Притча о блудных детях

Не приходят рассветы, не льётся вода в решето.
Мы и в вечные ночи не спим. Боже, Боже, за что?
Заблудилась надежда в дыму и молитвы не те.
Ни тельца, ни козлёнка не будет для блудных детей.
На обед дым пожара, на завтрак подвальный уют.
И с ошибкой подъезд расписался: «Сдесь люди живут»…
Не библейские вовсе на ужин пустые рожки.
Мы не волки, мы люди, но знаем: нельзя за флажки.
Там проходят облавы. И мины, и мины кругом.
И пустыми глазами слезится расстрелянный дом.
В саже спрятана память, закрыты сердца на засов.
И стреляют минуты в мишень комендантских часов.
Пулемётные крошки для тех, кто пока не погиб.
Но окрасилось утром Zаря в Z-образZный иZгиб.
Страх соседом в подвале, но только б не снились бои.
Пусть мы блудные дети, но Господи, дети Твои!
Пусть мы блудные дети, но Господи, дети Твои…


* * *

А поле русское
Глазами-маками
Глядело в душу мне,
И сердце плакало…


Диванный маршал

Вы по павшим не ставьте
Венков из загадочных мантр
«Бог не в силе, а в правде», -
Промолвил святой Александр.

И поднялось на сечу
Несметное русское войско.
Чтобы памятью вечной
Войти в обелиски неброско.

Смерть над полем витает,
А страха не знают безумцы.
Храбрецы умирают,
И всё же они не сдаются.

К чёрту цифры и даты.
Пусть явью становится небыль,
Если с нами солдаты
До срока ушедшие в небо.

Мне бы с ними подняться
В последнюю злую атаку,
Чтобы в горло вгрызаться
фашиствующим вурдалакам.

Чтобы Родину телом
Закрыть, как закрыл амбразуру
Не по возрасту смелый
Парнишка один белокурый.

Только праведным маршем
Не мне прошагать по проспектам.
Я диванный фельдмаршал
Из пошлой и старческой секты.

Мне бы встать, мне б иначе.
Я думы народной властитель…
Сочиняю и плачу,
Марая бумагу. Простите.


Перевал

Отряд уходил к перевалу.
Шли люди из боя без сил.
Закат угрожающе алый
По следу насмешливо плыл.

Вершины сквозь глыбы прицелов
Сулили им скорую смерть.
Измученным, рваным, нецелым
Дойти бы до ночи успеть.

И в узеньких скальных воротах
Прикрыть поредевший отряд
Остался с одним пулемётом
Совсем ещё юный солдат.

Бесстрашный, безусый, бездетный,
Ах, что же он знал о войне?
Он жизни ещё не изведал,
Со смертью сроднившись вполне.

Совсем нецелованный кем-то.
А впрочем, его ли вина?
Ему пулемётная лента
Невеста теперь и жена.

Наверно читатель мой строгий
Геройского подвига ждёт.
Недолго на горной дороге
Прощально кричал пулемёт.

Не верьте ни в басни, ни в сплетни.
Отряд не вернулся домой.
Он принял, как в песне, последний
Свой самый решительный бой.

Сквозь выстрелы, взрывы, сквозь небыль,
Без венчиков белых, без крыл,
По лестнице в тихое небо
Погибший отряд уходил.

Закат, спрятав злую ухмылку,
В раздумье обнял перевал.
И плачущий ангел в затылки
Мальчишек седых целовал…


Чудесная страна

Повенчанный с тихою лирою,
Разбив горизонты о высь,
Я утром, друзья, эмигрирую
В страну под названием Жизнь.

Там можно без страха и горести
Дни сладкие кружками пить,
Лишь если не врать своей совести
И памяти не изменить.

Там можно рассветы воскресные,
Медовые ложками есть,
Лишь если в рассветах воскресли бы
Забытые доблесть и честь.

Там ночи царят непохмельные,
И кружат тебя во хмелю,
Лишь слившись крестами нательными,
Ты снова ей шепчешь: «Люблю».

Там звёзды танцуют неистово,
Целуется с волнами плёс.
Но нету надёжной там пристани,
И нету там взлётных полос.

Там берег укрылся торосами,
Туда не дойдут корабли.
Туда этой ночью матросики
С последней атакой ушли.

Повенчанный с грустною лирою,
Сроднив горизонты и высь,
Я утром, друзья, эмигрирую
В страну под названием Жизнь…


* * *

А август скоротечен, как февраль,
А на глазах Петра зрачки сердечком.
Год выплакан дождём. Его не жаль.
А жаль лишь то, что жизнь не бесконечна.

Погибнет август розовый со сна,
Февраль погибнет, не дожив до марта.
Но в перелесках юная Весна
Стихи слагает с девичьим азартом.

Я жить люблю. Страдая и любя,
Люблю безумно августы, феврали.
И в каждом дне и месяце тебя
Люблю и разлюбить смогу едва ли.

В висках давленьем вызрела гроза.
Бунтует кровь туманом с Чёрной речки.
Ах, медный Пётр мой, твои глаза
Умеют мир заковывать в сердечки.