Д.Н. Юрченко

Определение ипостасийности исходит из понятия «ипостаси». Ипоста́сь – (от греч. ὑπόστασις – ипостасис – ипостась) – богословский термин, обозначающий конкретное лицо (личность), индивидуум, предмет, в котором действительным и конкретным образом осуществляется сущность [1].

Ипостась в широком понимании выходит за пределы религоведения и охватывает культурный опыт человечества, регламентируя принципы и законы, в соответствии с которыми создаются произведения искусства.

Опираясь на мнение А.А. Оносова, мы заключаем: ипостасийность – характеристика структурно-функциональной целостности духовной культуры, взаимообусловленная феноменом соборности и являющая собой ключ к пониманию метасоциальной глубины последней [20]. Ипостасийность препятствует разобщённости культурной сферы и потворствует созиданию, идущему через осмысление православных идеалов и ценностей.

Соборность неотделима от ипостасийности, выражает идеальное соотношение частного и всеобщего, индивидуального и коллективного, которое характерно для церковной общины, где часть является выражением всего целого [18]. Она является категорией, без которой невозможно рассмотрение русской литературы вообще, так как соборность, по выражению С. Н. Булгакова, – «душа Православия» [14].

И.А. Есаулов считает источником соборного начала Божию благодать и рассматривает соборность как феномен, универсальный для характеристики православной ментальности, а также определяющий духовное своеобразие русской культуры в целом [15]. Благодать Божия – зерно соборности, и она, по мнению Митрополита Илариона, вслед за которым идёт И.А. Есаулов, имеет отношение не к отдельной личности, но к народу в целом [14].

Анализ фундаментальных литературоведческих трудов, освещающих феномен соборности, производит в своей статье «Соборность в восприятии              В. Кожинова и современного литературоведения» Н.И. Крижановский и приводит определение Ю.И. Селезнёва, который одним из первых в современном отечественном литературоведении говорит о соборности, сообщая, что она есть «духовное единение личностного сознания с общим делом, с жизнью для всех», «единое слово, единая точка зрения, вмещающая в себя все составляющие внутри нее голоса» [17]. Н.И. Крижановский заключает, что многие философы и богословы «при осмыслении соборности так или иначе обращались к любви как связующей основе этой категории» [17].

Атрибуты соборности обозначил А.С. Хомяков, включив в них свободу, органичность и любовь [15].

И.А. Есаулов признаёт лучшим следующее определение соборности А.С. Хомякова: «единство свободное и органическое, живое начало которого есть Божественная благодать взаимной любви» [23, с. 101].

Ипостасийность, по Муравьёву, «неотъемлемое свойство любой множественности», уподобление христианскому образу жизни, следовательно, апостасийность, являющая собой противоположную сторону этого свойства, также часть «целокупной, непрерывно действующей культуры». Наравне с идеологией созидания человеческая история помнит целенаправленное разрушение форм и содержаний культуры.

Апостасийность – расподобление, отступление от православного идеала и воззрения на мир, полное отречение от морально-нравственных традиций развития общества, провоцирующее разрушение целостности духовной культуры, нивелирование её произведений и ценностей. По мнению                           В.В. Ахматова, в современном мире она часто принимает лицемерную и опасную форму отступничества от «всякого бытийного добра, любви, человечности в целом» [2].

Творчество Б.П. Екимова глубоко связано с русской христианской традицией и отражает ипостасийность и апостасийность в обществе. Каждое его произведение, каждый герой, пейзаж, художественная деталь – воплощение единого духовного опыта русской православной культуры, являющие собой не части культурного целого, но всё это целое, проявляющееся особым образом.

«Вся настоящая литература о жизни человеческой. Других тем в литературе нет», – заключает Екимов в интервью «Ремесло это избрал я не ради хлеба насущного» [12]. Писатель показывает жизнь правдиво, не приспосабливая её события под авторский замысел, но взращивая сюжет из содержаний данной Богом действительности. В равной степени значимы горести и радости человека. Автор не стремится идеализировать, он раскрывается не только как чуткий и мудрый повествователь, но и как «личность с богатым духовным опытом» [4].

В речи, произнесённой при вручении Литературной премии Александра Солженицына, Екимов признаётся: писательство – «это труд вдумчивый, откровенный», «труд честный, порою с сердечной болью», «потому что тобою написанное вовсе не вымысел, а жизнь» [11].

Всё, что исходит от Бога, истинно, потому сложный и неоднозначный в своих проявлениях мир Екимов воспринимает как благодать, в которой усматривается божие провидение, ведущее к росту и спасению человеческой души.

