Юра смеялся от души, взахлёб. Давненько не было ему так весело. Какие там юмористы и беспомощные звёзды «Аншлага»! Ни сборники анекдотов, ни подшивки старых «Крокодилов» не вызывали у Юрки уже очень давно таких приступов здорового смеха и хорошего настроения, как эта туристская схема начала восьмидесятых годов прошлого века. И ведь что удивительно – схема эта у Юрки хранится давно, больше двадцати лет. И разглядывал он её много раз. Но лишь сегодня вечером, вчитавшись в пояснения, уловил неведомый до поры смысл текста. Схема изображала Ленинские места под Ленинградом. Я понимаю, что в наши дни мало кого интересуют всякие там Ленинские места, да и Ленинграда давно уже не существует на картах новой России, и Юрка это понимает прекрасно, но уж коль подфартило ему возить группы туристов в Питер, нужно знать об этом городе, как можно больше. Юрка работал экскурсоводом в турагенстве «Дорога плюс», специализировавшемся на экскурсиях в горы или к Чёрному морю. Маршрут в северную столицу родился в связи с юбилеем победы. Сначала набрали группу ветеранов, провезли их по объектам «Зелёного пояса славы», а потом оказалось, что в Питер хотят съездить не только старики. Маршрут стал осваиваться, и Юрке выпала честь стать на нём гидом. В Питере, вернее в Ленинграде, он бывал несколько раз, отсюда и схема туристская в его домашнем архиве. Что же так рассмешило новоявленного гида? Юрка обнаружил, что в большинстве мест, обозначенных на карте, как ленинские, вождь пролетариата скрывался от временного правительства. На Сердобольской и 10-ой Советской улицах и на улице имени самого Ленина в Ленинграде. В Ильичёве, Разливе, Репино Ленин скрывался, а заодно и руководил партией, съездами, восстанием. На берегу озера Сестрорецкий разлив вождь скрывался в шалаше на сенокосном участке. На том месте впоследствии возник памятник-музей «Шалаш». В городке Разлив Ленин скрывался от временного правительства на чердаке деревянного сарая. Спустя время здесь возник памятник-музей «Сарай».

Именно в этом месте текста на Юрку набросился приступ смеха. Шалаш, сарай. Если довериться логике, следующим туробъектом в схеме должен был стать памятник-музей «Сортир», где обо…шийся В. И. Ленин несколько часов или даже дней скрывался не только от временного и не только от правительства. И едва Юрка представил себе такой текст в схеме, как глаза его наткнулись на следующее откровение: «С августа 1906 по ноябрь 1907 Владимир Ильич нелегально жил на даче «Ваза», которая являлась своеобразным большевистским штабом». Тут уж с нашим гидом случилась истерика. Вот вам и сортир, вернее «Ночная ваза». Здесь не только скрывался Ленин, здесь всплывали и другие большевики. Оказывается, штабом большевиков был унитаз! Ой, держите меня, держите, дурно мне, дурно!!

