Алексей Татаринов

Скончался Александр Казинцев. Заместитель главного редактора журнала «Наш современник». Без формальностей — один из совершенных бойцов русской словесности. Соратник Юрия Селезнева, Вадима Кожинова, Юрия Кузнецова. Великолепно образованный, Александр Иванович мало заботился о западной традиции. Сами справятся! Он был просвещенным русским националистом. Зашитником Русской идеи и простого человека, истерзанного врагами и родным государством. Оставался классически православным, поэтому и к неосоветскому проекту, и к имперской эклектике Проханова относился без энтузиазма. Идея никогда не лишала Александра Ивановича сердца и тепла. Замечал и поддерживал все по-настоящему живое.

Ниже привожу текст, написанный отнтосительно недавно, к 65-летию Александра Ивановича Казинцева. В «Нашем современнике» был опубликован лишь небольшой фрагмент. Здесь – полностью.

Тогда я начал воспоминания и размышления с трех эпизодов несогласия. В рамках общей с Казинцевым стратегии, без лести и пафоса.

Эпизод первый. Армавир, очередные Кожиновские чтения, 2010 год. Конференция завершилась, отправляемся в Краснодар, садимся в микроавтобус. У меня в руках книга, в новом русском романе пройдено страниц тридцать. «Что читаете?», - это А, И., приветливо. «Письмовник» Михаила Шишкина», - это я. «И о чем же роман? - Казинцев, уже без добродушия, с готовностью перейти в атаку. «Только начал, пока ясно, что эпистолярное повествование, он – на войне, она – дома. – А какая война изображена? – Неизвестно, об этом ничего не сказано. Думаю, война чисто символическая, как время и пространство страданий. – Нет, так не бывает, так не должно быть. Если ты пишешь о войне, будь любезен указать, когда, где и с кем. – Так это же литература, Александр Иванович.. – Нет. Когда-где- с кем. Будь точен».

Эпизод второй. Краснодар, Вторые Селезнёвские чтения, 2015 год. Выступает Александр Казинцев с докладом о бюрократах и патриотах, о победах первых и поражениях вторых. Пытаюсь поймать главное, слышу следующее (не цитата, а реконструкция отобразившегося во мне): «Если ты патриот, держись в стороне от чиновника, оберегай себя от любых форм власти. Ибо там деньги, низкие интриги, обманные слова. Патриот – тот, кто обречен на одиночество, печаль, творчество и смысл. Бюрократ – тот, кого ожидает пресловутая успешность, деньги, бессмыслие и Страшный суд. Не доверяйте власти! Она тебе - официальные русские лозунги, усиление Церкви и возвращенный Крым. Но ты не доверяй! Никогда им не быть вместе – патриоту и бюрократу. Заигрывания с властью приводят лишь к катастрофе. Жизнь и смерть Юрия Селезнёва – пример тому».

Эпизод третий. «Наш современник, 2017, № 11, статья Александра Казинцева о «Пушкинской речи» Достоевского. Автор прессингует русского писателя, запечатывая свою атаку словом НЕЛЬЗЯ. НЕЛЬЗЯ СВОДИТЬ – всю духовную сферу к литературе; литературу к творчеству одного писателя, даже если это Пушкин; большого писателя лишь к отдельным, произвольно выхваченным произведениям; понятие народа русского к крестьянству. Нельзя – даже Достоевскому – вещать о призрачном «всемирном служении» России, как бы заставляя нашего человека «распаляться» по поводу Европы, чужих нам проблем и потрясений. Стоит быть более сдержанным, не пленяться красотой фразы, сдерживать фантазию и опираться на факты.

Так с чем я не согласен? По эпизоду первому: уверен, литература имеет полное право удаляться от житейского реализма, от верности фактам, чтобы по-настоящему поймать реальность в символе. По второму эпизоду: у патриота и бюрократа разные формы креста (или его отсутствие), но редкому русскому чиновнику, не желающему томиться в земном и вечном аду, уж точно не легче достичь света, чем нашему брату-патриоту, живущему в широких границах словесности. Третий эпизод – верю в необходимость апологии литературы, знаю, что Достоевский в этой сакральной защите один из мощных аргументов, чувствую, что Александр Иванович в конфликтном диалоге с классиком хочет понизить статус литературы и еще рад поднять статус жизни, где все – и герои, и утраты – настоящие.