Через боль потерь и физической немощи его лучшие герои проходят испытания, последние силы тела и духа отдавая труду и своему ближнему. Такова Махора из рассказа «Привет издалека»: она мать не только своим детям, ради которых на старости держит в хуторе хозяйство, но всем дворовым ребятам, в том числе и скитавшемуся по местам заключения Вовке, спасение судьбы которого женщина решает взять в свои руки. «Чужая сторона, мой сынок, полыном засеяна, чернобылом горожена, – заступается она за Вовку перед сыном Иваном. – И это правда. Он наш. Он не с телеги упал, а наш родный. Здесь он родился, здесь родные могилки» [10].

Раиса, героиня этого же рассказа, «от себя оторвёт «останнее» – последнее, а родному дитю поможет [10]. Наталья из рассказа «На ферме казачьей» щиплет пух с козы больной рукой, чтобы чулочки, варежки и кофту связать Олюшке [9].

Ближними в художественном мире Екимова являются не только люди, но и скот, у которого всегда есть имя, вопреки указам; сначала его накормят, потом себя. Наталья из рассказа «На ферме казачьей», несмотря на снежную бурю и отсутствие электричества, идёт доить Хозяюшку; Махора («Привет издалека») помогает молодому гусаку уводить выводок с реки; жители хутора разговаривают со скотом.

Юрий Селезнёв в книге «В мире Достоевского. Слово живое и мёртвое» замечает, что русская литература подвижнически человечна, и в этом противостоит гуманистическому западному идеалу. Отсюда и её «беспощадность»: «Ведь подвижничество требует не только любви к человеку, но и высокой требовательности к нему» [21].

Нельзя сказать, что Екимов «беспощаден» к своим героям, потому как его вымысел целокупен с действительностью, вернее будет отметить, что писатель показывает «беспощадность» жизни, необходимость принятия её таковой и осмысления данных божьим мирозданием уроков. Поэтому часто его герои – люди, оказавшиеся на сломе жизненных обстоятельств, поставленные перед нравственным выбором.

Герои Екимова одухотворены ««поэзией земледельческого труда», которая удовлетворяет крестьянина и нравственно, и эстетически, является одновременно и средством, и целью, и смыслом жизни», в их характере работа укрепляется как физиологическая потребность и нравственная норма [22].

Б.П. Екимов показывает труд как преодоление боли и немощи – физической и духовной. Николай из рассказа «На ферме казачьей» «болел, лицом был тёмен», в работе оставался всё тем же, «лето и зиму напролёт не выпуская из рук вил, лопаты да скребка»; дед Архип «от безделья» несколько раз на день расчищает дорожки от снега и следит за колонкой; управляющий Чапурин до обеда решает рабочие вопросы, лишь потом принимается за пищу [9]; Махора («Привет издалека») через боль в колене, что жжёт огнём, идёт за гусями, вопреки отчаянию восстанавливает завалившийся погреб [10]; тётка Варя («Как рассказать») копает из последних сил картошку [7].

Писательское кредо Б.П. Екимова: «Не надо плакать. Нужно жить. Осмотреться, оглядеться, подумать – и молодым, и старым – и жить. Потому что второй жизни не дано, плачь не плачь» [16]. Следуют этому принципу и герои автора: утирая слёзы, превозмогая тяготы, продолжают жить.

Городские приезжают на хутор, чтобы восполнить энергию, это Григорий («Как рассказать»), дети Махоры («Привет издалека»), Роза, уставшая от Москвы и частых переездов («Хозяйка»), они привозят детей, как делает это дочь Натальи («На ферме казачьей»), отправляя Олюшку: «здесь она оздоровеет, молочко будет пить, на воле бегать» [9]; и желают остаться сами, как Григорий, который за неделю на Дону «здоровел, лицо и руки покрывались загаром, веселее он глядел» [7], Володя («Привет издалека»), стремящийся вернуться, чтобы начать новую жизнь по окончании тюремного заключения.

Только в сельской местности, по мнению Б.П. Екимова можно почувствовать себя «живым человеком в живом мире» [16]. Автору это видится закономерным: «В областных центрах, и на хуторах – всегда совершенно другая жизнь. Она и должна быть другой» [16].

Художественный мир Екимова полон добродетели. Его герои видят надежду. В «Привете издалека» это Надюрка Клеймёнова – бабка Надёжа, в рассказе «На ферме казачьей» – Олюшка, внучка Натальи, которой дед Архип говорит: «Будем иметь на тебя надежду» [9]. Они верят в Бога и людей (для Махоры Володя, отсидевший к своим сорока пяти годам не один срок, по-прежнему «родный», «хорошеликий» [9]), проявляя любовь, для которой не существенны кровные связи, расстояния, годы. Григория, потерявшего родню, в станице принимают за своего («Как рассказать»), Махора для сына Ксении – мать, пусть и не кровная («Привет издалека»), давно ушедшие родственники предстают перед ней как живые – память сердца прочна, осиротевший в войну Гулый – сын Дизелихе («Похороны»).