Насмеявшись до коликов в животе, Юрка отужинал и прилёг на диванчик посмотреть телевизор, но там гоняли всякую муру. Пришлось выключить. В конце концов, неплохо просто так поваляться на любимом диване, порассуждать о жизни. Юрке снова вспомнилась схема ленинских мест. Он усмехнулся. А собственно чего смеяться? Вот жил человек. Думал. Скрывался. Создавал. Руководил. Опять скрывался. Было время, им восхищались, боготворили даже. В любом городе, в любой деревушке хотя бы гипсовый, но памятник вождю стоял. Значки, открытки, марки, бюсты и снова памятники. В том же Питере сколько их… А потом вдруг оказалось, что никакой он ни бог, а чуть ли не маньяк, шизофреник. Памятники ему делать перестали, а некоторые даже разрушили. Не все. Далеко не все. И вандализм это, и так… на всякий случай. Вот и получается: вчера кумир, сегодня дерьмо, а завтра кто его знает. Такова человеческая память. Беспощадная, неблагодарная. Юрка вспомнил Толика Абрамяна. Был такой у них в городе футболист. Очень в своё время известный. Анатолий Абрамян. Не слыхали? Ну, что вы. Полтораста голов в чемпионатах РСФСР. Дважды чемпион середины семидесятых. В сборную призывался. Ему за «Спартак» играть предлагали, за столичный конечно, не нальчинский же. Отказался. У нас в «Урожае» он богом был, а в Москве стал бы одним из многих. Ух, и любили же его. Особенно мальчишки. Звали запросто: Толиком. Хотя какой он им Толик. В середине восьмидесятых ему уже лет тридцать восемь было, а мальчишки всё равно: «Толик, давай! Толик, жми!» Как-то на матче с махачкалинцами пошёл Абрамян подавать угловой. Юрка с корешами как раз сидел в секторе рядом с угловым флажком. Чтобы подбодрить любимца, Юрка что есть силы завопил: «Толик, даёшь сухой лист!» Абрамян обернулся на крик, сделал рукой «Будь спок». И ударил по мячу. Мяч по дуге пошёл под самую крестовину. Сухой лист! Вратарь в неимоверном прыжке снял мяч, но это было не важно. Стадион ликовал. Их кумир всё такой же. Всё также запросто может подать сухой лист. И что с того, что немолодой, что с того, что пьёт и, говорят, сильно пьёт. За такую игру всё ему прощается. А потом, лет десять спустя, шёл Юрка утром на работу и видит, что у кафе «Шахматное» лежит на земле мужик. Ну, лежит и лежит. Мало ли их алкашей вот так валяется. Правда, холодно ещё по утрам было. Апрель. Но пьяному и море по колено. Прошёл Юрка мимо. А к обеду по всему городу весть расползлась: у кафешки менты нашли замерзшего насмерть алкаша, который оказался известным когда-то футболистом. Толик. Анатолий Абрамян. И кто теперь его помнит? Ни памятника, ни доски мемориальной, ни улицы его имени. Был кумир и нет. Вот ведь как.

Рассуждая так, Юрка не заметил, как задремал. Ему даже успел присниться короткий сон: шалаш из ветвей и соломы и Толик возле него, делает рукой «Будь спок».

И тут зазвонил телефон. Спросонья Юрка подскочил к будильнику, но часы показывали начало одиннадцатого. Наконец, сообразив, что звонок исходит от телефона, он заспешил в коридор.

- Да, слушаю.

- Чернов? Что-то голос у тебя нерадостный? Под мухой?

- Нет. Заснул малость.

- Рановато что-то. Слушай, Чернов, ты должен быстренько собраться, захватить сухой паёк и мигом в контору.

- Сейчас? А до завтра не подождёт?

- Не подождёт. Вырисовалась срочная экскурсия. Завтра в шесть утра ты везёшь группу, а сейчас мигом на работу, ознакомишься с маршрутом, выучишь текст по достопримечательностям.

- Да вы что сдурели? Это шутка? Как это в шесть утра?

- Иванова должна была ехать, но у неё острый приступ аппендицита. Так что не шуми, а мигом на работу. Это в твоих, кстати, интересах. Повезёшь ветеранов. Будем считать, что это этап подготовки к туру в Питер.

Спорить с начальством бесполезно. Юрка, ругаясь, сварганил бутерброды, налил в термос кофе и, хлопнув дверью, заспешил к конторе.

Кроме директора фирмы здесь, несмотря на поздний час, была пара менеджеров и водитель, тоже, кстати, злой, его тоже оторвали от постели, но спать он ещё не собирался, так как был молод и планировал в ближайшее время оформить законный брак с бухгалтершей их фирмы Лизочкой, которая также пострадала от вечернего звонка шефа. Юрка поздоровался. Менеджер Ксения бросила ему пакет бумаг по новому маршруту. «Парк памяти».