В этой реальности наших биографий Казинцев для меня – важнейший участник кубанских конференций: Кожиновских (2002 – 2013), Селезнёвских (с 2014), Лихоносовских (с 2017) чтений. С виду мягкий и неторопливый, рискну предположить, не любящий рано вставать и слишком быстро двигаться, А. И. Казинцев, взяв микрофон, нацеливается на аудиторию с охотничьим азартом и начинает выстраивать в своих всегда подготовленных речах сюжет борьбы, тот героический эпос,
который и представляется мне большим завоеванием «Нашего современника».

Присутствие Казинцева (например, на указанных конференциях Юрия Павлова – «подвижника», по слову Александра Ивановича) совершенно необходимо. Когда он говорит – всегда преображается. За праздничным столом многие патриотически настроенные участники конференции соединяются с Дионисом, черпая в чаше временное лекарство от национального пессимизма, Здесь Казинцев – не главный. Словно и не видно его, да и стол покидает одним из первых. Слишком много в нем аполлонической структурности и душевной трезвости. И хорошо, что много. Часто московские гости Армавира и Краснодара, вакхически пляшущие в вечерней мысли, на дневных заседаниях, за трибуной бледны речами – и потому, что просто лень подготовиться. Казинцев никогда не позволяет халтуре состояться. Для него национализм и патриотизм – действие, а не вялая риторика бесхребетного самообожествления. Да, и такая ложная вертикаль встречается в среде идейных людей. Ибо не каждый наш мастер словесности – мастер.

Что еще по-настоящему интересно мне в мысли Александра Казинцева?

Его метод. В первой книге «Лицом к истории» (1989) Казинцев уже владеет им в совершенстве: историософия, литературная критика, политическая аналитика синтезированы в едином движении – раскрыть смыслы настоящего, показать перспективы (чаще всего, печальные) тех клубящихся тенденций, которые воодушевленными массами эпохи Перестройки воспринимаются как освобождение. Наш автор заставляет читателя увидеть, что на смену коммунизму идет не менее страшный зверь – «тоталитаризм, зреющий и цветущий в обществе потребления». А еще он хочет, чтобы русский человек, посмотрев на свою недавнюю историю, увидел не катастрофу большевизма или сталинизма, а чудо выживания народа в невыносимых условиях, все-таки состоявшуюся радость спасения души.

Христианин Казинцев никогда не злоупотребляет православной риторикой, не позволяет себе вместе со многими ровесниками и старшими товарищами превратиться в сварливую, всегда недовольную мрачную бабушку, жонглирующую цитатами из Писания ради бумажной победы над теми, кого пока нельзя победить в самой жизни. Мне кажется, что Александр Иванович – глубоко верующий человек, знающий о важном духовном правиле: глубина эта тем серьезнее, чем меньше слишком земных слов посвящены ее описанию. В книге «Возвращение масс» (2010) им написано: «Страшный суд – это торжество справедливости». Этого достаточно. Пусть будет так.

Называя себя русским националистом, Казинцев показывает, что значит это признание в границах духовно-культурной программы. Неоднократно наблюдал в аудиториях, как А. И. рассуждает о газете «Завтра», делая акцент на разногласиях. С одной стороны, конечно вместе – на одном русском корабле: многие романы Александра Проханова опубликованы в «Нашем современнике». С другой стороны, Казинцев сообщает, насколько не близки ему постоянные опыты «Завтра» с расширением спектра союзников и поиска общих платформ с врагами наших врагов. Евразийство и неосталинизм, специальное, возводимое в миф соединение Гагарина с Серафимом Саровским, русского коммунизма со средневековым христианством, гностицизма с пафосом наращивания производственных мощностей… Диалог с исламом, контакты с прогрессивным иудаизмом, дружественные движения в сторону КНДР… «А Россия как же во всем этом котле останется?», - так и слышу возможные претензии заместителя главного редактора «Нашего современника». «Зато империя наша будет, огромная духовная АнтиАмерика - Евразия. – Нет, на надо Евразии, меня интересует судьба русского народа. Растворится он в этих глобальных синтезах».