В художественном мире Б.П. Екимова наряду с добротой, открытостью, трудолюбием, милосердием существует обман, корысть, лень.

Апостасийность в её лицемерной и опасной для ипостасийного типа личности форме достоверно отображена Екимовым в рассказе «Кардабон». Писатель показывает, как пользуется доверчивостью бабы Дуни и её соседей собирающая милостыню мошенница, потерпевшая бедствие в несуществующем городе Кардабоне. Милосердные в рассказе, не ведая того сами, поощряют ложь, принося в жертву последние сбережения. Автор показывает апостасийность не только личности обманщицы, но и времени, затронувшего город и не обошедшего деревню. Внук бабы Дуни выступает как герой рассудительный и в некотором смысле циничный [8]. Из контекста мы понимаем, что баба Дуня не готова перестать жить сердцем, она выбирает веру в доброту и человеческую честность, а способен ли её внук видеть не только обманывающего, но и страждущего?

Моральный выбор сложен, и его последствия не всегда оборачиваются в пользу героев. Это освещается в рассказе «На ферме казачьей». Мать Натальи поймали с зерном – нашли мешочек у груди, под кофтой, за что дали год. С православной точки зрения, она совершает грех, с советской – преступление, воровство, за что принимает наказание. Но не преступи она эту черту, её дети «перемёрли бы» [9]. Тяжёлый выбор: обман государства или жизнь собственных детей? Обречь детей на существование без матери или на голодную гибель?

Крадёт булку хлеба и получает свой первый срок Володя из рассказа «Привет издалека» [10]. Снова коллизия: жизнь, возможно, не только своя (как мы понимаем из контекста) или преступление?

Мотивы героев ипостасийны, но поступки, к которым они толкают, тяготеют к апостасии.

Общественность руководствуется нравственными и правовыми принципами, заключая в тюрьму Володю и мать Натальи за проступки – цель благородная: воззвание к осознанности и перевоспитание. Последствия принятого государством решения разрушают семьи и судьбы: Наталья остаётся без матери, Володю ожидает слом личности, а не укрепление, он меняет за сроком срок.

В рассказе «Хозяйка» [13] мы видим, с одной стороны, женщину с нелёгкой судьбой, которой предоставляется возможность пожить в радость, с другой – жестокую личность, вышедшую замуж за Анатолия, не дождавшись Михаила со службы, а спустя годы уводящую его семьи. Ольга за свои страдания ждёт счастья, в то время как должна проявить смирение. Её стремление быть хозяйкой рушит жизни по-настоящему близких людей: матери мужа – Акулины, всегда принимавшей сторону невестки, дочери Розы.

Интересно рассмотрение ипостасийности и апостасийности поступков Ольги в контексте несовместимости гуманистической идеи права человека на жизнь и на смерть с православным мировоззрением. В секулярном гуманизме человек «с самого начала понимается как субъект, обладающий неотъемлемым правом на жизнь и, следовательно, на её прекращение (то есть смерть). В горизонте христианского миропонимания сама идея «права человека на жизнь и смерть» представляется кощунственной: жизнь – это дар Бога человеку, а не собственность и неотъемлемое право личности» [5]. Ольга отрицает божий дар, считая его пустым, обременительным и провозглашает себя хозяйкой жизни, за что платится одиночеством и личным несчастьем.

Апостасийность времени проявляется в отношении к конечности человеческой жизни.

Смерть космонавта в рассказе «Горький ветер земли» [6] по-разному воспринимается героями. Если Витька переживает её как личное горе, не умея удержать слёз, Дуковна как мать, которой «над кровинкой надо покричать, пожалиться» [6], Пашка с позиции лётчика, Матвей – с обывательской, сопереживающей, то Дуков холоден и рассуждает цинично: соорудят памятник, матери пенсию назначат, в космос летят молодые, чтобы произвести впечатление, полковники, чтобы заработать. Он отрицает значимость поступка космонавта и заключает, что в работе никакого интереса быть не может: девок щупать, за бутылкой посидеть – вот это интересно. Ипостасийная личность сострадательна, апостасийная – напротив.

Во Втором послании апостола Павла к Тимофею можем видеть описание образа апостасийных личностей: «люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся» [3]. Таков Дуков, злоречием вскрывающий свои же пороки.

Ипостасийность и апостасийность – это не только литература, но и жизнь, воссозданная в ней. Ю.И. Селезнёв пишет: «Литература, безусловно, –показатель. Но она еще и – великий духовный созидатель. На первом этапе своего появления «деревенская проза» художественно убедительно поставила перед обществом ряд серьезнейших вопросов, привлекла общественное внимание к ряду насущнейших проблем не только сугубо деревенской, но и общенародной жизни и уже одним только этим выполнила гражданскую и подлинно партийную задачу общегосударственной значимости» [21].