- Ознакомься. К утру маршрут нужно знать наизусть.

- Чтобы знать одних бумаг мало.

- Естественно. Затем тебя и вызывали. Поедете сейчас на место. Благо это недалеко. Полсотни километров.

- И как вы это себе представляете? Что я там среди ночи увижу?

- Не беспокойся, увидишь. Там прекрасная подсветка.

- Что вообще это за парк памяти?

- На месте разберёшься, а пока бумаги полистай.

Юрка пролистал схему и углубился в текст: «Парк памяти основан в 2002 году по инициативе совета ветеранов города Краснодолининска и местной организации коммунистической…» Так, ну это понятно. Это всё не интересно. А, вот: «На территории сорока гектаров собраны памятники видным деятелям советского государства и вождям мирового пролетариата со всех районов области…» Вот это уже что-то. Значит парк памятников. Ну-ну. «Всего в пределах парка собрано более двухсот пятидесяти памятников, бюстов и барельефов, которые таким образом были спасены от актов возможного вандализма. Главной достопримечательностью парка является памятник В. И. Ленину – основателю и руководителю первого в мире социалистического государства. Прежде этот памятник находился на главной площади Краснодолининска, но после событий августа 1991 года был демонтирован неизвестными, и до сентября 2000 года местонахождение его установлено не было. Памятник был обнаружен в подземном гараже активиста незарегистрированной партии «Красных подпольщиков Советского Союза», бывшего работника краснодолининского обкома партии Голощекина, который после длительных переговоров согласился передать реликвию в новообразованный парк. Интересна история этого памятника. В 1920 году после окончательного разгрома в центральной и южной частях России белобандитских отрядов, жители освобождённых от кулацко-казачьего гнёта областей развернули кампанию под девизом: «На место каждой церкви – два памятника любимому вождю». В кампанию включились рабочие и крестьяне нескольких регионов молодой республики советов…» Что-то Юрка не помнил такого факта из учебников истории, хотя, шут их знает, как там было на самом деле. Сейчас историю каждый пишет по своему, как ему нравится. Так, что там дальше: «В июле 1920 года на бывшей Преображенской, а ныне Пролетарской площади Краснодолининска был установлен гипсовый бюст Ленина работы художника-самоучки Бориса Елькина. Однако, памятник этот не соответствовал масштабу личности вождя и в марте 1923 года областной совет рабочих и крестьянских депутатов объявил конкурс на лучший проект нового памятника. Из почти четырёхсот проектов комиссией была отобрана авторская работа братьев Семёна, Исаака и Марка Бронерман. Через год, в мае 1924 года памятник был торжественно открыт. На открытие приехали видные деятели партии и государства, соратники вождя. У величественного монумента состоялся приём в пионеры первых юных ленинцев. И первый галстук украсил грудь школьника из села Бушуй Красноуспенского района Павла Холодкова. Впоследствии согретый лучами ленинского солнца пионер Холодков совершил бессмертный подвиг, обличив свою семью в укрывательстве беглых попов – непримиримых врагов советской власти. Павел погиб от руки родной бабушки. Крестом и топором сразила юного борца за ленинские идеалы тень невежества и мракобесия…» Чушь какая-то. И это я должен буду завтра рассказывать туристам? С ума сойти. Ну-ну. «Памятник Павлу Холодкову расположен здесь же, в десяти метрах. Пионер изображён в момент бесстрашного обличения своей родни, оказавшейся врагами партии и народа.

