Глава 1

Начальник буровой  Елисей Ермаков, перемазанный жидкой глиной,   солярой,  разогнулся, удовлетворенно слушая,  ровную работу моторов, и вытирая руки паклей. И только сейчас понял, как сильно хочет закурить.

Он вышел из буровой, достал смятую  пачку сигарет и  засмотрелся на  степь.  Он за бесконечными тревогами в связи с аварией,- где – то на глубине  прорвало трубу и пришлось  срочно  цементировать  скважину, - даже не заметил, как пришла зима. И в одну ночь все вокруг переменилось.  Присыпанная первым снегом степь, выглядела как- то по -   сиротски  незащищенно,  уходила  к далекому горизонту, к вечно неспокойному морю, где низкое зимнее небо   держали редкие нефтяные вышки. Казалось, убери их , и небо упадет на землю.

На снегу были видны  заячьи следы.  Ишь, какие смелые, подумал Ермаков.. Совсем не боятся людей.  В небе  клубились, курчавились, смешивались и расходились облака. Но  степи   до этого не было никакого дела. Она жила своими земными делами. Что ей было до неба! Высокого и непостижимого. Что там за этим небом? Подумал Ермаков. Бесконечный космос, к  краешку которого мы только прикоснулись. Что там космос! Мы свою- то землю практически совсем не знаем. Наши знания обманчивы и поверхностны.  Вот так же нефть. Человек пользуется ею тысячи лет. Как лекарством, смазкой для телег и сапог, как смертоносным огнем – греческим огнем , как оружием   успешно пользовались эллины, при нападении  на вражеские корабли.   Огнепоклонники ему молятся как первооснове всего сущего.  В их кумирнях нефть горит сотни лет.  Сегодня без нефти и ее продуктов невозможно никакое развитие экономик. .За  обладание нефтяными месторождениями  идут войны, нескончаемые политические  интриги и конфликты, пример тому,  история двадцатого и  начала 21 века.

 А что мы  знаем о ее происхождении?   У нас в стране и мире  сотни специалистов защитили кандидатские и докторские диссертации.   Перестань добываться нефть, и забуксуют  все экономики мира.- А  тайна ее рождения как была за семью печатями, так и остается. Ученые разделились на два лагеря. Одни утверждают, что нефть органического происхождения.  Другие  – минерального. У тех и других  были весомые аргументы. Тем не менее,  ни одна из теорий не возобладала.

Думая о нефти, Ермаков  даже забыл о сигарете.  И о сне. Он последнюю ночь практически не спал. Так накоротке придремнул с двух до четырех утра. А в начале пятого уже был на буровой. Хотя глаза резало от недосыпа.  В  них  словно насыпали песку. Ладно, подумал он, часок еще покантуюсь,  и пойду в вагончик. Отосплюсь за всю неделю сразу.

Его мысли перебил  старший бурильщик  Путилов, тоже решивший перекурить. Как всегда от него веяло  спокойствием и уверенностью в то, что они все вместе здесь делали нужное  и полезное дело.  Казалось, никакие проблемы не способны вывести его из себя.

- смотрю я на вас, Пал Петрович и удивляюсь, на буровой ЧП ,а с вас как с гуся вода. – Сказал  Ермаков.

- Вы хотите, чтобы я дергался и дергал других?  Не дождетесь. Наша работа предполагает, что  всегда,  возможны аварии. И что от этого нужно сходить с ума?  Не т, уважаемый  Елисей Ярославич. Мы доки в своем  деле. И паниковать не будем.  Аварий было на моем веку больше чем тебе лет. А я, слава богу, все еще жив и здоров. На днях вон предложили поехать  поработать в Алжир. Говорят, за три года можно скопить денежек и  купить  «волгу» .  Значит, умеем мы работать?  Кто прошел сунженскую буровую школу, а она как ты знаешь, является одной из самых лучших  в мире ,  потому что господь постарался  так нагромоздить наши недра, что сам  черт не разберется. Не недра, а слоеный пирог. А, может,  в этом  и есть замысел творца, чтобы не трогали не положенного? Те, кто поработали   здесь,  могут  работать потом успешно где угодно. Хоть на Кубе, хоть в Анголе, хоть у нас в Башкирии , Азербайджане или Татарстане. Вот и зовут наших сунженских буровиков работать. И они работают почитай, по  всему миру.

- Так поезжайте Пал Петрович.- Сказал Ермаков.

- Поехал бы, да грехи не пускают.

-  У вас – то помилуйте, какие  грехи?

- Дочка разошлась. Двое детей на руках. Мал- мала меньше. Надо помогать поднимать. У жены проблемы со здоровьем. Куда я от всего этого поеду?

 - А мы бы  вас, Пал Петрович,  не отпустили бы.  Кто будет  учить молодежь?  - Стал бы я спрашивать ваше разрешение.- Ручкой махнул и только меня вы бы и видели. Усмехнулся  Путилин. – Давай сигарету. Мои кончились.   Зажигалка долго не загоралась и он чертыхнулся, пока неуверенное пламя наконец возникло и он с наслаждением  затянулся.

- Ну что?- Сказал   Путилов. - Цементаж трубы закончили. Начинаем разбуривать?

- Хочешь сказать, что  все нормально? – Усмехнулся  Ермаков.- Неделю , целую неделю потеряли!

- Еще не все потеряно. Время есть.- Примирительно сказал  Путилов.

- Так - то оно так. Но все равно обидно. Шли на полтора месяца с опережением графика и вдруг авария. Годовая  премия, так нужная вам, полетела к черту.

- Елисей, ты прекрасно знаешь, что  аварии из нашей работы исключить невозможно.

- Знаю, но все равно обидно.

- Посмотри с другой стороны. –Терпеливо, словно не замечая  раздражения начальника, сказал  Путилов,,- авария ликвидирована, считай, в кратчайшие сроки. Начинаем разбуривать цементаж. А ведь работы по ликвидации аварии могли затянуться на неопределенный срок.

Путилов  посмотрел на Ермакова и вдруг рассмеялся:

- Ну и видок у нас. Перемазались, как черти.

- Мы же не на балу.- Ответил  Ермаков .-  Сойдет.

И они как по команде,  повернулись лицом к буровой.  Задрали головы, сразу почувствовав, как ледяной ветер, налетающий из степи , жжет щеки.

- Верховому сейчас сложней всех. На верхотуре ветерок дай бог.  - Сказал Путилов.

-Это уж точно. Кому сейчас  особенно несладко, так это ему.- Согласился Ермаков и спрятал озябшие руки в карман жесткой  брезентовой  рабочей робы, перемазанной мазутом.

Звенели на слабом ветру тросы. Обжигали руки  ледяные  трубы. Слышен был ровный гул работающих тружеников - моторов.   И они  вернулись в буровую, где было немного теплее. От  работы моторов чуть заметно подрагивал настил  и Ермаков с Путиловым стали помогать помощнику бурильщика нарастить тридцатиметровую «свечу» из труб.

- Нужно утяжелить раствор.- Сказал  Ермаков.

- Мне тоже так кажется.- Сказал  Путилов. – Мне непонятно почему в геолого  - техническом наряде указан меньший удельный вес промывочной жидкости.  Ведь тогда мы могли бы избежать аварии, не потеряли бы драгоценное время.

   В буровую быстро вошел  второй помощник бурильщика  Аникин.

-  Звонили из управления.  - Сказал он.—Елисей Ярославич, вас   на заклание вызывают в город. В объединение. На совещание по случаю окончания года. Только тебе… вам  очень надо поспешить, чтобы успеть к началу- восемнадцати часам.

- Ты верно выразился:  на заклание. Конец года, а у нас  авария.  Подпортили отчетность. В  объединении так проблем с головой. Добыча падает.  А тут мы еще.

- Добыча падает закономерно.- Сказал Путилов. – и ты это знаешь не хуже меня.  Мы, похоже, исчерпали запасы верхнемеловой нефти. Твоего  детища.   Надо думать о новых горизонтах. Где теперь искать нефть?

- Где? Думаю, надо закладывать разведочные скважины на нижний мел.

- Ярослав, ты хорошенько подумал что говоришь? Нижний мел, он где? На глубинах, о которых даже говорить страшно.  И есть ли там нефть, никто не знает во всем мире.

- А когда  я  настаивал на поисках верхнемеловой нефти, было не страшно? Все думали – это чистой воды блеф.

- Авантюра, которая тебе обошлась дорого. 

- Еще бы. Сколько бы ты  успел отсидеть за работу на вражескую разведку? – Путилов усмехнулся. -  Года два - три?

-Ничего я не отсидел.  Не успели впаять срок.

-  Вот и  благодари  бога, что  твои  предположения подтвердились  и  мы нашли верхнемеловую нефть. А если бы не нашли?  Оттрубил бы как вражеский разведчик, по пятьдесят воьмой от звонка до звонка десять лет.  Ты  же как агент английской и американской разведки  пытался подорвать экономику страны,  втянуть нефтяников в поиски  нефти там, где ее не должно было быть. Так,  кажется было сформулировано    обвинительное заключение?

-  Все верно.- Неохотно согласился  Ермаков.-  Но   страшно не это. Никто не гарантирован от ошибок. Страшно,  что  никто тогда  не поддержал  меня. Ни опытные нефтяники. Ни  ученые.

- Они же сытые и довольные. У них положение. Хорошие квартиры, зарплаты. И всем этим рисковать? Рискуют не сытые. Рискуют голодные. Им нечего терять. Вот поэтому ты и  рисковал.  

- Я рисковал не потому что мне нечего было терять. Что терять -   человеку всегда есть.  Но я готов был к непониманию ученых да и  старых опытных мастеров , буровиков, которые на добыче нефти зубы съели. Новое, непознанное всегда воспринимается с трудом.  Не сразу.

-Ты же   знал, в какое время мы живем,  и пошел  на заведомый риск. А ты предполагал в своих расчетах, что тебя легко могут обвинить , что ты хочешь втянуть объединение в пустую растрату  государственных средств. А это уже преступление.

- Честно, такой поворот был для меня неожиданным.  Да риск был. Но как тогда двигаться вперед? Движения без проблем, без риска, без преодоления

противоречий,  не бывает. Это еще великий философ Гегель   утверждал.

Я был готов к непониманию, к неприятию моего предположения.

 Но к повороту, какой сделали органы, что я враг, что меня завербовали англичане и американцы… абсуурд какой –то.

- А ты полагал, все посаженные  в 1937 году, до него и после,  были виновные в измене, вредительстве и прочей  бесовщине, из – за которой  сотни тысяч людей были расстреляны, умерли в лагерях  от непосильной работы, болезней,  недоедания  и вся страна  погрузилась  во мрак страха, они все были виноваты?

- Сомнения, конечно, были. Но всю глубину  ненормальности я понял, когда  арестовали меня. Не  могло быть столько предателей ,изменников, вредителей и тому подобных.  Здесь что-то было не так. Хотя как- то понять  логику  изобретателей изуверской машины  уничтожения, недоверия, готовности видеть во всех людях врагов власти, можно.  Страна была во враждебном окружении.  Потом  в гигантских масштабах, страна строилась.  Грамотных специалистов не хватало. Отсюда грубые ошибки, просчеты от незнания. А комитетчики тут как тут. Обвиняли во враждебных действиях,  в работе на врага. А врагом была элементарная безграмотность. Кто работал на стройках ? В основном вчерашние крестьяне. А какая у них грамотность?  Один, два, три класса. Они по большей части   до этого и заводов то не видели. Отсюда ошибки, аварии . А за ни- в  лагерь или к стенке. Здесь, я думаю, было и еще одно обстоятельство , о котором  никогда не говорят.  Создать за два десятилетия мощную экономику было невозможно. Откуда ресурсы?  Прежде всего,  в гигантскую стройку была вовлечена вся страна. Откуда , спрашивается, брать средства на зарплаты, строительство жилья, создание хоть какой-то  социальной  инфраструктуры?   Деньги  брать было негде. За копейки работать можно заставить разве что насильно. Какой бы это был пример для рабочих западных стран, который подавала страна строящегося социализма. Вот  тут - то кто- то и придумал маккиавелевский, иезуитский план. Загнать в лагеря миллионы работоспособных людей и заставить их трудиться  практически даром на великих стройках социализма. Впрочем, это все могут быть только  мои домыслы.

- Ты сказал, понять логику устроителей гибели, истязании миллионов людей можно. Соглашусь. Понять можно, но не принять.

- Согласен. Я могу, понять, но не принять и то, что миллионы вернувшихся,

 после войны из немецкого плена ,солдат и офицеров ,претерпевших  все нечеловеческие ужасы, были снова загнаны уже в наши советские лагеря,  откуда многие из них так и не вернулись домой. Нужна была дармовая рабочая сила. На этот раз для восстановления порушенного войной.

-Ты мог стать одним из них. Только работал бы на восстановление не на добыче нефти, а в арестантской робе за чашку похлебки из гнилой капусты  или картошки. Ты подумай об этом, прежде чем доказывать необходимость забуриваться в нижний мел.

- А что, могут ,думаете, снова взять меня за задницу?

- Еще как!

-Сегодня друге  время.

-Не надейся.  Я не буду носить тебе больше передачи.  Это отрицательно  влияет на мое самочувствие.- Путилов улыбнулся.- Шагай, искатель приключений.   Не ровен час, опоздаешь на раздачу в объединении. А по дороге подумай, почему другие на твоем открытии защитили кандидатские да и докторские, а ты давно ли наконец  сподобился  сам защититься?

- Одна умная  восьмидесятилетняя женщина сказала мне:»  Учиться и за три дня до смерти  не поздно». Я с  нею согласен.

-Тогда ты рано защитился.

-Вы что меня уже списали?

- Да Бог с тобой!

- Будь что будет. Подожди маленько.  Я еще докторскую нарисую по этому самому нижнему мелу. И пусть будет, что будет.

- Эх, Елисей,  Елисей.  Дурной ты, хоть и умный.  Жалко мне тебя. Сломают твою жизнь не за понюшку табака.

- Это мы еще посмотрим.

-Да и смотреть нечего. Передачи, коли что случится,  носить не буду. – Снова повторился Путилов. - Предупреждаю. 

- И  на этом спасибо, Пал Петрович.  Не такой уж я как вам кажется  простофиля.  Я бы  давно  нарисовал  докторскую, если бы не опасался повторения пройденного. Нужно ли второй раз наступать на одни и те же грабли. Так?

- Вот то-то и оно.

.- Ладно. Пойду переодеваться. Хотя ехать мне в объединение хочется, как на расстрел.- Сказал Ермаков.

-   Сокамерники подсказали,  что такой исход вполне возможен?- Усмехнулся  Путилов.  

- Сам допер. Ну и, конечно, следователи намекнули.

-- И как на тебя это подействовало? – поинтересовался Путилов.

- Человек всегда не дооценивает опасность. Я наверно из таких. Я не поверил, что меня вот  так за  предложение забуриться в поисках новых месторождений нефти   в верхний мел, могут поставить к стенке.

- А ведь могли.

-Наверно.

Интересно, комитетчикам ты продолжал доказывать необходимость забуриваться в меловые отложения?

-  А ты как думал? Конечно, пытался объяснить свои доводы.

=И какие - же интересно?

-Главный довод – иранцы добывают нефть из верхнемеловых отложений. Вот и нам надо делать тоже самое. А мы топчемся на каранагайских и чокракских песчаниках, хот прекрасно все понимают, что надо идти на новые глубины. Искать нефть на мезозойских горизонтах.

- Но там глубины другие. Иранская меловая нефть  практически  на поверхности. А наш мел погружен на  тысячи метров.. Как тут не засомневаться. Ты должен был понимать,  в какое  время мы живем. Никакого творчества. Будь исполнителем и точка. Если, конечно, хочешь выжить.

-- А они тебе говорили в ответ, что иранцы берут меловую нефть с незначительных глубин. Так?

- Так.

-  А что ты?

- А я говорил, принципиально, то, что это те же меловые  отложения, что и у нас. Но только у нас они погружены на значительно большие глубины. Хотя на мой взгляд,  на присутствие нефти это не должно никак не сказаться. Нефть должна быть в них.

- А они?

- Они переводили стрелки  на мою измену отечеству. Что меня завербовали во время пребывания в Иране американцы и  англичане.  Требовали, чтобы я сказал ,когда и кто завербовал меня. Кто входит вместе со мной в предательскую группу. Ну и другую  подобную чушь.

-Ты хоть с иностранцами там якшался?

-А как иначе, когда годами работаешь бок о бок.

- И как они?

- Обычные, как и мы, люди.  Ирвин  Макдоэл, американец. Инженер. Работал в Детройте на автомобильном заводе инженером. Сухарь. Прагматик до мозга костей.  Марк Фример, англичанин. Из простой семьи. Отец - киномеханик. Марк рассказывал, что все детство провел в кинобудке или в зале, если были свободные места. Смотрел  одни и те же  фильмы: английские, американские, французские, немецкие по десятку раз. Знал всех киногероев по именам. Все диалоги наизусть. Мог весь фильм рассказать в лицах. Отец думал, что он пойдет в институт на искусствоведческий, а он неожиданно подал  документы в нефтяной институт. Отец  был страшно возмущен. Годами с ним не разговаривал. Говорил, Марку, что он мог бы, прекрасно зная кино, блестяще учиться, защитить докторскую. Сделать научную карьеру. Преподавать в вузе. Спокойная, хорошо оплачиваемая работа. А нефтяник…В Англии и нефти то нет. А в самом деле, почему? 

-    Вот и я его спросил ,почему,- И знаете, что он ответил?

 - Хотел , говорит, мир посмотреть. Ведь нефтяники мотаются по всему миру.

А отец, говорит, ничего кроме кинобудки  не видел. Неужели ради этого стоило жить?

- И что, посмотрел?

- Конечно. Бурил и добывал нефть в Африке, в Индии, в Канаде,  в Венесуэле.  В Ираке.  Последнее время работал  в Иране. Долго нигде не задерживался, чтобы побольше увидеть, почувствовать, понять.

-И что же он понял?- Усмехнулся  Путилов.

- Понял,  что в сущности люди везде хотят одного и того же. Чтобы была хорошая работа, чтобы дети получили образование, чтобы не было войны.

-  И  чтобы понять это, нужно было мотаться по  свету?

-  А почему бы и нет.

- Может ты и прав. – Задумчиво сказал  Пал Петрович. –Но ты все же на собрании не высовывайся. Поберегись.

- Ну что за чушь.

-  За подобную чушь расстреляны тысячи или угроблены в шахтах или  на  лесоповалах. Поэтому если будешь выступать на собрании, пожалуйста,  будь осторожен, чтобы потом снова не объяснять комитетчикам, что ты трудишься пользы ради страны, а не из корысти и чьих- то интересов. Время сейчас такое, что не забалуешь.

- А когда оно было в нашей стране  другое? Время такое, какие мы. Поддержи   меня   старые доки - нефтяники, ученые, гляди и меня бы  не посадили на тюремный  харч и не признали врагом народа, и скважину на верхний мел когда- нибудь пробурили. И  вместе с другими,  орден бы какой-никакой дали или медальку  на крайний случай вручили.

- Ты знаешь хорошо, кому их вручили.

-Государственную премию  за крупное открытие верхнемеловой нефти получили министр,  начальник объединения, главный геолог, заведующий промышленным отделом обкома партии, само собой первый  секретарь обкома, еще  кое-кто. А тебя я в списке награжденных,  что- то не узрел.  Так что не лезь на рожон. Авось  еще одну госпремию получат министр и его генералы. А ты – нары или , благодарность.

- Ладно тебе, Пал Петрович. Не  накаркай!

- Я тебя предупредил, кандидат  на нары.

- Но стране   позарез нужна нефть. Без нее – никуда. Старые месторождения выработаны, а новых не видно. Нужен принципиально новый поиск.  Мы  же уперлись в одни горизонты, а другие не хотим видеть.  Нам подавай привычное.  Знаешь, я обратил внимание в Персии на одно дерево. Гранат. Он зацветал поздно, когда  вовсю уже стояла   жара и другие деревья давно отцвели  и завязали плоды. А  гранатовое дерево  все чего - то ждало. Вдруг заморозок ударит или наоборот суховей сожжет.  Вот три  П,   и  другие   люди, включаются во что-то новое поздно. Ладно. Что я тебе  рассказываю?  Ты и без меня прекрасно  все это знаешь.  Дискуссию продолжим как – нибудь  в другой раз. Я действительно опаздываю. - А может не ехать? – Снова засомневался  Ермаков.- Скажу, что  заболел или на буровой из – за аварии было работы невпроворот. А хотелось к новому году снова начать бурить .

-  Ты вел себя и ведешь, как медведь в посудной лавке. Идешь  напролом,   вместо того, чтобы осторожно, постепенно убеждать в своей возможной правоте. Ты из понедельника решил перескочить  сразу  в пятницу.

- Но  время не терпит  промедления.

- Сесть на нары?

- Да что тебек  дались нары!

-Если бы ты отсидел несколько лет, тогда так легкомысленно не говорил бы. Тебе ведь   все равно, какой на дворе день или час. Тебе  не нужна хронология. Важна мысль. Это как при чтении  книги. Нельзя получить от чтения  больше, чем вложишь в него, учили древние. Ты живешь по принципу: чем больше ищешь, тем больше получаешь. Или я не прав?

Или ты не   знал, как твое  предложение может аукнуться?

- Знал, но верил в истину.

- К истине тьмы  дорог,- сказал Путилов.-  И каждый выбирает свою.

- Вот я и выбрал.

- Предложишь  искать нефть в нижнемеловых отложениях? Но это же просто в голове не укладывается. Там такие  высокие температуры! Какая там может быть к черту  нефть! В лучшем случае газ! Ты хочешь снова войти в реку неизвестного. Тебе скучно жить как всем?

 - Скучно. Сегодня ситуация как после войны. Тогда были во многом исчерпаны верхние нефтеносные горизонты. Открытие новых разведка не обеспечивала. Было не до того.

-И все же находили новые чокракские и  другие месторождения и давали стране  столь необходимую нефть . Так и сегодня. Кто поручится, что  верхние продуктивные на нефть  верхнемеловые  горизонты действительно вычерпаны?

- Но добыча все время падает. Значит, надо  бурить глубже.  В нижний мел. Принципиально нового здесь ничего нет. Если  нефть есть в верхнем  меле, почему бы ей не быть в нижнем?

 – Не боишься снова войти в туже реку?

- А вы думаете , в стране  ничего не изменилось?

- Думаю, нет. Исправительная система работает исправно. Извини за каламбур. Мельница мелит безостановочно. Не  попади под ее жернова.

-   Но я же в свое время оказался, в конце концов, прав.

- Тебе повезло,- сказал Путилов. – Если бы на Казачьей площади не ударил фонтан верхней  меловой нефти, опоздай он на несколько недель или вовсе  не  случись, где бы ты был сегодня?

- Но я здесь.- Верхнемеловую  нефть выскребли почти подчистую.  Закладываем  новые скважины  на верхний мел, а отдача - кот наплакал. Скважины или   пустые или дебит по  10 – 20 тонн в сутки.  Бурить скважины - себе дороже.  И все равно бурят. Народные деньги  гробят. А на принципиально  новое не решаются. Действуют по инерции. Как долго это будет еще продолжаться? Хотя  все понимают, что уперлись в стену. Но кто заглянет  через неё. Что там за стеной?

-Я вижу ты не усвоил урок,  преподанный тебе после возвращения из армии? И  снова ринешься в бой?  У  тебя я знаю,   докторская в мозгах уже написана.

 - Почему же только в мозгах?  Многое уже изложено на бумаге. Уже виден конец.

-Закончи ее. Защитись. Тогда будет легче отстаивать свои идеи. А сегодня ты кто? Раздражитель  всех.  Неудобный  человек, кандидат  технических наук. Сегодня брось палку и попадешь в кандидата.  А доктор – уважаемый  человек.  Авторитетный.  Опять же зарплата. Квартира с удобствами, с отдельным  рабочим кабинетом.  Тебе бы уже пора заведовать  кафедрой в нефтяном институте. У тебя же мозги работают. Учил бы молодежь.

- Мне  здесь  интересно.  На буровой живая работа. А в институте что?

Я  убежден, что нефть есть и в нижнем меле. Вот докажу, тогда можно

 защитить докторскую и  подумать   о преподавательской работе.

- Но чтобы бурить на нижний мел нужны новые технологии. Новые более мощные    буровые станки. Другие долота. С победитом боюсь там делать нечего. Не  справимся. Нужны более прочные трубы, готовые выдержать более агрессивную среду.  Чем ниже, тем более агрессивная среда. У нас ни того, ни другого нет. Даже градусник  для замеров температуры на новых глуби нах нет.  К тому же  это удорожание добычи.  Увеличение сроков проводки скважин. А результат неизвестен. Конечно, отрицательный результат, тоже результат. Но как-то не успокаивает. А может, в нижнем меле нефти нет. Так может быть? – Не сдавался Путилов.

- Может. Никто этого пока не знает. Но пробовать надо. А не топтаться на месте.

-  Ты    можешь только предполагать. Вот и подумай, нужно ли тебе  снова ввязываться  в очередную авантюру?  Комитетчики тут же припомнят тебе старое дело. – Упорствовал Путилин.

- Все может быть. Поживем - увидим.  Ладно, хватит разговоров. Никуда я не поеду.- Сказал в сердцах Ермаков.

- Как это не поедешь? Ты же не дезертир. Езжай. Не думаю, что там возникнет разговор о перспективах. На праздничных мероприятиях это не делается. А если затеется все же разговор, советую тебе не портить людям праздничное настроение. А как жить дальше, думаю разговоры  еще впереди.  А сейчас давай двигай в город.

-Не поеду я.  Времени в обрез. К тому же мы   ночь, считай, не спали. Провозились на буровой. Я отоспаться хочу. И больше ничего.  Опять же пока приеду,  мероприятие наверняка закончится. А мне еще до трассы нужно добраться.  

- Успеешь,- убежденно  сказал Путилов.  – Трубовоз стоит. Вот пусть тебя  и подбросит  до автотрассы . Здесь десять минут езды.   Доскочишь  до асфальта, а там уехать, сам знаешь, не проблема. А ну - ка, Аникин,- обратился Путилин к помощнику буровика,- мчись за шофером, пусть прогреет мотор, пока Елисей Ярославич соберется.

Аникин вышел из буровой.

- Может и в самом деле поехать ?  – Снова заколебался  Ермаков.- Видя, как  Аникин бежит к вагончику. -Думаю, драчка  все- таки будет.

- Не будет, если ты не испортишь людям праздник.

- Я могу промолчать, но  неужели не ясно, что отрасль работает на холостых оборотах?

- Есть министерство, главк, на крайний случай, объединение, вот пусть они и думают.- Сказал Путилов.-  Поезжай, наконец. Я бы с радостью поехал, послушал умных людей, пивка бы попил, в баньку сходил попариться. А ты колеблешься. И чего колебаться? Езжай и всех дел.   Отдохнешь от нас, а мы от тебя.- Путилов улыбнулся. - Опять же, небось, по городу соскучился. Может по зазнобе какой.  Здесь совсем  в лешего превратился. Работаем в часе езды  от города, а в городе не бываем, как будто он где-то в Тмутаракани. Да и полезно будет последние новости  послушать. Наверняка будут гости из Москвы.

- Ладно.  Честно сказать, я и правда соскучился я по городу, по людскому шуму на центральной улице, которая кажется, никогда не спит. Он представил, как то и дело из открывающихся и закрывающихся дверей  уютных кафе и ресторанов тянет запахами шашлыка и  свежезаваренного кофе, слышны девичий смех, звуки музыки. И у него на душе как то отпустило.

- Завтра если приеду, то только к вечеру. Схожу в управление, а может, и в объединение. Разберусь, почему нам спланировали облегченную промывочную жидкость.- В раздумье сказал  Ермаков.

- Как из кабинета рассмотришь, какую промывочную жидкость запланировать ? – Возразил Путилов. - А с другой стороны, в недра не заглянешь. Мы и сами –то  почувствовали неладное, когда появились явные признаки прорыва трубы. Так что поход в управление или объединение тебе ничего не даст. Они тоже не боги. Все предусмотреть не могут.

- Может вы и и правы.-- Сказал  в раздумье  Ермаков.- Тогда возьму один день отгула и как следует,  отдохну. Дома высплюсь по -  человечески. В ванне горячей  побалдею. Хоть человеком себя почувствую.

- То - то  же,-  Сказал удовлетворенно Путилов.

-Тогда я мигом соберусь и  отчалю.

У вагончика уже урчал трубовоз, поджидая  Ермакова. И через пару минут они уже тряслись по убитой, промерзшей проселочной  дороге.  Скоро Ермаков  остался на автотрассе один. Мела поземка. И хотя на нем был теплый полушубок из овчины и  шапка из лисьего меха, Ермаков  скоро почувствовал, как мороз  начинает проникать под одежду. Трасса была пуста.  Ни огонька, ни  шума машин.

