офицеры говорили, что в школах преподаватели даже пугают армией! Да, учителя так и говорят – не будешь хорошо учиться пойдёшь не в институт, а в армию, а там из тебя дурь выбьют! А то и вовсе приплетают Афганистан и цинковые гробы! Может вашему комитету как-то деликатнее начать с нашей системы образования, положим, с патриотического воспитания молодежи? Ведь все эти взаимоотношения воспитываются и зарождаются прежде всего в семье, впитываются с молоком матери!

Женщина покраснела, одела очки, и изучающим взглядом окинула выступающего делегата.

- Товарищ полковник, - без извинений перебила она Козлова, обращаясь к седому председательствующему - мне кажется, докладчик отступил от темы!

Она повторила эту фразу дважды, но старый военный и бровью не повел. В зале настороженно притихли, делегаты затаив дыхание слушали выступление майора, который сейчас говорил от имени всего зала.

 - Так вот, - продолжил Козлов, - у того лейтенанта как вы справедливо подметили тоже есть мать, она тоже отдала своего сына на службу. Государство пять долгих лет обучает юношу в военном училище, тратит большие деньги на обмундирование, питание, военные полигоны. Его учат военному ремеслу, учат для того, чтобы в бою он сохранил жизнь своим солдатам, а если понадобится, без капли сомнения отдал за них свою! Он обязан обучить солдата стрелять, проходить марши, чтобы знанием и умением в боевых условиях сохранить ему жизнь, вот поставленная перед ним боевая задача! Молодой офицер, как правило незаметен, его бытом мало интересуются, он мотается с семьей по гарнизонам, годами мается по съемным углам, общежитиям без удобств, с утра до ночи проводит на службе, а по выходным ходит в дежурство! С этого лейтенанта Вы хотите сорвать погоны?

Жильцова опустила взгляд. Она уже не выглядела победительницей, что могла раздавить любого, кто попытается встать у неё на пути. Речь майора не была надрывной, он говорил спокойно и уверенно.

- И к слову о чести. Я потомственный военный, династия тянется от первых казаков населивших Якутию. Дед в гражданскую под командованием Ивана Строда воевал, от него в наследство досталась старая казацкая бляха с гравировкой «Сердце - женщине, жизнь – Отечеству, честь – никому!» Скажу коротко - честь, она либо есть, либо ее нет, и лишить офицера чести, публично или как вы там еще предлагали, не сможет никто!

Какое-то время зал поглотила тишина, и вдруг на последнем ряду поднялся человек и начал хлопать. Один за другим его примеру последовали другие, и вскоре волна аплодисментов хлынула из зала и словно прибой заплеснула сцену. Главком был невозмутим, но видно такая реакция подчиненных пришлась ему по сердцу. Жильцова помрачнела, однако мужественно приняла поражение. Козлов уже спустился со сцены, а офицеры все аплодировали стоя. Объявили перерыв, и народ потянулся к выходу. В дверях Козлову не давали прохода, офицеры всех родов войск обступили его плотной стеной, каждый старался пожать руку или дружески хлопал по плечу, те, кто не мог прорваться сквозь толпу, просто выкрикивали: авиация на высоте, молодец майор! Но вдруг среди офицеров пробежало волнение, они притихли и расступились. Прихрамывая, к Анатолию подошел седой полковник авиации, в кителе, увешанном наградами, среди которых «за взятие Кенигсберга» и Берлина, «За отвагу», он заглянул Козлову в глаза и как мог крепко сжал руку – Спасибо майор, спасибо сынок! От меня и от всех боевых офицеров спасибо!

Слова фронтового офицера проникли Анатолию в самое сердце, он смотрел в глаза старика и понимал, что значили эти слова для военного прошедшего сквозь пламя войны.

Клонилось к закату время великой эпохи, рушились стены, навсегда стирая границы между непримиримыми идеологиями, но как и во все смутные для России времена для этих людей в погонах, верных воинской присяге и долгу, неизменными оставались понятия – Честь и Родина.