В 1934 году у главного областного памятника вождю состоялся митинг победителей, на котором была провозглашена победа социализма в отдельно взятом регионе и в общей семье нерушимого союза братских республик, краёв и областей нашего государства. С этого же времени берёт начало традиция принесения у памятника клятвы верности делу Ленина и коммунистической партии молодожёнами, вступающими в социалистический брак. В 1937 году вредители и перерожденцы во главе с бывшим крестьянским скульптором Борисом Елькиным, пытались организовать покушение на главный памятник области. С этой целью они планировали прорыть подкоп под основание памятника, но сотрудники местного Че Ка успели предотвратить террористический акт. Враги получили по заслугам. На митинге, посвящённом разоблачению вредителей, рабочие, солдаты, чекисты поклялись искоренять терроризм и вредительство на корню. Пионер Миша Голощекин от имени пионерии области произнёс пламенную речь: «Где бы не прятались враги-террористы, не будет им пощады. Советская власть найдёт и покарает. Не спрячешься от карающего меча революции ни в поле, ни в горах, ни в амбаре, ни в сортире. Достанем и замочим…» Где-то он уже слышал это. До боли знакомо. Особенно про сортир. Странно. Это слово уже второй раз за вечер является Юрке. Вообще, что-то здесь не так. Глупо как-то всё. Ненормально.

«В 1942 году Кавказ захватили фашистские войска. Комендант оккупированных территорий генерал фон Зигельмарт провёл на площади героев люфтваффе (бывшая Пролетарская площадь) смотр своих войск, на котором был подписан приказ о демонтаже памятника Ленину. Но патриоты-подпольщики не дали врагу осквернить святыню. Рискуя жизнью, за одну ночь они сумели перепилить чугунную шею вождя диаметром сорок сантиметров и спрятать от поругания голову Владимира Ильича. Германское командование пришло в ярость, в качестве заложников было схвачено около пяти тысяч жителей Краснодолининска, в основном женщин стариков и детей. Комендант потребовал вернуть похищенную голову вождя, в противном случае фашисты должны были расстрелять каждого пятого заложника. Но подпольщики остались тверды, как чугун любимого памятника. Критическое положение заложников спас житель Краснодолининска этнический немец Шульц, работавший в городской управе переводчиком. Он предложил не демонтировать остатки памятника, а водрузить на плечи вождя голову Адольфа Гитлера. Проект пришёлся по душе, тем более, что в городе ожидали комиссию представителей германской ставки. Фюрер получился что надо. Во избежание диверсий у нового памятника круглосуточно дежурила рота фашистских автоматчиков.

В день освобождения Краснодолининска войсками победоносной красной армии, жители города собрались на Пролетарской площади на освободительный митинг. На ненавистную голову Гитлера были наброшены верёвки, но отделить её от туловища оказалось не так уж и просто. Однако, к концу дня омерзительное изваяние было повержено и подверглось всеобщему поруганию. Между тем, следы головы Ленина долго не находились. Часть подпольщиков, участвовавших в её спасении, были расстреляны, другие ушли с передовыми частями красной армии бить врага на его территории. Безголовый памятник временно накрыли брезентом. Пробовали установить гипсовую голову, но от такой затеи пришлось отказаться. Осенью 1944 года руководство областного комитета партии при поддержке местных чекистов объявило сбор средств на отлив новой чугунной головы. И тут пламенный чекист Чекакило предложил к плечам Ленина приварить голову великого полководца и генералиссимуса, отца народов, соратника и продолжателя дела Ленина И. В. Сталина. Предложение было одобрено пленумом обкома. У чекистов и партийных лидеров области даже возникли резонные вопросы: Почему раньше никому не пришла подобная единственно правильная мысль, почему памятник так долго стоял безголовым и почему никто не несёт за это ответственность? Хотели было даже до выяснения всех обстоятельств этого запутанного дела арестовать авторов памятника братьев Бронерман. Но оказалось, что Семён погиб, защищая Одессу, Исаак был зверски замучен фашистскими палачами в одном из концлагерей, а Марк сейчас в Москве и ему благоволит Сам. Так что пока, временно, его лучше не трогать. Именно Марк Бронерман разработал проект и отлил голову Сталина для старого основания. В мае 1945 года новый памятник засиял миру новыми лучами грядущей всеобщей победы коммунизма. За эту работу Марк Бронерман был удостоен Сталинской премии. Осенью 1945 года после боёв с квантунской армией вернулся с фронта Михаил Голощекин. Именно он, как оказалось, прятал от фашистов драгоценную голову Ленина, и был единственным оставшимся в живых хранителем тайны головы вождя. Святыню при огромном стечении народа извлекли из тайника, который был устроен в подвале городской школы №13. На этом месте позднее была установлена мемориальная плита, которая также находится теперь в Парке памяти. Голову Ленина временно поместили в городской музей боевой и трудовой славы. Здесь находилась она до ноября 1957 года, когда после развенчания товарищем Хрущёвым культа личности, историческая справедливость была восстановлена и реликвия заняла своё законное место…» Бред. Полный бред. Неужели эта нелепица будет кому-нибудь интересна? Нужно сходить к шефу.