Глава 2

И когда он уже отчаялся ждать, вдруг  где-то очень далеко, как северное неверное сияние, мазнул по небу слабый  луч света, и  Ермаков сразу даже не подумал, что это свет от фар машины. Но  вспышки становились все отчетливее, и  стало ясно, что это возможное спасение. Так оно и оказалось.

Снежная крупа секла его лицо, но он не отворачивался, боясь, что машина проскочит.  Он вышел на асфальтовое полотно дороги и замахал сразу обеими руками.  Машина резко затормозила, оставляя на дороге , покрытой легким снежком, черный виляющий, как у змеи, след от шин.

-  Вы думали, что если вы не поднимете руку, то я могу проскочить?  -

Сказала с улыбкой открывая дверцу  ,молодая красивая владелица машины.

- Если бы вы даже никак не сигналили,  я все равно бы остановилась.

- Почему? – Спросил удивленно Ермаков,  с удовольствием усаживаясь на теплое сидение.

- Потому что здесь голая снежная степь. Вокруг никакого жилья. И человек мог оказаться на дороге только по особой нужде.  Ну не погулять же вы  вышли на дорогу?-   Сказала девушка,  решительно трогая машину с места.- Или я не права?

- Конечно, правы.

- Ну, вот. Не окажись сейчас на дороге  я, может вы бы до утра замерзли и ваши буровики еще долго об этом не узнали. Так что я ваш спаситель.- Она улыбнулась и улыбка показалась Ермакову  необыкновенной.

Я  и вправду соскучился по людям, подумал он.- Меня зовут Елисеем.-Сказал он.  А вас?

- Аглая.  

- Редкое имя. Приятно слышать.

-Да и ваше не из  избитых. Откуда вы узнали, что я с буровой?

-  Дедукция.  Кроме вашей буровой на километры никаких признаков человеческой деятельности нет. Зимой, конечно. Весной появятся   в поле механизаторы. Виноградари.   И степь оживет.  А сейчас разве что заяц в испуге выскочит на дорогу или лиса, мышкующая на зеленях…А все –таки, что   вас выгнало в такую пору   на дорогу? Далеко собрались?

-  В город.

- Представьте, я тоже. А что в городе ?

- Новогоднее  дежурное  собрание в объединении « Югнефть». Будут подводить итоги за год.

- А почему не новогоднее праздничное настроение?

-   Радоваться,  по сути, нечему. Добыча падает.  Затраты на разведочные работы растут.  Трудимся  не пределе.  Новых же месторождений не предвидится. Извините, -  вдруг спохватился  Ермаков.- Это же вам совершенно не интересно.

- Это почему же?

- Потому что это производство. А у вас сейчас, смею думать,  мысли о совершенно о другом. Ну, хотя бы о том, как лучше провести новый год, ведь не зря говорят, как встретишь новый год, так и проживешь до следующего нового года. В общем - то расхожая мысль, уходящая корнями в библию. А в ней сказано: то, что было вначале, то будет и в конце.  Это уже философия.

-  Любите философию?

- Есть такая слабость. Будь моя воля, я бы ввел курс философии в школе.  Мы недооцениваем философию, как общественную науку.

-А что бы это дало?

- Люди бы стали более глубокими. Меньше бы совершали ошибок. Они бы понимали, что история началась не  с  них. И ними не закончится. Ну и так далее.

- Почему не стали историком?

-   Я из семьи нефтяников. И об истории всерьез задумался,  только читая античных авторов. Потом, я служил в  войну в  Иране. А история Ирана уходит в такую даль времен, что даже трудно представить.  Вернувшись,  домой,  стал покупать книги  по истории Египта, Древнего Ирана, Вавилона Ассирии.  Уже тогда многие народы использовали нефть. Как мазь , как лекарство, как  горючее для светильников и факелов. И как оружие. Архимед великий  предложил использовать для поджога вражеских кораблей. Хотелось побывать во всех этих странах, потрогать камни, памятники своей рукой,  почувствовать живой пульс давно минувшего времени. –  Ермаков  помолчал.-  Мне нравится еще помимо истории Востока, восточная поэзия, вся пронизанная токами жизнелюбия, любви.

- А наших поэтов не любите?

-Почему же. С  удовольствием читаю поэтов серебряного века.

- А современную литературу?

-  Искусство - это прежде всего – как, а не что.   У нас же литературу сделали винтиком  партии. Это уже не литература. Нечто другое. Литература – это эмоции,  предельная искренность. У меня голова кружится от одних только имен  великих поэтов Низами, Фирдоуси,  Хафиза,  Хаяма.  Они понимали то, что непонятно нам. Мы рациональны до осатанения. Говорим лозунгами. Твердим, что живем ради будущего наших детей. А что же мы, сами? Только материал для химер  будущего? Но ведь у нас одна жизнь. Единственная и неповторимая. И я хочу ее прожить  так, чтобы потом не упрекать себя, что жил не так и действовал не так.  А они просто жили и радовались жизни.  Вот как сказал  о Хаяме  один  из современников поэта, его страстный поклонник:

« В Балхе, на улице работорговцев, в кругу друзей за веселой пирушкой,

 Омар Хаям сказал:» Когда я умру, меня похоронят на   кладбище Хайры и в день весеннего равноденствия ветер будет осыпать  мою могилу лепестками отцветающего абрикоса. Через двадцать лет я приехал  в Балх. Пришел на  кладбище Хайры. Старый  кладбищенский сторож провел меня к могиле Хаяма. Она была у самой стены в тени могучего абрикоса. Был день весеннего равноденствия.  Ветер осыпал  его могилу  лепестками  отцветающего  дерева.  И я заплакал. Не было и не будет в мире подобного ему человека». О ком из наших

современных литераторов , да все равно о ком, кто – нибудь скажет так?

Мы разучились любить, чувствовать,  быть искренними. Ничто нам  по - настоящему не дорого. Как этот зимний серенький денек.  Так и живем.

- Вы долго наверно не были в городе. 

-Почему вы так решили?

-Думаю, вы не всегда такой разговорчивый.

-  Так и есть. На буровой с трубами,  моторами, тросами много не поговоришь. Простите, я действительно, кажется, одичал на буровой. У нас лучилась авария. И нам было не до разговоров.   Хотя Господь и сказал: мне дороги не дела твои, а твои замыслы. Вы мне оказали большую услугу: подобрали на ледяной дороге, а я в благодарность за это, замучил вас  своим  монологом. Больше не скажу ни слова.

- Ну, зачем же так. Мне было интересно вас послушать. Слово говорит о человеке очень много. И  далеко не всегда важно, что он говорит, куда важнее, как.  Вы умудрились соединить что и как. Это не часто удается

услышать. Так вот, коль Господь сказал, что ему дороги замыслы, скажите,  здесь, где вы бурите, есть  нефть?

- Должна быть. Так говорят специалисты.

- Вы верите?

-А кому еще прикажете верить? К тому же у нас разведочная скважина.

-- А какую нефть вы рассчитываете найти?

-  Все ту же  верхнемеловую. Хотя ее запасы   практически открыты.

-  Зачем же продолжаете искать черную кошку в черной комнате, где ее к тому же нет?

-Вот именно. А почему? Потому что  действовать по инерции удобнее. Столько лет добывали  нефть из верхних горизонтов и довольствовались этим. А теперь надо заглянуть за горизонт. А это дано не всем. Страшно.

Вот потому и топчемся  на одном месте. Трудно поверить, что из сундука, из которого вы десятилетиями брали золото без счета, вдруг  деньги иссякли.  Что выбудете делать в этом случае?   Продолжать  долго и старательно искать по углам. Так привыкли.

- Но сундук всегда меньше, чем мы думаем , если думаем  вообще. И его можно обыскать быстро. А земля огромна. Можно искать сколько угодно. И ищут. Хотя последние годы  безуспешно.  К тому же научно- исследовательский институт нефти и газа не занимается теоретической разработкой проводки глубоких скважин.

-Насколько я наслышана,   они уверены, что на больших глубинах нефти  нет и не может быть.

- Потому что там высокие температуры и если что - то там есть, так это газ. И поиски нефти  или газа на этой глубине - свыше трех- четырех тысяч метров- это перспектива отдаленного будущего.  Между тем это будущее уже на пороге. А мы этого не хотим признавать.  Вы тоже наверно  имеете отношение к нефти или ваши родные, родственники?

-Предположим.

- В нашем городе кажется все нефтяники или родственники нефтяников. .Усмехнулся Ермаков.

- Но многие специалисты не верят, что верхнемеловые месторождения нефти  исчерпаны. И время от времени находят кое какие  месторождения.

Что вы на это скажете, королевич Елисей?

 - Все они малоперспективны. В них ограниченные запасы нефти.

- А может,  ограничены наши знания недр? Нельзя же , в самом деле предположить, что  все недра  Предкавказья изучены и  новых серьезных открытий не предвидится?- Собеседница на секунду перестала смотреть на дорогу и пытилво взглянула на  Ермакова.  И у него  стало как то беспокойно на душе от ее синих глаз. Чистых и ясных, как весеннее небо.

- Теоретически это возможно, что где-то еще запрятаны   кладовые  верхнемелового черного золота.  Но их поиски обходятся все

дороже. А находки все реже.  Это  те самые поиски по углам, не открытые остаточки , линзочки,  о чем мы уже говорили.

- А зачем будущее?

- Будущее, как мне кажется,  за новыми глубинами, мезозойской нефтью и подсолевой юрой.

- Ну вот тебе раз. Не начали еще осваивать мезозойские  месторождения , а уже замахиваетесь на юрские. Это не верхоглядство? Вы не  ставите телегу впереди колеса, уважаемый Елисей?  Ведь помимо постановки научной проблемы необходима еще и техника, которая позволит забуриваться на фантастические глубины.

- У нас мозговитый  народ. – Спокойно сказал Ермаков.- Поставьте перед машиностроителями задачу и они, я уверен,  ее решат.

- А как относятся к этой идее нефтяные генералы?

-   Кого вы имеете в виду?

- Ну хотя бы того  же  гендиректора объединения «  Югнефть» Степнякова, главного   геолога объединения  Новожилова?

- Откуда вы их знаете?

- Так вы сами сказали , что мы все живем  в нефтяном регионе. Как можно не знать? Их имена каждый день, почитай ,на страницах местной прессы.

- Наверно.

- Так как они все - таки относятся к вашей идее?

-- Пока отрицательно.

- Пока?  Осторожничают?

- Возможно.

- С властью не дружите?-  Насмешливо спросила Аглая.

-Ну вот и вы туда же.- Сказал Ермаков.  - Опасаюсь входить в доверие, тем более подольщаться. Власть придержащие,  всегда окружены людьми не из любви, и не по убеждениям, а лишь потому, чтобы урвать хотя бы кусочек чего- то. В результате оказываются на цепи и готовы на все ради корысти. Те, что наверху, хорошо это знают и конечно используют в своих целях. Тут только смотри, чтобы не оказаться без вины виноватым и не попасть в такую компанию.

- Как этого избежать? – Улыбнулась  Аглая.  От усмешки не осталось и следа. - Говорят в старые времена девушкам, которые превращались в ведьм, клали на рот деревянный крестик, чтобы злой дух не освободился и не навредил домашним. А как поступать с теми , что  поступают  не по любви и вере, а  по необходимости?

- Господи, какая открытая, какая  завораживающая улыбка! - Подумал Ермаков. И ту же постарался отвлечься от мыслей  о привлекательной  собеседнице.-  Они наказывают себя сами. Зная, что их честь и совесть запятнаны, что их никто не ценит, а потому разве что не пинает и вынуждает делать  подобное тому, что они уже делали. Замкнутый круг, в который они сами себя загнали. Они пожирают сами себя.

  - Вы хотите сказать, что они не живут. – Спросила Аглая .- Жизнь в них надо вдохнуть и заставить двигаться. Это сложная наука жить в равновесии с собой и окружающей действительностью. Как соединить четыре времени года одновременно.

- А что в жизни просто? Все сложно. – Ответил Ермаков. - Меня призвали в армию осенью сорок первого. Немец пёр на Москву, раструбив на весь мир, что к седьмому ноябрю Москва падет. А я почему- то   ехал не на фронт, где решалась судьба страны, а с девчонками за рулем тяжелых машин по  Военно - грузинской дороге, занесенной снегом, и  они срывались со своими машинами в бездну пропастей, замученные дорогой, не спавшие по  многу ночей, голодные  и не успевшие узнать любви. Разве о такой жизни они мечтали? Вчерашние школьницы. Они думали,  что  все будет просто: школа, институт, работа,  любовь, семья,  дети.  А вышла война, курсы водителей и дальняя дорога. Возить  военную технику, военное снаряжение, порох, медь, , лекарства, поставляемые  по ленд  - лизу через Персидский залив американцами и англичанами.

-  диплом наверно получили  досрочно?

-Точно. После четвертого курса. И сразу- военные курсы. Звездочки лейтенанта и  дальняя дорога.

-Вы были далеко от войны?

- Еще как далеко. 

-А война   все равно была в ваших порах.

-Все верно.   Вы  отгружали так нужные стране военные товары. И каждую минуту думали , все ли сделали  для того, чтобы остановить  врага. Ведь так?-- Спросила собеседница.

-Конечно. Ты каждый день задавался вопросом: почему кто-то воюет, а  ты далеко от войны. В далеком Иране, в   двух тысячах километров от  своей страны, истекающей кровью, где каждый день гибнут тысячи солдат, а ты здоровый сильный мужик в стороне от  самого главного дела. И как потом смотреть  в глаза вернувшимся  с войны землякам?  Остался жив. Хотя я и не виноват  в этом.  Вернулся с войны,  устроился в нефтепромысловое управление. Где тружусь и сейчас.

- А родители?

- Мать  погибла, когда немцы бомбили нефтезаводы и жилые дома в городе заодно. Отца и старшего брата убили  на войне.  Жена брата ,она  работала врачом в санитарном поезде,  погибла под  бомбами.  Остался  малолетний  сын. Сашка. Когда я приехал из Ирана, отыскал его в детдоме и  забрал. Он меня практически не помнил. Пришлось  привыкать друг к другу. Сашка  закончил нефтяной институт.  Распределили в Башкирию. Он  был моей семьей.

- Вы хотите сказать, что не женаты?

- А надо было?

- Конечно.

- Как то не сподобился.

-Почему?  Что- то со здоровьем не так?

- Да со здоровьем все так.

- Тогда с чем?

  - Наверно с мозгами. Сначала думал, надо окончить институт, получить профессию , встать на ноги. А тут  война.  Потом думал, Сашке надо кончить школу, институт. Опасался,  что   мою женитьбу  он может воспринять тяжело. А я не хотел, чтобы он страдал, почувствовал себя одиноким и не нужным мне. Я такого не мог допустить. Я ведь ему был и матерью, и отцом.  Ну, вот. Как- то так. Извините, я наверно что - то сказал лишнее.

-Ну, почему же. Из сказанного вами, я вижу, что вы ответственный человек. Может, даже излишне. Не каждый день встречаешь человека, который способен жить для других, а не для себя. Вы несколько лет были в Иране. И там надо полагать на сборочном конвейере  были не одни мужчины. Неужели ни одна персиянка не заставила вздрогнуть ваше сердце?

-Наши сердца были заполнены другим.

- Чем же интересно?

-Вы это знаете и без меня. Ненавистью к врагу.

-Одной ненавистью жить нельзя. Любовью - можно. А ненавистью – нельзя- Убежденно  сказала спутница.  

«Конечно, она права»»!,- подумал Ермаков.- Одной ненавистью жить нельзя. Нужны положительные эмоции.  Но  разве он мог признаться сейчас своей собеседнице в этом? Его сердце согревала Лейла. Он впервые ее увидел в Иране. Они стояли  с матерью   в стороне от  толпы  персов и арабов. Молча стояли и ждали , когда придут  американцы или англичане и отберут несколько человек на работы, как они это делали каждое утро.   А когда те появлялись, толпа жаждущих работы, бросалась к ним со всех сторон и перекрикивая друг друга ,просила  взять именно  их.  Лейла высокая и худенькая, и  мать вся в черном,продолжали все также стоять в стороне.  Словно их не касалось то, что происходило рядом. Однажды Ермаков увидел, как Лейла неожиданно упала. Мать пыталась ее поднять, но тщетно. Ермаков бросился  к палатке врача и попросил его посмотреть, что случилось с девушкой. Врач   едва взглянул на девушку  и сказал:» Она здорова.  Просто у нее  голодный обморок.  Она наверно несколько дней не ела».

- Можно ее забрать к вам в лечебницу? Поддержать  несколько дней.

- Мы не должны этого делать. К тому же она даже не работает на сборке.

- Я упрошу ,чтобы ее взяли. Только поставьте ее на ноги. Иначе они  с   матерью  просто умрут с голоду. 

- Право, не знаю.

- Ну хотите, я сейчас пойду и поговорю с майором.

- Это успеется. Поговорить ,конечно, придется. А пока   шагайте за носилками.  Выволочка от майора вам обеспечена. И мне тоже. 

-  Выволочку я как - нибудь переживу. А девушку  спасем.

И спасли. Ермаков вручил неотступно следовавшей  тогда за носилками матери  девушки буханку хлеба и банку говажьей  тушенки,  которой их снабжали американцы.  Тем временем появился переводчик и сказал девушке на фарси,  что много есть нельзя. Ей станет плохо.  Врач сделал  девушке укол в руку, пояснив, что это глюкоза и девушка открыла глаза. – Ну, вот и замечательно. Сейчас мы ее оживим окончательно.-  И он  принес чашку бульона.- Остался  от завтрака.- Пояснил он Ермакову. - Девушке ничего есть пока нельзя. Желудок отвыкший от еды, не примет. Для начала попоим ее теплым   бульоном. Из американской курицы. - Врач протянул чашку матери  девушке и жестом показал, что надо делать. Та сразу поняла,  присела на край  кровати и стала поить дочь.

 Врач попросил переводчика сказать матери девушке, что она пробудет здесь несколько дней. Он сможет   ее навещать.       

Навещал ее и Ермаков и общался с нею при помощи русско - персидского словаря. И тонул в ее черных как  персидские ночи глазах. Ермакову нравились ее застенчивость и молчаливость.  Он никогда не мог понять, о чем  она думает.  Она  всегда смотрела вниз ,под ноги   или в сторону, как истинная мусульманка,  не смевшая смотреть прямо в глаза мужчине.  Он сам не понимал, как она стала для него дорога, пока однажды не увидел ее на рабочем месте, и у него началось нечто вроде паники.

 - Что- то вы замолчали. Уж не вспомнили случайно  свою персияночку?- Улыбнулась Аглая  , пристально взглянув на Ермакова.

« Чертовы эти женщины, как ведьмы обо всем ведают, обо всем  догадываются» - Подумал Ермаков.

-Мы едем  с вами уже около часа и умудрились как следует не представиться друг другу.

- А что значит, как следует?

- Вы не назвали вашу фамилию. Кем работаете? Я, кстати, терапевт. Врачую   в районной больнице.

- А я  Елисей   Ермаков.  Начальник буровой.

- Я догадалась.- рассмеялась Аглая.- Постойте, постойте, вы случайно не тот самый  Ермаков, который  в свое время наделал столько шума,  настаивая на поисках верхнемеловой нефти?

- Тот самый,- согласился неохотно Ермаков.

- Кажется, вас даже арестовывали. Или что- то в этом роде. Обвинили в попытках  совершить диверсию, за связи с американской , английской или какими то другими разведками. Да вы опасный человек.- Аглая весело посмотрела на  Ермакова. - Я сильно рисковала, подобрав вас на ночной дороге. - В ее голубых глазах прыгали веселые искорки.- Хотя вам как я понимаю, было тогда совершенно не смешно. Вас обвиняли, как я догадываюсь,  по очень страшным статьям. Как же вы выкарабкались? Кто туда попадал, редко выходил на свободу.

- Мне повезло. Меня не успели осудить. Из единственной скважины, которую мы все- таки после долгой борьбы пробурили, ударил редкий по  мощности  фонтан высококачественной нефти. Он и спас  меня от беды.   Но главное не это. Главное, что  мы открыли новые  огромные возможности для добычи нефти. И не только у нас, а во всех нефтедобывающих районах страны.  

- А кто это « мы», как вы говорите. Ведь это была ваша и больше ничья идея, как я понимаю.

- Это вы так понимаете. А когда  государство решило наградить  авторов открытия государственной премией моей фамилии в списке не оказалось.

Оказались те, кто был решительно против поисков верхнемеловой нефти. Министр, первый секретарь обкома и завпромышленным отделом,  начальник  объединения, главный геолог. И еще кое - кто.

- Сильно переживали?

-Я внутренне был готов к этому. Я знаю, что человек слаб. И за тридцать сребреников мать родную продаст. Тут открывались перспективы для чиновников, жаждущих сделать карьеру.

- А где  сейчас эти лауреаты?

-  Пошли на повышение. В главк,  в министерство.

-А вас как- то отметили?

- Еще бы, конечно. Меня освободили, позволили устроиться снова на буровую.

 - Интересный вы человек. И вы не стали добиваться справедливости?

-  Какой справедливости?  Главное, что страна получила нефть. Это для меня выше любых наград. В этом высшая справедливость.

- Вы какой-то редкий экземпляр.  Пережиток.  Я думала, такие , сегодня уже не водятся.

- Мы  всегда, во все времена были в единичных  экземплярах – Пошутил Ермаков.

-И вы можете по такому поводу шутить? – удивилась Аглая.

- А почему бы и нет?  Жизнь продолжается.  Если бы она была замешана на справедливости, господу Богу нечего было бы делать. А так работы на века.

- С ума сойти!

- Как раз, чтобы не сойти с ума. Форма самозащиты.

- Мы, кажется, приехали. Но я вас не выпущу из машины, пока вы не ответите на вопрос:  а правда, что  после того, как ударил ваш  фантастический фонтан нефти,  и его  две или три недели не могли укротить, первого секретаря обкома вызвали в Кремль к самому, с докладом по этому случаю. Так и было?   – Спросила Аглая.

-Правда. Сталин хотел услышать, что это действительно  прорыв в нефтяной промышленности, открывающий новые большие перспективы для страны в нефтяной отрасли, что не будут снижены ,а то и увеличены поставки нефти на экспорт , а это  позволит закупать необходимые стране промышленные товары, станки, нефтегазовое  и другое оборудование.

   - И что Сталин?

-Сталин внимательно выслушал доклад  об открытии верхнемеловой нефти, о значении открытия,  а потом поинтересовался, почему на все его вопросы отвечает второй секретарь обкома Семибратов, а  не первый секретарь  Сердюков.

Первый секретарь  ответил, что он по образованию агроном.

- А второй? - Спросил Сталин.- Второй окончил промакадемию в Баку,- ответил Сердюков.- Работал в нефтяной отрасли Азербайджана.

- Ваша область нефтяная и нефтеперерабатывающая. Как же ею может руководить сельхозник? – Удивился Сталин. И тут же распорядился  секретарям обкома поменяться местами. Так   второй секретарь стал  первым, а  первый – вторым.

-  Так это, все - таки  правда? - Удивилась  Аглая.- А я думала, что придумки.

-История этим не закончилась.- Сказал Ермаков.   -Сталин  вызвал  Берию  и спросил:  Лаврентий, как там  у тебя в  Сунженске , все выбивают  признание Ермакова , что он хотел экономически   подорвать  нефтяную отрасль и за    связи  с западными разведками? Товарищ Берия, , ты знаешь, что  благодаря  этому предателю, его настойчивости, мы начали получать большую нефть?

-  Я в курсе, товарищ Сталин.

Сталин будто не слышал реплику Берии и продолжил. - -А  ты, Лаврентий, слышал,  какой фонтан  черного золота  укрощен в Сунженске и работает на благо страны? Это начало новой эры в нефтедобыче. Вот  что сотворил  твой, Лаврентий, еще один вражеский пособник!- Сталин пыхнул трубкой и пристально посмотрел на Берию.

- Я в курсе , товарищ Сталин.- Повторил Берия.

-А если ты, товарищ Берия, в курсе,- голос Сталина стал особенно зловеще тих.- почему  Ермаков  до сих пор не освобожден?  -Сталин раскурил почти погасшую свою знаменитую трубку, набитую табаком из папирос Герцеговина Флор и сказал: »Сегодня же  Ермаков  должен  быть дома, а завтра на  прежней работе. А заодно  и его сослуживцы  по работе в Иране. Их тоже с пристрастием  допрашивают?

 Так я оказался на свободе.

- Сколько они вас успели продержать? -С тревогой спросила Аглая.

- Около двух месяцев.

- Что же они так тянули? –Они ведь выносят приговоры быстро.

- Видимо,  много работы. Не успевают.- Усмехнулся Ермаков.- Наверно решили, что разоблачили очередную вражескую агентурную сеть.

- В первый раз вас защитил Сталин. Сталина теперь нет. Кто защитит, если вы снова наступите на те же самые грабли?- Спросила Аглая.

-Я уже наступил.- Просто без нажима ответил Ермаков, как будто речь шла о чем- то совершенно мало значительном, а не о его  судьбе.

-Вам хочется играть с судьбой?

- Я хочу приносить хоть какую- то пользу там, где я могу.

-С вами все ясно.-  Как –то особенно  мягко и доверительно, как показалось Ермакову, сказала  Аглая  и улыбнулась.- Куда вас подвезти?

- Вы и так сделали для меня большое дело. Довезли до города.  Было бы полнейшим свинством,  просить вас  подбросить меня еще и до объединения. Спасибо большое. Я  выйду и поймаю такси или доеду на общественном транспорте.

- Вы же сами говорили, что опаздываете. Раз уж я вас привезла в город, довезу и до объединения. Иначе вы еще потеряете полчаса. Трамваи, вы же знаете, ходят редко. И к тому же в них собачий холод. И «такси» зря будете ловить. Таксисты предпочитают в это время пить дома горячий чай .

-Убедили.- Сказал  Ермаков  -. Я вам крайне признателен.

 Аглая  уверенно повела машину по хорошо освещенной центральной улице города, заметенной снегом,  и скоро резко затормозила у   старинного здания объединения «  Югнефть». Ермаков открыл дверцу, готовый тут же устремиться  к подъезду. Но его остановил голос Аглаи:»  Вы вот так сбежите и не предложите мне, хотя бы для вида,  снова встретиться?»

-Милая Аглая, мы с вами в разных возрастных  категориях. Вы молода и красива. А я тридцатипятилетний буровик, вышел из того возраста, когда вызывают интерес молодых и привлекательных девушек. Я не раз замечал, как они  смотрят не на меня, а сквозь меня.

- Интересно, как это можно смотреть сквозь привлекательного мужчину? Давайте обсудим это в следующий раз при встрече. Договорились? -Аглая опалила его  солнечной улыбкой и не дожидаясь ответа, резво взяла с места и ее машина исчезла в снежной кисее.

Глава 3

Ермаков только теперь заметил как красиво высокое  здание объединения, словно не поддающееся веяниям времени. Говорят, до революции в нем располагалось дворянское собрание. Давались балы. Звучала музыка духовых оркестров. Кружились пары кавалеров и  нарядно одетых дам.   Подходя быстрым шагом к подъезду, Ермаков  удивился  количеству автомобилей, толпящихся , как молчаливое стадо  бизонов, на площади перед зданием.

 -  Наверно все начальство области здесь, а не только нефтяники. – Подумал Ермаков, открыв  тяжелую дубовую дверь  и взбегая по лестнице на второй этаж. Но мыслями он был еще с Аглаей.  – Похоже,  у девушки – красули  крутой нрав! - подумал Ермаков.  - Такой только попади в руки. Скучно не будет. И вдруг  понял, что  она, кажется назначила ем у свидание, но не сказала где. А он даже умудрился не узнать ее телефона. А ведь  Аглая  ему понравилась. Вот он и распустил перья. - Тоже мне фазан,-  сказал он о себе со злостью.-  Может она тоже ждала, что я попрошу телефон. А вдруг и  я ей  посмотрелся?  Что- то было в ее глазах, когда я выходил из машины.  Словно она чего - то ждала. Глупости. Ничего она не ждала - .Оборвал он себя. Не выдавай желаемое  за действительное -  Подвезла и будь счастлив. И  забудь.  

  Он на ходу разделся, бросил одежду  в раздевалке поспешил в зал.

- Да не спешите вы так,- сказал знакомый старый швейцар с николаевскими усами.- Собрание еще не началось. Но народ весь в сборе.

 Высокие резные двери   были  открыты. Огромный сияющий  люстрами зал  был забит до отказа. Чувствовалась  особая  атмосфера, какая бывает только перед Новым годом.  Ермаков, стараясь быть незаметным, проскользнул на свободное место. Благо,  оно было у прохода. И никого поднимать не пришлось. Видимо, отсюда кто- то пересел в президиум.

 Ермаков   облегченно вздохнул, что все - таки успел к открытию. И тут же услышал голос председателя торжественного заседания генерального директора объединения Степнякова:» Ну, вот кажется все в сборе.  Слово предоставляется заместителю министра нефтяной промышленности товарищу Судакову Георгию  Трофимовичу.

