Словом, не было никому ни  проходу,
                                                                                                                                                  ни проезду без того, чтобы он не осязал 
                                                                                                                                                  каким-нибудь из своих чувств, что в
                                                                                                                                                  природе всех вещей происходит нечто
                                                                                                                                                  чрезвычайное.

                                                                                                                                                   На все предлагаемые ему прожекты он 
                                                                                                                                                  отвечал: - Не должно вводить народ в
                                                                                                                                                  убытки. Губернатор разве разоритель 
                                                                                                                                                  края?

                                                                                                                                                  «Однодум» Н.С. Лесков

                    

Есть в великолепном рассказе «Однодум» замечательнейшего русского писателя Николая Семёновича Лескова такие строки: «Остальные же листы «Однодума», о существовании которого знал весь Солигалич, изведены на оклейку стен или, может быть, и сожжены, во избежание неприятностей, так как это сочинение заключало в себе много несообразного бреда и религиозных фантазий, за которые тогда и автора и чтецов посылали молиться в Соловецкий монастырь.»

Оно, может, надо бы и мне, тёмному да несуразному помолчать, поди, без меня разберутся. Или поскрипеть возмущённо пером, выпущая пар  — да в печь бумагу! Но вот не молчится, печёт на сердце, печёт будто жаром печным…

Ах, как хорошо было бы во всех смыслах, ежели бы чиновный да надзорный люд перечитывал классическую нашу, русскую литературу, а заодно и в журнал «Родная Кубань» заглядывал. Да разве найдёшь на то время среди круговерти  забот государственных? И тем паче ныне, когда и пандемия, и небывалый революционный коленкор по всему миру вихрем вдруг закрутился? Опять же, чиновному люду, кипучей деятельностью занятому, может быть, оттого непоглядно, что вокруг делается и за кабинетными думами не слышно, чем в мире запахло? Ну так дерзну сказать и, пущай простят меня историки за возможную неточность в терминах. Переродившимся троцкизмом на всех континентах уж не то, что попахивает — им смердит.  Происходит революция.

И вот тут хочется мне призвать все свои таланты, коих немного отмерено и всем сердцем своим сказать всякому чиновнику аль служивому, что надзором приставлен — не торопитесь вы в лихое нынешнее время учинять законы и их принятие подталкивать. От нужды ли, во благо ли душою чувствуемое или кем-то посуленное, от желания ли отличиться, повышенье ли выгадать, или от голоса грозного человека «повыше», что в трубку лютует. Или может и по той причине, о какой поведал в упомянутом рассказе Лесков: «Можно, кажется, добавить только, что Ланской уважал в людях честность и справедливость и сам был добр, а также любил Россию и русского человека, но понимал его барственно, как аристократ, имевший на всё чужеземный взгляд и западную мерку».

Вы же, чиновники - русские люди, а русский человек всегда ежели и не смекалкой, так чутьём удал. Не торопитесь, прошу вас, не торопитесь принимать судьбоносные решения! Остерегитесь стать, вольно иль невольно, детьми революции. Поглядите назад, в века, какими жили ваши прадеды, поглядите да вспомните ту самую историю, что когда-то учили.    А потом попытайтесь пристально всмотреться в будущее, в котором жить и детям вашим и внукам. Что увидите вы? Увидите ли чёрно-белые фотографии троцкистов, что варначили уж по России? Было дело, да большинство недолго резвилось, угомонили их на расстрельных полигонах. Вспомните ли французскую революцию? А слова революционера Пьера Верньо, сказанные прежде, чем его гильотинировали: «Революция, как бог Сатурн, пожирает своих детей...» Произнесите их вслух, эти слова. А деятелей украинских, вот недавних, недалёких совсем, живыми ли, мёртвыми ли, но выброшенных на пыльную обочину? Отчего же на этот раз будет по-другому?

