Исследователи реконструировали события времён войны: родные Лили Брик и Эльзы Триоле стали жертвами холокоста

Имена знаменитых сестёр вошли в историю литературы. Брик – муза Маяковского, Триоле не только вдохновляла писателей, но и сама автор более 30 романов, первая женщина – лауреат Гонкуровской премии, участница движения Сопротивления, жена Луи Арагона. Образ Лили запечатлён в поэзии Маяковского, Эльзы – в романе Шкловского «Zоо». О сёстрах написано немало, но, к сожалению, почти неизвестной остаётся судьба их матери, родных по материнской линии.

Их мама, Елена Юльевна Каган, училась в Московской консерватории, знала несколько европейских языков. Летом 1918 года она получает вместе с Эльзой выездные визы для сопровождения дочери к жениху во Францию. С трудом они добираются в Лондон, где жил брат Е.Ю. Каган, Лео Берман, занимавший пост директора филиала банка «Ллойдс». В июне 1920 года она поступает на работу в советскую торговую фирму «Аркос» (Anglo-Russian Cooperative Society), где работает в архивном отделе до 1932 года. Затем возвращается в Москву. В сентябре 1939-го её переписка с Эльзой обрывается, а летом 1940-го Франция оккупирована немцами, Эльза вынуждена скрываться, переходит на нелегальное положение.

Летом 1941 года Елена Юльевна выехала из Москвы в Тбилиси к своей родственнице. Но по пути следования вышла на станции Армавир и осталась жить у своей сестры Иды Данциг. Зубной врач и талантливый музыкант, Ида Юльевна родилась в 1876 году в Риге, работала зубным врачом. Её муж, Акиба Наумович Данциг (дядя Киба), в 1893 году окончил в Киеве медицинский факультет Императорского университета Святого Владимира. В Армавире начал служить врачом в Кавказском запасном кавалерийском дивизионе. Об Акибе Данциге современные авторы пишут, что это был выдающийся врач-терапевт, опередивший своё время.

О судьбе матери сёстры обменялись письмами уже после освобождения Франции и Армавира. Они опубликованы в их «Неизвестной переписке», изданной в 2000 году. 21 ноября 1944 года Лиля Брик сообщила в Париж: «…Элинка, мама умерла от порока сердца в Армавире 12 февраля 1942 года. Она лежала в лучшем санатории, лечили её лучшие профессора, тётя Ида носила ей любимую еду и ухаживала за ней. Мама умерла у тёти на руках. Никогда не думала, что это будет мне так невыносимо больно. Тётю Иду и Кибу убили немцы, которые через полгода после маминой смерти заняли Армавир…» Посланное с оказией, это письмо шло более двух месяцев. В ответном письме Эльзы от 1 февраля 1945 года читаем:

«…родная моя Лиличка, Жан-Ришар (Блок. – Авт.) привёз от тебя письмо и книжечку. Я уже знала, что ты жива, какие-то люди видели тебя на улице. Маму жалко. Я была убеждена, что её нет в живых. Значит, от немцев её спасла смерть, спасибо смерти…»

  

Супруги Данциг с дочерью Маргаритой       Справа И.Ю. Данциг, слева Е.Ю. Каган 

Вот и всё, что сказано о смерти мамы в скупых строках переписки двух знаменитых сестёр. Реконструировать хронику жизни Е.Ю. Каган в эвакуации и казни её родных помогает семейная переписка, воспоминания внучки Данцигов и военные архивы. Елена Юльевна в своих письмах дочери Лиле, хранящихся в РГАЛИ, пишет в августе 1941 года, что в Армавире ночные дежурства, как и в Москве. Сестёр Иду и Елену соседи жалели, пожилые женщины дежурили по ночам по два часа вместо трёх. Везде «щели», то есть траншеи-бомбоубежища «весьма непривлекательного вида». Много эвакуированных из Одессы и других мест. Квартира, которую она называет «общежитие», была полна народу. У Данцигов в пользовании осталась одна комната. И эта комната – проходная, Елена Юльевна спала за занавесочкой. В квартире жило более 20 человек и ещё овчарка…

«От скуки» Елена Юльевна перевела стихи Н. Асеева и послала во Всесоюзное общество культурной связи с заграницей (ВОКС). Но ей не ответили – «наверное, надобность отпала». Тогда она пытается искать работу по музыке и языкам, расклеивает объявления по городу, а также за небольшую плату на специальных досках у вокзала, на бульваре. Работы нет. Но в сентябре 1941 года Елена Юльевна пишет, что не уедет из Армавира, так как связала свою судьбу с Идой, а она не может никуда двинуться из-за дряхлости мужа Акибы: «...если б даже хотела куда-нибудь уехать, то не могла бы: не продают билетов, и Иду с Акибой не брошу…»

В декабре 1941 года она пишет дочери: «Утешаюсь мыслью, что со взятием Ростова ты успокоилась относительно моей судьбы. У нас с тех пор стало спокойно…»

Елена Юльевна пишет, что стала перечитывать «Войну и мир»: «Помню, как я читала то же самое в молодости и пропускала всё про войну. Тогда это мне казалось скучным. А теперь это самое интересное, по аналогиям и вообще, потому что все мысли сейчас только о войне».

В январе 1942 года пишет: «Мы живы, приблизительно здоровы, ни в чём не нуждаемся… Мы с Идой, хотя и едим достаточно, тоже стали «шлянк» (худые – нем.), особенно Ида… Киба говорит, что хорошо, что она так похудела: тощие старики, мол, живут дольше толстых, так что мой вес 50 кило меня не огорчает…»

В ноябре 1941 года Елена Юльевна пишет Лиле: «Сознание, что письмо дойдёт до тебя через месяц или не дойдёт вообще, парализует мысль. Я счастлива, что Вы живёте спокойно и благополучно. Если бы ещё знать тоже об Эльзочке, я бы не тужила. Целую Вас очень крепко…»

Уже после смерти Елены Юльевны на её имя поступит датированное 14 апреля 1942 года сообщение из Иностранной комиссии Союза советских писателей СССР, хранящееся в РГАЛИ: «Уважаемая товарищ Каган! Нам было передано Ваше письмо в редакцию «Правды» для Жан-Ришар Блока, в котором Вы спрашиваете об Эльзе Триоле и её муже… Луи (Арагон. – Авт.) и Эльза здоровы. Сестра и Вы можете им написать. Мы имеем возможность переслать письма. Они рады будут получить Ваши письма…»

В своих воспоминаниях внучка Данцигов – Наталья Алексеевна Белкина – пишет, что, когда началась война, её мама Маргарита много раз просила родителей переехать из Армавира к ней в Баку. Но они отказывались, не хотели стеснять дочь и рассчитывали на «культуру» немцев. Не откликнулись они и на приглашение о переезде весной 1942 года от своей племянницы Лили Брик…

О судьбе супругов Данциг в семье их дочери Маргариты узнали после освобождения города. В период оккупации Армавира 27 августа 1942 года были убиты все евреи города и эвакуированные еврейские семьи – всего 525 человек. Их расстреляли в противотанковом рву у хутора Красная Поляна. Старейших армавирских врачей Данциг не спасли ни немецкая фамилия, ни превосходное владение немецким языком Иды Юльевны.

Илья Альтман,
профессор РГГУ

Виктория Хилькевич,
адвокат, Армавир

«ЛГ» благодарит за предоставленный материал Научно-просветительный центр «Холокост», который в эти дни отмечает своё 30-летие, и желает его сотрудникам плодотворной работы.

Источник