 Обрушился такой девятый вал аплодисментов, что можно было подумать, рухнул потолок. Судаков, жилистый, с седой бородкой под Булганина, в мятом костюме и брюках гармошкой не спеша  прошел к трибуне: »Товарищи! Разрешите мне от имени Совета министров СССР, ЦК профсоюзов работников нефтяной промышленности и ВЦСПС, от себя лично поздравить вас, дорогие товарищи, с новым годом, добычей 12  миллионов тонн уникальной сунженской нефти, которая так нужна нашей развивающейся промышленности и сельскому хозяйству. Именно добываемая вами нефть  еще и  главный источник валюты страны.  Весь наш народ  смотрит на вас, ваши достижения, ваши успехи.  Гордится вами  и  радуется вместе с вами! Мы знаем ваши трудности. Верим, что падение добычи черного золота временное.  Верим, что прославленный коллектив преодолеет  временное  отставание , о причинах которого сейчас говорить не место и  добьетесь новых успехов на благо нашего отечества».

« Ах, старый лис.- Про себя усмехнулся Ермаков. -  Не захотел ворошить улей. Пчелы ведь могут и покусать».  Ермаков  знал, что Судаков в предмеловой период разработки нефти, был ярым противником поисков  черного золота на больших глубинах. Что не мешало ему, когда верхнемеловая нефть была открыта , получить за это достижение  вместе с группой других противников меловой нефти Государственную премию. Он и теперь слышать не хотел о бурении на нижний мел. Считал эту идею бредовой.

    Следующим на трибуну вышел первый секретарь обкома партии  Пошехонов Павел  Прокофьевич. Три П,так назывыали его все сослуживцы и все знавшие или слышавшие о нем.

 «Интересно», что он скажет?» - подумал  Ермаков.

Пошехонов , тем временем,  привычно  заговорил  о том, что всем было давно известно. Но это не мешало  ему говорить уверенно и напористо.  Поздравив нефтяников с новым годом,  первый    напомнил, что  в недалеком прошлом  уже почти никто не верил, что слава сунженской нефти возродится.

-Вы хорошо помните те дни, когда сотни нефтяников стали покидать наш край. Вы не поддались  унынию и скепсису, и преодолевая трудности, пробились, нет проломились к меловой нефти.  Первыми в стране. И доказали, что мы были и остаемся нефтяной  кладовой отечества.

 Верю, что ваши новые нефтяные не открытые пока площади,  еще впереди.  Три П говорил что- то еще, но Ермаков его не слушал. Он увидел  начальника управления Чебакова. Чебаков  сидел ближе к сцене и что-то энергично обсуждал с ректором нефтяного института Озерским, его старинным  приятелем. Ермаков  не слышал о чем они говорили, но был уверен, что речь шла   о положении дел  с падением добычи нефти в объединении ,а может и во всей стране. И какой вывод нужно из этого сделать.

Ермаков на некоторое время снова прислушался к тому, что говорил   Пошехонов.  Оказывается , многие не верили в меловую нефть ,а он, Три П,  верил. А ведь именно он, Пошехонов, после войны заведующий отделом промышленности обкома, был ярым противником поисков  нефти в верхнемеловых отложениях , равно как и тогдашний  начальник  управления Степняков , нынешний главный геолог объединения Новожилов и другие.    К тому же  именно он, Пошехонов,  добился ареста Ермакова, как вражеского  агента, пытающегося нанести экономический урон нашей стране, добиваясь бурения на мел. Вместо того, чтобы искать еще не найденные месторождения, залегающие на небольших глубинах.

Чебаков, слушая выступление  Пошехонова,  примирительно  и громко сказал:» Кто прошлое помянет…».

-Прошлое надо помнить, чтобы не повторять  тех же ошибок в будущем. -Не принимая примирительного тона Чебакова ,  сказал  профессор Озерский.  Н  Пошехонов тем временем получил свою порцию аплодисментов и направился  с трибуны в президиум.

-Жаль портить праздничное настроение людям, они своим трудом заслужили  этот праздник. Но придется,- - сказал профессор  Чебакову.

- Не надо, Борис Степанович!

- Люди должны знать правду.

-Какую правду, Борис Степанович,?

- А ту, что они не давали  разрешения в свое время пробурить разведочные скважины на верхнемеловую нефть, а сейчас  всячески тормозят и не хотят дать разрешение на разведку  нижнемеловой нефти.  Без разведочных  же скважин, как  узнать есть нижнемеловая нефть или нет? Только разведка может дать конкретный результат. И никто и ничто больше. Добыча падает, а мы  продолжаем искать нефть там, где ее уже  нет. Впрочем, это ты и без меня хорошо знаешь. Но верхи молчат.

Озерский   написал  записку и передал по рядам в президиум.

 Записку передали  Пошехонову и тот , пробежав ее,  наклонился к заместителю министра, что- то тихо говоря. Судаков выслушал   первого ,  и   в знак согласия, кивнул.

- Борис  Степанович, они решили не давать тебе слова.- сказал Чебаков.-  И правильно. Серьезные вопросы нужно обсуждать  на производственных совещаниях или в главке. Но никак не на торжественном новогоднем собрании. Люди хотят праздника. Они не виноваты в падении  добычи нефти, честно трудились. А ты заслуженного ими праздника,  хочешь лишить.

- И ты, Брут! – Сказал  Озерский  Чебакову.

- Борис Степанович,- взмолился Чебаков,-. Народ хочет хлеба и зрелищ. И имеет на это право.  Не нефтью единой жив человек.

Степняков, тем временем объявил перерыв. Попросил собравшихся не расходиться. Напомнив, что после перерыва всех ждет  замечательный концерт. Зал в едином порыве  спешно ринулся  в буфет, где обещали пиво и воблу.

 Ермаков  решил подождать , когда схлынет  река  людей, спешащих к заветной буфетной стойке и войдет в привычные берега, когда его окликнул  Озерский :» Елисей Ярославич, , рад вас видеть.- Высокий, в довольно поношенном и  не первой свежести костюме,  без галстука, он всем своим видом  выпадал из празднично настроенного зала .  - Как ваши  диссертационные  дела,  Елисей Ярославич? Я хочу, чтобы вы  поскорее защитились. Пожалуйста, не тяните с защитой. Вам за ваше открытие верхнемеловых отложений нефти можно сказать кандидатскую засчитали автоматом. А что вы тянете с докторской?  У вас все козыри в руках.    Почему?  Как только защититесь,  я вас возьму завкафедрой в институт.

-А зачем мне кафедра? Мне и на буровой неплохо.

-Доктор наук на буровой?  Нонсенс, уважемый  коллега.

- Отнюдь. Буровая - это живое дело, живая жизнь. Чувствуешь пульс земли.

 - Мальчишка. Пожалуйста, заканчивайте с докторантурой. И не смейте мне возражать!  Вам пора давно быть доктором, а вы все в кандидатах ходите.  Негоже. Подумайте о том, что я сказал. Нет ничего дороже времени. Учитывайте это, пожалуйста. Кстати,  вы настаиваете бурить разведочные скважины на нижний мел. Имейте в виду, что я  на вашей стороне.  О перспективах нижнемеловых отложений на нефть, ваша  докторская диисертация очень будет  ко времени.

-Но почему у нее  столько противников?- Спросил Ермаков.

-Вы прекрасно знаете почему. Инерция мышления.  

-Увы, вы правы, Борис Степанович.

-  Научно –исследовательский институт  нефти и газа пока не занимается теоретической разработкой проводки глубоких скважин. По той же самой причине - инерция мышления. Кажется, что глубокие скважины - это отдаленное будущее. А будущее уже вот оно. А мы не хотим его видеть .

Конечно, у нефтяников  нет пока оборудования, техники, с которыми можно идти на штурм новых глубин. Возьмите те же буровые  станки. Они не соответствуют новым глубинам. Подъемность нынешнего станка - 200 тонн. А нужно гораздо большую. Ну, и так далее. Нужно машиностроительным заводам учитывать требования  времени. А нефтяникам,  в  вою очередь давать им технические задания. Но вы, уважаемый Елисей   Ярославич,  знаете это лучше меня. И наконец, последнее. В объединении « Югнефть» ни его начальник Степняков, ни  главный геолог  объединения Новожилов не верят в мезозойскую нефть. Почему, вы знаете. Мезозойские отложения залегают на Северном Кавказе и в Предкавказье на больших глубинах. Там, где они выходят на поверхность, закладывали разведочные скважины.

-Там нефти не оказалось.

- Вот именно.. Ее на мой взгляд, и не должно было быть. Я еще в 1942 году, когда тебя забрили в Иран, написал первую работу по гидрологии Северного Кавказа, где вывел некоторые закономерности о состоянии  грунтовых вод и об их влиянии на нефтяные залежи. Суть вот в чем. Верхний мел, который выходит на  дневную поверхность, активно фильтруется  грунтовыми водами. Какие уж тут залежи! А вот в глубоких местах, то бишь в нижнем меле, мне удалось выявить ряд мест  с очень слабыми токами  грунтовых вод. Или вообще без таковых. Вот там по - моему мнению, и нужно искать нижнюю меловую нефть.

- А почему вы все эти годы молчали?

- Разве вы не знаете почему? Вы  на несколько лет позже предложили бурить   разведочные скважина на верхний, а не  нижний мел  и чем все кончилось? Вашей посадкой.  А меня тогда по законам военного времени тут же поставили бы к стенке.

 И еще вернемся к нашей теме. В  Сунженске по сравнению с другими  нефтяными месторождениями страны наиболее высокие газовые факторы. 400- 500, а иногда и 600-800- 1000  кубических метров газа на одну тонну добытой нефти из  мезозоя. Наш газ по сравнению с другими месторождениями страны наиболее « тяжелый». В нем много бензина. А мы  по - варварски сжигаем его в факелах. А ведь это ценнейшее сырье для химической промышленности. Не говорю уже о том, что мы наносим серьезный вред окружающей природе. Нужна программа переработки газа. А мы не хотим в это  вкладываться.  Я напечатал об этом  статью в одной из центральных газет.

-- И что?

- Прислали комиссию. Она опровергла мои доводы о неприемлемости  нынешней системы разработки месторождений  и одобрила  принятую много лет назад программу. И факелы продолжали пылаптьь по всей стране. В них сжи гали попутный газ. Тогда это можно было как-то понять. Страну нужно было как можно скорее восстановить. И тогда каждая копейка была на счету.  О дополнительных затратах не могло и быть речи. Но сегодня мы живем в другой стране, а они поют все туже песню. Нужно беречь природу. Нужно беречь  минеральные ресурсы недр. Они не беспредельны. Но мы  не думаем  об этом. Не случайно война железным валом прокатилась по нашей стране, нанеся гигантский, невосполнимый урон лесам ,рекам , земле. А мы даже не предъявили Германии  за это счет.  Говорили о разрушенных городах, заводах, дорогах, все правильно. Но отдельный счет надо было предъявить за  варварский, чудовищный вред природе нашей страны. А вам, как мне кажется, в диссертации нужно одну  главу посвятить защите природы при добыче нефти. Нужно  обязательно ставить вопрос  о рекультивации земель, нарушенных при  строительстве и эксплуатации скважин. Природа не может сама бесконечно самовосстанавливаться. Есть предел. И нам надо его не перейти, как красную черту.  Иначе в природе начнется хаос. Потом  летом будут случаться заморозки и настоящая зимняя погода, разрушительные наводнения и землетрясения. Этот день – не отдаленное будущее, а ближайшее.  Если ничего не предпринимать. Люди будут удивляться:  с чего бы это природа  сходит с ума? По нашей  с вами вине и ничьей другой.  Ответственность на каждом из нас. И на вас , уважаемый Елисей Ярославич. Вам нужно быстрее защитить докторскую, чтобы легче было отстаивать свои позиции. Я ваш союзник.  Помните об этом.

- Спасибо,  Борис Степанович, я постараюсь ускориться с докторской.  И спасибо за поддержку.

-Вот – вот ускоряйтесь, уважаемый коллега!

Чебаков терпеливо ждал, когда Озерский  закончит беседовать с

 Ермаковым и тут же увлек его в буфет.

- И о чем это ректор института, известный ученый, профессор,  гидролог   беседует с рядовым начальником буровой?

Ермаков обернулся   и увидел  в двух  шагах  от себя  Аглаю.   Свежую, наверно она успела принять горячий душ, и в новом нарядном платье.   У него бешено заколотилось сердце. И  рабочие, институтские проблемы сразу испарились, как будто  их и не было.

- Как вы здесь оказались?- Спросил он, вдруг охрипшим голосом, стараясь справиться с волнением, чтобы Аглая не заметила этого.

- Решила бросить вам спасательный круг. - Вдруг вы затеете не к месту разговор о нижнемеловой  нефти, и вас побьют.

- Уверены, что побьют?

- Нисколько не сомневаюсь. Народ не любит перемен. Тем более радикальных. Верхнемеловая нефть  – это премии, высокие зарплаты, награды. Кто ж от этого добровольно откажется?

- Но это же вчерашний день, дорогой доктор. Нефтяная отрасль в глубоком кризисе.  От инерции мысли надо лечить. Жаль это не по   вашей  части. 

- Вот поэтому я здесь . А не только ради вас.- Она посмотрела Ермакову прямо в глаза. И он смутился, не выдержав ее  взгляда.

 - Вы всегда такая прямая?- Спросил он.

- А вас это смущает?

- В некотором роде.

- Привыкайте.- С улыбкой сказала Аглая .-  Мы,  доктора обязаны говорить пациенту правду, чтобы не навредить его здоровью.-  И через секунду,- И долго мы будем пикироваться здесь?  Не проще ли отправиться в ближайшее кафе или ресторан и там   за чашкой  чая или  бокалом сухого вина продолжить наше неожиданное знакомство?  Вдруг вы сбежите на свою драгоценную буровую и я вас долго  не увижу. А это в мои планы не входит.

- У вас уже есть какие - то планы относительно моей скромной особы? – Не скрыл удивления Ермаков.

- Конечно. А вы как думали?  Заинтересовали девушку и сбежали? Не получится. Пойдемте. Пока будем  идти до машины, вы  должны решить, где мы приземлимся на ближайший час - полтора. Я сделала навстречу вам достаточно шагов.  Следующий - за вами.

 Ермаков был удивлен, обрадован и сокрушен  необыкновенной  свободой и напористостью Аглаи. Он не привык к такому поведению девушек. И  в тоже время ее искренность и напористость  нравились ему и пугали одновременно.

Они вышли из теплого помещения и сразу окунулись в снежную круговерть. Но снег,  такой редкий на юге в это время года,  радовал своей свежестью и прохладным воздухом, который хотелось  вдыхать горстями.

- А где ваша машина?- Спросил Ермаков..

- Но чтобы тогда я делала в ресторане?  За рулем нельзя ехать, принявшему что-то горячительное. А я не намерена сегодня  отказываться от него.

- Разумно. Можно я возьму вас под руку? Скользко. Ненароком упадете.

Он замер в ожидании, что она ответит.

-Ну что ж ,будьте сегодня моим спасителем. - Она улыбнулась.- На улице действительно скользко.   Аглая взглянула  Ермакову в глаза, и у него сбилось дыхание. Он действительно так давно не был с представительницами прекрасного пола, что ему все было в новинку.

  Они сидели в полуподвальном грузинском ресторане, где было по - домашнему тепло  и уютно,  не навязчиво  звучала музыка.  Подавали в горшочках  грузинские огненные чанахи  из баранины со множеством ароматных трав,  от  запаха которых  кружилась голова. Ермаков сегодня целый день ничего не ел. Было некогда. И только теперь понял, как проголодался. А  тут еще подавали только что с пылу- с жару восхитительные  хачапури с хрустящей  аппетитной корочкой , овечьей брынзой ,и плавающим в  центре блюда,   в тающем сливочном  масле куриным желтком. 

 Глядя как Ермаков  с аппетитом ест, Аглая  спросила :» По -  моему, это ваша первая трапеза за сегодняшний день. Верно?»

- Я  только здесь это понял. Весь день  был перенапряжен. Было не до еды.

- За что же мы выпьем? – Спросила Аглая.

Ермаков  разлил в стаканы прохладное кроваво- красное, густое  грузинское вино и сказал:» Давайте выпьем  за случай, который мне позволил  познакомиться с вами, удивительно красивой  свободной   девушкой!

Один мудрец сказал:»Находя богатство - теряешь совесть. Находя любовь – теряешь рассудок. Находя истину -  теряешь веру.  И только потеряв все -  находишь свободу».  

-  Ермаков, , вы буддист?- С удивлением  спросила Аглая.

-Ну почему же? Просто мне  нравятся некоторые мысли Будды. буддизм –тоже.  Религии как правило, хотят слепой веры, не повергая сомнениями ее постулаты. И воинственны, в отстаивании своих догм и учений. Буддизм  по сути  не религия, а набор нравственных ценностей. Он  сумел превратить воинственных тибетцев в мирную нацию. Вот я и думаю, что если бы  вдруг  буддизм стал всеобщей  религией, может быть люди навсегда избавились от войн. И этим буддизм привлекателен для меня во всяком случае. Жаль не для всех. Я честно не могу понять, как индусы буддизм поменяли на индуизм, брахмаизм и десятки других вер и учений. Я за мирное сосуществование. Всех со всеми. За это давайте и выпьем, если вы не против.

- Я не против.- Рассмеялась Аглая.- А я думала,  что  вы можете  только устранять аварии  на буровых.

- Может быть и так. Но  аварии в отношениях людей я  устранять не умею.

- Уверяю вас, в наших отношениях аварий не будет. Во всяком случае,  я очень надеюсь на это.

 Когда они вышли из ресторана,  Ермаков  немало смущаясь , предложил: «Может, зайдем ко мне? Не хочу идти один в пустую квартиру.

 Аглая спокойно ответила :» То, что быстро случается, быстро и кончается».

И потом, важна не конечная цель, а путь к ней. Господь сказал: меня не интересуют дела твои.  Мне интересны твои замыслы. Кажется так? Поэтому  не будем спешить.  Вам показалось, что я легко  доступна? Да- да.  Вы подумали. .Между тем, вы ошибаетесь. Ох как вы ошибаетесь. Я подразнила вас, а вы поверили.  Женщинам нельзя доверять. Они не доверяют даже самим себе,  потому что живут эмоциями. А эмоции – это бабочки. Кажется они такие беззащитные, ничего не стоит их поймать и поломать хрупкие крылышки. Но попробуйте   завладеть   бабочкой и у вас , скорее всего ничего не получится. Однажды я наблюдала в Пицунде, как  отдыхающий  в доме творчества писателей   один академик, любитель коллекционирования бабочек, пытался поймать сачком одно понравившееся ему легкокрылое диво. Каких только мер он не предпринимал! То замирал, то медленно подкрадывался к ней беспечно порхающей  на цветущем лугу, то  неожиданно бросался, пытаясь накинуть на нее  сачок. Это скажу я вам, было  восхитительное зрелище. Академик взмок, был жаркий августовский день.  А она ,казалось вовсе его не замечала.  А может так и было. Она просто занималась  своими делами - собирала нектар. А насытившись, улетела.  Оставив разочарованного академика ни  с чем. Вот такие и   мы,  женщины.

- Ну, как сегодня улов?- Спросил академика   с хитрецой знакомый московский писатель.

-А разве вы, писатели не похожи на меня? Вы тоже ловите свои бабочки – слова и часто  в итоге в вашем садке оказывается пустота.- Ответил академик.- Или что-то мало выразительное.  Я,  кажется   сегодня позволила себе  что-то лишнее. И у вас  может сложиться обо мне неверное представление. У нас, как я понимаю,  впереди еще  сколько угодно времени. Раз мы сегодня встретились, значит, господу это было угодно. Не будем  его разочаровывать.  А сейчас проводите  меня домой.

 Глава 4

Ермаков  открыл дверь , в темноте нащупал включатель и зажег свет. Войдя в комнату,  он  разделся, включил магнитофон и упал на кушетку, прихватив со стола пачку газет. Пробежал глазами по заголовкам , но читать не стал.  

В мире ничего  нового не происходит. Только кажется ,что  земной шарик  безостановочно мчится  в бесконечном калейдоскопе событий. А если разобраться, в сущности ничего нового нет. Все  старо. Забастовки, стачки и стычки с полицией в странах запада. Кто- то умер. Кто- то стал президентом. Потом он умрет и кто- то другой займет его кресло. Кто- то разобьется на автомобиле, угодив в аварию, или погибнет  в авиационной катастрофе. Все в мире повторимо.  Об этом сказал еще Евклезиаст в своей  убогой забытой богом деревеньке Кабир где - то на притоке Евфрата, среди безжалостной пустыни, куда его занесла судьба по воле не далекого  иудейского царя, дерзнувшего поднять восстание против всесильного владыки Вавилона Навуходоносора. Вавилонский царь подавил выступление евреев и чтобы впредь им было неповадно мутить, согнал их с родной земли и поселил на безжизненном берегу одного из притоков  могучего Евфрата. Живя среди своих нищих  соплеменников, где ничего не происходило и казалось, никогда уже не произойдет, Евклезиасту и всем евреям это представлялось вселенской катастрофой.  После которой,  пришел конец истории.  Что история!  Жизнь людей изгнанных с родных мест иссякла, как иссякает источник  воды  в пустыне, ненадолго  рожденный весенними дождями.

 А посему газеты нет смысла читать - Подумал Ермаков.  Хотя недавно ему казалось,  что если он  не прочтет газеты хотя бы один день,   с миром что – то произойдет непоправимое. И с жизнью в этом мире. « Какой же ты наивный.» – Сказал себе Ермаков.. - Трижды битый жизнью. Трижды умывавшийся кровью. Трижды преданный друзьями и соратниками, и все равно не утративший наивной веры в  справедливость и конечную победу добра над злом. Кстати, было бы хорошо, если бы в холодильнике у меня оказалась  бутылка минералки.  Или на завтра, на завтрак, что – нибудь более существенное.  Ну,  не одной же манной небесной питаться, как евреи, бежавшие  из египетского плена.  Моисей 40 лет водил их по пустыне, чтобы они, наконец, ощутили себя свободными людьми. Интересно, а сколько нас  нужно будет водить  по пустыне после бесконечных социальных и прочих  экспериментов, чтобы ощутить себя людьми?    

     Он был немало удивлен, обнаружив в холодильнике бутылку минеральной воды  и вполне пригодные  к употреблению кусок сыра и круг  краковской колбасы.  Ермаков, выпил не отрываясь, почти половину бутылки ледяной воды, и вдруг почувствовал, как сильно устал.  Отправился в кабинет, не включая  света, упал на диван, думая о собрании  в объединении, от которого он почему- то ожидал чего-то серьезного. Обсуждения стратегии добычи и  разведочных работ в новом году. Но этого не случилось и он был немало раздосадован.

 Но сон почему- то не шел.  Да и как он мог уснуть, когда сегодня  такое приключилось. И он стал думать об Аглае.  Какое красивое и редкое  у нее  имя  Аглая. В нем ощущалась  даль времен. И как здорово, что он решился ехать в город. Останься он на буровой, и   никогда бы не увидел,  Аглаю, которую знал всего несколько часов, но она успела заполнить всю его жизнь. И он  уже не представлял, как жил раньше, не зная ее и как жить без нее дальше. И со  страхом ощутил, что сегодняшней встречи могло и не быть. Если бы он отказался ехать в город или если бы Аглая, не приехала в объединение.  И что тогда?  Тогда бы он сошел с ума, разыскивая ее. И думая так,  он вдруг вспомнил,, что она  же сказала, что работает в райцентре, в большой казачьей станице неподалеку от его буровой, и он без труда отыскал бы ее, если бы захотел. Что значит если бы? Конечно, он  непременно при первой возможности поедет   в  станицу и увидит ее. Он хотел остановиться на этой мысли  и попытаться уснуть. Но сон, по - прежнему не шел.  И он,  отчаявшись заснуть, лежал и смотрел в 1942 год, когда его, студента четвертого  курса  вызвали в военкомат и вручили повестку о призыве в армию.

Глава 5

Н а следующее утро уже одетый в военную форму , в шинель с новенькими погонами лейтенанта и вещмешком за спиной, он как и десятки таких же как он студентов,  новоиспеченных лейтенантов толкался на пятачке у военкомата не зная, что его ждет.  Шли тяжелые бои в степях Дона. Немцы рвались к Сталинграду, Волге. Ермаков понимал, что  немцы хотят перерезать доставку  нефти, людских резервов,  хлеба с Кавказа в центр России .Судьба страны, как и в декабре 1941 года висела на волоске. А может ситуация была еще хуже.   А перед войной  таким как он, всей стране прожужжали, уши,  что если война и будет, то на чужой территории и  быстро закончился разгромом врага. Как же так могло случиться, что Германия  сосредоточила у наших границ все свои  силы, а нас убаюкивали, что это просто военные учения, хотя это учениями не пахло там, где вскоре сошлись в смертельной схватке две крупнейшие армии мира. В сорок первом студенты продолжали учиться. А теперь их мобилизовали. Значит, ситуация  и впрямь аховая.

   Ермаков  подошел к  капитану  Середе, который разговаривал с комиссаром военкомата.- Товарищ капитан, куда нас направляют?

- Никаких вопросов. Что вам нужно знать, вам сообщат. А пока это военная тайна. Вам все ясно?

« Куда уж ясней».- Подумал Ермаков.

- Может  вас направят  куда -  нибудь в один из нефтяных районов :  Татарстан  или  в Азербайджан добывать для фронта нефть. Ведь без нефти сегодня не может быть никакой войны ? - Толи спросила, толи утвердительно сказала мать Ермакова. Надеясь, , что может сыну повезет и он   не попадет на фронт, как брат и отец   Ермакова, от которых не пришло ни одной весточки с фронта.

-Ма, шла бы ты домой.- Сказал  Ермаков. –Ну зачем понапрасну нервничать? Что будет, то и будет. Немцы  в сорок первом дошли до самой Москвы. За  сутки, одолевая до сорока - пятидесяти километров. А потом немецкая военная машина стала пробуксовывать. И наконец, фрицы под Москвой  получили  по зубам. Но следующим летом при шли в себя и ударили, где не ожидали - на юг.   Генштаб вероятно рассчитывал, что немцы будут снова пытаться взять столицу России. И ,кажется, просчитались. С ума сойти,  немец дошел до Терека.  До казачьих станиц, где жили наши деды и прадеды и откуда рукой  подать до нефтедобывающего Нефтегорска, который укрепляли как могли. Строили заграждения, рыли рвы и заливали  их нефтью на случай прорыва танков врага. Тогда их должен был встретить огненный смерчь.

Но немцы остановились примерно в двадцати пяти километрах от города, заложенного Ермоловым и где в разные годы бывали Грибоедов,  служивший у  командующего Кавказской армией , Лермонтов, влюбившийся сразу и навсегда в Кавказ, Лев Толстой,, приехавший на Терек никем и нашедшим здесь себя - стал писателем. Господи! Немцы дошли до кавказских пределов, и  могут в любую минуту начать штурм города, обезобразить его  бомбами, минами, снарядами. К счастью, наступать на город они пока не спешили. Ждали  чем окончится схватка на Волге. Под Сталинградом. Немцы ждали что город вот- вот падет. А он упорно не падал. Истекал кровью, но не падал. Как не пала зимой сорок первого  Москва и немцы были позорно разбиты у ее порога. И где в свое время Наполеон ждал  ключей от города, который как он ожидал,  ему преподнесет делегация сановных москвичей.  А закончилось тем, что кони донских казаков  Платова топтали Елисейские Поля в Париже. И немцы наверняка  помнили об этом. И не торопились сделать последний, как им казалось бросок, чтобы овладеть городом, где было пять нефтеперерабатывающих заводов. Их задачей было  взять их целенькими, чтобы тут же наладить переброску нефтепродуктов из Нефтегорска на фронт. Румынской нефти им не хватало. Тем более после того, как фронт приблизился к Волге, поставлять нефтепродукты на фронт становилось все труднее. Далеко. Время доставки затягивалось. Что может неблагоприятно сказываться на военных успехах. К тому же набирались и крепли многочисленные   партизанские отряды, наносящие все более чувствительные удары прежде всего по коммуникациям немцев.  Бензин, соляра, авиационные масла в случае захвата Нефтегорска, можно будет поставлять  в части.  Без нефтепродуктов  вся  военная техника - груда металла и  не более того. К тому же  один из  нефтегорских  нефтеперегонных заводов ,это было хорошо известно немцам, вырабатывал  больше девяноста   процентов авиационных  масел в России. А другие заводы давали Красной армии и военной промышленности  миллионы тонн горючего.

   Поэтому немцы не бомбили город.  Они хотели его взять целехоньким,  как только падет Сталинград,  И посадить Красную Армию на голодный бензиновый  паек. Без  нефтегорской нефти и бензина, Красная Армия   могла оказаться  в тяжелейшей ситуации.   Если немцы возьмут Сталинград, они   отрежут поступления горючего и нефти из Баку. А  без нефти, бензина эффективно вести войну  практически невозможно. Немцы дошли до самого порога города.  И остановились у последнего моста через Терек.