Видите ли жизнь детей и внуков ваших? Если таковая представляется вам сытой и тихой, уютно окутанной лондонскими туманами, снова дерзну внести суровую поправку. Вас там ждут лишь только до времени. Вам там никогда не рады. А того более после отыгранной партии. Не рады и детям вашим и внукам. Рады только вашим капиталам, кои, придёт срок, «хозяева денег» заберут, глядя вам прямо в лицо и ухмыляясь одними лишь колючими своими глазами. Это уж перед вами будет не тот русский мужик, что приносил вам, говоря опять же словами Лескова, «по касающемуся делу». Русский мужик принесёт, да и сам покаянно голову склонит. И выйдя, утвердившись «по касающемуся делу», может, от переизбытку чувств и матернёт, но уж в  душе на долгое время благодарен вам сделается. Подумайте ещё раз, к чему может привести революция, грозящая миру. Попытайтесь узреть, с какими чувствами, стараясь приладиться к новой жизни, вы вдруг осознаете, что прозрачным сделался не только мужик, но и вы сами, по мановению новой волшебной, цифровой палочки. С какой превеликой грустью тогда вы будете вспоминать то время, внезапно сделавшееся мило-патриархальным и невозвратным, время с мужиком «по касающемуся делу».  И посмотрите ещё раз и на детей и на внуков ваших. Пофантазируйте, какие могут быть у них кумиры. И ответьте себе честно — нравится вам Моргенштерн? Нравится? Загляните же мужественно в возможное абсолютно безверное, безо всякого сошествия, на земле уже адское будущее детей своих и внуков, узрейте их кумиров — и Моргенштерн, и всякая прочая нынешняя смердяковщина покажется вам вполне невинным чадом.

Вот упомянул его, да не один я. Слыхали вы, как чиновник и русский мужик уж тяжко стукнул могучим кулаком своим по кабинетному столу, изрёк наконец долгожданные слова и о ЕГЭ, и о Моргенштерне? Не сказал ли он этим всему русскому миру - «Хватит бесовщины!» Во имя детей и внуков своих сказаны были эти слова. Во имя и всего народа русского. Во имя того народа, который секли, который дран был за усы в строю ближним к нему начальством — а потом наминал бока забредшего к нему с половиною Европы Наполиёна. Во имя того народа, что претерпел коллективизацию, а потом громил Гитлера с той же половиною  Европы. Во имя тех мужиков, которые воюют и нынче в Сирии. Тех мужиков, чьим жёнам советуют идти в бизнес, ежели не устраивает учительское жалованье, чьим матерям и отцам рекомендуют налегать всё больше на макароны, чтобы хватало пенсии.  И хоть поругивал и поругивает народ свою власть, бывало, и бунтовал супротив, но всё ж признавал своею, русскою, Богом ему данную — ибо  сам и праведен, и грешен удивительно. И грехи свои знает, понимает и кается в них, как никакой другой народ. Потому, как бы тяжко не бывало, отдавал и отдаёт жизни за власть, признавал и признаёт её — но только свою, свою, русскую. А чужую — нет.

Не торопитесь же, господа чиновники, не торопитесь принимать решения. Не торопитесь стать отовсюду чужими. Не торопитесь вольно иль невольно молиться Сатурну-Кроносу. И прочтите ещё раз «Однодум» Лескова. Не призываю и не имею права призвать вас сделаться Рыжовыми — я сам для того многогрешен. Но ощутите то величайшее богатство русского мира и русской бескрайней души, удивительным образом уместившееся на четырёх десятках страниц.

А там, кто знает, может и Николая Васильевича Гоголя захочется вам перечитать.  Ведь не ровен час, при таких-то делах нынешних вновь объявятся Чичиковы, только теперь уж скупающие куар-коды мёртвых душ. А вы прочитали, и тройка гоголевская ещё раз пронеслась пред вашими очами, и сами вооружены, и вооружили, так сказать, знанием, статистские ведомства. Оттого, глядишь, и повышение по службе выйдет, и голос грозного человека «повыше» в телефонной трубке вовсе и не лют будет.  Всё нынче дела касается.

И пущай иноземцы думают. Не понять им никогда до конца ни тройки гоголевской, ни «Однодума» лесковского, ни грешника, ни праведника русского не уразуметь...