Праздничный

В венке из ветра, в платье из дождя
И в ландышевой, в бусинках, накидке
Приснилась Золушка. И днем я ждал
Карету из огромной спелой тыквы.

Не встретились... Рассыпались цветы,
Что бисер, по вспотевшему асфальту,
И липнет королевство пустоты
К душе, как антиаллергенный пластырь.

Минула полночь, отгремел салют,
Развеселив шарами темень неба,
Опять во сне, опять ищу и жду,
Хоть принцем, даже маленьким, я не был.

Меня любовь к ней делает сильней
Любого из живущих королей.

Орфей и Эвридика

Будто букву, пропущенную в строке,
Героиню зачитанных в прошлом книг,
Жрицу слов на исчезнувшем языке,
Разыскал, записал, просчитал, постиг.

Оглянулся – полжизни, полсмерти, пол…
Неизвестно чего – не вернуть назад...
Столько времени зря чепуху молол,
Чтоб держать на себе бесконечный взгляд.

И не важно теперь, век пройдёт ли, год,
Кто спасёт и кого из кромешной тьмы –
Я, конечно, тебя. Или наоборот? –
Но не сможем уже друг без друга мы.

Главный

Что синева небес твоим глазам,
Дамасских роз сравнение с устами,
Молитвы и поклоны образам,
Когда твоё лицо перед глазами.

Что переливы трелей соловья,
Магическое пение Изиды,
Когда твой голос и твои слова
Бурлят в душе потоком Атлантиды.

Что Нефертити грация и стать,
Венеры белокаменной упругость,
Когда поэт не смог тебя назвать
Своей возлюбленной, своей супругой.

Как в этом мире много пустоты,
Когда его не заполняешь ты.

Незнакомка

Ну, здравствуйте. Мы будто бы знакомы.
Я вас встречал. И вы меня. Простите,
Я после пандемии, как из комы,
А вы одна и, кажется, грустите.

Ни век, ни год, ни день теперь не важен,
Весна нас ждёт отнюдь не за горами,
Шестое чувство мысли будоражит,
И что-то обещает сделать с нами.

Наверное, всё это возрастное,
Но ведь и вам, скорее, восемнадцать.
Вы, как и я, не знаете покоя,
И лучше вместе с этим разбираться.

Зажаты вечно меж «нельзя» и «надо»,
Эмоции одни – на службе, дома…
Мы поняли друг друга с полувзгляда,
Ну, здравствуйте! Мы точно незнакомы?

Мечтательное

Если бы кот мой умел говорить
Или хотя бы дымить сигаретой,
Было бы с кем с неба звёзды ловить,
Чтобы потом рассылать, как приветы.

Если бы кот научился читать
Или хотя бы мяукать на буквы,
Мы бы о многом могли помечтать
И о романе в стихах, и о Мурках.

Если бы кот мой умел танцевать
Или хотя бы ходить по канату,
Мы в Лукоморье могли б выступать,
К цепи златой приложились бы лапой.

Если бы кот мог на скрипке играть
Или хотя бы стучать звонко в бубен,
Мы понапрасну б не стали терять
Время, чтоб скрасить всем серости буден.

Если бы кот мой пить водку умел
Или хотя бы мог чокаться рюмкой,
Я б настоящего друга имел
И помолчал обо всех недоумках.

Жаль, что мой кот только преданно спит,
Ест, тоже преданно, то, что есть в миске,
Если поглажу – послушно мурчит…
Может, подлить ему в вискасы виски?

* * *

Смотрю, весна в твоих глазах,
И ниоткуда
Смущенье зелени и страх
Увидеть чудо,
И эти главные слова
Услышать разом,
И каруселью голова,
Теряя разум,
Заученные наизусть
Движенья, позы,
Цветочный стиль, нектарный вкус,
Дожди и грозы,
А ты ещё, ещё весны
Прибавишь взгляду,
И купится за полцены
Полмира к ряду,
И где-то под ребром груди
Ответным соло
Так неожиданно мотив
Звучит весёлый.

Преддверие

Сегодня все молчат –
Всё сказано заране.
Свет белый словно замер:
Готов огонь встречать.

Земная твердь дрожит,
Мрак нагнетает тени
Чуть тлеющих сомнений...
Но вот свеча горит!!!

Уж слышен беглый звон,
Мурашки мчат по коже…
Христос Воскрес! Сын Божий
Спешит войти в мой дом!

* * *
Вечера заученный стишок,
Утра перечитанный роман,
Новостей тоскливо-жёлтый шок
Про страну, в которой ураган.

И откуда эта карусель?
И куда со скоростью влечет?
На какой из будущих недель
Этот цирк итоги подведет?

Вывезут на свалку лживый мир
Масок, глянца, клоунских речей,
И прорвется, наконец, в эфир
Гомон гнездования грачей.

Трель пасхальной вечности пронзит
От зимы уставший небосвод,
И воскресший Бог опять простит
Даже тех, кто этого не ждёт.

* * *

Кто смерти возражает? – Лишь поэт.
И лишь стихи избавлены от смерти.
Как дорог неожиданный ответ!
Что может быть желанней этой тверди?

А что душа? О ней ведь столько слов! –
В неё уже навечно въелись пятна,
Как страхи из далёких детских снов,
И понимаешь это так внезапно.

Но свет горячий льется из прорех,
Рифмуется с лучами всех светилен –
Когда б стихам людской был ведом грех,
Тогда Всевышний не был бы всесилен.

И вот они без всякого стыда –
Пером ли, шпагою ли, даже плугом –
На строфы режут целину листа,
Взрастая и сверхсветом, и сверхзвуком.