Земляки  Ермакова   рассказывали, как немецкая    танкетка  заехала на мост, который даже не охранялся и неожиданно остановилась. Заглох мотор. Она простояла на мосту весь день, пока ночью  тяжелый танк не отбуксировал ее к своим.  Казачки из соседней станицы видели  все:  и как танкетка вползала на мост , и как неожиданно стала и простояла весь день и была отбуксирована без попытки наших уничтожить ее. Где  же были   наши? Танкетка,  скорее всего,  была разведывательной. Немцы   хотели прощупать какова оборона  советских войск в данном районе.  И теперь фрицы могли сделать  вывод, что ,  путь для них на Нефтегорск  открыт.  Это поняли и казачки и от своего бессилия и бессилия  наших войск, горько плакали. Их пытался успокоить инвалид, потерявший руку в первые дни войны.

- Дуры, вы, бабы.  Вы хотите, чтобы наши войска, которые скорее всего расположены  на  Терском хребте –  отличном  естественном оборонительном рубеже, откроют стрельбу по танкетке  и тем самым обнаружат себя и свои боевые позиции?  Хрена с два.  Думаю, это понимают  и немцы.  Как и то, что  Красная Армия будет оборонять Нефтегорск до последней возможности. К тому же фрицы будут вести себя предельно осторожно, чтобы не ввязаться в бои до окончания  сражения на Волге. Если они победят, то тогда и ринутся и на Нефтегорск в надежде, что наши войска будут деморализованы  и не окажут серьезного сопротивления.

  Вот  и топчутся   здесь на Тереке. Ждут развязки  боев на Волге.  Захлебнутся они в  волжской воде.  Не сомневайтесь.  Три месяца они штурмуют 
Сталинград. А  город стоит. Значит, выдохся  фашист. И  Скоро начнет драпать. И отсюда они еще побегут, как шелудивые псы.

- Не говори гоп .- Усмехнулась дородная казачка, сложив руки  на ведерной груди. Нам обещали, что наши бравые солдатики  будут воевать на чужой территории. Не своей. А где воюют? Когда это было видано, чтобы враг дошел до Терека.  Наши деды, бравшие Париж в прошлом веке, в гробу бы перевернулись, услышав такое.

 Безрукий инвалид растерялся, не зная как возразить казачке.

- Молчишь? То - то же! И молчи. Мы бабы, по – твоему,  ничего не соображаем,  как только  исподнюю рубашку задирать? Мы тоже кумекаем, чт о, если немец возьмет Сталинград и  Нефтегорск, отрежет Кавказ от   воюющей страны, нам каюк. Страна останется, по сути без нефти. Станут танки, самолеты. Их нечем будет заправлять.

- Вот потому,- снова оживился  безрукий солдатик,- наши Сталинград не сдадут. Нельзя его сдавать. Зубами, когтями вцепятся в волжскую землю ,но не отдадут.  Не будет такого, чтобы немец стал хозяином над нами. Не бывать такому!

- Не бывать! А где твоя рука? На фронте вашего брата столько помолотили, что бабам век не нарожать.  И неизвестно, что еще будет. За что Бог так к нам немилосерден? –  Мой дед погиб в первую мировую.  А им, вишь,  опять неймется.  Завидущие. Нашей земли им очень уж хочется. Взяла бы каждого такого охотничка и собственными руками набила им рты и кишки землицей нашей, чтоб она им поперек горла стала. И они передохли все.- Казачка истово перекрестилась три раза, сплюнула в сторону застывшей на мосту  танкетки, опустила белую линялую косынку  до самых глаз и побрела  по улице, согнувшись, словно под непомерной тяжестью.

   Новобранцев погрузили в машины и отправили в неизвестном направлении. Мать Елисея еще долго стояла  посередине улицы и смотрела вслед  машине, увозившей  её сына. Он еще не знал, что видел мать  последний раз. Брата и отца призвали раньше. С ними он даже не смог проститься. Сдавал экзамен.  А когда сдал и прибежал на вокзал,  эшелон с новобранцами уже ушел. Ермаков  даже не обрадовался тому, что он стал дипломированным специалистом. Какая радость, когда немец стоит у порога его родного дома. И вот теперь пришел черед и ему надеть шинель  и  уезжать неизвестно куда.   

Когда проезжали мимо машиностроительного завода,  круглосуточно работавшего  на войну, начался налег немецких бомбардировщиков.  Они летели на предельно низкой высоте, уверенные, что по ним никто не станет стрелять и сбрасывали бомбы  точно в цель. Уралов видел как  бомбы  падают на цехи завода и в следующий момент летящие вверх  кирпичи, черепицу и торчащие железные ребра цехов, пробитые или рухнувшие  стены и  бегущих рабочих и скрипел от бессилия зубами.  Почему немецкие бомбардировщики как на параде летят над самыми крышами  цехов и  при этом ни одна бомба не упала на нефтеперерабатывающие  предприятия.  Немцы все- таки рассчитывали захватить их целехонькими. Знали бы они, что нефтеперегонные заводы давно на всякий случай штурма немцами, заминированы. И  врагу  они бы не достались ни при  каких обстоятельствах. Одна из бомб разорвалась   неподалеку от ворот  завода, где в этот момент  проезжала машина с Ермаковым и другими новобранцами  и он  увидел,   как от взрыва подбросило на дороге телегу с запряженной в нее  жеребой кобылой.  Телега вместе с лошадью  взлетела в воздух . А  когда они упали на землю,   живот кобылы  лопнул и из него выпал жеребенок. Он подергался в конвульсиях и затих. Ермаков  запомнит эту картину на всю оставшуюся жизнь.

Как же так, как могло случиться, что  немецкие самолеты в нашем небе чувствуют себя в безопасности,  словно они  дома, как у себя в Германии? И куда делась наша авиация, наши чкаловы,  байдуковы, и прочие, которыми восхищалась вся страна и нас убеждали, что наша соколы  одни из лучших  в мире. А на деле оказались общипанными воронами.

  И кто виноват в этом? Спросить об этом было некого. Да и опасно. Тут же обвинят в паникерских настроениях и быстренько окажешься на Колыме или того хуже  -  у стенки.

  Мобилизованных   привезли во Владикавказ, где были хорошо слышны  артиллерийские выстрелы. В  небе кружили немецкие бомбардировщики и прикрывающие их  истребители. Наших самолетов видно не было. И немецкая авиация беспрепятственно бомбила наши позиции.

    Владикавказ был воротами в Закавказье. И Ермаков подумал, что немцам нужен не сам Владикавказ, а прежде всего Военно - грузинская дорога, которая открывала путь  в Грузию, а оттуда в нефтяной Баку  и  Иран, где тоже были большие запасы нефти, а также в Индию, главную колонию Британии.  Война, подумал  Ермаков, идет,  прежде всего  за минеральные ресурсы. В данном случае за нефть. И что здесь возможно ему и придется воевать.

  Но во Владикавказе, прифронтовом городе, забитом военными и военной техникой, они  не задержались. Сразу же пересели на мощные американские студебеккеры, которыми управляли молоденькие девчушки, вчерашние школьницы и отправились в самое сердце гор.

-Разве сейчас возможно проехать по Военно - Грузинской дороге?.- Спросил удивленный  Ермаков водителя  – Женю с воспаленными от недосыпа глазами и видно сильно уставшую.

- Можно.- Ответила  Женя, не глядя на  Ермакова, и крепко держа руль.

- Но он же завален снегом. Там в это время снежные лавины, оползни.

Ответа он не услышал и замолчал. Скоро машины втянулись в ущелье. Дорога была расчищена,  и снег горами высился по сторонам шоссе, если дорога отходила в сторону от ущелья.  А  если шла рядом, что и было чаще всего, то снег саперы сбрасывали прямо вглубь ущелья, туда,  где притихший в это время  Терек,  был маловоден. Но все равно показывал свой  норов:  зло бился  студеными волнами, сквозь которые видно было каменистое дно,  о берег, образуя наледи и наполняя шумом  горы.

Через полчаса машины резко сбавили скорость и медленно ползли по дороге, утопая почти по оси в снегу.  Под которым нередко оказывались  полосы льда и машины опасно сползали на край ущелья, то и дело,  грозя,  сорваться вниз. Скоро Ермаков  увидел одну из таких машин глубоко внизу ущелья,  перевернутую и разбитую. Потом другую, третью.

- Давно?- Спросил он  Женю.

-  Три дня назад.- Ответила девушка, не отводя глаз от дороги. Чем выше к перевалу поднимались машины, тем  глубже был снег, с которым тщетно боролись дорожные рабочие и саперы – молоденькие солдатики, еще не нюхавшие, как и Ермаков, пороха.  Женщины, закутанные в платки  с деревянными лопатами и саперы. Но что были их лопаты против  грозной стихии  гор!

 Скоро машины стали вообще, не в силах больше двигаться вперед. Поступила команда покинуть машины и взять в руки лопаты, заняться расчисткой  дороги. Рабочие и саперы не  успевали с расчисткой.

    Ермаков вылез из кабины и сразу провалился по пояс в снег, видно выпавший накануне. Снег и сейчас еще срывался с низкого, покрытого тучами неба,  сжатого с двух сторон горами.  Ермаков увидел пирамиду лопат.  Взял одну из них с ледяной ручкой, облепленной снегом и превратившимся в наледь  и принялся отбрасывать снег от машины. Так они работали часа два, когда последовала команда двигаться дальше.  Ноябрьский день  короток. Стремительно стало темнеть. Водители включили фары. Из – за плохой видимости   ехать стало еще труднее, чем днем. Природе этого было мало. Скоро сел густой туман  и стало  почти ничего не видно. Но команды остановиться не  было, и машины упорно двигались вперед.  В какой- то момент машина, идущая впереди, вдруг  стала скользить к краю дороги. Водитель тщетно пытался ее удержать, и она сорвалась в туманную пугающую бездну ущелья.

« Здесь тоже идет война.- Подумал  Ермаков.- Война с немилосердной и беспощадной в это время года природой. И эта борьба требовала напряжения всех физических и нравственных сил, где любая оплошность стоила жизни».

- Не останавливаться! Двигаться вперед!- Прозвучал голос капитана Середы. И колонна улиткой поползла дальше .

   Женя    беззвучно плакала.

- Вы ее знали?- Спросил Ермаков.

 - Она из казачьей станицы  на Тереке.  В этом году окончила среднюю школу. Сразу пошла на курсы водителей. Мы вместе проработали  два месяца.

- Часто падают машины в ущелье?

- Каждый рейс.

- Страшно?

-А вы как думаете?

- Куда нас везут?

- Не знаю.

- У вас каждый раз новое  место назначения?

- Нет. Ездим по одному маршруту. До  границы Азербайджана с Ираном. Оставляем свои пустые машины под загрузку, а сами сразу пересаживаемся на машины уже загруженные. Так что потерь времени нет. Фронт не ждет.

- А что за грузы возите?

-Это государственная тайна. Что вы мне все время задаете вопросы? Лучше скажите, когда наши доблестные воины перестанут драпать. Уже до Волги докатились.  А что дальше?

-А дальше я думаю,  упрутся в волжский берег и будут стоять. Отступать дальше некуда. А пока, скажите мне  отдохнуть вам удается?

- Чаще всего нет. Разве что  за рулем иногда вздремнешь и все. Хронический недосып. Отсюда невнимательность на дороге, рассеянность, безразличие  и гибель людей.  Солдат и таких девчонок как я, как погибшая Ира из  станицы Калиновской на Тереке. Многие водители практически дети. Девчонки не достают ногами до педалей.

- Как же они  ездят?- Удивился  Ермаков.

-Как- то приспосабливаются.-  Женя  помолчала, а потом добавила,- пройдут годы, придет мирная жизнь, другие заботы и никто не вспомнит о подвиге наших  девочек как вы думаете, лейтенант?

- Такого не может быть. Будем помнить всех, кто погиб, кто выжил, отдав все что мог,  победе. Иначе быть не может .- Твердо сказал Ермаков.

Колонна останавливалась еще пару раз и они,  уже смертельно уставшие, вновь брались за лопаты.  Поднялись на  перевал уже где-то к часу ночи.

- Теперь разговаривайте со мной, - сказала  Женя.

-  Ермаков   с  удивлением  посмотрел на нее.

- Я боюсь заснуть. А это гибель. Так что, если хотите жить, разговаривайте, спрашивайте, рассказывайте. Делайте что угодно, только не позволяйте мне уснуть. Ведь мы вернулись во Владикавказ за час до вашего приезда. Вот  это время мне и удалось поспать в кабине. Первый раз за двое суток.  Многие машины срываются в  в ущелья  чаще всего из- за того, что водители засыпают за рулем. Со сном бороться очень сложно. Организм требует своего и ты в какой - то момент перестаешь контролировать себя.

Ермаков не знал, что говорить. И спросил первое, что пришло в голову:

-  Откуда вы?

 - Вообще -то с Терека. Правда, несколько лет прожили  в  Азербайджане.  В небольшом городке  рядом с границей Дагестана.   Городок был замечательный.  Весь в яблоневых,  грушевых,  черешневых садах.  Весной весь белый от цветущих деревьев, а осенью усыпан фруктами.  Запахи от спелых плодов такие, что кружится голова.  Рядом с нашим домом на улице росли  тополя. Они служили  подпоркой для винограда. Тополя высокие. Но  виноградные лозы это не  смущало. Они карабкались  почти до вершины тополя ,а потом спускались  до половины дерева вниз , перебирались  на другое дерево и снова  забирались своими крепкими лозами   до самого верха.  Гиганты. Может быть чуть- чуть тоньше тополей. Когда виноград поспевал,   тополя  оказывались  обвешанными  тяжелыми черными, темно -  красными или прозрачными, плотными  кистями винограда,  налитыми  сладчайшим соком.  А потом мы снова вернулись   на Терек,  на свою родину.

- Зачем же уезжали в Азербайджан?

- Отец завербовался на рыбзавод. Ловил каспийскую селедку, тарань,  залом, леща, ну и конечно,  осетровых. Рыба была нашей главной едой.  А потом отец  погиб в море. Во время налетевшего внезапно шторма. Такое на коварном Каспии случается часто,  и мы снова вернулись в родную станицу на Терек.

 Девушка оживилась и кажется, ее покинул сон, с которым она всю дорогу боролась.

-В  Азербайджане  практически не бывает зимы. –Продолжила она. -  Листья с  платанов и тополей  держатся до января. А в начале  февраля уже зацветают подснежники. Потом примулы, пролески. Мать –и мачеха. Фиалки.  Ветренницы. Мы с девчонками часто ходили их собирать.  И не ценили ничего этого. Казалось , что так и должно быть.

- Именно так. Так и должно быть .И обязательно будет.- Сказал  Ермаков.- Военные  тучи пройдут и небо снова очистится.

- Хотелось бы верить. Вы случайно не политрук? Они любят рассказывать сказки.

Нет, я не политрук. Я нефтяник. А кем буду в армии, пока не знаю. Но зато знаю, что  русского Ивана никто никогда не переломит. Многие пытались.      - Мне бы вашу уверенность. Немцы стоят на пороге  Сталинграда. , Почти дошли до Волги.  До нашего казачьего Терека . Даже подумать об этом страшно.  Четыреста лет здесь жили  мои  деды и прадеды. Всегда свободные, ни от кого не зависимые.  А теперь  нашу казачью землю топчет

поганая немчура.

- Как пришли, так и уйдут.- Сказал Ермаков.- Умоются кровью у матушки – Волги и у буйного Терека и  покатятся в свой фатерлянд.

-   Все зыбко. Ни в чем нет никакой уверенности. Если говорить конкретно, я  все время хочу есть.  А  есть нечего. Иногда какой-то баландой покормят на бегу и скорей- скорей снова за баранку.  Никто не  спрашивает, а у меня есть на это силы, нет?  Я же от такого питания, как у нас  и режима без отдыха разобьюсь. Свалюсь в ущелье.  Вот это я точно знаю. На войне человек ничего не стоит и не значит. Значит только выполнение задания. Человек превращается в функцию. И в нем  ничего не остается от прежнего. Война все извращает. В мирное время человек убивший другого человека- бандит. Его расстреляют или приговорят к длительным срокам заключения. А на войне, чем больше убьешь врагов, тем ты больше герой.  Как с этим мириться?

 - Не знаю.  знаю, одно что мы не звали  фашистов, сами пришли непрошенные. И мы должны  их  проучить  и  проучим. Чего бы нам это не стоило. А пока предлагаю вам поесть.  

   Ермаков  развязал свой вещевой мешок.- Мама  кое- чем снабдила на дорогу. Поделюсь с вами.- Он достал  буханку черного хлеба и по кабине сразу разлился неповторимый, так знакомый с детства запах. Ермаков отрезал от нее ровно половину и протянул девушке.

-Вы это  серьезно?- Спросила  недоверчиво  Женя.- Это же по сегодняшним меркам целое богатство.- И тут же вцепилась  крепкими зубами в  краюху хлеба.

- Подождите, - Сказал Ермаков. – мама мне положила еще кусок сала. С ним будет вкусней.

- Что может быть вкуснее простого хлеба?- Откликнулась девушка с набитым хлебом ртом.

-  Я угощаю не бескорыстно. – Он улыбнулся. - Может и мне в трудный час кто-то протянет кусок хлеба.  Кто знает, что нас еще ждет?  - Сказал  Ермаков. - Будете?

- Еще  спрашиваете! Я скоро буду готова  есть подошвы сапог.

 Ермаков  извлек из мешка завернутый в полотенце тяжелый как свинец кусок сала, с красными прослойками мяса  и снова ровно половину отрезал и протянул  девушке.

- Стоп.- Сказал он.- Давайте я сразу отрежу вам  сала поесть сейчас. Иначе есть опасность, что вы не довезете меня до иранской границы.

-Мы  жили в  станице  Червленой.  Некоронованной столице гребенского казачества. У нас в станице бывал даже  знаменитый автор «Трех мушкетеров». Вы конечно, знаете, что Толстой  жил в  станице  Старогладсковской , а любил больше  нашу -  Червленую.  Старики рассказывали, что он   часто у нас  бывал. Оттуда лучше видны горы.  Он любил горы, в которых мечтал побывать .  Как мы любим все недосягаемое.  Война не позволяла. Хотя с горцами  Лев  Николаевич дружил.  Поэтому его любимый персонаж - охотник, балагур, рыбак, философ  Ерошка. Старый казак завещал любить всех людей , не зависимо  ни от национальности, ни от чего. – Женя помолчала. -Толстого давно нет. А мир все воюет и никак не напьется человеческой крови.  

- А вы любите Толстого?- Спросил  Ермаков.

- Кто же из терских казаков не любит его повесть « Казаки»! Она для нас как икона и завет, как жить на все времена.

 Толстой был поражен свободной  жизнью казаков. Его книжка  у нас   в каждой казачьей семье лежит за иконой, как особо почитаемая реликвия.  Мой дед ездил с делегацией казаков проведать Толстого, когда он однажды отдыхал на Кавказских минеральных водах. Толстой, рассказывал дед, обрадовался гостям и их подаркам: вину из казачьих виноградников, вяленой осетрине и  тарани. Толстой  был страстный рыбак и первое, что спросил у гребенцов, навестивших его, не перевелась ли еще не Тереке шемая.

- А что еще спрашивал великий старец?

- Интересовался в подробностях, как им живется. Живы ли   Епишка, Епифан Сехин, , которого он вывел в повести под именем Ерошки. Стоит ли дом учителя, у которого он квартировал. Цела ли  хата лихого казака  Лукашки.

И, конечно, Марьяны.

- Вы наверно мечтали стать учительницей литературы?- Спросил Ермаков.

- Конечно, как вы догадались? Думала поступать в педагогический.  А меня - на курсы шоферов. Других одноклассниц на курсы медсестер и на фронт. - -                                                           

-Война  и будет вашим институтом. А в настоящие институты вы пойдете учиться после войны. Кто выживет.

-Вот именно: кто выживет. А выживут далеко не все. Война идет страшная. 

Истребительная. Сколько  людей изведет! Ну, что мы о войне да о войне. Скажите лучше, кто вас провожал?

-   Мама.

-  А ваша зазноба? Или у вас  ее нет?

- Сложно сказать.

-Что ж тут сложного. Есть или нет. И всех делов.

-Да нет, не скажите. Мне понравилась одна девушка. Я ее увидел первый раз при поступлении  в институт. На экзамене. Я первый, кажется закончил писать  сочинение по литературе  и осмотрелся. Все еще были заняты работой. Впереди меня писала  девушка. Я  бегло  глянул на написанное ею и  сразу заметил  три ошибки. Две орфографически х и одну пунктуационую. И тихонько шепнул девушке. Она удивленно взглянула на меня и быстро  исправила текст.  Меня поразила ее красота. Цвета спелой пшеницы  волосы и черные  огромные блестящие глаза. И кажется, я сразу в нее и влюбился.  После экзамена она подошла ко мне и спросила:» Почему вы помогли мне? Ведь мы с вами  конкуренты. Конкурс огромный.  А вы так запросто указали на мои ошибки.  Может благодаря вам , я поступлю, а вы, может  случиться, нет.

- Все может быть.- Сказал я.

-И вы так спокойно говорите? И не будете жалеть, что помогли мне?

- Я бы жалел всю жизнь, если бы вам  не помог.

- Почему?-  Спросила она.

-Видеть ошибку и не помочь ее устранить … - Это было бы неправильно.- Сказал я. –Ну не мог же я сказать , что  не представлял себе, что вдруг она  получит неуд и мы больше никогда не увидимся.

- И что дальше?- Спросила заинтересовано Женя.

-А ничего. Я молча  любил  ее все четыре года. Мучился, страдал.

- А что она?

-Ничего. За четыре  года ни разу не заговорила со мной. Не взглянула на

 меня. Впрочем, как и на других ребят в группе.

-  И весь роман?

-  Не весь. После окончания четвертого курса, перед экзаменационной сессией,  мы решили отметит это событие  и отправились в лес.  Взяли пару баллонов сухого красного вина, закуски.  Я был в такой компании впервые.  В ней оказалась и София. Чем я был удивлен. Сидели  на берегу прозрачного говорливого ручья. Как водится, пели под гитару. И в какой-то  момент София вдруг подошла ко мне и сказала:» Давай отойдем. Мне надо с тобой поговорить». Она сказала это безразличным голосом,  и не глядя на меня.  Я был  несказанно удивлен. Что же она мне скажет? Мы ушли на соседнюю поляну, усеянную ромашками и колокольчиками. Он шла впереди меня. И вдруг остановилась, подошла ко мне вплотную и сказала :

- Я тебя люблю Елисей. Люблю все эти четыре года. С того памятного первого экзамена , когда ты подсказал мне мои ошибки. – Это было для меня как гром среди ясного неба. Самое поразительное было в том, что после ее

признания, я ничего не почувствовал. Ни-че-го!

-Но почему?- Уд вилась  Женя.

- Я понял, что мои чувства перегорели. Так перегорает  костер, в который перестают  подкладывать дрова. И яркий, пылающий костер превращается в кучку золы. Так и мои чувства. Я лелеял  их каждый день и час, убаюкивая себя тем, что вот не сегодня, так завтра, послезавтра она обязательно заговорит  со мной. Обратит на меня внимание. Но этого так и и не случилось.

- С ума сойти ! Ведь вы могли четыре года  наслаждаться счастьем  любви.

Жили  надеждами на будущее. На завтра. А завтра не существует. Как сейчас у нас с вами.   Мы можем в любой момент  погибнуть.  Поэтому надо жить сегодня.  Так  живут на востоке. Я не раз это слышала, жив я в Азербайджане. Мысленно не соглашалась с этим. Как можно жить  только сегодня? Только сейчас. А будущее? Оно так заманчиво. Нас все время кормили будущим.  И м ы жили ожиданием этого будущего . Светлого. Прекрасного. А где оно, будущее? Сломаны судьбы тысяч, миллионов людей, целых народов. Только с началом с  войны, я поняла правоту востока. Будущего не существует. Только сегодня.

- Нет , это неправильно.- Хотелось сказать ему юной наивной ,чистой девочке Жене. Без будущего, без мечты жить нельзя. Но  у нее уже было свое представление о времени и о себе. Она видела, как погибали  девочки, срываясь со своими машинами в Даряльское и другие ущелья, как хрупка человеческая жизнь. У нее была своя правота и он не смел, не имел права убеждать ее в чем – то другом.

  И  они оба замолчали, каждый думая о своем.

 Глава 5

За долгий и трудный  путь  до  первой грузинской деревеньки уже в долине Арагвы, которую они проехали на рассвете,  и ничего толком не увидели,  только что-то смутное похожее на хаты мелькало за окном машины, плетни,  загоны для коров и овец, заметенные снегом стога сена они продолжали молчать. И вдруг  Женя неожиданно  спросила:» А что стало с вашей студенческой любовью?

- Говорят,  уехала в Мурманск к морскому офицеру, с которым переписывалась.

- Выходит, горевала недолго. Или хотела вас  этим наказать? Или себя?

-Не знаю. Женщин понять трудно.

   - А вас, мужчин, легко?  Любить четыре года и не решиться объясниться! Уже солнце окрасило вершины гор, когда они увидели  за Арагвой на высоком берегу древний храм Светицховели, столько видевший на своем веку! Проскочили древнюю столицу Грузии  Мцхети и без остановки - Тбилиси.  К вечеру  уже ехали по территории Азербайджана.  За этот долгий путь Женя  успела узнать  всю биографию  Ермакова и рассказать свою. Типичную историю девчушки, мечтавшей о любви и  учебе в институте. Но война безжалостно перекроила ее планы и судьбу, как и миллионы таких как она. А автоколонна все ехала и ехала на юг. Ермаков терялся в догадках , когда и где они наконец остановятся.

Они остановились на иранской границе.   

«Куда нас повезут дальше?- мучился в догадках  Ермаков. – Дальше  - граница! Чужая страна. Неужели их везут в Иран. Зачем? И не находил ответа. Его спутница Женя   едва остановившись, уронила голову на руль, обхватив его обеими руками, мгновенно заснула, и  Ермаков , потоптавшись, так  и ушел, не простившись с ней.

    Ермакова и его спутников  покормили первый раз, за все то время, что он ушел из дома жидкой мамалыгой и предупредили, чтобы они никуда не уходили. Здесь же рядом на улице  он купил у какого-то полубезумного, как ему показалось старика,  с длинной седой  бородой и с не меньшим количеством седых  волос на голове,  отпечатанные на плохой  пожелтевшей бумаге  англо - русский и русско- персидский словари а также  старенькую, захватанную неизвестными  руками,  зачитанную книгу  стихов  знаменитых поэтов Востока Хаяма, Хафиза, Рудаки, Низами. Старик явно голодал и продавал то, что в это время нельзя было продать. Он был страшно удивлен, когда  Ермаков попросил посмотреть книгу. Там он обнаружил переводы поэмы   Низами « Лейла и меджнун» и газели. С вечными темами всех великих поэтов востока: о  розах , соловьях, любви. Все пройдет, останется только неистребимая потребность в любви.  Думал он, не спеша,  листая книгу.   От фолианта веяло ароматом веков, красотой и   надеждой ,что если что и останется  от нас на земле, так это неуловимое хрупкое, неосязаемое и бессмертное чувство.

     Книга станет для   Ермакова  бессменным спутником, товарищем, собеседником  среди  бесконечных, серых холмов  Ирана, где можно было сойти с ума от скуки и бесконечных азиатских пространств, которые оживлялись только весной, на короткий период,  во время цветения, когда каждый сантиметр глинистой желтой земли покрывался мириадами первоцветов  и тюльпанов. Но тогда осенью сорок второго ,  машина увозила Ермакова  и его спутников все дальше  и дальше на юг.

 Перед тем как пересечь границу, на территории пограничной заставы капитан Середа   наконец, внес ясность куда и зачем их везут. Капитан рассказал ,что 25 июля 1941 года  советское и английское правительства приняли решение о скорейшей оккупации Ирана  чтобы наладить  поставки военной техники и других грузов в Советский Союз через Иранский коридор: от Персидского залива до  советско - иранской границы.

Коридор необходимо было защищать   от разбойников и немецких диверсантов. Англичан беспокоила еще и безопасность  объектов Англо – персидской  нефтяной компании. Москва и Лондон направили шаху Ирана ноту с требованием выслать из страны всех немцев.

- Откуда в Иране немцы? – Спросил  Ермаков.

-  У Ирана, - Сказал  капитан .-  Были тесные связи с Германией.  Немцы почувствовав, что англичане могут напасть на Иран, по воздуху, через Сирию  стали поставлять в Иран оружие и боеприпасы. Немецкие инструктора обучали  иранскую армию действиям в современных условиях. Офицеров направляли в военные учебные  заведения Германии.  Германия вела с Ираном активную торговлю. Немецкие компании поставляли в Иран заводское  оборудование,  строила заводы и дороги.  Одним словом, Германия пыталась  поставить под  свой контроль весь этот регион. Иран буквально кишел немецкой агентурой. Дошло до того, что даже в правительстве Ирана было немало немцев. Немцы    заполонили сферу образования Ирана и благодаря этому, имели возможность влиять на сознание иранской молодежи, показывая Германию,  в исключительно благоприятном свете.