- Вахтанг, Владимирович, разрешите. Я ознакомился с проспектом. Это что – розыгрыш?

- В смысле?

- Ну, эта белиберда. Ералаш какой-то. Головы, пионеры, вредители. Кому это сейчас нужно?

- Послушай, Чернов, мы решили доверить тебе один из самых ответственных маршрутов. Нам очень непонятно твоё отношение ко столь важному поручению. Ты знаешь, кто поедет завтра с тобой на экскурсию? Это не простая группа, это…

Шеф пальцем поманил Юрку, приблизил губы к его уху и что-то прошептал. Юрка изменился в лице и вытянулся в струнку.

- Разрешите съездить на место. Посмотреть, так сказать.

- Конечно. Прямо сейчас и поезжай.

В служебной «Газельке» самое бы время поспать. Но не спится Юрке, ну никак не засыпается. Знакомая фраза. Странно. Странно всё это. Парк этот, памятники, экскурсанты из… Лучше вслух не произносить. И ведь было бы на что смотреть. Ну там: Екатерина Великая, Николай 1, Медный всадник, Минин и Пожарский, опекушинский Пушкин. А то пятьдесят два Ленина, четырнадцать Сталиных, пять Дзержинских, столько же Свердловых и… даже один Берия. Но ЭТИМ-то интересно! Специально из Москвы едут посмотреть уникальный парк. Есть, конечно, там и уникальные экспонаты. Например, памятник машинисту паровоза №293 Г. Ялава. Как, вы такого не знаете? Ну что вы! Именно на этот паровоз пересел Ленин, скрывавшийся от временного правительства, возвращаясь из Финляндии. Или памятник сожжённому партбилету. Его воздвигли на средства, оставшиеся в партийной кассе обкома после августа девяносто первого. Как раз в это время известный режиссёр Марк Захаридзе публично, перед телевизионными камерами сжёг свой партийный билет. Много вопросов вызвал тогда его поступок. Почему, например, он это не сделал лет на десять раньше? Ну, и так далее. А памятник партбилету, охваченному медным пламенем, получился величественный, торжественный. Что огонь? Что бури? Партбилет выстоял. Надёжно укрыт он до поры в тайнике-кармане Миши, простите, Михаила Сергеевича Голощекина и его соратников, да и у гостей из Москвы он тоже где-то хранится до поры…

Приехали. Парк.

Сторож тщательно проверяет документы.

- Может проводить? Не ровен час заблудитесь.

- Нет, спасибо. Я по схеме. Здесь же всё точно?

- Точнее не бывает. Схему составляли люди старой закалки. Каждая тропиночка учтена. Это вам не того.

И вот он – знаменитый памятник с Пролетарской площади. Кстати, памятник демонтировали в девяносто первом, а площадь так и осталась Пролетарской. Да и с чего бы её обратно в Преображенскую переименовывать, храма Преображенского-то всё равно нет. Больше десяти лет, как патриарх освятил камень для строительства нового собора на месте разрушенного, и всё. Так на этом дело и заглохло. Нет средств. Не нужен людям собор. Люди старые памятники спасают. Тоже, конечно, дело нужное.

