Денисов Н.Г. 

Коля, Николай, Николай Иванович Бондарь являлся моим одноклассником в средней школе №11 станицы Старолеушковской Павловского района. Это было в середине 60-х годов на развилке послевоенного восстановительного периода и перехода к «развитому» социализму, когда идеи профессионального образования и созидания возобладали в умах подрастающего поколения.

С первых дней учебы в 9-м классе пятнадцатилетний юноша Николай Бондарь производил на нас впечатление как одного из самых вдумчивых, серьезных и принципиальных, когда касалось отношения к учебе или общественно-полезной работе и, одновременно, остроумным и веселым в быту и свободном общении.

Еще в школе у него, как и у меня, проявилась гуманитарная направленность личности – увлечение историей и литературой, творческим подходом к различным видам деятельности – чтению, сочинениям, устным рассказам, спортивным занятиям, особенно футболом. Уже тогда обнаружились его «вредные», как нам казалось, качества: принципиальность, въедливость в конкретные обстоятельства и детали, бескомпромиссность, отстаивание до конца своего мнения, обостренное чувство справедливости, презрение к подхалимажу и чинопочитанию.

Площадками, где демонстрировались эти «бондарьские» психомаркеры были дискуссии на уроках истории, обществознания, литературы, в разборках «подсуживания» на спортивных состязаниях, в спорах на свободные темы. Парадоксально, но факт, будучи реальным лидером он не любил общественную работу в том виде, в каком она была.

В общем, родословная казачья самобытность, усердие, трудолюбие, упёртость, смекалка, гордыня, но без зазнайства, авторитет в полной мере отразились в нем с юности.

Наш выпуск состоялся в 1966 году, в переходный этап школьной реформы, когда одновременно среднее образование получили 10-е и 11 классы. Мы заканчивали десятилетку, нас с Николаем осенил бум творческой активности и наше внимание как-то сосредоточилось не на вузах, а на приеме в театральную студию при Краснодарском драмтеатре им. Горького, заказчиком которой являлся краевой дом народного творчества. Мы с ним мгновенно на пару разучили одну стрёмную антиамериканскую агитку, прочитали вдвоем на вступительном экзамене и оба были приняты в эту студию. Учились с большим интересом, снимали маленькую комнатку у ветерана сцены этого театра, спали на одной кроватке, весело и дружно жили.

В 1968 году наши пути временно разошлись: весной меня призвали в армию, а Николай избежал этой участи по состоянию здоровья и летом поступил на очное отделение исторического факультета Ленинградского университета.

Встретились мы в Краснодаре на ниве культуры Кубани в 1974 году: он по окончании учебы трудился и жил в краевом Доме народного творчества, а я после института культуры занимался творческой молодежью в аппарате крайкома комсомола, а затем содействовал развитию культуры и искусства из отдела культуры крайкома КПСС. Но по возвращению из Питера Николая Бондаря будто бы подменили. На все мои предложения по встречам он отказывался, виделись редко на краевых мероприятиях, или я сам заходил к нему без предупреждения.

Эта очевидная причина – нелюбовь к официальным органам – у него просматривалась еще со школьной скамьи, и он ее не скрывал. Но позволю себе бездоказательно предположить, что была, на мой взгляд, еще одна тайная причина, которую он никогда не выказывал. Заключена она в вечной французской формуле «шерше ля фам». Училась с нами в одном классе его однофамилица – Лидия Бондарь – девушка необыкновенной казачьей красоты, эталонного поведения и доброты, эдакое кубано-тургеневское чудо. Все ребята робели перед ней, втайне были влюблены, но даже не пытались ухаживать, в том числе и я, считая ее недосягаемой особой, достойной разве неведомому принцу. Но однажды, по окончании 8 класса после бала группа мальчишек провожала стайку девчонок по домам и на повороте, когда надо было этой девушке повернуть в другую улицу, за ней пошли два парня, один из них Николай Бондарь, другой – из более старшего класса. Тот был более наглее и рассыпался бисером, а Николай вскоре развернулся и оставил их, видно гордыня сработала. У многих из нас в ту пору просыпалась чистая целомудренная любовь, первые свидания и поцелуи. Однако, в последующем, ни в 9, ни в 10 классах Николай ни с кем из девушек не встречался. В станицах все на виду, не скроешься.

Почему я рискнул на такое предположение? После службы в армии я сразу поступил на театральное отделение Краснодарского института культуры, нашел одноклассницу Лидию Бондарь – его однофамилицу, обучавшуюся в сельхозинституте, и после первого курса на ней женился. Николай в это время переходил на 4 курс Ленинградского университета, а его мать была на нашей свадьбе. В беседе его мама передала моей невесте – жене мнение Николая о состоявшемся событии дословно: «Не за него ей надо было выходить замуж». Как говорится, без комментариев.

Когда через два года в Краснодар после учебы прибыл Николай Бондарь со своей женой Ириной, мы сразу же их проведали. Наши жены быстро подружились. А мы с Николаем, находясь на разных этажах профессиональной деятельности, занимались одним делом – культурно-эстетическим развитием населения на основе традиционных ценностей. Работая на рубеже 90-х годов проректором института культуры мы с ректором Горловой И.И. и Захарченко В.Г. пригласили из Кубанского университета в наш вуз Николая Ивановича на должность профессора и завкафедрой фольклора и этнографии, который отладил на профессиональном уровне это направление подготовки кадров, получил у нас звание доцента, а затем   вернулся в Кубанский университет на преподавательскую работу.

Во второй половине 90-х годов наши мировоззренческие взгляды сблизились, когда губернатор Н.И. Кондратенко и я, как заместитель председателя правительства по социальным вопросам, передали лучшее здание в крае – Дом политпросвещения в ведение Кубанского казачьего хора, в структуре которого был создан НИИ центр традиционной культуры во главе с Н.И. Бондарем. При большой деловой загруженности редко, но метко мы продолжали встречаться семьями, больше по нашей инициативе, однако на традиционные встречи одноклассников в нашей станичной школе Николай, ссылаясь на занятость, никогда не приезжал…

Несомненно, велик вклад нашего земляка Бондарь Н. И. в народную культуру и науку Кубани и России, обладавшего редким даром этнографа-фольклориста, поднимавшего глубинные анналы народного искусства, быта, психологии и философии наших предков. К сожалению, не оцененного по достоинству руководством страны и региона его наследие, являющегося по сути духовным оружием в час испытаний, охвативших сегодня наши народы.

Ознакомился я с одним из последних драматических посланий -  статьей Николая Ивановича о современных вызовах и угрозах для самой традиционной культуры, как фундаментальной основы общества, сравнил её со своими выступлениями, речами совести народной – Н.И. Кондратенко, демиурга песенного наследия – В.Г. Захарченко, радетеля казачества В.П. Громова и прочувствовал единую боль разных людей. Потому и назвал своё эссе - воспоминание единством противоположностей.

Н.Г. Денисов, одноклассник Н.И. Бондарь, доктор философских наук, профессор КГИК, заместитель председателя правительства Краснодарского края (1997-2001 гг.), депутат Государственной Думы РФ третьего созыва, депутат Законодательного Собрания края пятого созыва, член Общественной палаты Краснодарского края.    

Фото