Шах Реза Пехлеви ноты нашего и английского правительства отклонил. Что было не удивительно. Тем не менее,  поскольку Иран поставлял в тридцатые годы пятую часть нефти на мировой рынок,  а добывали ее англичане, Англия не собиралась уступать  Иран Германии. Равно как и Ирак. Поэтому  британские   войска  еще в апреле 41-го провели операцию по захвату иракского порта Басра. И британский  флот взял  под контроль морские пути, ведущие  в Персидский залив. Путь из Персидского залива к советской границе и Каспийскому морю представляется одним из важнейших для поставок стратегического  назначения в Советский Союз. Наиболее  короткий путь поставки  грузов в Советский Союз оказался и самым  опасным. Немцы, понимая его значение для России, приняли  все меры, чтобы помешать поставкам. Большинство судов, отправленных из Англии в  Мурманск, не дошли до места назначения. Были потоплены немецкими подлодками и  авиацией.  Британские моряки отказывались идти на верную гибель. Поэтому ситуация с доставкой грузов союзниками в СССР осложнилась до предела.  Нужно было искать другой путь. Этим путем и стал « персидский коридор». Чтобы его создать,  Британия и Советский Союз вынуждены были ввести свои войска в Иран. Британия – с юга, а Советский Союз- с севера. Поставки по ленд- лизу  начались еще в 1941 году.  Вы спросите, что такое ленд-лиз. Это поставки товаров в долг. Ленд- лиз - государственная программа США, по которой  Штаты поставляют союзникам боевые припасы, технику, продовольствие, медицинское оборудование, лекарства,  стратегическое сырье, в том числе нефтепродукты. Нам позарез нужен персидский коридор для налаживания  военно – экономического  сотрудничества стран антигитлеровскрй коалиции. Этот коридор должен стать одним из важнейших маршрутов поставок военно- стратегических грузов из США и Великобритании  в нашу страну. Сверхсложная задача переправки миллионов тонн грузов. И эта задача решается.

  Поставки  по ленд-лизу в нашу страну начались в ноябре  1941 года, когда  немцы  стояли  у порога Москвы. И продолжаются в этом году.   За год доставлены в нашу страну  небольшое количество  стрелкового оружия,   орудий и минометов, танков и  самоходок,  самолетов.  Нужно ,как воздух, увеличивать  доставку грузов в Россию.  Но одного желания мало. Есть немало  сложностей и  трудностей для реализации   увеличения поставок. Это, во-  первых, длинный путь доставки грузов пароходами  из Америки в Персидский залив. Через океан, вокруг Африки . К тому же от Персидского залива до  границы с Азербайджаном- около двух тысяч километров. Один водитель от Персидского залива способен перегнать не более одного автомобиля за месяц до нашей границы.  Водителей же  не хватает. А на сборочных заводах - рабочих.

Вы знаете, что   немцы рвутся к Волге не в последнюю очередь затем, чтобы прервать  поставки.  Немцы уверены, что  оседлают берега Волги  в районе  Сталинграда и положат конец поставкам,  в том числе и азербайджанской нефти в Россию. Говорят, немцы уже назначили адмирала, который по их планам будет проводить военно- морские операции  на Каспийском море. Об этом сообщил Черчиль Сталину. Немцы собираются построить в Махачкале 12- 20 паромов и 20- 25 быстроходных десантных барж.  В сентябре автоколонна с итальянскими сверхмощными  катерами была отправлена из Ялты в Мариуполь на Азовском море. В Махачкалу немцы планируют также доставить  по железной дороге подводные лодки и  тральщики.  Как видите планы у  захватчиков более чем серьезные. Задача

Красной армии не допустить их реализацию. Поэтому бои на Волге приняли как никогда ожесточенный  характер. А то, что у немцев большие планы на юге, говорит такой факт. В ночь на 20 июня этого года над Астраханью, появился первый немецкий бомбардировщик. Он подверг бомбардировке   порт и провел минирование акватории порта. Особенно ожесточенной атаке подвергся астраханский рейд,  где происходила перевалка  ленд  - лизовских грузов с морских судов на речные. За август - ноябрь фашисты осуществили  более двухсот налетов.  Но все равно «персидский коридор» действовал, объединив  морские, воздушные и  сухопутные пути ленд - лизовских поставок в нашу страну. Надеюсь  и наш с вами труд будет не напрасен,  и мы  сыграем уготованную нам роль  в налаживании военно - экономического сотрудничества стран антигитлеровской коалиции.

План молниеносной войны гитлеровцев провалился. Хотя они стояли у стен нашей столицы.  Страшным летом этого года  немцы дошли почти до Волги. И снова осечка. Волга рядом, а немцы никак не могут преодолеть  последний рубеж.  Кто мог подумать, что  немцы дойдут   до астраханских степей, до Терека. Но не будем падать духом.   На Северном Кавказе  немцам  дали по зубам и им пришлось расстаться с мечтой прорваться  к Военно- Грузинской дороге.  Как раньше, в прошлом году взять Москву. Не удалось им  выйти и к нефтяным районам на Тереке. Немец все силы бросил на Волжский плацдарм. А на Тереке занял оборону в ожидании  развязки род Сталинградом. Там ждут  поставок вооружений с Персидского залива. Вашей задачей  будет проверка и  отправка автомобилей,  танков, самолетов,   авиатоплива,  локаторов,  автопокрышек, алюминия,  меди, телефонного кабеля, сахара, тушенки, обуви, хлопка и многого другого.  Номенклатура поставок обширная.  Наша страна истекает кровью в смертельной схватке с врагом. Наши матери, отцы, дети на Урале и в Сибири в невероятных условиях запускают заводы, эвакуированные  из  Европейской части страны. И с каждым днем дают фронту все больше необходимого оружия и техники. Война будет затяжной.  А это гибель для Германии. У нее нет ресурсов для ведения длительной войны. Поэтому все расчеты были на войну

молнииеносную. Эта война технологий, техники. И победа будет за нами. У нас есть всапе: и минеральные, и людские рес урс ы.  Мы еще дойдем  до Бранденбургских ворот и рейхстага.  А пока  должны  наладить бесперебойную доставку военно - стратегических грузов в нашу страну.  И тем самым  помочь  Красной Армии остановить, а затем  и разгромить врага. Мы верим так и будет. Товарищ Сталин сказал: « Наше дело правое, враг будет разбит , победа будет за нами».

 Наш маршрут по доставке американских и английских военных грузов  практически  единственный. Какое-то количество  грузов поступает по ленд – лизу во Владивосток. Но Владивосток далеко.  Персидский залив ближе.  И  едва ли не самый безопасный. Поэтому количество грузов  здесь будет постоянно нарастать.  И это мы сделаем с вами вместе с союзниками. Всем все понятно?

- А какие для этого есть возможности?- Спросил Ермаков.

-Возможности  для этого создаются. – Ответил капитан Середа.- Англичане заняты реконструкцией железной дороги, ведущей  от Персидского залива до Каспийского моря. Они  обязуются обеспечить бесперебойную работу  железнодорожного  транспорта. Англичане также заняты реконструкцией автомобильной дороги, ведущей от залива  в Тегеран.  Американцы заняты реконструкцией портов и причалов в Абадане и Басре в  Персидском заливе, чтобы стало возможно принимать  большие суда. А это требует дополнительной доставки портового и другого оборудования. В том числе рельсов,  паровозов и вагонов из Индии.  В настоящее время  суда становятся вдали от порта и грузы приходится переваливать  на мелкотоннажные суда , и доставлять на берег в порт, где нет даже причалов. Их еще надо построить. А это  потеря бесценного времени.  На следующее лето американцы намерены закончить строительство нового порта  Сантаб. В Хореншехре возводится крупный автосборочный завод.

А что делают наши? – Спросил  Ермаков.

-  Наркомфлота СССР и другие советские организации перестраивают, реконструируют порты, причалы на  Каспийском берегу Ирана.  Углубили порт Пехлеви и расчистили канал, возвели дополнительный причал, уложили узкоколейку, смонтировали краны и другие механизмы, доставленные из СССР.  Нужно ли говорить, что особой  осторожности требовала транспортировка в  нашу воюющую страну  высокооктанового бензина и пороха. С этой задачей наши специалисты справились. К тому же в очень

сложных природных и климатических условиях.

 Представьте  невыносимый местный климат:  испепеляющую жару, и пылевые бури, когда невозможно дышать: раскаленный  песок забивается в глаза, в уши, в рот, в волосы, всюду и от него нет спасения. Добавьте к этому обилие  ядовитых змей, скорпионов,  мух, чей укус вызывает мучительную болезнь, которая называется багдадской шишкой. Эта болезнь   вызывает лихорадку, боль и не поддается лечению в течение почти года.  Там, куда мы держим путь, нет свежей здоровой воды.  Местную, грозящую инфекциями   воду пьют из колодцев  аборигены: арабы и персы, а мы и союзники вынуждены завозить питьевую воду . Так что вы  не думайте, что едете в рай,  где под ветром шумят своими огромными листьями – опахалами  пальмы, а  под ними журчат ручьи с прохладной водой. Вы едете  в  места,  где требуется каждодневное мужество для выживания.  Едете для  выполнения  важного государственного задания, возложенного на каждого из вас  страной.  И я уверен, что вы с ним достойно справитесь. И последнее. От советской границы до Персидского залива  путь неблизкий.  И на этом длинном пути  может случиться всякое.

Иранское правительство заявило о своем нейтралитете. Но в стране много племен, которые не признают никакой власти и при  случае не прочь пограбить. К тому же в стране много немецких агентов, которые подкупают племенных вождей, чтобы они  нападали  на советские части, посты, автоколонны. В стране также много разбойничьих шаек, живущих грабежами. Поэтому требую от вас неукоснительного  соблюдения  военной дисциплины. От автоколонны - ни на шаг. Если вам  дорога ваша жизнь.

Там может целить в вас каждый куст, каждый камень, каждый овраг. Надеюсь, вы все поняли.  А сейчас по машинам!

Глава 6

И началась дорога, пыльная и бесконечная, среди молчаливых покатых  гор, степных курганов, нищих сел и овец, пасущихся  по  выгоревшим  склонам и оврагам, где возможно только весной на короткий миг  появляется вода и  земля оживает.  Кто придумал сказку о неисчислимых богатствах Востока? Глупость и невежество. Здесь всегда люди с трудом выживали и не более того,  думал Ермаков.  Они ехали часами  не встречая никаких  признаков жизни . Только бесконечные степные пространства, печальные в преддверии  зимы и обжигающих ледяных  безжалостных ветров.  Но в них  тоже была  своя тревожная прелесть. Даже в их печали.

По сторонам   дороге изредка  попадали крикливые продавцы южных фруктов: гранатов, винограда,, хурмы  и сухофруктов.  Но машины с Ермаковым и его спутниками без остановки  катили  и катили по  пыльной  разбитой  дороге, которой казалось, никогда не будет конца. Но вот впереди показался военный пост:  выжженные беспощадным солнцем  палатки,  шлагбаум  и вырытые в полный профиль  вокруг поста траншеи.

Колонну встречал начальник поста лейтенант Ветлюгин. В таких же  давно забывших свой первоначальный  зеленый цвет  пилотке, гимнастерке и галифе.  Даже  его серые глаза тоже были под цвет местности.

- Ну что, лейтенант,- спросил поздоровавшись капитан Середа.- мы можем двигаться дальше или как всегда предложишь переждать ночь на вашем посту? 

- Как сами решите. Я вас неволить не стану. Не имею права. Но ночью ехать не рекомендую. Нападения  разбойников  в это время суток  продолжаются. . Третьего дня одна колонна решила не ждать утра  и подверглась  нападению разбойников. Есть убитые и раненые. Так что крепко подумайте, как вам  поступить.

  - Жаль.- Сказал  с досадой капитан Середа. - Жаль, что придется остаться. Где мы можем разместиться?

- В пустых палатках, специально завезенных несколько дней для размещения команд, прибывающих колонн. Мы накосили сена еще весной, когда была трава.  Высушили и постелили ее в палатках. Так что спать будете не на земле.

- Спасибо, лейтенант.- Искренне обрадовался капитан. И отдал команду бойцам и офицерам отдыхать.

  Ермаков  после бесконечных тревог, заснул,  казалось еще не коснувшись  приятно пахнущей травы, и тут же  его осторожно разбудил лейтенант Ветлюгин и прошептал:  Перейдите в траншею:

- Что случилось?

- Кажется, к нам приближаются разбойники или диверсанты.

- Почему так решили?

- У нас есть пес. Так вот он  ведет себя беспокойно. То залает в сторону холмов,  то замолчит, а сейчас вдруг стал лаять  остервенело. Значит, чувствует не зверя какого- нибудь, например лису или волка, а людей.  Пистолет приготовьте. Наши люди уже все на местах. Каждый знает свое место. В том числе пулеметчик.

- Остальных разбудили?-  Спросил Ермаков.

-Все уже в траншее. Вы последний оставались.

- Почему я?

- Вы спали мертвым сном. Жалко было поднимать.

-Спасибо.

  Ермаков вышел из палатки. В небе цыганской серьгой  висел и слабо светил недавно народившийся месяц.  В  его слабом свете Ермаков рассмотрел невдалеке неясные тени перебегающих фигурок. Он спрыгнул в траншею и оказался рядом с капитаном Середой.

- Вы где пропадали? - Шепотом спросил капитан.

- Спал. Лейтенант только разбудил. Смотрите, кажется,  к нам кто-то приближается перебежками.

- Вижу. Стреляйте только наверняка.

Ермаков  не успел ответить, как раздался выстрел капитана. И кто- то невидимый закричал в темноте. Значит, капитан в кого - то попал. И сразу загремели выстрелы со всех сторон. Они,  то приближались, то удалялись.

- Лейтенант, почему ты не стреляешь? – Спросил капитан Середа. – Страшно  стрелять в живого человека? Мне тоже было в первый раз страшно. Потом привык.  Помните, что перед вами враг. Не убьете вы, он убьет вас. Пересилив себя, Ермаков несколько раз выстрелил по теням на холме. Надеясь втайне, что он ни в кого не попал.  Он был крайне взволнован и ему показалось, что перестрелка длилась минуту или меньше и был удивлен, когда капитан Середа сказал, что нападение длилось не меньше получаса. Но вот выстрелов со стороны холмов стало не слышно. И капитан  спокойно сказал:» Сбежали. Рассчитывали напасть  внезапно. Не получилось. Пес своим лаем спутал их карты.   Вот они и ретировались. Можно идти продолжить спать».

- Может, пойдем посмотрим,   кого вы там подстрелили?- Сказал Ермаков.

- Вот этого как раз делать ни в коем случае нельзя. Разбойники или кто там, могут поджидать  таких любопытных как вы и подстрелить. Я к сожалению, знаю такие случаи.

-Вы были на фронте?- Спросил Ермаков.

-Я кадровый офицер. Воевал на Халхин-Голе с японцами. С финнами. С немцами тоже довелось с первых дней войны.  Был ранен под Смоленском. После госпиталя направили сюда перегонять технику по ленд -лизу.

- Как вы думаете,  скоро одолеем немца?- Спросил Ермаков.

-Я не гадалка.-Ответил капитан. - Слишком много мы наделали глупостей. Непростительных. Вот и расплачиваемся за них.

-Зачем вы на себя берете ответственность за чьи-то ошибки?

- Потому что мы все ответственны за все, что происходит со страной . Удобно конечно все списывать на правительство. Мы,  мол, тут не причем.  Это неправильно. Правительство такое, какие мы. –Жестко сказал капитан.

- Мы не привыкли к этому.  Вот и расплачиваемся. Наша армия вооружена винтовками, как в первую мировую. А у немца автоматическое оружие. У нас ,что голова не на том месте растет? Не могли  наладить производство автоматического оружия? Тех же автоматов? Могли. Но кто-то наверху посчитал расточительством  тратить столько патронов  при стрельбе из автоматов. Вот и клепали винтовки. А расплачиваться за эту дурь,   приходится жизнями солдат и офицеров. Я бы поставил к стенке тех, кто  настоял на производстве винтовок, а не автоматов. И тех, кто всячески тормозил принятие в производство танка Т-34. Запусти его в производство без проволочек,  в нашей  армии к началу войны были бы тысячи современных танков. И ситуация на фронте была бы другой, не той, что сейчас. В современной войне все решает техника, ну,  и конечно, человеческий фактор. А о каком факторе можно говорить, после массовых репрессий  в стране, и чистки высшего офицерского состава в армии.   Я не должен был все это говорить вам.  Вы можете сообщить о разговоре со мной куда следует и меня как и многих других,  поставят к стенке. Но я рассчитываю на вашу порядочность, лейтенант. Может война нас всех чему-то научит, как война с Бонапартом. Во Франции офицеры российской императорской армии увидели, что там  нет никакого крепостного права, что  в стране главенствует Закон.  И много еще чего. Потому  и вышли офицеры в декабре 1825 года на Сенатскую площадь. А мы молчим, чтобы не происходило в стране.  Страна скована как стальным обручем страхом. Доносительство как ржа разъедает общество.  Все боятся говорить правду. А без нее как жить? Человек силен правдой. Так давно повелось на Руси. И куда это делось? Ладно, лейтенант, забудь все, что я наговорил. Пойду попробую уснуть. Нам рано вставать.

 Кроме капитана и Ермакова  больше  спать в палатки никто не вернулся.  Все оставались в траншее до рассвета. Горячо обсуждали  нападение и ждали, возможно,  повторения нового. Лейтенант Вертлюгин объяснил, что такое тоже случалось. Но слава богу, пока все живы и пост исполняет свои обязанности  по охране дороги.

 А когда слабо обозначилась на востоке полоска, предвещающая скорое утро,  проснувшийся капитан Середа сказал Ермакову:» Вот теперь пойдем посмотрим, кого я там подстрелил».

  Они вылезли из траншеи и, пригибаясь, перебежками, направились в сторону ближайшего  низкого холма, покрытого  сухой полынью  и вскоре увидели  труп., лежащий вниз лицом. Капитан Середа перевернул его  и удивленно сказал;» А ведь это не перс. Персы своих раненых или убитых , как правило, при  возможности,  не  оставляют. Забирают с собой.  Этот рыжий. Скорее всего, немец. Диверсант. И одежда на нем не персидская. –Капитан обыскал убитого , вытащил какие  - то бумаги. Заглянул в них.- Ну, вот, что  я и сказал. -Немец. Фишер. Что ему здесь было надо? Вообще-то немцев в Персии, как баранов не резаных. Британия требовала от правительства Ирана, чтобы их всех выслали. Правительство Ирана  как будто подчинилось требованию, кого-то выслало, но   немецких  лазутчиков, диверсантов здесь  по – прежнему хватает.

-А почему Британия здесь?-  Спросил  Ермаков.

-Я же объяснял вам.- сказал капитан.- В Иране англичане добывают нефть. У самого Ирана нет специалистов. Англичане боятся, что немцы захватив Иран, не остановятся. Их конечная цель на Востоке - Индия. Главная колония Британии.

- Что будем делать  с трупом фрица?- Спросил Ермаков.

- Это пусть решает командир поста. А нам пора в путь.

- Ужасная вещь война.- Сказал Ермаков.- И как хрупка в сущности человеческая жизнь. Маленький кусочек металла способен  оборвать ее как паутинку. Кем бы он ни был, он был прежде всего человеком. Из крови и плоти. И вот его уже нет. А ведь у него, вполне возможно, еще жива мать. Она  радовалась ему, , грустила когда болел, ждала, когда он повзрослеет, наверно ждет его возвращения и сейчас, возможно даже не зная где он, а он лежит  в примятой полыни и ему ничего уже не нужно и он ничего не чувствует.

- Это философия. – Сказал капитан. – Они убивают нас, не философствуя.

- А чем тогда мы отличаемся от них?- Возразил Ермаков. –Он, этот убитый вами фашист, мог стать художником, строителем или архитектором, в конце концов плотником или водителем трамвая.  Иметь семью, детей. Но его возможно не устраивала такая спокойная не обещающая никаких потрясений жизнь. И он  согласился  отправиться  в далекую неизвестную ему страну и здесь найти смерть. Нелепо.    

- А это не нелепость, что вы могли окончить институт, добывать нефть, ходить с любимой девушкой в кино, радоваться молодости, весеннему теплу, мечтать, а вместо этого  вы вынуждены были от всего этого отказаться и ехать в неизвестность, потому что идет война. Разве это не нелепость? Сознательно затеять войну, чтобы убивать миллионы жизней. Ради своих   людоедских  желаний покорить мир. Этого еще никому никогда в истории не удавалось. Ни Александру Македонскому,  ни римлянам, ни монголам, ни Наполеону.  И знаете почему? Потому что добро всегда побеждает зло. Так было и так будет, лейтенант. А потому имей мужество  убивать врага, а не подставляться ему.

- Вы все говорите верно, капитан.   

-Хорошо, что вы такой понятливый. Пора в дорогу.

  Оставляя на  каждом посту по несколько бойцов,  через  долгие  три недели    изнурительной дороги, никогда не знавшей ремонта, после нескольких нападений по ночам разбойников, племен и скоротечных стычек,  потери части бойцов, они остановились наконец,  в одно из прохладных утр на берегу режущего глаза синью моря. Едва они выгрузились,  как  капитан Середа  велел построиться и внес ясность, что то, что они приняли за море, Персидский залив.

- Я уеду с колонной  загруженных грузовиков , а  вы поступаете  под команду майора  Дубравина. Товарищ майор, можете  приступать к исполнению своих обязанностей.

 Майор,  плотный крепкий , дочерна загорелый , внимательно провел взглядом по шеренге, выстроившихся солдат и офицеров, и неожиданно громкитм,твердым    голосом сказал: « С прибытием!  Хочу сообщить вам  радостную новость. Девятнадцатого ноября Красная Армия  начала  и через несколько дней закончила  окружение  вражеской группировки войск  под Сталинградом. И приступила к ее планомерному уничтожению. Враг отчаянно сопротивляется, но петля на его шею накинута  прочная и из нее фрицам не вырваться.-  Майор помолчал, довольный произведенным эффектом а потом уже буднично сообщил:- Мы  будем  принимать грузы и отправлять автоколоннами  на Родину. –Кому-то придется  заниматься охраной грузов , порта  и дороги, идущей к азербайджанской границе  и к Каспийскому морю.   Автомобили  и другие грузы   поступают в порт   в разобранном виде в ящиках. Их сборкой будут заниматься  местные рабочие под руководством американских и английских специалистов. А мы с вами  будем   их принимать, грузить на автомбили, и своим ходом  отправлять к советской границе. Понятно? А сейчас тридцать минут , он взглянул на часы,  на размещение в палатках и на то ,чтобы умыться. Через полчаса завтрак. В соседней палатке. Временно. Скоро будут  стационарные  столовая и баня. Они уже строятся.

- Где будут  собирать  автомобили?- Спросил Ермаков.

- Вот здесь и будут  прямо на берегу. Сборочные цехи строятся. Ждать когда они будут построены ,некогда.   Фронт не ждет. Поставки сдерживаются  плохим состоянием портов, железной и автомобильных дорог. Отсутствием квалифицированных рабочих кадров.  Все это время союзники занимались реконструкцией  транспортной системы  Ирана, которая  находились в плачевном состоянии. Пришлось повозиться основательно и с портом. Бухта оказалась  мелкой для океанских судов. Союзники  в  спешном порядке занялись ее углублением,  для чего пришлось  британцам завозить  экскаваторы и другую технику для углубления порта . А пока бухта не была углублена, суда вынуждены были останавливаться вдали от берега. На рейде.  В порту не было ни  одного причала. Пришлось  союзникам  срочно возводить   и их. Это сдерживало поставки столь необходимых  для нашей страны грузов. -Майор помолчал. - Впрочем, вам все это наверняка рассказал капитан Середа. В этом году ситуация изменилась к лучшему, благодаря большому объему выполненных работ по реконструкции  дорог , углублению порта и строительству причалов. Это сказалось положительно на  поступлении грузов и отправке их в нашу страну. Если в августе  сорок первого мы отправили всего 10 тысяч тонн, грузов, то в сентябре этого года уже 40 тысяч. Но этого все равно мало. Мы должны наращивать поставки жизненно необходимых вооружений и других военно - стратегических товаров. Так что  легкой  жизни не ждите. Грузы теперь поступают постоянно, в больших объемах  и расслабляться  всем нам не придется.

-  Как же мы будем работать?  Не знаю, как другие, а я  нефтяник. Если будет поступать нефтяное оборудование, тут я спец. А если другое что, какой из меня и таких, как я прок?- Спросил  Ермаков.

- Будет и нефть, и бензин, и технические масла и различное оборудование. Может быть,  и для нефтедобывающей  промышленности. А что касается знаний  устройства автомобилей,  не волнуйся, лейтенант. С сегодняшнего дня я и другие специалисты займемся вашим обучением. Вы все люди грамотные. Грамотнее меня. И капитана. Мы закончили училища, а вы –институты. Так что освоитесь быстро.  Другого времени не будет.  Вы сами собирать машины не будете. Только контролировать , чтобы в собранных машинах было все в порядке. А для этого надо хорошо знать устройство автомобилей.   Контролирует  перевозки  заместитель председателя совнаркома СССР Анастас Иванович Микоян. Мы с вами находимся в северной оконечности Персидского залива. Здесь расположены порты Басра, Хорремшехр,  Абадан, и Бандар - Шахпур.  Иранцы зовут эту местность Хузестан ( страна арабов).  А арабы -  Рафидейн, что переводится как « два источника жизни»  или « вода и  пальма». Я полагаю, что  два источника жизни  – это источники  и  боеготовности нашей Красной Армии, героически ведущей бои с врагами на подступах к Сталинграду.- Майор помолчал, а потом продолжил,- Так что и в наших с вами руках ключ к победе над  фашистами на Волге. Я думаю для первого раза этих сведений вам достаточно. Все, что я сказал, является военной тайной. За разглашение - трибунал со всеми вытекающими последствиям военного времени.  А  сейчас быстро  обустраивайтесь ,  а потом  приступим к выполнению своих прямых обязанностей.

Глава 7

На сборке машин и другой техники работали безграмотные в своей массе  местные жители – персы и арабы, к тому же не знающие что такое дисциплина, ответственность. .  Жить и работать Ермакову и его коллегам пришлось   в забытом богом  местечке  Эш- Шубба и в Андимешк.   Союзники  разбудили веками спавшие окрестности, и вдохнули в них жизнь. Когда сюда приехал  Ермаков со своими спутниками, скоро стали отправлять в Россию до  10 тысяч автомобилей в месяц.

Ермаков порой задумывался , на какие жертвы война заставляет идти народы. Товары  по ленд- лизу доставлялись из Америки в Персидский залив по невероятно длинному маршруту -  вокруг Африки. Маршрут занимал в среднем  75 дней! А еще бесценное время уходило на разгрузку, сборку, отправку груза по Ирану, Кавказу или Каспию, где транспорты  поджидали хищники- немецкие люфтваффе. Один водитель  перегонял к советской границе  не более  одного автомобиля в месяц. Водителей не хватало. Это было узким местом в доставке грузов. 

Ермаков  наблюдал за работой американских специалистов и был потрясен, как они легко за малейший обнаруженный дефект, тут же забраковывали автомобили.  Он и обратился к майору Дубравину , чтобы он  попробовал уговорить союзников разрешить русским ремонтировать отбракованные автомобили. Ведь на фронте каждая машина бесценна.

- Что о нас подумают союзники?  Что мы крохоборы, как последние нищие?

- Мне наплевать, что они будут думать.- Жестко сказал Ермаков .- Главное, что  на несколько машин больше мы  каждый день будем отправлять фронту. А это значит, станет на несколько машин больше катюш, больше тягачей для стодвадцатимиллиметровых орудий.

- Ладно. Убедил.- Сказал майор -. Я переговорю с союзниками.  

Американские специалисты  удивились просьбе. Зачем ремонтировать отбракованную технику, когда достаточно поступает  исправной. Но майор Дубравин  настаивал и союзники  дали согласие. Ермаков был счастлив.

    Скоро  Ермаков, видя как много  местных  мужчин, персов и арабов  целыми днями стоят молчаливо  в ожидании  какой-нибудь работы,    а водителей между тем  не хватает, предложил организовать курсы шоферов из  числа мужчин местного населения.

- Лейтенант, ты чего такой беспокойный? - Не скрывая раздражения,  сказал майор Дубравин.- Тебе мало работы? Так я могу тебе найти дополнительную нагрузку.  Американец – худой, высокий  с залысинами Питер Бойм, инженер одного из автомобильных заводов в Детройте, холодный и  сдержанный, рукоовдствовалс сначала  соображениями престижа, а уж потом  делом. Амери канец , невозмутимо попыхивая сигаретой, с которыми никогда не расставался и казалось они росли у него изо рта, сказал, выпуская струю дыма  и  наблюдая за ним, ,что надо подумать. А   англичанин – полный, с большой  огненно - курчавой головой, толстыми  губами, широким носом добродушный Марк Фример, всегда невозмутимый, категорически возразил:» Они  же  сплошь безграмотные. Как и чему их можно научить?»