Александр Иванович без усталости координирует создание (и что не менее важно, помогает другим пишущим) светской агиографии, масштабных литературных житий наших современников – Вадима Кожинова, Юрия Селезнева, Юрия Кузнецова. Уверен, если мы обоснуем силу ими сказанного, созданного в жанрах кузнецовской лирики, селезневской критики, кожиновский теории словесности и историософии, -  литература не проиграет и Россия выстоит.

Как следствие, еще один тезис. Да, Казинцев сейчас не доверяет литературе, способной утешиться высокими фантазиями. Но не знаю другого журнального стратега наших дней, который так заботится о будущих литературных победах, о тех, кого мы называем «молодыми традиционалистами». Это Андрей Антипин, Елена Тулушева, Андрей Тимофеев. Поэтикой хорошего качества дороги они А. И. Казинцеву? Да. А еще чем? Своей простой сверхлитературностью, отсутствием эстетических поз и перформансов, присутствием биографии, а главное – произрастанием вещества добротной прозы из далеко не всем заметных драм наших дней.

В интервью последних лет А.И. разными словами говорит о том, что можно назвать отсутствием победы. Читатель «Нашего современника» стареет, тираж журнала падает, выступления проходят перед аудиторией, которая ни тебя, ни твоих текстов не знает. Осенью 2013 года на последних Кожиновских чтениях Казинцев не только сообщил о «нас – неудачниках», но и подчеркнул, что «неудачники интереснее победителей». «Дон Кихот», «Король Лир», «Гамлет», «Фауст», по его словам, «дневники неудачников».

Сложная это проблема. Она касается не только Александра Ивановича, но и учителей, вузовских преподавателей литературы, филологов, критиков, сотрудников немодных изданий, посвященных словесности. С позиции культа успешности, измеряемого деньгами, числом просмотров и вниманием телевизионных камер, наверное, это поражение. Вот только кто из играющих по-настоящему на этом поле согласится променять его на другую судьбу! Не из слабости и эгоизма. Дело в другом. Если на этом зигзаге истории стремление изменить силами литературы жизнь русского человека к лучшему кажется кихотизмом, это не значит, что все совсем плохо. Дон Кихоты нужны, чтобы мир не закис. Их победы – в присутствии, а не в рационально собранных фактах и доказательствах состоявшихся побед. Уж точно не золотые монеты мы пересчитываем и не задавленных противников.

Завершу еще одним эпизодом – согласия. Посмотрю на А.И. глазами своей жены – Оли Татариновой. 2010 год, ранняя осень, очередная конференция под управлением Юрия Павлова переехала из Армавира в Пятигорск. Находимся возле памятника на месте дуэли Лермонтова. Нет солнца, маленький дождь. Все разбились по дискуссионным группам. Конечно, фотографирование. Под деревом, с зонтом одиноко стоит Александр Иванович – словно пауза, созданная им в разгар очередного риторического огня, - необходимость подзарядки от тишины и насыщенного чувствами молчания. Вроде бы его немного жалко – дождь все-таки, рядом купаются в суете коллеги, достигшие самой простой формы соборности – громкой речевой деятельности. Александр Казинцев один, он улыбается, без оценок и намеков. Видно, что им не потеряно желание быть добрым и верить, что жизнь – счастье.

… И ощущение того, что с Лермонтовым в тот пятигорский момент говорит именно он, а не шумные соратники, обсуждающие судьбу гения намного ближе к памятнику.

… До свидания, Александр Иванович. Спасибо за 15 лет мощного общения! Вы всегда занимались истинным делом – собиранием русских сил.