Сергей Зубарев

* * *

Прядь багряная в золоте клёна…
Проходя, задержу взгляд на ней,
И почувствую, что в жизнь влюблён я
С каждым днём всё сильней и сильней.

Кто-то скажет, что горькая осень
Обещает ненастные дни,
Ну, а день, тот, что был светоносен,
Только память теперь и хранит,

Что прольётся над убранным полем
Журавлей пролетающих крик…
Я и это люблю всё до боли
И ценю каждый час, каждый миг.

Наглядеться б на чудное пламя –
Лист зелёный вдруг стал золотым,
Надышаться б земными ветрами
Перед будущей встречею с Ним…


* * *

Кучевые облака… Кочевые…
И куда ж вас гонит ветер-пастух?
Синий сумрак ваше золото выел,
И закат над морем тотчас потух.

Вы куда теперь в ночи поплывёте?
Где, в какой дали последний ваш дом?
Вы, наверно, с нетерпением ждёте,
Когда вспыхнет от зари окоём?

Умирать вам, облакам, не впервые,
Зная всё о возрожденье потом.
Соберётесь в облака дождевые,
Чтоб пролиться благодатным дождём.

И запахнут травы остро и пряно,
Заглядятся на небес синеву…
Вот и я, когда вдруг облаком стану,
Вместе с вами тоже вдаль уплыву…



* * *

Ночь не спать, чтоб не проспать рассвет,
И тогда в минуты озаренья
Вновь поверить в то, что ты – поэт,
Выдохнув легко стихотворенье.

И весь день ходить, как под хмельком,
От того, что спорится работа.
Жаждой заглянуть за окоём
Мучиться и ожидать чего-то.

Слушать то, как облетает сад,
Отчего-то вспоминая детство…
И глядеть с восторгом на закат,
Так вот и глядеть… Не наглядеться!..


ОДИНОКИЙ СТАРИК

Осень в душе, листопад…
Как её выстудил ветер!
Холоден стал его взгляд,
А ведь когда-то был светел.

Сколько в нём было тепла,
Чистого синего неба…
Осень нежданно пришла,
Будто счастливым и не был.

Жизнь пролетела, как миг,
Свет её в памяти брезжит.
Только улыбку старик
Дарит всё реже и реже…

Вот он стоит на ветру,
Вспомнив погибшего сына…
“Дай твои слёзы утру”, –
Ветер смахнёт две слезины.

Осень в душе, листопад…
Но не зима ведь, не стужа!
Листья летят и летят
И заметают всю душу…


* * *

Время сомнений и неудач,
Время тоски и боли…
Снова послышался чей-то плач,
Горько в земной юдоли!..

“Я вернусь, дорогая, жди”, –
Слышно вновь на перроне…
Слёзы текут, и идут дожди, –
Где-то уже хоронят…

Зубы сцепить и идти вперёд…
Дух не подвержен тленью.
Вот наступает и наш черёд, –
Время сопротивленья

Горю, болезням ли, злой тоске,
Всяческой лживой гнуси,
Страху, отчаянью… Вдалеке
Что-то кричат нам гуси.

Белые птицы летят на юг,
Все ль прилетят обратно?..
Ты говоришь: “До свиданья, друг…”
Я: “Возвращайся, брат мой…”

* * *

Был уже в облаках по колено,
Скоро будет в них весь, с головой…
Но от голоса фельдшера Лены
Он очнулся, услышав: “Живой!..”

На ответ уже не было силы,
А она его прямо по ржи
Всё тащила, тащила, тащила,
Всё шептала ему: “Будем жить!”

Он молчал. Лишь стонал чуть от боли
Или вновь пропадал в облаках –
Это ангел по хлебному полю
Его медленно нёс на руках…

Вот и наши. Вдруг пламя разрыва,
И поник василёк голубой.
Но сестрица успела, закрыла
Молодого солдата собой…

…И ему в госпитальной палате
Васильки снились в золоте ржи…
Вдруг она, – сколько солнца во взгляде! –
Хоть в бинтах и в больничном халате:
“Просыпайся, боец, будем жить!..”

* * *

Когда умру, останется ль мой сад?
Придёт ли кто его плодов отведать?
Под пение сверчков и звон цикад
Задержится ли кто в нём до рассвета?

Чтобы услышать, пусть не соловья,
Но опьянеть от пения зарянки.
В любом саду мелодия своя –
Где плачет флейта, ну а где тальянка.

Кому-то, может, причиняют боль
Шипы цветущей огненной колючки,
И он, ругаясь, выдавит: “Уволь!..”
Уйдёт из сада, чтоб себя не мучить.

И будет прав, идя к другим садам,
Цветенье где и ярче, и пышнее…
А здесь и счастье с горем пополам,
И свет зари, и ночь над ней темнеет…