- Я что тебе говорил?- Недовольно выговаривал Ермакову майор.- Не надо  создавать им лишних проблем.

-У нас одна проблема - всеми силами помогать фронту.. - Сказал Ермаков и словно не заметив возражения англичанина ,предложил:» Надо создать  курсы для  сборщиков техники и курсы  водителей.  Переводчик  Назаров начал переводить.  Марк Фример остановил его :» Я немного понимаю по - русски. Несколько лет работал на нефтепромыслах в Баку.   Мы обдумаем ваше предложение. Возможно, в нем есть смысл. А что думает майор  Дубравин?

-  Майор не уверен, что к вам можно обращаться с какими-то предложениями.- Хмуро ответил Дубравин.

-= Ну, почему же? Если они дельные, мы охотно их рассмотрим,. И не надо излишних церемоний. Мы делаем вместе одно большое и нужное дело. Нам вместе работать не один месяц, а может и год, поэтому давайте будем  общаться без лишних формальностей.  Мы делаем одно дело. И должны делать его хорошо.

- Тебе хочется выслужиться?  Зло спросил майор  Ермколва, когда они остались одни. -Я, майор Дубравин, ни хрена не делаю, отбываю службу и не более того, а ты значит, больше меня печешься о поставках воюющей нашей стране автомобилей и военного снаряжения. Так?

- Не так. Я думаю, в мирное время вы командовали в гарнизоне автомобилистами и выполняли  распоряжения   своего начальства и не более того. А больше от вас ничего и не требовалось. Но сегодня, майор, мне кажется  другая ситуация. От каждого из нас зависит, все ли мы сделали для победы над врагом. Чтобы потом совесть не мучила.

- Значит, ты , лейтенант, делаешь для победы все, а я значит, ничего.

- Разве я это сказал?  Я сказал, что сегодня требуется делать больше того, что мы делали, что мы можем. И что не можем. Но должны. И пожалуйста, без обид. Обижаться будем после войны. Если останемся живы.

  Курсы водителей были созданы и количество отправляемых автомобилей, значительно возросло. А  лейтенанту Ермакову за рациональное предложение  досрочно  присвоили звание старшего лейтенанта.   

 -Ну, доволен?- Сказал майор Дубравин, и положил на ладонь Ермакова звездочку.-  Молодец. Настоящая рабочая  косточка. Но надеюсь, что твои предложения кончились.

.-Не уверен,- сказал  Ермаков.-  Но если вас волнуют мои предложения об улучшении работы, выдавайте их за свои. Мне все равно. Главное, что бы дела шли лучше.  Гляди, тоже досрочно получите подполковника.

-Ты чего, старлей -, вскипел майор, - держишь меня за  какую -то дешевку?

- Майор, не поднимайте  волну. У нас здесь у всех одна задача –увеличивать число  отправляемых на родину автомобилей и другой техники .- Спокойно сказал  Ермаков.- И не надо излишних эмоций. Если вас задевает  досрочное присвоение мне  еще одной звездочки, то  меня это не колышет. Можете сделать предписание, что  э то было  сделано  преждевременно. . Я не расстроюсь. Я расстроюсь, если мы  будем меньше отправлять автомобилей.

 - Мне импонирует  твое рвение по службе. Меня в данном случае волнует одно: чтобы мы не напрягали своими предложениями союзников.  Подозреваю, что ты не остановишься  на этом?  Что ты предложишь на этот раз? - Спросил майор.

- Рабочие  допускают  много брака. К тому же платят  им крохи. Живут  они в палатках, балаганах, продуваемых всеми ветрами, спят  на подстилках, козьих шкурах или прямо на земле. А ведь многие здесь живут вместе с  семьями, детьми. Если мы хотим, чтобы  рабочие  работали лучше, качественнее , быстрее, мне кажется надо предложить союзникам поднять  заработки. – Сказал Ермаков .-И платить не  всем сестрам  по серьгам, а перевести их на сдельную работу.  Больше, качественнее будешь работать, больше получишь. За брак установить штраф.  Надо заинтересовать рабочих. Повысить их специализацию.  Сейчас  им все равно, сколько и как они  сделали. Это не сказывается на их заработке. И еще.   Надо предложить американцам и англичанам построить для них жилые  бараки.  Бани. Подвозить воду.  Уверен, это будет способствовать повышению производительности труда.

 - Лейтенант, ты что,  сошел с ума?  Какое мы имеем право делать им такое предложение? Это не входит в нашу компетенцию.- Возмутился майор.

- Если вы не согласны, я обращусь со служебной запиской к вышестоящему начальству.

-Чтобы меня как безинициативного командира отправили на фронт. Так?

- Я хочу лишь  побудить вас  действовать.  Вы ведь заинтересованы, чтобы больше автомобилей и другой техники  мы отправляли отсюда  фронту. Так давайте  что-то для этого делать.

- Ладно ,я переговорю с союзниками, хотя и не уверен, что они прислушаются к нашим предложениям. Проявлять  инициативу

 союзникам  лично , вам я  запрещаю. 

  Недели через две майор объявил Ермакову, что как ни  странно,   союзники

приняли предложения и еще более странно, даже поблагодарили. Они уверены, что это действительно будет способствовать росту производительности труда и качеству работы. Еще через короткое время союзники  со свойственной им  деловитостью и хваткой, приступили к сооружению бараков. А еще раньше  ввели новую форму оплаты труда. И как предполагал Ермаков,  это положительно  сказалось на качестве труда и количестве собранных автомобилей. 

 Союзники  быстро построили для  рабочих  барачные городки, наладили быт и питание.

Одновременно за брак в работе стали виновных штрафовать и скоро дело наладилось. Количество отправляемых автомобилей  постоянно росло.

Причем,  машины отправлялись не порожняком, а загруженные под завязку оружием, запчастями,  продуктами, медикаментами. Несмотря на продуманную систему охраны дорог, по которым грузы шли к советской границе, нападения на месте стоянок и на колонны  банд,  подстрекаемых гитлеровцами диких племен кашкайцев, не прекращались. В одном из таких нападений погиб капитан Середа.  А перед гибелью он рассказал  Ермакову в очередной приезд   о гибели Жени. Она сорвалась со своим  под завязку загруженным автомобилем  в ущелье.

- А что она везла?- Спросил   Ермаков.

- Американскую тущёнку.- Ответил капитан.-  Представляешь полную машину тушенки  грохнула в Терек!». Этой тушенкой можно было накормить  полк. Не меньше. Большая для нас потеря.

- А Женя не потеря?

-Человек на войне, как ни  горько это с ознавать, - расходный материал. Не более того. Я видел, как гибли тысячи солдат и офицеров. Десятки тысяч, которым бы жить и жить. А они погибли. Вот я и говорю: на войне человек –расходный материал и не более того.  Надо трезво смотреть на вещи.

-Человек - не вещь и не банка тушенки.

-  Вы молоды и ни хрена не смыслите. Если бы меня спросили, что я выберу- потерять одного человека или накормить до сыта солдат перед  атакой, я выберу последнее. Ведь в атаке погибгут  десятки, а может сотни бойцов. Вот и думай, лейтенант.   Война - это  когда тебе то и дело наступают на горло и ты должен думать, как поступить разумней, чтобы выжить и тебе самому и  вверенному тебе подразделению. Весной, нет летом, когда в горах растает снег, я пошлю солдат попытаться достать  со дна ущелья, где свирепствует Терек,  хотя бы часть тушенки, которую не снесла вода. Может, поднимем и тело Жени, если оно там будет. 

 Известие  о гибели Жени, его землячки, едва начавшей жить, Ермаков переживал тяжело и долго, как смерть близкого и  дорогого человека.

« Как венцом творения Господа мог стать человек,- думал он,-  когда люди на протяжении всей своей истории , не перестают уничтожать друг друга. Почему? Неужели жадность – главная  и неистребимая черта людей. Толкает их на любые безрассудства. И отбрасывает назад в своем развитии.  Или и вовсчек губит целые цивилизации и народы.  Если бы люди все свои возможности направляли на созидание, каких бы высот сумели достичь!  Но этого, скорее всего никогда не будет. И после этой ужасной истребительной войны снова найдется охотник или охотники, чтобы попытаться прибрать мир к своим загребущим рукам и переделать мир под себя. Так было и так будет. Неужели прав Евклезиаст и из этого ужасного замкнутого мира человечеству никогда не дано выбраться?

Глава  8

Еще в самом начале их прибытия в Иран, майор предупредил всех прибывших, что с американцами и англичанами не должно быть никаких, кроме чисто служебных, отношений. Но Ермакову было не по себе играть молчанку с американцами и англичанами, работая бок о бок и и не понимая их. В школе и в институте он учил немецкий. Теперь же по вечерам после работы  Ермаков зубрил англо- русский  и русско - персидский словари  и скоро мог уже понимать,  о чем говорят англо- американские специалисты и рабочие.  Теперь он мог  свободнее общаться с Лейлой, юной персиянкой, похожей на газель. Такой же закрытой и сторожкой, готовой в любой момент уйти в себя и не произносить ни слова. Ермаков обратил внимание сначала на ее мать.  Она вместе с Лейлой  каждый день выходила из драной палатки и молча ждала, а вдруг кого-то из них пригласят на работу. Так делали и десятки других  персов и арабов, жаждущих любой работы, чтобы  прокормить себя  и семью. Когда появлялись работники союзной администрации ,к ним бросались со всех ног все, кто оказался в данный момент здесь.  Мать с маленькой девочкой на руках  и Лейла  продолжали молча стоять и ждать, когда на них обратят внимание. Однажды девушка   опустилась на землю.  Ермаков подбежал к ней и сразу понял, что у нее был голодный обморок. Он позвал переводчика. Мать сказала,

 Что Лейла  не ела несколько дней.

_- Что будем делать?- Спросил Ермакова переводчик  лейтенант  Назаров. .  -  Если б я знал. Может к тебе в  санчасть на день – два поместим?

- Я в принципе не против. Койки пустуют. Больных нет. А как майор? Не устроит нам разнос?

Ермаков вместе с переводчиком отвели Лейлу  в медпункт, накормили и продержали несколько дней. За этот время Ермаков попросил Марка Фримера устроить  Лейлу и ее мать на сборку  автомобилей. Лейла была совершенно закрыта. Но  постепенно оттаяла, рассказывала о себе и семье.  Елисей  не заметил, как влюбился в нее.  Но они никогда не могли остаться наедине. Всегда рядом была ее мать.  Эта невозможность  проявить свои чувства,  высказать их, услышать ответ ,загоняла  его душевные порывы глубоко внутрь. Лейла ему нравилась своей чистотой, детской какой-то непосредственностью, отсутствием  лукавства , глубиной черных газельих глаз.   Лейла работала с м атерью на сборке  и теперь могли содержать себя. Не думатьь о куске хлеба.   Но Ермаков тем не менее постоянно отдавал им часть своего пайка. Хлеб, чай, сахар, тушенку. Почему ты это делаешь?- Спрашивала время от времени Лейла и он отвечал не задумываясь:» Потому что у меня никого дома нет. Все погибли. Заботиться не оком. Так почему я не могу помочь вам?  Ты,  моя семья. Лейла услышав такой ответ, низко опускала голову и надолго замолкала.

 Однажды он спросил:» Почему ты всякий раз опускаешь голову, когда я говорю, что  мне близка твоя семья?  Она  ответила;» Если это действительно так, почему ты не женишься на мне? Мне об этом говорит моя мать».

- Я не могу жениться на тебе.

- Я тебе безразлична?

- Нет. Ты дорога мне. Но я  не имею права. Не могу обманывать тебя.

-В чем  обманывать?

- В нашей стране не разрешают жениться  на иностранках. Я мог бы жениться на тебе и прожить здесь с тобой  какое - то время, пока мы все здесь служим. Но закончится война, а может и раньше,  меня отправят на родину, и что тогда я скажу тебе? Как ты будешь здесь жить без меня?

- Елисей, надо жить сегодня, а не завтра. Завтра не существует .Существует только сегодня. Женись на мне и мы будем счастливы, пока тебя не отправят отсюда.

- Я не могу даже объявить, что женюсь на тебе. Меня немедленно  отправят на  родину.

 - Значит не надо ничего объявлять.  Просто будем любить друг друга. Они были одни в бараке и она впервые положила свою   узкую  теплую  ладонь на его руку. И он почувствовал легкую дрожь в ее руке.

- Ты никогда не прикасалась к мужчине?

-Нет.  

-Зачем ты это делаешь ?

- Я тебе уже сказала. Поцелуй меня.- И она закрыла  свои  черные газельи глаза.  

Ермаков осторожно поцеловал ее в горячую щеку.

-  Нет. Не так. Ты поцеловал,  как целуют ребенка, мать, сестру. Поцелуй меня,  как целует мужчина женщину.

- А откуда тебе это знать при ваших строгих  обычаях.

-Не знаю.  Просто  догадываюсь.

Они сидели на кровати и Ермаков обнял ее и прижал к себе,  потом осторожно повернул к себе ее лицо и  стал медленно целовать ее в  раскаленные гранатовые губы. А затем  поцеловал крепко и долго.  Лейла даже не сделала попытки убрать его руку. Он почувствовал в ее теле легкую дрожь и с трудом заставил себя отстраниться от девушки.

- Елисей,  я тебе не нравлюсь?- Спросила,  задыхаясь Лейла.

-Я тебя люблю. И ты это знаешь.

-В чем же тогда дело?

-Я тебе уже объяснял.  Как я потом оставлю тебя здесь?

- Люди женятся, расходятся. Считай, что ты тогда просто разойдешься со мной. У нас ,мусульман, это делается просто .Достаточно три раза сказать, что ты разводишься со своей женой.  И все. Тебе же  не придется говорить даже этого, потому что мы не будем женаты.  Не делай из этого неразрешимой проблемы, Елисей.  Прошу тебя. Ты спас меня и мою семью от голодной смерти. И поэтому ты можешь  распоряжаться моим телом, как своим.   

- И что дальше?

- Дальше знает один бог. Не надо ничего загадывать. И усложнять. Надо просто жить.

- А все- таки.

-  У меня теперь есть специальность.  Когда вы  отсюда уедете, я найду себе работу на каком  -  нибудь автозаводе. В Абадане или Хорезмшехре.  Мы больше не будем голодать.  А может у вас когда - нибудь изменятся законы и ты сможешь забрать меня в свою страну.

- Нет,- решительно сказал Ермаков.-  Не надо обманывать себя. Я не могу так поступить с тобой. – И быстро вышел из палатки.  

  Нефтепродукты передавал советской стороне   Марк Фример, еще недавно  инженер англо- персидской нефтяной компании. Об этом Ермаков  узнал  случайно из разговора   Марка Фримера  со своим американским коллегой, и он решил  при первой  же возможности познакомиться с ним поближе.   Узнать какую нефть добывают в  Иране и  с каких глубин. Такая возможность ему представилась на Новый 1943 год,  когда американцы и англичане пригласили русских  отметить праздник совместно. Ермакова удивило обилие  на столах фруктов: апельсинов, мандарин, винограда, я и лимонов.

В их столовой фруктов никогда не было. И он налегал на фрукты, по которым очень соскучился.  Когда виски и русская водка распечатали уста собравшихся, Ермаков и задал англичанину свой вопрос. Оказалось, что Марк не один год проработал в Иране на нефтепромыслах  и на вопрос Ермакова сообщил ,что они в Иране добывают нефть из верхнемеловых отложений которые залегают на глубине 800 – 1000  метров. Это были не чокракские отложения и не пермская свита. А  мел! С ума сойти, какая новость!  Ермаков решил, что ослышался, но  Марк  подтвердил ,что да, именно из верхнего мела.  Что в Персии англичане начали добывать нефть еще с 1908 года, когда на юго-западе  Персии в районе  Машид Сулеймана был получен фонтан черного золота.  Вскоре были открыты и другие месторождения. И  была создана англо- персидская компания.

 Фример  сообщил также, что  благодаря персидской  нефти, английский флот во время первой мировой войны обладал преимуществами перед флотами других стран.

В редкие часы  отдыха  Ермаков иногда с разрешения майора  заглядывал  к  Марку Фримеру,  всегда уравновешенному  и добродушному.   Ему как и Ермакову было смертельно скучно   жить месяцами, годами в оторванности от  нормальной жизни.  От семьи, людей, цивилизации. И потому он охотно общался с Ермаковым, а  Ермаков  с ним . Со временем они,  кажется даже подружились. На профессиональной почве.  Ермакову  было  интересно, как нефтянику, знать как можно больше о добыче нефти в Иране. Какая у англичан буровая техника,  буровые станки, долота, трубы. Чертовы англичане, они не знали, что российские ученые   были твердо убеждены, что на больших глубинах нефти нет и не может быть из за высоких температур. И еще согласно закону,  который гласит, что с ростом глубин, возрастает плотность пластов, в которых не может быть нефти. В лучшем случае -  газ.  Так  утверждали учебники  по бурению и разработке нефтяных  месторождений.

  И ученые  насмерть стояли на своих догмах. В Иране же добыча нефти из верхнемеловых отложений была, как оказалось,  в порядке вещей. И Ермаков  взял это на заметку. Правда, на его родине  верхний мел  залегал на гораздо больших глубинах, чем  в Иране. Ну и что? Можно допустить, что этот тот же мел, что и в Иране,  только на большей глубине.  А значит, в нем вполне вероятно  тоже  есть нефть.

 Перед отъездом на родину,  в октябре  1944 года  Ермаков спросил  Фримера как он думает, есть ли  смыл искать верхнемеловую нефть в Сунженске.

Фример охотно ответил: «  Я довольно хорошо   изучил нефтяную  историю Кавказа. И, конечно, Предкавказья.  Сунженск, -один из древнейших  нефтедобывающих регионов мира, который славится уникальными месторождениями  нефти и газа.  Ее разработка  была важнейшим фактором в модернизации российской экономики.  Я знаю ,что первые упоминания о нефти в Предкавказье,  относятся к семнадцатому веку.  Первые  богатые нефтяные источники  в Сунженске  были открыты в 1833 году. В центральной части Терского хребта. А 19 ноября 1893 года был получен могучий   фонтан нефти , мощностью  до 800  тысяч пудов углеводородов. Фонтан был такой силы, что разрушил  вышку, подъездные пути. Образовались огромные нефтяные озера. При  этом часть нефти вынуждены были  спустить в соседнюю речку . Зв три года скважина  дала от 61 до 65 миллионов пудов нефти. В 1914 году  каждая пятая тонна российской нефти  была добыта в Сунженске. Впрочем, все это наверняка вы знаете не хуже, а лучше меня. Не  случайно немцы так рвались на Кавказ. Им позарез нужна была нефть Сунженска и Баку. В Германии  запасов нефти нет.  Нацисты были вынуждены   пользоваться искусственной и   румынской нефтью.

  Могу предположить, что  большая часть  разрабатываемых месторождений

 В Сунженске уже отобрана.  Извлечение оставшихся запасов будет требовать все больших усилий.  Следовательно, объективно становится все менее благоприятной геолого- промысловая характеристика вводимых в разработку новых залежей нефти. Во всяком случае, мне так кажется. Я думаю, вы вынуждены будете забуриваться на большие глубины. Или искать нефть в других  регионах. Благо,  у вас огромная страна и есть где искать.

  Сегодня наука считает, что  основные ресурсы нефти  и газа,   сосредоточены в относительно молодых  мезозойских и кайнозойских  отложениях, образовавшихся за последние 200 миллионов лет   истории  земли. Думаю, что будет она еще со временем вестись и из палеозоя и верхнего  протерозоя. Впрочем ,   довольно лекции. Кажется, я вас заговорил.

-Ну что вы! Мне это интересно.

- Тогда дерзайте. А вообще, я был бы рад, если бы  вы остались. Мне нравится ваш беспокойный ,творческий ум. Мы бы с вами сработались.

И не обязательно в Персии. Всюду, где есть нефть и хорошие заработки.   

  Ермаков ответ ил ему, что- У  него  одна родина  и на родине очень много работы по возрождению страны после военной разрухи. Он  скучает  по дому, по России. И ждет  не дождется, когда наконец  их  отправят в Россию.

В последний  вечер перед отъездом из Ирана  Ермаков вышел на берег пустынного залива. Краски вечерней зари стремительно гасли. Ермаков никак не мог привыкнуть к резкому переходу дня к ночи. Долгих вечеров,  к каким мы привыкли  в России,  здесь не было. Только что был день и вдруг уже ночь.

К Ермакову неслышно подошел Фример. Оба помолчали. Наконец Фример нарушил молчание:

- Пришли проститься с океаном?

-  Что-то в этом роде.- Сказал Ермаков.

- Понимаем ли мы, отдаем ли себе отчет, что  живем в удивительное время?

- Почему удивительное?- Спросил Ермаков.- Трагическое  – да. Но не удивительное.

-Позвольте  с вами, Елисей, не согласиться. Мы пережили или заканчиваем  жить в удивительный период в истории  человечества. Две непримиримых системы перед лицом возможной гибели смогли временно забыть о своих распрях и договориться о совместных действиях против врага. Разве это не удивительно?  А сейчас  смотрите, как стремительно надвигается ночь на смену  зари. Закончится война и снова наступит ночь в наших отношениях.

-Этого не может быть.- Возразил Елисей.- Неужели война, унесшая миллионы жизней, и принесшая  неисчислимые страдания ничему нас не научило?

- Человек - такой зверь, что его трудно научить чему-то путному.  Иисус Христос заповедал: возлюбить ближнего  как самого себя. Прошло две тысячи  лет, а мы ни на йоту не подвинулись друг к другу. Закончится война и мы снова начнем  городить друг против друга заборы, а может и рыть окопы. Человек ничему не учится. История говорит об этом. Пойдемте,  через несколько минут упадет мрак.Нам неплохо вместе работалось. Так ведь? Постараемся сохранить друг о друге добрую память.

 Однажды  Фример прислал  Ермакову  открытку уже из Англии  и предложил  приехать к нему в гости. Ермаков  в своем письме  поблагодарил   Фримера  за приглашение,  но, объяснил,   что ему не до поездок. Надо восстанавливать нефтепромысла, наращивать добычу нефти,  а не по гостям ездить.

 Больше от  Фримера писем не было. Почему, Ермаков  поймет позднее, когда начнется поиск путей наращивания добычи нефти. И он, работая мастером на буровой,  выступит с предложением начать ее  поиски в  верхнем меле. Более близко к поверхности расположенные нефтяные месторождения,  были исчерпаны. А где искать новые, никто не знал. В результате добыча нефти упорно падала, несмотря на все попытки удержать ее хотя бы на старом уровне. Но тщетно. Такая же критическая ситуация складывалась и в других нефтяных района страны.

 На одном из совещаний , Ермаков  сравнил нефтяников с лошадью, которая 20 лет крутила ворот, ходя по кругу. Лошадь по старости освободили от работы ,а она продолжала ходить  кругами. Как привыкла за многие годы. По -  другому она уже не могла.  Так и мы. Привыкли , что нефть есть только в верхних слоях горных пород, где мы  практически уже все вычерпали.  А ниже, в верхний мел заглянуть страшно.  Вот  и ходим, как та лошадь по кругу.     

  Ермаков  не раз приводил пример  иранских нефтяников, которые добывали нефть из верхнемеловых отложений и значит, надо и нам пытаться найти  эту нефть. Пусть даже на больших, чем  в  Иране глубинах. Находит, говорил он тот , кто ищет. Кто способен заглянуть за горизонт привычного.

Ему возражали, что помимо  маловероятности нахождения верхнемеловой нефти, потребуются новые технологии, а это лишние затраты, как и на производство новых более крепких труб, бурового инструмента, моторов.

-  Технический прогресс остановить невозможно. Все равно мы придем к этому. Лучше раньше, чем позже . Мы выбрасываем народные деньги на ветер, буря бесперспективные скважины на верхние отложения горных пород .

- Значит, ты за прогресс, а мы все,- сказал главный геолог объединения

«Югнефть» Новожилов,- олицетворение косности. Молодо -  зелено. Шашку наголо и в бой? Не, дорогой товарищ, я убежден, что у нас еще есть резервы нефти в хорошо освоенных  недрах . И мы не будем  шарахаться в крайности. У нас еще есть не исследованные площади, перспективные на нефть. И вы, товарищ  Ермаков не собьете нас выверенного годами пути.

 -Но добыча падает .- Возражал Ермаков. Сокращается и количество перспективных площадей. Будем ждать, когда нефть иссякнет окончательно?

- Это временное явление.-Возразил  Новожилов.- Мы выйдем из кризиса, открыв новые залежи. И перестаньте сбивать наш коллектив на ловлю журавля в небе. Лучше  синица в руке. Но реальная. 

  Через несколько дней Ермакова  вызвали в МГБ . Там  Ермаков неожиданно узнал много нового про себя. Что он вражеский агент , член  английской резинтуры в СССР. Что его и  майора Дубравина завербовал в Иране английский разведчик Марк Фример.  Ермакова   предупредили, что отпираться бессмысленно. Они все знают.  Напомнили об открытке  Фримера и ответе ему Ермакова. Что этой открыткой и другими, которые они получали вместо  Ермакова, Фример дал Ермакову понять, что пора приступать к агентурной работе. Мы во время все поняли и  пресекли  вашу  враждебную деятельность.  Майор тоже арестован. Правда, майор за это время стал   подполковником.  И тоже получит по заслугам. Вы решили  подорвать нашу нефтяную отрасль,  направить усилия нефтяников на поиск новых  месторождений  черного золота туда, где нефти нет и не может быть. А значит, вы хотели нанести экономический ущерб  стране.

 Капитан  Сугробов  пристально и одновременно насмешливо смотрел в глаза  Ермакова .-  Меня еще никому не довелось обмануть. Мы советовались с гендиректором объдинения Степняковым, главным геологом объединения  Новожиловым, учеными. Их вывод однозначен. Нижнемеловой нефти нет и быть не может. значит, вы-  все таки  враг. И ответите за это по всей строгости закона. Обвинение подпишите?

- Нет.

-Я так и знал. Но это  не окажет  никакого влияния на  меру вашего наказания.

- В этом я не сомневаюсь.

-Вот и молодец. Жалко, что вы окончили такой замечательный вуз. Государство на вас потратило столько средств, чтобы воспитать предателя. Ну что ж, возможно на лесоповале где –нибудь в Архангельской тайге или  на золотых приисках Колымы вы что-то поймете. Если до того не загнетесь. Мы беспощадны к нашим врагам.

Глава 9

Утром, едва умывшись, он услышал  трещетку телефона. « Кто это интересно может меня беспокоить и знать, что я в городе? – Подумал  Ермаков. Поднял трубку и услышал голос, который запомнился ему  на всю жизнь:

- Это  майор  Сугробов. Уже майор. Расту- расту. Надеюсь, не забыли меня?

- Хотелось бы.

- Загляните ко мне. Кабинет тот же. Пропуск будет на проходной.

«Неужели в нашей стране и вправду ничего не меняется?»- Думал, быстро шагая по утреннему городу  Ермаков и  сожалея, что план на сегодняшний день, где побывать и что сделать, ,кажется,  рассыпался.

-  Елисей  Ермаков, вы знаете по какому поводу  мы вас вызвали ?-Спросил майор, с удовольствием  затягиваясь сигаретой и наблюдая за струей дыма,  едва Ермаков переступил порог кабинета.

-Догадываюсь.

-По какому же , по вашему мнению?

- Что я все –таки враг  моей страны, опять пытаюсь ввести коллектив объединения в заблуждение.

- Верно мыслите.

-Будете арестовывать?

-Пока нет. Проведем для начала  воспитательную работу. – Сугробов сыто ухмыльнулся.

-Завидую вам. – Сказал  Ермаков.

-Это в чем же? - Искренне удивился  Сугробов.

- Мы можем сомневаться в  каждом своем предложении  в своих гипотезах, в трубах, утяжелителях, долотах,  мы мучаемся,  ссоримся, каждый пытается доказать свою правду. Так только общество и может развиваться. В преодолении противоречий, как утверждал великий немецкий  философ Гегель. И только вы всегда знаете правду. У  вас  не бывает сомнений.

- Какие могут быть сомнения, когда вы в кабинете майора государственной безопасности  спокойно цитируете философа  известной национальности, которая развязала с нами ужасную войну.

- Философ тут не причем.

- Согласен. Мы хотели вас арестовать, но решили погодить.

 -Это на вас не похоже.- Усмехнулся Ермаков.

 - Еще не вечер, Елисей Ермаков. А вы заматерели. С тех пор как мы не

виделись. Говорят,  вы успешно за эти годы успели   закончить аспирантуру, защитить кандидатскую.  Смею предположить, что тема диссертации связана с верхнемеловой нефтью и обоснованием необходимости  искать ее.

-Догадываюсь, что вы  знакомились с нею.

- Так оно и есть. Мы знаем и то, что ректор нефтяного института, профессор   Озерский  настаивает, чтобы вы быстрее заканчивали  докторскую диссертацию, посвященную обоснованию  поиска нижнемеловой нефти. Что же вы медлите?

- А вы имеете возражения?

