***
Белый столб, забитый колом в землю,
ты стоишь и смотришь в небеса,
на тщедушных ветках вспыхнет зелень
раздувая листья-паруса.
Не шумят они, а вольные трепещут
точные точеные клины.
В парках никогда не рукоплещут,
в дали все от всех отдалены.
И стоят они, седы и белоствольны,
в пятнах черно-белые столбы.
Так поэт когда-то певший сольно
душу рвал на струны у страны.
Станете березовыми пнями
или просто рухнете в овраг.
Выбирай, поодиночке в яме
или углем доистлеть в кострах.
Падают соцветья на ладошки,
отливаясь золотисто в медь.
В кулаке две тонкие сережки,
это прядь любимой или плеть.
Я стою, сжимая эти серьги,
воздевая руки к небесам,
твой портрет проявится на сером
небосводе в эти полчаса…

***
Единственной душе соединившей
меня и космос стали побратимы.
Ее слезами высохшие росы
сильней, чем воля, мне необходимы.
Прохладный воздух раздирает горло,
когда идешь от сна недоразбужен.
Поток зарницы, нисходящий в город,
беззвучный отблеск, гаснущий к тому же.
Узнать, увидеть, что на самом деле
присутствуешь без видимой причины.
Живая и не плод моей идеи,
сидишь на кресле модном из Икеи,
сидишь и не отбрасываешь тени,
хотя колени явно различимы.
Не уходи, побудь еще минуту,
дай насладиться воздухом вчерашним.
Присутствие твое необходимо,
дышать без маски хватит кислорода,
мы облучаемся и облучимы
лучами химиокакой-то терапии.
Молчание и воду отключили
горячую и нет тебя однажды…


***
Есть в зеленой листве прохлада.
Ветер спину сорвет сгоряча.
Май растущей радугой радуй,
крупным градом виски иссеча.

Дуй отважно, срывайся с петель,
жги жгутом и весну излучай,
в прах гаси негаснущий пепел
и дождем отхлестай от плеча!

Дай намокнуть до каменных льдинок,
до трясущихся в мышцах костей.
Сам с собою веду поединок
и пью дождь из обеих горстей.