Памятник и в самом деле грандиозный. И подсвечен хорошо. Чугун в свете прожекторов приобрёл таинственный, зловещий даже отблеск. Вождь, как живой, живее всех живых. Вот сейчас сойдёт со своего постамента или броневика и в сопровождении товарищей Дзержинского, Свердлова, Ялава, Луначарского, пионера Холодкова, передовика Стаханова, знатной ткачихи, дважды героя труда Голубевой и многих других, ждущих только сигнала своего вождя, двинется победным маршем, без пальбы и стрелбы по городам и весям к Москве, где будет встречать его единый, но многоликий отец народов, чья голова, после свержения в 1957 году с ленинских плеч, была спрятана до поры всё тем же Михаилом Голощекиным.

- Ну, что, Ильич, ты и впрямь живой или мне это только кажется? А ну, смотри в глаза!

Ах ты, Боже мой! Поворачивает голову, глядит, в сердце глядит, сквозь кожу и одежду. Прочь, прочь, наваждение! Юрка перекрестился бы если бы умел. От страха уронил бумаги. Маршруты, схемы. Попятился, зашагал, на бег перешёл, сломя голову помчался. Да куда убежишь-то? Кругом Ленин. Зловеще велик в своих изваяниях. А вот и Дзержинский скалится, Орджоникидзе пальцем в него тычет, Семашко злорадно хихикает. Живые. ЖИВЫЕ. Все! Юрка не разбирал дороги. Ему показалось, что бежит он вечность, что остались где-то позади реки, горы, озёра, города, таёжное бездорожье. Очнулся у деревянного домика. Уже светало. На ступеньках сидел древний дедушка и строгал досточку. Рядом, поблескивая в рассветных мелодиях золотом крохотной маковки, приютился небольшой шатровый купол для церквушки.

- Здравствуйте, дедушка, это куда я попал?

- Смотря откуда пришёл.

- Хм. Вы здесь живёте?

- Живу, милый.

- А что это вы строгаете? Не для музея?

- Нет. Тут всё живое. Какой там музей.

- Там тоже живое. Страху же я натерпелся.

- Идолы-то живые?

Дедушка покачал головой.

- Не бойся их, сынок.

- А вы церковь делаете?

- Делаю. Умру вот скоро. Не пропадать же моему дому. Детей моих на войне поубивало. Внуков мне не успели нарожать. Один я. Вот и решил, переделаю свой домик под церквушку. Пусть люди молятся, поминают меня добрым словом.

И от вида этого доброго старика, от лица его лучистого, сияющего, как куполок его же церквушки, радостно стало на душе у Юрки Чернова. Улеглись прежние страхи и страсти, вспомнилось вдруг что-то далёкое-далёкое, родное, из детства что ли.

- Дедушка, я вот тут спросить хотел…

Телефонный звонок оборвал вопрос на полуслове. Юрка вскочил с постели. За окном темно. На часах начало одиннадцатого. Бросился в коридор к аппарату.

- Слушаю.

- Колян, ты?

- Вы куда звоните?

- Ой, извини, брат, ошибся я…

Приснится же такое. Юрка, стряхивая остатки сна, расхохотался. Вот ведь. Ха-ха. Парк памяти. Ха-ха-ха! Миша, как его там, Голощёкин или Голощекин. Ха-ха-ха-ха!! Ленин с головой Сталина. Ой, держите меня!!!

Насмеявшись до слёз, Юрка пошёл в кухню. Поставил чайник и выглянул в окно. Город сиял окнами, уличными фонарями, переливался гирляндами зажжённых фар суетливо снующих машин. Юрка пробежал взглядом по ночным улицам, остановил его в одной точке, где в лучах прожекторов, на бывшей Преображенской площади, стоял, зловеще улыбаясь, Юрка знал это совершенно точно, былой, а может и… Вождь.

Чайник выкипел без остатка.