- Ну, что вы!  У вас  такие мощные защитники. К тому же вся нефтяная отрасль страны,  добывает предсказанную вами нефть. А кое - кто даже получил за это государственную премию. А вот сегодня по поводу вашей новой идеи бурить разведочные скважины на нижний мел, тратить государственные средства и средства, вы знаете, очень немалые, сторонников у  вас,  к сожалению, практически нет.

- Так их и раньше не было, когда я предлагал начать искать  верхнемеловую нефть. Правда,  особое мнение было у  Озерского.  Он гидролог. А нефти без воды не существует. Они как близнецы - братья. А потому его мнение как ученого – гидролога дорогого стоит. 

- Может здесь вы и  правы. Не буду спорить.  Но насколько я помню, Озерский одним из первых поддержал вас и раньше,  когда вы настаивали на поисках верхнемеловой нефти. Его мнение, признаюсь вам, как крупного ученого,  мы проигнорировать не можем. Он честный ученый. Может, конечно ,заблуждаться. Но вы же сами сказали, что истина добывается  в полемике и доказательствах.

- Видите ли,  гражданин  майор, тогда в сороковых, пятидесятых , как    сегодня в шестидесятых,  в стране кризис в нефтяной отрасли, если бы  запасы верхнемеловой нефти были большие и добычи хватило на многие годы, можно было не торопиться с конкретными задачами поисков нижнемеловых запасов нефти.  Но вы же видите, как падает добыча .  А это отрицательно сказывается и на всей экономике страны и на поступлении иностранной волюты из- за падения экспорта нашей нефти. Неужели здесь что- то надо доказывать?

- Но ученые молчат.

-Они молчали и когда Галилея  хотели сжечь на костре ваши коллеги. И когда Джордано Бруно сожгли за еретические мысли. Еретики были и будут во все времена. Человеческую мысль остановить нельзя. Но истина всегда

 пробивается с трудом. Так ручей прорывается через пласты пород, чтобы вырваться  к свету. Не думаю, что ему это дается легко.

-Среди  ученых, как и среди обычных людей- молчунов  большинство. Я их не сужу. Они  молчали., когда я пытался доказать, что нужно попытаться пробурить скважины на верхний мел. Молчали, когда вы меня арестовали. Бросились доказывать  перспективность поисков верхнемеловой  нефти, когда ее уже добывали. И доказывать было нечего. Но  немало  диссертаций, в том числе и докторских,  были защищены.

-Вот вы своим примером и доказываете, что наука тоже не лишена жажды славы, почета, и прочих прелестей жизни и не всегда заслуженно.- Сказал майор.

-Ученые тоже люди. Кесарю - кесарево.

- А как мы должны поступать?- спросил с усмешкой майор.

- По совести, исходя из государственных интересов. А они не должны

 расходиться с совестью. Наука не сложная.

-Ладно. Вы правы, что ситуация в стране с добычей нефти в кризисе. И  из него надо искать выход. Идите  пока.  Трудитесь. Мы вас не задерживаем. Подождем результатов. Может, вы опять окажетесь счастливчиком.  Выбор в любом случае у нефтяников, как я понимаю, не богатый. Добыча будет свернута, если не будут найдены новые месторождения, или  нужно осваивать новые регионы.  Мы будем следить за вашей работой. Я вам это обещаю. И следить пристально. Давайте я отмечу вам пропуск.  Можете быть свободны.

Глава 10

Ермаков  планировал в этот день встретиться с начальником управления Чебаковым.  Но после посещения конторы глубокого бурения, как мысленно называл КГБ Ермаков, что- то  доказывать , спорить в управлении , желания не было и он уехал на буровую. Они уже достигли планируемой глубины бурения,  и теперь надо было начинать   испытания скважины.

Чебаков позвонил ближе к полудню сам: » Елисей, я тебя жду, а ты уже на буровой. Почему?

-Вызывали в контору .

-Какую еще контору?

- Глубокого бурения.

-Чего хотят?

- Нефти. Чего же еще.

- И желательно без лишних затрат.

-Естественно.

- Что еще?

- Я понял так, что не горят поддержать нас в разведке нефти на больших глубинах.

- Нижнемеловой?

- Какой же еще.   

-Звонил генеральный. Говорит,  Три П. интересовался его мнением по поискам нижнемеловой нефти.

-И что Степняков?

- Сказал, что возникает много вопросов. Нет теоретических работ по этой  проблематике. Нет надлежащих  буровых станков, бурового инструмента, более стойких к агрессивной среде труб и так далее. Забуриваться нынешней техникой, значит быть готовым к частым авариям и всяческим неожиданностям недр. Поэтому есть нижнемеловая нефть или нет - можно только предполагать. Одним словом, бурение на большие глубины - это большой риск.  А вот окупится он или нет- неведомо.  Степняков,  предположил, что   ТриП звонил замминистра  Судаков и интересовался , что он думает по этому поводу и в частности , о  бурении на нижний мел. 

Видно дела с нефтедобычей ползут вниз  по всей стране , раз   Степняков инетересовался, что по этому поводу думает первый секретарь обкома партии Пошехонов.

- И что первый?

 - Степняков не распространялся. Ответил, что это вопрос не одного дня. И ответить на него должны прежде  всего ученые и геологи. Судаков, кстати,  поинтересовался и твоей точкой зрения,  что думаешь ты, как открыватель верхнемеловой нефти.

-И что ответил Степняков?

Степняков сказал, что ты предлагаешь заложить  разведочные скважины.

Тогда  Судаков спросил, какая точка зрения  Озерского.

-Ясно.

-Что тебе ясно? В случае чего, Сердюков окажется в стороне, а мы - в бороне.

-А что  Степняков так волнуется и вы, Василь Василич, кажется тоже?. По – моему,  мы еще ни одной скважины разведочной  пока не заложили. Между тем, Озерский знает некоторые участки, где можно заложить их.

- Он может и знает , а нам надо в первую голову думать о выполнении плана по добыче нефти. Тебе это ясно?  Судаков интересовался у первого  и генерального можно ли остановить падение добычи.  Три  П его пытался успокоить. Генеральный - тоже. Значит, Москва обеспокоена падением  нефтедобычи у нас. И если бы только у нас. Та же тенденция в Башкирии, Татарстане, Азербайджане. В отрасли назревает серьезный кризис. –

Подытожил Чебаков Обещают найти нефть в Сибири. Но это пока журавль в небе. А нефть нужна сегодня. Сейчас.

- Есть констатация . А дальше что? Ничего! Ну, нельзя же жить одним днем!- С досадой сказал  Ермаков.

- Погоди, а  это не ты случайно  послал  в обком ,   в министерство

 В ЦК и еще куда телеги  о косности мышления нефтяников и прочая, и что надо забуриваться в  нижний мел?

-Написал. И  что?

- А я думал, откуда дует ветер? А это твоя работа. Понятно.

-Что вам  понятно?

- Что мы здесь все тупые чинуши. И ты один думаешь о будущем  отрасли.  

Знаю, ты хочешь бросить трубку. Сначала скажи, что там у  тебя. Дошел до отметки?

- Дошел.

- И что?

-Пока ничего. Скважина сухая.

-Ясно. Как проведете все необходимые мероприятия, позвони.

-Куда ж я денусь.

-Вот именно.

-А вообще -то  Озерский мне намекает, что не прочь пригласить на работу в  институт. И  торопит с докторской. 

- Губу особо пусть на тебя не раскатывает.  Мы тебя никуда не отпустим.

- У нас что, военный режим?  И потом, я же неудобный для начальства человек. Вот и письма накатал во все мыслимые инстанции.

- И чего ты норовишь бежать  впереди телеги?  Ну, вызреет  мысль у ученых,

геологов, добытчиков нефти, в высоких кабинетах и решение созреет само собой.  Когда ситуация станет безвыходной. Так нет, тебе надо прокукарекать первому.

-  Так увольте меня! - В с ердцах сказал  Ермаков.- Спокойнее жить будете.

- Может тебе захотелось,  наконец  сменить буровую на кабинет  в управлении, или в  объединении?  Так тебе предлагали не раз.  Или хочешь податься в науку?  Опять же  в чем  дело? Иди в научно – исследовательский  институт  нефти и газа наконец!

-Я подумаю.

-Вот – вот. Подумай.- Ты же не горел подниматься по служебной лестнице. Власти захотелось?

- Да не власти . Больших возможностей для воплощения своих идей. А что касается власти, то до нее хватает охотников  и без меня. И  положил трубку.

- Что приехал мрачный?- Встретил  Ермакова вопросом  старший буровик Путилин.  – Опять бежишь впереди паровоза?

- Ты о чем?

-Ну, как о чем? Был у высокого начальства? Говорил о кризисе в отрасли? Что нужно  выходить на новые горизонты. Что наука отстает, производители   нефтяного оборудования – тоже. 

-Поговорили  с Чебаковым.

-  А я думаю,  что - то ты заведенный какой –то.

А с чего радоваться?   Что говорит скважина?

-Молчит.

-  Реагенты закачивали?

 -Ато! Сделали все ,что положено. Ей начхать на наши старания.

 Что будем дальше  делать?- Спросил Путилин.

- Докладать, что два года коту под хвост. Жаль. Я написал  о кризисе  в

 нефтедобыче и что надо делать   всюду, куда мог. Ни  ответа, ни привета.  Правда, звонили из приемной , Три П, сказали, что первый занят и  меня примет  заведующий промышленным отделом. Я отказался  этой высокой чести.  Отрасль горит, а  первый занят, видимо более важными делами. А что сегодня может быть важнее падения  добычи нефти?

   - Елисей, чего ты добиваешься?

-Разрешения бурить на нижний мел.

-Чудак!  У нас же нет  необходимого оборудования. И ты это знаешь лучше, чем кто бы то ни был. За границей есть. А у нас пока нет.

- Значит, надо купить за границей.

-Ну, т ы, паря, даешь!  Куда теперь нас кинут?

- Думаю,  неподалеку отсюда. Так говорят изыскания геологов и сейсмологов.

-Хорошо бы так. Я привык к этим местам  за два года. Простор необыкновенный.   Рыбалка потрясающая. Шампиньоны луговые.  Все рядом. Все даром. Даже воздух особый, пропахший травами. Люблю чай заваривать ими. Никакой цейлонский чай с ними не сравнится. Я за то, чтобы нас оставили где-то здесь. Я готов здесь работать до пенсии . Не работа, а санаторий.

-Если  даже будем бурить пустые скважины.

-Ну, зачем же пустые. Есть же еще некоторые  перспективные  участки  на верхнемеловой нефти.

-Разведка должна опережать  добычу. А что сейчас происходит?  Бурят пустые дырки. 

Время шло, но вышка оставалась на том же месте. Наконец в один из весенних дней, когда солнце грело совсем уже по - летнему, Ермакова вызвали на совещание в объединение.

О повестке – ни  слова. « Что там могло стрястись?»  - Терялся в догадках  Ермаков  и не находил ответа.

Он голосовал на трассе, когда увидел знакомую машину. Неужели Аглая?  Его сразу прошиб пот.

Это действительно была Аглая. Она резко затормозила.

-Хотела проехать мимо. Но почему  то не знаю сама, затормозила.- Сказала она, открывая дверцу .Вы не знаете почему, Елисей?

-Догадываюсь .

- Так в чем же дело?

Во первых, я не решительный, вечно сомневающийся человек. Во вторых, у нас дела - швах. Два года работы потеряны.

- Отрицательный  результат - тоже результат. А я не раз собиралась заехать к вам  на буровую, когда проезжала мимо.

-И что же?

- Выходит, я тоже не всегда бываю решительной.

- А я все время думал о вас.

-Лжете, уважаемый кандидат наук.

- Честное слово. 

-  Тогда в чем  дело?

- Я вас люблю.- Неожиданно сказал  Ермаков. –В этом все дело.

-Не понимаю. - Искренне удивилась  Аглая.

- Все вы понимаете. Я старше вас. Вы красивая. У вас достаточно поклонников.

-Вы за меня все решили. Я думала, вы буровики , каждый день сталкиваетесь с неожиданным. И готовы к этим неожиданностям. И потому смелые и решительные люди. Не люблю рефлектирующих вечно сомневающихся интеллигентов.

- А нам, нефтяникам, буровикам  все время приходится сомневаться. Туда ли забуриваемся, не отклонился ли от предполагемой залежи сильнее обычного бур. А тот ли используем инструмент? Не наткнулся ли на какие-то неожиданности в виде пород и как при этом поведет себя инструмент.  И правильно ли вообще геологами и геофизиками выбрано место для закладки скважины.

-Значит, я ошиблась?

- Вы врач. Вам приходится постоянно  ставить диагноз.

- И  тоже нередко сомневаться. А правильный ли  диагноз  ты поставил? ведь это живой  человек.

-И я о том же.

- Ну вот, сколько времени не виделись и о чем говорим?- Аглая внимательно посмотрела на  Ермакова. - Я мысленно столько раз представляла нашу встречу…а вышло..,что вышло.  Вы куда сейчас  в НГДУ или в объединение?

- В объединение.

-  Что - то интересное?

-Самое интересное - это наша с вам и встреча. А чт о касается вызова- повестку мне не сообщили.

- Повестку вам озвучу я. Сейчас я доставлю вас на совещание. А после совещания  вы позвоните мне, я буду ждать вашего звонка дома, я приеду и заберу вас. Мы поедем с вами ко мне. Я познакомлю вас с моими родителями. А после мы поедем в ЗАГС. Поправки в мой план будут?

-Как я покажусь твоим родителям в рабочей одежде? Нужно соответствовать случаю.

- Все?

-Все.

- Тогда все в порядке. Главное, что ты любишь меня.  Остальное все не важно.  Остальное - только прилагательное.  А мы - существительное.

-Вопрос можно?- Сказал   Ермаков.

-Можно. Но не нужно. Все сказано.

-Аглая, вам нужно было  стать хирургом.- И он впервые увидел, как Аглая смеется.  И он рассмеялся вместе с ней.

- Неужели правда, вы согласны стать моей женой? Я не верю.

- У вас еще есть время  передумать.- Улыбаясь,  сказала Аглая.

- Передумать? Ни за что на свете! Я сегодня самый счастливый человек в мире!

-=Интересно,  а сами вы когда-нибудь отважились бы сделать мне предложение?

- Непременно.

- А когда?

- Не знаю. Легче бежать на выстрелы диверсантов или разбойников.

- А приходилось?

-Конечно.

- О чем вы тогда думали ? Или думать было некогда?

-По разному. Больше думаешь потом, когда быстротечная схватка закончится. И ты понимаешь, что остался жив. А кт о - то погиб.

- Так вы, Елисей, сегодня остались живы или погибли?- Смеясь спросила Аглая.

-Конечно, погиб от вашей особенной  улыбки, ваших сияющих глаз, вашего музыкального голоса.

  На пороге объединения он увидел  Озерского, беседующего с  генеральным.  Белозерский    крепко пожал руку Ермакова и сразу увлек его в сторону.

-  Повестку совещания  знаете ?

- Увы.

-Я так и предполагал. Вопрос один. Добыча нефти падает. Что  в связи с этим, делать?

- И что делать ? – Спросил  с иронией Ермаков.

- Вот это самое интересное. Вполне вероятно,  речь пойдет о  возможности  заложить разведочные скажины на нижний мел. Ну, или одной для начала.

-Не может быть!

-Может. Драчка,  как я понимаю, будет.  Но  отступать дальше некуда. Прошлый год был провальный по добыче.  Возможно,  предложат первую буровую заложить  вам, Елисей.  Надеюсь, вы не откажетесь ?

-   Вы это серьезно?

-Конечно.  Но вам, Елисей,  надо будет обязательно выступить. И быть твердым. Так требует ситуация. Я тоже выступлю.

  Когда Ермаков вошел в зал  вместе с Озерским, они увидели в президиуме горячо толковавших между собой  Судакова, Пошехонова,  Степнякова, главного геолога объединения Новожилова. В зале сидели  руководители  НГДУ, работники  объединения, начальники буровых.

- Народ  собрался серьезный. Значит и разговор пойдет серьезный.- Высказал предположение Озерский. Так и  случилось. Сначала  ситуацию в отрасли коротко обрисовал  Судаков. При  этом,  упреждая вопросы , заявил, что добыча верхнемеловой нефти будет продолжена. Но надо думать и о завтрашнем дне. Предложил высказаться всем желающим, у кого будут предложения.  Затем предоставил слово  Пошехонову. 

-Не буду повторяться. Возможно,,мы прошли пик добычи верхнемеловой нефти . Но кто даст гарантию, что геологи и геофизики  обстоятельно изучили все перспективные на мезозойскую нефть недра  нашего региона? А ведь мезозойская нефть -  самая дешевая по добыче. И значит, самая [1] выгодная государству. Поэтому я бы не спешил ставить точку на чокракских месторождениях. Может быть,  нас еще ждут  новые открытия. А там, гляди, подоспеют  новые технологии, новые работы изыскателей.  Ученых-нефтяников. Новое понимание формирования нефти  и нефтяных месторождений.  Вот тогда во всеоружии  и будем нацеливаться на новые горизонты. Я бы не спешил с переключением  нашего внимания на новые глубины. Лучше синица в руке, чем  журавль в небе.   У кого какие будут соображения?

- Давайте попросим высказаться доктора наук, профессора, ректора нефтяного института  Озерского.- Предложил  Судаков.- Борис Степанович, прошу на трибуну.

- Я думаю, пришло время  третьего этапа нефтедобычи. Нужно идти на новые  глубины. Я отдаю себе отчет, что потребуется в связи с этим. Новое буровое оборудование, новые более мощные станки, новые коронки, более надежные трубы и новое сознание. Да-да, сознание. Не надо бояться нового. Если мы хотим оставаться на высоте выдвигаемых временем задач.  Я предлагаю не ждать, когда у нас появится свое новое отвечающее нуждам  нефтяников оборудование. Его для начала можно  закупит ь  за рубежом. Хотя бы для одной разведочной скважины или нескольких . Со своей стороны скажу, что я располагаю сведениями  где их можно заложить. И  назову, кому поручить это ответственное дело. - В зале поднялся шум.- Озерский        спокойно переждал, когда он стихнет и сказал,- идею распечатать нижний мел, первым  в стране предложил  бурить на нефть кандидат наук, первооткрыватель верхнемеловой нефти Елисей Ермаков.  Правда, его за это революционное предложение некоторое время подержали в кутузке, как шпиона, врага отечества, якобы  хотевшего нанести финансовый урон, экономический вред  государству.  Но оно того стоило. Страна получила сотни  миллионов тонн первоклассной нефти.

Облагодетельствованы были   за это его яростные критики, затем  удостоенные государственной премии.  Среди лауреатов не оказалось одной фамилии, которая  должна была стоять первой в списке соискателей госпремии.  Думаю, вы знаете, о ком идет речь.  Но для него более важным, чем  премия, было  открытие  верхнемеловой нефти.  Сегодня ситуация напоминает, т у, что была накануне открытия верхнемеловых залежей.  И снова  первым идею идти в нижние горизонты высказал  Елисей  Ермаков.

Я это к тому, чтобы было понятно, почему  я  предлагаю поручить  именно ему провести первую разведочную скважину на нижний мел.  И более того, пользуясь случаем, что в работе совещания  принимает участие заместитель министра нефтяной газовой промышленности Георгий Трофимович Судаков, предлагаю направить Елисея Ермакова в загранкомандировку в Англию, где наша страна регулярно закупает  некоторые технические изделия для нашей нефтегазовой отрасли  и не всегда необходимые нам  в первую очередь. Ато  вовсе не необходимые. У меня всё.

Зал напоминал встревоженный пчелиный улей. Пошехонов нетерпеливо постучал карандашом по графину с водой,  призывая зал к порядку. И когда восстановилась тишина, сказал:» Уважаемый   Борис  Степанович высказал  свое мнение.   Какие еще будут соображения? Хочу  сообщить , что мы недавно получили письмо одного писарчука от нефти. Подобные письма поступили,  насколько мне стало известно,  в министерство и даже в ЦК партии. Думаю, вы знаете, что речь идет  о Елисее Ермакове, которому упущенная возможность  стать  в свое время лауреатом по- моему до сих пор не дает покоя и  он хочет наверстать упущенное ,предложив искать нефть на новых глубинах. Авось, повезет снова.  Но это же не сходить в магазин через улицу за  буханкой хлеба  или бутылкой водки.  Незачем  пороть горячку. Нефтекачалки работают. Новые скважины дают нефть. Никакой паники. И незачем пороть горячку.  Надо сто раз обмозговать  ситуацию и тогда принимать решение.  

- А вы не боитесь  опоздать с принятием  решения? Не  оставим ли мы страну без нефти, утопив вопрос в трясине бесконечных обсуждений.- Сказал с места  Чебаков.

- Это кто?_ Спросил Пошехонов  Степнякова.

- Начальник НГДУ  Чебаков. Старый опытный нефтяник. Кстати, у него работает начальником буровой известный вам  Елисей Ермаков.

-И как работает?- Громко, чтобы было слышно в зале,  спросил Пошехонов.

-Нормально работает. Правда, последняя скважина, которую он пробурил со своим коллективом, оказалась сухой.

- Еще такие примеры есть за последнее время?

- К с ожалению, есть товарищ первый секретарь.- Ответил Степняков.- И все больше становится скважин, которые дают слабый приток нефти.

-А что скажет главный  геолог объединения Новожилов? - Спросил Пошехонов.

- Если суммировать, то можно сделать вывод: скважин закладываем   все больше, а нефти получаем все меньше – Ответил Чебаков.- Главные месторождения и счерпаны. Остаются переферийные,  мало перспективные. 

- Что делать?

- Рисковать. Идти на поиск и нижнемеловой нефти. – Тянуть время нельзя.  Озерский и Ермаков, я думаю, правы.

Пошехонов повернул голову в сторону Судакова.- Георгий Трофимович, ваше мнение?

- Думаю, в старой телеге далеко не уедем. Давайте рискнем. Заложим для начала несколько разведочных скважин. Озерский знает где. Придется подумать , как помочь с буровым оборудованием. Кстати, вопрос падения добычи нефти стоит на особом контроле в ЦК. Меня вызывали  на днях на ковер. Поэтому сегодня я здесь. Я должен буду что-то доложить, вернувшись в Москву, что мы намерены делать для ликвидации  отставания добычи . А

 что касается кандидатуры для поездки в Англию  и отбора  бурового оборудования для первой  скажем так, сверхглубокой скважины ,я думаю кандидатура,  предложенная профессором Озерским,  вполне подходящая.  Елисей  Ермаков опытный буровик, ученый, первопроходец. Какого нам еще нужно рожна?! Пусть едет. Для себя,  плохое не возьмет. 

-Ну вот, вам  Елисей Ярославич, даже не пришлось выступать .- Сказал  Озерский, выходя в месте с Ермаковым из здания объединения. Поздравляю вас  и с решением заложить первую разведочную скважину на нижний мел и с решением послать вас в загранкомандировку.

- Пошехонов может еще переиграть.- Сказал Ермаков. –Его видать, сильно зацепили мои письма наверх.

-Видимо, да.

-Вряд ли  он захочет противоречить Судакову. Тот опытный аппаратчик. Поспешит доложить  о ситуации в ЦК сегодня же.  Пошехонов не посмеет  в пику Судакову высказать  свою позицию в ЦК.

А как понять его сопротивление  поискам нижнемеловой нефти ?

-Тут как раз все понятно.  Он ведь привык к выполнению плана по добыче.  Он три года руководит обкомом. И все эти годы никаких особых проблем, чрезвычайных ситуаций  с добычей не было. Благодаря этому его имя постоянно на слуху. Награды, загранкомандировки.  Намеки на скорый перевод в Москву и так далее.  И вдруг кризис в нефтедобыче. С ним смириться сложно. Прощай спокойная жизнь. Все сразу становится сложно. И куда  несет  нас рок событий, неизвестно. И теперь, скорее всего, придется   смириться  с утратой мечты о переезде в Белокаменную.

- Но у него же нет специального образования!- Воскликнул  Ермаков.

- Как раз есть. Он окончил Высшую партийную школу при  ЦК. А она дает универсальное образование. После ее окончания  можно работать где угодно. Пошехонов после школы год поработал на стройке.  Разнорабочим, каменщиком.  Потом инструктором в райкоме комсомола, затем секретарство в обкоме комсомола. Дальше   работал по партийной линии . Секретарем парторганизации крупного завода.   Заведующим промышленным отделом в обкоме партии  и  так далее.  Одним с ловом, обычная биография.  У нас  любят ,когда из рабочих идут в партию, потом во власть.

Пошехонов никогда при случае не упустит упомянуть, что он - рабочая косточка. Хотя, какая к черту, рабочая косточка.  Папа у него партийный работник был. Вот и сына  поставил на туже стезю. Опекал  с первых шагов его  движение по  карьерной лестнице.

-Ладно, бог с ним , с  Пошехоновым. Я признателен вам за поддержку моей идеи и предложение послать меня в Англию. Без вашего выступления и  вашего авторитета  ничего этого  могло не быть. Я искренне признателен вам  за  все, Борис Степанович, вы  мой ангел хранитель.

-Бросьте! Вы мой буксир.  Я можно сказать, теоретик. А вы – практик. Чтобы стоили мои теории без вашего подтверждения! Так  что мы квиты. Готовьтесь к поездке. 

Глава 11

Ермаков, простившись с  Озеровым, не спеша зашагал  на встречу с Аглаей.  Еще раз медленно тпрокручивая события уходящего дня. И то, что его оскорбил Пошехонов и оставил горький след в его душе, и  то, что вопреки мнению Пошехонова, он возможно поедет в Англию и сам  выберет оборудование для новой  свехглубокой буровой. И смешанное чувство

досады  и удовлетворения оттого, что  новую буровую заложит все- таки  он,  смягчало  неожиданный удар Пошехонова, несправедливо записавшего его в жалобщики. Какая жалоба, говорит он себе, если я писал о сути  дела. И практически не дождался ответа. Да нет, одернул  он себя. Пошехонов  сегодня на совещании  ответил. И как ответил. Выставил  на посмешище  всего зала.

Занятый своими мыслями, он не заметил, как подошел к дому, в котором

 жила Аглая. И вдруг вспомнил, что Аглая просила его позвонить после  совещания и она обещала забрать его на машине.  У подъезда старинного дома  Ермакова остановил милиционер.

- Простите, вы к кому?

- А что? Что-то случилось?- Вопросом на вопрос ответил Ермаков. –Почему здесь милиция?

-  Потому что в этом доме живет  первый секретарь обкома партии  Павел Прокофьевич Пошехонов. Поэтому я и спрашиваю – в какую квартиру вы  идете?  К кому?

- К Аглае. Я ее фамилию не знаю.  Мы должны с нею встретиться.

- Вы что, не знаете, что она дочь Пошехонова?

- Как вы сказали ?- Опешил Ермаков.

- Дочь Пошехонова.

- Действительно, не знал. Для меня это большая неожиданность. И он круто повернувшись,  зашагал прочь .» Господи, сколько сюрпризов мне еще принесет этот день? –Подумал с досадой он и направился на автостанцию. И т олько когда автобус уже прошел часть пути,  Ермаков подумал, что он мог остаться переночевать   дома, а утром  уехать на буровую.  Ничего срочного на работе нет.  Рабочие разбирают буровую,  готовя ее к переезду, рекультивируют  территорию.

Но остановить автобус  было уже поздно. Нет, все-таки день начался так удачно, а потом… потом все пошло на перекосяк.   Вторая половина дня прожита явно без милосердия. И каково сейчас Аглае. Надо было все- таки  позвонить ей. А он сбежал малодушно. А может, поступил правильно. Чтобы он мог ей сказать ?

Ст арший буровик Путилин встретил  его, не скрывая удивления.:» Елисей  Ярославич,  м ы, честно говоря ,  ждали тебя   не раньше завтрашнего дня. А может и позже. Срочных дел нет . Куда так спешил ?

 - Сам не знаю. Привычка сработала,  наверное.  Поехал автоматически. А когда опомнился, было поздно.

- Ну, коль приехал , докладывай , что было интересного на совещании?

- Меня отстебал Пошехонов за то, что я написал служебные записки  в разные инстанции по поводу кризиса  в отрасли и необходимости искать

нижнемеловую нефть.

 А ты что, ждал благодарности , за то, что вынес  сор из избы?

- Какой к черту сор! - Возмутился  Ермаков. - Потеря каждого дня обернется потом для государства потерей милионов  рублей.

- ты не о государственном интересе, о  себе когда-нибудь научишься  думать? 

- Тебя   кто - нибудь поддержал?

- Озерский.

-Ну, это понятно. А еще кто?

- Чебаков. Зам министра Георгий Трофимыч Судаков., главный геолог

 объединения.  

- Ну, это уже немало. Значит, мысль в головах созревает, что нельзя жить  вчерашними  достижениями. А что –нибудь конкретное было  сказано?

- Решили  пробурить первую сверхглубокую с кважину на нижний мел. 

- Ого !- С этого надо было начинать.- Сказал  Путилин.- А кому выпадет такая честь  или несчастье?