Б.П. Екимов подвижнически продолжает выполнять эту задачу, обнаруживая и отражая жизнь, претерпевающую изменения социального и духовного порядка, последствия которых затрагивают не только деревню, но русский мир вообще.

«Наша литература открыла в народных характерах немало существенных черт личности народа в целом, но она все еще проявляет детскую робость перед задачей художественно полноценного воплощения личности мыслителя, политика, идеолога, деятеля, героя, готового и способного быть «эхом» своего народа» [21]. Б.П. Екимов в каждом своём произведении становится этим «эхом», позволяя самой русской жизни говорить с читателем.

Использованные источники:

1. Азбука веры. Ипостась [Электронный ресурс]. – URL: https://azbyka.ru/ipostas. 

2. Ахматов В.В. Апостасия как эсхатологический феномен отступничества от бытийного добра [Электронный ресурс]. – URL: https://www.gramota.net/articles/issn_1997-292X_2015_1-1_01.pdf.

3. Библия [Электронный ресурс]. – URL: https://azbyka.ru/biblia/.

4. Великанова И.В. Поэтика прозы Б. П. Екимова [Электронный ресурс]. – URL: https://www.dissercat.com/content/poetika-prozy-bp-ekimova.

5. Дёмин И.В. Бессмертие как проект: смерть и бессмертие человека в контексте гуманистического и трансгуманистического типов мировоззрения [Электронный ресурс]. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/bessmertie-kak-proekt-smert-i-bessmertie-cheloveka-v-kontekste-gumanisticheskogo-i-transgu ma nisticheskogo-tipov-mirovozzreniya. 

6. Екимов Б.П. Донос : повести и рассказы. – М., 1990.

7. Екимов Б.П. Как рассказать [Электронный ресурс]. – URL: https://litrossia.ru/item/7703-boris-ekimov-kak-rasskazatj/.

8. Екимов Б.П. Кардабон [Электронный ресурс]. – URL: https://kartaslov.ru/книги/Борис_Екимов_В_той_стране/13#content. 

9. Екимов Б.П. Ночь исцеления : рассказы, повесть. – М., 1986.

10. Екимов Б.П. Привет издалека [Электронный ресурс]. – URL: https://kartaslov.ru/книги/Борис_Екимов_В_той_стране/1. 

11. Екимов Б.П. Разветвлённое дерево. Речь при получении Литературной премии Александра Солженицына [Электронный ресурс]. – URL: https://lit.1sept.ru/ article.php?ID=200801713. 

12. Екимов Б.П. Ремесло это избрал я не ради хлеба насущного // Уроки литературы. – 2005. – № 8.

13. Екимов Б.П. Хозяйка [Электронный ресурс]. – URL: https://kartaslov.ru/ книги/Борис_Екимов_В_той_стране/6#content. 

14. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе (к постановке проблемы) [Электронный ресурс]. – URL: https://cyberleninka.ru/ article/n/kategoriya-sobornosti-v-russkoy-literature-k-postanovke-problemy. 

15. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе [Электронный ресурс]. – URL: https://esaulov.net/category/publications/books/ kategorija-sobornojsti-v-russkoj-literature/. 

16. Игрунова Н. Писатель Борис Екимов: «Плакать не надо. Нужно жить» [Электронный ресурс]. – URL: https://iz.ru/news/342916.

17. Крижановский Н.И. Соборность в восприятии В. Кожинова и современного литературоведения [Электронный ресурс]. – URL: https://history.wikireading.ru/157166. 

18. Лухманова И., Ребров Д. О термине «соборность» в Символе веры и истории [Электронный ресурс]. – URL: https://azbyka.ru/o-termine-sobornost-v-simvole-very-i-istorii 

19. Муравьев В.Н. Сочинения : в 2 кн. – М., 2011. – Кн. 1. – С. 487, 488.

20. Оносов А.А. Благая весть культуры общего дела [Электронный ресурс]. – URL: https://observatoria.rsl.ru/jour/article/viewFile/147/287. 

21. Селезнёв Ю.И. В мире Достоевского. Слово живое и мертвое [Электронный ресурс]. – URL: https://kartaslov.ru/книги/Юрий_Иванович_ Селезнев_В_мире_ Достоевского_Слово_живое_и_мертвое/2#content. 

22. Смирнова А.И., Смирнов В.Б. Большие возможности малого жанра: о новеллистке Бориса Екимова [Электронный ресурс]. – URL: http://www.vestnik.vsu.ru/ pdf/phylolog/2013/02/2013-02-16.pdf.

23. Хомяков А. С. Полн. собр. соч. Т. 2. – Прага, 1867. – С. 101.