- Да мне с нашим коллективом и  выпала.

- Только почему несчастье?

- Можно подумать, уважемый товарищ, ты не знаешь. Потому что это задача с тысячами неизвестных .

-  Тут  ты стопроцентно прав. Но с другой стороны, это и здорово, что именно   нашему  коллективу, первым ,  доверено  проложить дорогу к нижему мелу. Ведь вы бы огорчились, если бы бурить доверили  другим.
- Разумеется.

- Тогда о чем  разговор?

- А где необходимое для этого  оборудование?

- Меня командируют, если  конечно не передумают, в Англию, за оборудованием .

- Вот  это другое  дело. –Удовлетворенно сказал Путилин. Смотри-ка кажись кто-то к нам бежит?

Ермаков взглянул на дорогу и увидел машину Аглаи.

« Бедная девочка.- с  тревогой  подумал он. – Досталось  ей сегодня. И что я скажу  ей?»

    Машина остановилась, но Аглая не спешила выходить из кабины.     

-Кажется, это к вам , Елисей  Ярославич. – Интересно,и когда вы успели познакомиться  да еще с такой красивой дочкой Пошехонова?

- А ты откуда ее знаешь? -  Удивленно спросил  Ермаков.

.-  Случалось обращаться к ней в больнице.

- Кажется  я один я не знал чья она дочь.

- А ты что  в самом деле не знал ?

-Увы!

-Н у, ты даешь! Шагай, встречай даму своего сердца. Тебе  давно это нужно было сделать . А я пойду займусь  делами .

 Ермаков  подошел к машине, открыл дверцу.

- Не ожидал тебя. Сказал он, не зная, что сказать.

-  Сбежал, как трус. От  отца я могла такого ожидать. Но от тебя. Вас.   –Поправилась она.  – Никогда.

-Пойдем поговорим ко мне.

- Куда к тебе?

- В вагончик, в котором я живу.

-Хорошо, пойдем.

- И это твое жилье?  -  Аглая обвела взглядом вагон. В котором стояла кровать , стол, несколько стульев, одежда  висела  на  гвоздях, вбитых в стену.  Этажерка с книгами сиротливо жалась к углу вагона.

- Спартанское жилище.

- Меня устраивает.

-    Я поняла. Можно я сяду?

Ермаков подвинул ей стул.

- Рассказывай.

- О чем?

- О буре дома.

- Хорошо. Я коротко. Отец вошел в комнату, увидел  праздничный обед. Спросил в честь чего  торжество. Мама сказала, что я выхожу замуж. Придет знакомиться кавалер Аглаи. Отец сказал, давно пора. После паузы поинтересовался за кого? Я ответила. Вот  тут  и грянула буря. Я спросила в чем  дело. Отец обвинил тебя в кляузах во все инстанции.  Ну и  помянул про премии, давнишнюю историю. Резюмировал, что замуж за тебя он мне выйти не разрешит. Я сказала, что это моя жизнь и мой выбор. И мне его согласие не требуется. Я хотела познакомить их  с  тобой, вами и  только. А не спрашивать согласия. Я не маленькая девочка. Вот и все.  Я сразу поняла, что ты не придешь. И правильно сделаешь. Я бы поступила также.  Собралась и  уехала.  Мне как дальше разговаривать : на ты или на вы?

-Милая, говори как тебе удобно.

- А тебе?

- Я уже сказал. Разве дело в этом? Любовь Орлова прожила с режиссером  Александровым долгую жизнь и они всегда были на «вы». И это не мешало им любить друг друга. Прости, что из за меня  тебе пришлось сегодня столько пережить . Вместо радости – цунами.

- Когда ты узнал, что я дочь Пошехонова?

- Когда подошел к вашему дому.

-Я же просила тебя позвонить.

- Просила, а я автоматически, в расстроенных чувствах ,  пришел к твоему подъезду и тут милиционер  открыл мне, кто ты.

- И как открытие?

- Безрадостное.

- Почему?

-Вопрос  сложный. Однозначно не ответишь. – Как же мы будем  строить совместную жизнь?  Ты родишь  детей, а ни  дед, ни бабка не будут их видеть. Ни обнять, ни  приласкать. Это неправильно. Я не хочу обрекать тебя на такую жизнь . Твой отец не отступится. Само собой,  я  тоже.  Так что вся война еще впереди. У нас видать с тобой  разные судьбы.

- Это твое последнее слово?

- Думаю, да.

-  Ты мог бы перейти на работу в институт. Жить в своем доме. У меня к тому времени  закончится трехлетний срок отработки. И я смогла бы  переехать в город, жи ть с тобой вместе,работать там в поликлинике или в больнице. И мы могли  бы жить  нормально, как все люди.

- А как ты оказалась в станице? У  тебя же ты говорила, красный диплом, дающий тебе право выбора места работы. Я и выбрала станицу.  Выдержала бой с родителями. Но уехала.

-Зачем?

- Хотела попробовать жить одна.

-Ну и как?

 - Замечательно.

- А что дальше? Ты же будешь  переживать конфликт с родителями.

-А ты хотел бы прожить  бес конфликтную жизнь?  Впрочем , что я говорю? Будь ты таким, ты бы не дрался за верхнемеловую нефть. За что и пострадал немало. Даже в тюрьме оказался. Да и  сейчас  тебя никто не неволил бороться за выход на нижнемеловые горизонты.

-Кстати, о нижем меле.  Решено пробурить первую разведочную скважину.  И это серьезное дело доверили  мне.  Если не передумают.

- Отец все сделает, чтобы передумали.

-  Ну, вот, видишь. А  мне  обещали командировку в Англию за  новейшим оборудованием.

- Дай бог, чтобы  у тебя с поездкой все получилось. Счас тливой дороги.-Аглая встала и направилась из вагончика.- Провожать меня не надо.

Уже открыв дверь, спросила:

-И все-таки, почему ты до сих пор не был женат?

- Ждал, когда встречу тебя.

- А почему ты до сих пор не вышла замуж?

- Тоже наверно ждала тебя. – И закрыла за собой дверь.

« Ну вот, и еще одна глава жизни  едва начавшись, уже закончилась».- Подумал Ер маков. Сказать, что на душе его было скверно, значило ничего не сказать.      

Глава 12

В Манчестере – экономической мастерской Британии Елисей Ермаков неожиданно  встретился на заводе с  представителем фирмы, продающей нефтяное оборудованиеМарком Фримером. Они оба с разу узнали друг друга и крепко пожали руки .   Ермаков поинтересовался чем  Марк Фример

занимался все эти годы с тех пор, как они расстались в 1944 году в Иране.

Фример рассказал, что сразу же вернулся в свою англо- иранскую нефтяную компанию . Потом работал в Ираке. И в какой-то момент захотел вернуться на родину.

- Наверно , я переболел  Востоком.- Сказал он. -. От неустроенности быта, чужих нравов, чужой культуры.  На Восток надо смотреть издалека, но не приближаться, если ты хочешь остаться больным востоком на всю жизнь.

- А как прожил эти годы мой коллега из России ?- Спросил Фример.

- Бурил. Добывал нефть. Верхнемеловую.

- Ага! Значит, она все – таки в России  есть! И ты ее добывал.

- Ее родимую.

- А теперь запасы нефтяных месторождений верхнемеловой  нефти по- видимому исчерпаны. Или близки к тому. И вам потребовалось новое оборудование исследовать большие глубины. Нижнего мела?

« От него ничего невозможно скрыть, как  от истинного профессионала  своего дела» - Подумал Ермаков.

 А вслух сказал:» Пока это все вилами по воде. Будущее покажет, где и как искать новые месторождения».

-    От  нижнего мела вы никуда  не денетесь.- Спокойно сказал Фример.- Вам нужно закупить  буровое оборудование на проводку нескольких разведочных  скважин. Одна скважина ничего скорее всего не покажет. Вы это, Елисей,  прекрасно знаете. Но может вам повезет  и первая же скважина окажется продуктивной. Но  так бывает  редко. Удача улыбается

 настойчивым  и терпеливым.  Разве что случайно.

- Случайность – дитя закономерности. = Отпарировал  Ермаков.

– Конечно.

-Я рад тебя, Елисей, видеть. Жаль,что мы не могли переписываться. Я знаю ситуацию в вашей закрытой от мира стране.  И не обижаюсь на тебя. А почему ты не спросишь о своей персияночке? – Неожиданно сказал Фример.- Ты женат? Есть дети?

- Так  и не собрался.

- Твою  любовь я видел последний  раз в Харемшехшре.  На автосборочном заводе. Расцвела. Стала красавицей. Замуж не вышла. Видимо, ты сильно вошел в ее душу. Да и она на долгие годы привязала твое сердце к себе, если ты до сих свободен. Восточные женщины для нас, европейцев, загадка.  Спрашивала, не изменились ли советские законы, и не сможет ли она поехать в Россию. Как видишь,  война все еще живет в наших душах, Елисей.  Ну да ладно. Давай о деле. Ваши представители  предварительно выбрали оборудование.Хочешь взглянуть?

- Конечно. Я же для этого и приехал.

- Тогда пойдем. Оно  рядом.

Когда оборудование было смотрено, Фример спросил:

- Тебя оно устраивает?

- Вполне.  Ваши коллеги спрашивали нельзя ли убавить цену. Для вас оборудование дороговато. Так вот, благодаря встрече с тобой, я снижу цену на пять процентов. Больше не могу.

- Спасибо, господин Фример.- Обрадовался Ермаков. 

-Пожалуйста, господин  Ермаков.  Может, посидим в баре, выпьем эля или пива?

- Спасибо. Моя миссия собственно закончена.

- Жаль.

- Мне  тоже.  Все остальные формальности выполнят представители

 министерства.

- Я понимаю.

- Мы прожили часть нашей жизни рядом. Можно сказать вместе. Это не забывается. Всего вам доброго, мистер Фример. Может судьба еще раз сведет нас   на одном из своих перекрестков.

- Возможно, Елисей.  Счастливого  тебе пути!

Глава 13

Подходя к калитке своего дома, он увидел  листок торчащий  из почтового ящика. «Неужели Аглая?»- Подумал он, разворачивая  бумагу. « Нужно встрет иться. Загляни ко мне в парикмахерскую». И подпись – Омар.

Зачем  я вдруг понадобился Омару? Мы никогда не были особенно близки. Да, он давно пользовался его услугами, поскольку парикмахерская Омара была в одном квартале от его дома.  Но и только. Ермаков знал, что Омар- перс, давно живет в России. Можно сказать обрусел. Свободно владеет

русским.  Всегда внимательный. Всегда вежливый.  Сухонький. С седой шевелюрой густых волос.

 Ерм аколв поставил чемодан в прихожей и направился в парикмахерскую. В парикмахерской никого не было. Омар сидел в кресле и читал газету.

-Елисей, давненько я тебя жду.  Где ты пропадал?

- В Англии.

- Давно вернулся?

- Только что. Что случилось Омар Рашдович?

-Елисей, ты помнится, говорил, что  в войну был в И ране?

- Да. А в чем  дело?

-И там  знал Лейлу с ее матерью?

- Знал. Почему вы об этом меня спрашиваете?

-Потому что она дочь моего старшего брата.  Мы с братом работали до революции  в Баку на нефтепромыслах. Когда стало слишком беспокойно, брат  вернулся в Персию, а  я рискнул остаться. Позднее перебрался сюда, в Сунженск.  Недавно я был в Иране. Так теперь называется моя страна.  Разыскал семью брата. Оказалось,  он давно умер. Лейла рассказала, что  ты спас ее с матерью от голодной смерти.  Я тебе благодарен за это.  Но я позвал тебя не только ради того, чтобы выразить тебе благодарность и  признательность. Я хотел тебе сообщить, что Лейла приезжала ко мне .

-Когда?- в Горле Ермакова сразу пересохло.

-Видимо, когда ты как раз уехал в Англию.

- А где она сейчас?

- Сегодня утром она уехала поездом «Москва -  Тегеран».  Не дождавшись встречи с тобой. Я так полагаю, она очень  хотела тебя видеть.

- С ума сойти! Как же так могло выйти ! Она сюда, а я - отсюда. Почему она не задержалась?

- я по ее просьбе обратился в соответствующие органы с просьбой разрешить  ей получить советское гражданство. Причина  - воссоединение семьи.  Лейла  ради этого и  приезжала.  В ходатайстве отказали.  Ее срок пребывания  здесь кончился, и  она вынуждена была уехать. Жаль, что мы встретились  по печальному для нас  обоих поводу.  Ты заглядывай ко мне. Ведь ты теперь для меня как брат. Буду стричь и брить тебя бесплатно.

«Значит, была не судьба нам встретиться. Ах, Лейла, как же я умудрился не

 встретиться с тобой, как  ты умудрилась, разминуться с твоим Меджнуном?»

 Он практически  не спал, проворочался  всю  ночь. Представляя, как Лейла

молча  смотрит  на бесконечные  степные просторы , мелькающие за  окном  вагона и безучастные к ее беде.

 И Англия, первая его  заграничная поездка, которую  он так ждал и волновался, затем  неожиданная встреча с Марком Фримером, благодаря которому удалось купить оборудование на пять процентов ниже его цены,  знакомство с Лондоном, все сразу отошло на второй план после напоминания Марком  о Лейле. Он  думал, что Лейла навсегда ушла из его сердца.  Так раскаленные, угли присыпанные золой, кажутся уже потухшие,  тронутые  ненароком кочергой или поленом   неожиданно вспыхнут и озарят все вокруг своим трепетным  сиянием.

 Он ходил по Британскому музею и  думал: ах,е сли бы сейчас вместе с ним это видела Лейла. Он шел по Гайд –парку и опять думал: как радовалась  бы обилию зелени, ее блеску Лейла, живущая  в скудной на зелень южной части Ирана.  Теперь он мог думать только о Леле. Лучше бы не было этой поездки. Любой другой опытный буровик мог с успехом съездить вместо него и купить  все, что необходимо для глубокого бурения.

Оборудование,  доставленное  морем  сначала в Ленинград, а оттуда поездом, в Сунженск, пришло неожиданно быстро. И Ермаков ушел с головой в работу:  монтаж буровой вышки на новом  месте, в двух десятках километров от старой скважины. Совсем рядом с райцентром, где работала Аглая.  Так кто же теперь больше занимал его сердце: Лейла или Аглая, он не мог бы сказать наверняка. В тоже время,  давая себе отчет, что Лейла – это прошлое, которое не вернешь. И все время прошлым жить нельзя. Но оно ни как не отпускало.  Хотя  была рядом  Аглая . Живая , своенравная, стремительная в своих  поступках и чувствах, как ветер, налетающий из затеречной степи.

Прошло месяца, два,  как они приступили к монтажу, а затем проводке скважины, когда  случилось несчастье. Прошел ливень. Было сыро, гряно и скользко. Помбура Аникин поскользнулся упал и с маху ударился головой о трубу. Сразу хлынула кровь.  Голову  кое как забинтовали  и Ермакову пришлось срочно   везти его в поликлинику в райцентр. И первая кого он увидел в поликлинике, была  Аглая. Она с разу все внимание сосредоточила на пострадавшем Аникине. Спросила его как все случилось. Пожилой  медсестре велела  перебинтовать  рану на  голове потерпевшего, а потом сказала:» Главное, чтобы не было сотрясения мозга. А оно кажется есть. У потерпевшего кружится голова. Поташнивает. Скорее всего,  ему   придется остаться у нас  на 21 день. Так положено.  Сегодня и  завтра мы проведем тщательное об следование и  примем решение.

- У нас  работа. –Сказал  Ермаков.- На столько дней мы его оставить не можем. Придется срочно где -то искать рабочего или останавливать бурение.

У нас план.

- У вас работа, план, а у нас поликлиника. Без соответствующего обследования мы вашего работника   не отпустим. Нужно, что бы его  осмотрел  невропатолог, нужно сделать рентген.- Так что думайте, как выходить из положения.  Вам этого умения не занимать. - И она первый раз посмотрела Ермакову в лицо. И как ему показалось,  в ее глазах что - то дрогнуло.  И уже обращаясь к медсестре, Аглая сказала:» Отвезите его в палату».  Когда Аникина  увезли,  обратилась к Ермакову:» Может, покурим, если ты не торопишься? Или ты все еще в обиде на меня?»

- У меня никакой обиды на тебя  не было.

-Ну, как же. Я не сказала  тебе , кто мой отец. Не ожидала, что тебя это может так задеть. Ну, не могу же я, в конце концов, поменять своего отца на другого.

- Верно. Меня поменять можно. Надеюсь, ты уже это сделала.

- А тебе, правда, этого хотелось? Так вот, хочу тебя  огорчить.  Я тебя не поменяла. И менять не собираюсь. Просто объявила паузу. Антракт. Дала тебе время подумать. А не принимать решение сгоряча.  Это не тот случай, что бы решать сходу. Или я не права?  Тебе  было достаточно  времени подумать или дать еще?

Ермаков посмотрел  Аглае в лицо и увидел, как она волнуется   и всеми силами пытается свое волнение скрыть.

- Аглая, я конечно,  дурак. Думал о себе. А каково тебе, не подумал. Вернее, думал, но я знаю, ты сильная девушка, справишься.

- А ты справился?

- Я люблю тебя. И хочу, чтобы мы были вместе.

 -А как же отец?

- Главное не отец. Главное, чтобы мы были рядом.  Всегда.

- Ну вот, теперь я слышу слова не обиженного, а  мужа. Отправь машину на буровую. Чего ей  простаивать  здесь? Надо будет, я тебя отвезу на своей.

Они некоторое время смотрели, как машина разворачивалась и выезжала со двора поликлиники, а затем Аглая повернулась к Ермакову и тихо сказала, глядя ему в глаза:» Поцелуй меня, пожалуйста. Я сто раз представляла, как у нас с тобой это произойдет  в первый раз. Больше не хочу представлять». И она опустила голову и закрыла глаза.

Глава  14

- Везет же тебе, Ермаков .- Сказал  Степняков . Верхний мел   салютовал фонтаном   об открытии  новой эры в нефтедобыче.  И теперь снова с первой же скважины, пробуренной на нижний мел салютует об открытии  нового этапа в освоении недр. Надо докладывать в Москву. Дебит скважины великолепный. Есть чем  обрадовать московское начальство. 

  Они видели, как рабочие, специалисты спешно монтировали  трубопровод в

заготовленные  заранее  цистерны. Работа оказалась не лишней. Высококачественная нижнемеловая нефть пульсировала в трубах и хлестала в огромную металлическую емкость.

-Надо  теперь  думать о закладке оконтуривающих месторождение скважинах.- Сказал Чебаков.

-  И  о наградах.- Подхватил  Степняков. – Люди заслужили. Событие вон какого масштаба!  Ай да Ермаков! Кстати, ты, Ермаков  докторскую защитил?

- Чуть -  чуть поторопился. Атобы  моими  оппонентами выступило новое месторождение и новые нефтяные горизонты, открытые нашей нефтяной промышленности.

-У него итак оппоненты были не хилые.- Сказал Чебаков.  Что  Елисей Ярославич, собираешься делать дальше?

-  Думаю.

- Его давно зовет в институт Озерский.- сказал Чебаков.

-А ты?-Обратился Степняков к Ермакову.

-  Думаю.

-Заладил: думаю, думаю. Пора решать.

-  Не хочется  уходить с  практической работы.

-Правильно думаешь.  Нечего в институте штаны протирать.  А вот в объединение тебе перейти в заместители генерального, я думаю пора.

Смешно получается, доктор наук и рядовой начальник буровой.   Засиделся ты тут, Елисей Ярославич.  Я вижу ты что-то напряжен. Тебе куда-то надо?

 - У  меня   жена рожает.

- Так чего же ты ждешь? Сказал бы и поехал.  Ты как, помирился с первым?

-  А я с ним не сорился. Это он меня как пацана,  отхлестал. Еще и не хотел, чтобы Аглая вышла за меня. Пусть  мирится, если желание есть.

- Ну и  правильно. – Поддержал его Чебаков.-  Неча  первому лезть туда, где он ни хрена не смыслит.

- Так то оно так. Но Пошехонов наверняка будет упираться с назначением Ермакова на высокую должность. – Сказал Степняков.

-  Ермаков не член партии. Какое к нему имеет  отношение Пошехонов? – Удивился Чебаков.  

- Он, брат, ко всему имеет отношение. Кто у нас в стране  правит? Партия. Вот партия все  и решает. Пошехонов , видит  бог, упрется. Хороший повод насолить упрямцу.  А тут еще Аглая домой носа не кажет. А дочь то единственная. И такой раздрай в семье. Опять же легко обвинить Ермакова, что он препятствует Аглае бывать у родителей. Им  невдомек, что  она сама имеет собственное  мнение.  Ей как говорится, палец в рот не клади. Откусит. Вот такой компот получается.  А правда, как ни крути , на стороне Ермакова.

 - Вот именно.- Подхватил Чебаков.-Когда мы  еще решились  бы идти на нижний мел? А он уперся.  Нечего, говорил,  тянуть. И все. Молодец,  Елисей,  что тут скажешь.

 - Думаю, надо составлять список на госпремию. И Ермакова - первым в списке.- Сказал Чебаков.

- Дело говоришь.- Согласился Степняков. -Первый раз прокатили. Так хоть второй раз пусть будет по -  честному.

- Чего захотели! – Воскликнул  Ермаков. –Таком у не бывать.- За кого могу поручиться, кто окажется в списке  кандидатов на премию первым, так это Пошехонов. Ладно, что делить шкуру не убитого медведя?  Я поеду в больницу.

-  Свадьбу зажал. Т ак может  на  крестины пригласишь?- Спросил Чебаков.

- А мы с Аглаей сразу решили: никаких   свадеб. Терпеть  не люблю свадебных показушных сборищ. К тому же какую бы свадьбу мы не справили, пересудам не было бы конца.  Пошехонов бы свадьбу

проигнорировал. Представляете,  какой повод почесать языки! Опять же устрой  серьезное торжество,  осудят, скажут паказуху устроили. Буржуи.  Скромную сыграй свадьбу, скажут, жлобы. Лицемеры. Делают вид, что у них нет  средств сыграть нормальную свадьбу. Вот мы и решили. Пригласили несколько человек и скромно посидели в кафе.

Ермаков находился в   НГДУ, когда  в контору  привезли  центральные газеты. Чебаков сразу стал по привычке просматривать « Правду». И лицо его сразу потемнело.

- Что пишут?- Спросил Ермаков  начальника, не  поднимая глаз от бумаги. Писал заявление об отпуске сразу за два года. Он не пошел в отпуск, пока бурили    сверхглубокую скважину. 

- Всякую хрень.- Сказал  Чебаков.

- А все- таки?- Настаивал Ермаков.

- Опубликовали постановление правительства о присуждении  госпремий  за открытие  нижнемеловой нефти.

- Моей  фамилии, конечно,  там нет.

- Разумеется. Чего и  следовало ожидать. Твой тесть постарался. Зато мою фамилию нарисовали. Как мне прикажешь тебе в глаза тебе смотреть?

-Обыкновенно. Как всегда. Не вы же себя ставили в список кандидатов на премию и продавливали. Так чего т вам совеститься? Поздравляю от души.  Вы заслужили такую высокую награду.  

  Жизнь продолжается.  Стоит  и з- за чьих- т о игр так расстраиваться?  Главное, какое дело для страны сделали. Жаль только Аглая  расстроится.

-Конечно расстроится. Еще как. Она ведь прекрасно понимает, что эту  подлянку сделал ее отец. Пошехонов.  Он первый в списке  награжденных.

- А кто еще?

-Как обычно.  Генеральный, главный геолог Новожилов. Секретарь парторганизации. Его м фамилия мне ни чего не говорит. Работает не так давно. Ставленник Пошехонова. Конечно, Судаков, замминистра. О себе я уже сказал. Кстати,  Пошехонов   удостоен звания Героя социалистического труда. Гляди, в  ЦК уйдет работать.  Вот так, Ермаков. Надо уметь лавировать. А у тебя этого таланта явно нет. Прямо скажем. И никаких заслуг.

  Зазвонил телефон.

-Вас наверно. Хотят поздравить с наградой. - Сказал Ермаков.

- Звонит Аглая.- Сказл Чебаков, прикрывая трубку. Будешь говорить?

- Нет. Скажите , что я уже уехал.

- Аглая, Елисей Ярославич, только что уехал. Оставил заявление на отпуск и уехал.  – Чебаков положил трубку. – Ну, ты  даешь, Елисей  Ярославич. Хоть бы попытался успокоить ее  как-то.

- Нет таких слов, дорогой товарищ.  Она все примет на себя. Скажет, если бы она не вышла за меня, может отец , не стал бы упираться и  я  получил законную  премию. Стал лауреатом.

- Может ты с ним как- то попытался  бы помириться?

- Нет , он меня не простит. Как же вопреки   мнению его набольшего партийного начальника  меня послали в Англию. Доверили проводку первой скважины на нижний  мел. Нет, партийные столоначальники   такого  самоуправства не прощают. Отнеси газету  в туалет. Пригодится. Дайте  мое заявление,  припишу одну фразу.

- Какую?

-Что после отпуска я увольняюсь .

- Зачем так с ходу решать? У тебя два месяца, времени  достаточно, чтобы подумать. Чт о и как?

- А что тут думать? Озерский давно меня зовет к нему проректором по науке.

 Так что работа мне будет.

Ермаков  направился к двери , но в этот момент вновь зазвонил телефон.

-Это Озерский. Тебя, Елисей.

- Ермаков выслушал Озерского и сказал в трубку:» Сейчас заеду к вам».

-Ну, что , все решено?

- Надеюсь.

Глава 15

Прошло шесть лет. Ермаков только что собирался на работу. Аглая еще раньше  пошла провожать  сына на  торжественную линейку. Первый раз в первый класс. Ермаков закрыв за ними  дверь, поправил на спине сына ранец и подумал, как быстро растут дети  и как быстро летит время.

Решил поброиться. В этот момент зазвонил телефон. Звонил Озерский.

-Извини за раний звонок. Не мог дождаться твоего прихода на работу.

-Что случилось, Борис Степаныч?

- Случилась катастрофа.

- А именно?

-Вчера Брежнев звонил Пошехонову и потребовал открыть на всех добывающих скважин ах штуцеры.

- Но ведь это угробит все месторождения?

- Вот  именно.

- Брежневу некому было объяснить, что  большой забор нефти неминуемо приведет к разрыву нефтяных пластов водой, подпирающей нефть. Нефть перемешается с водой и месторождение перестанет существовать.

- Не знаю, чт о Брежневу говорил Пошехонов. Брежнев сказал, что тут двух мнений быть не может. Стране нужна нефть . Много нефти. Вот и предложил нарастить добычу в два раза как минимум.

- Откуда вы узналио звонке Брежнева?

-Позвонил Степняков. Он в полной растерянности. Степняков  объяснил  Пошехонову к чему может привести  такое решение. Пошехонов выслушал и сказал: это решение партии.  А решение партии для нас закон. А не трибуна для дискуссий.

- И что же Степняков?   

- Позвонил Судакову. Тот сказал:» М ы в шоке. Но решение ЦК надо выполнять.

- Что можем мы?

- Надо писать в ЦК. Разъяснить какими бедами может обернуться такое решение. Сначала нефти действительно будет добываться больше, но это как вы понимаете на очень короткий отрезок времени . А потом начнется обводнение  скважин . И добыча полетит  вниз. И я уж не говорю о вреде, какой  будет нанесен экологии. Кто тогда за  все это ответит?

- Напишем вместе? -  Спросил Ермаков.

- Конечно.   

Из ЦК пришел коротенький ответ:» Это решение ЦК и обсуждению не подлежит» .

 Еще раньше ответила « Правда»: стране нужна нефть. Её не хватает .Нужно наращивать добычу. Решение партии  направлено на решение данной

актуальной задачи». 

 Озерского и Ермакова вызвали в КГБ. Предупредили, что активничать с опровержением  решения партии  не стоит. Можно лишиться работы  и свободы.

 Штуцеры открыли и в Москву полетели отчеты Пошехонова один

благостнее другого о быстром росте добычи  черного золота в объединении  

«Югнефть». Но прошло несколько месяцев и с буровых как с фронта стали

 поступать сводки об обводнении  скважин. Прежде всего,  самых крупных, недавно открытых, суливших многолетний отбор миллионов тонн нефти.

Пошехонова вызвали в ЦК. Потребовали отчета, почему он своевременно и грамотно  не объяснил ошибочность решения об открытии штуцеров. Судакова понизили в должности. Пошехонова освободили от работы с формулировкой  по состоянию здоровья. О том, что  Озерский и Ермаков своевременно предупреждали ЦК и главный партийный орган газету  «Правду»  о негативных последствиях  открытия штуцеров и обводнении  месторождений нефти, никто нигде не упомянул.

 Вскоре в  Правде» появилась  статья одного ответственного работника ЦК о  том,  как много партия делает для сохранения природных  богатств страны и что эта работа будет продолжена и  впредь. Статья призывала всех граждан  страны  бережно беречь природу и рационально  использовать ее богатства во имя ныне живущего и будущих поколений.