Можно сколько угодно заявлять, что прошлого, настоящего и будущего мол, нет. Якобы и об этом роман и спектакль ЛАВР, о котором мы тут говорить просто вынуждены… Вся эта большая куча без времени, имени, истории, – понимаете, ну как бы точнее сказать – это всё разболтанный хипстерский легкий, воздушный, ветерку послушный стиль «мышления»! Необязательный…Собственно, нынче уже хипстер поменялся на шипстера, но наш герой не так и молод, чтобы так быстро скакать…

Кто такой «двойной агент», я думаю все знают. Да, последние лет пять все шло к тому, что в нашей культуре появятся тоже «двойные агенты». Конечно, широкая публика и до сих пор толком не знает, кто такой Бояков. Но как только он был назначен худруком МХАТ имени Горького, и стал писать свое имя и после Т.В. Дорониной, и после Станиславского (как реконструктор созданной основателен театра «Синей птицы») – относительно широкая публика о нем узнала тоже.
Впрочем, русская провинция – Пермь, например, познакомилась с ним и Гельманом много раньше, с их пермской культурной революцией и театром «Сцена-молот», где Бояков значился арт-директором. В ту самую пору, когда в городе был траур по сгоревшим в клубе ХРОМАЯ ЛОШАДЬ , в 2009-ом, он не отменил спектакли, а выходил к публике и по словам корреспондента заявлял, что в стране «…отсутствует ГЛОБАЛЬНАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ или секулярная идеологема…поэтому нужно увеличивать количество ракурсов»… И увеличивал, увеличивал ракурсы…В спектакле «Чукчи», пишет все тот же благожелательный критик модного СНОБА, «физически насилуют привычное нам восприятие мира». «На сцене постоянно находится детская ванночка, которую герои называют гамаком и которую таскают за собой повсюду — в ней они совокупляются, в ней пьют водку, в ней катают ребенка, в ней говорят о политике и о сладких пряниках. В ванночке тонут понятия о грехе, любви, осознанной мысли, политическом выборе, смерти, которые передали нам родители и которые, по сути, давно не работают..»..
В общем, все вполне себе антиправославно, антитрадиционно, а местные активисты жаловались, что спектакли содержали открытую пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений. Нормальное (и сакральное, так как постмодернист не может вообще обходиться БЕЗ сакрального, как вурдалак без крови) заменялось мерзким и путь этот, как видим, полагался, кажется, единственным из возможных.

Потом была несколько лет ПРАКТИКА. Бояков поставил, например, спектакль «Вера Павлова. Стихи о любви», а видевший спектакль в 2010 году пишет о своих впечатлениях: «Вера Павлова с ее сочетанием откровенности и стыдливости не выходит на метафизические обобщения, она фиксирует в поэтических формулах чувственные впечатления — женские, естественно. И в то же время этой чувственности придает некое сакральное измерение, в котором тело воспринимается как храм, а секс — как таинство (в частности, оральный секс — как своего рода причастие)». ..Простите за эти цитаты!
Я думаю, и одного такого примерчика достаточно для нашего разговора.
Да, мне можно указать, что он «покаялся» и «перешел на сторону добра». А я вот, такая –сякая, не верю в «художественное покаяние». А уж чего стоит один только аргумент, что его же «ругают либералы»! Боюсь, что либералы и я «ругаем» его с разных «ракурсов», которых должно быть много, как говаривал "При Серпе и Молоте" товарищ Бояков. Как видим, он свой МОЛОТ принес теперь и в партию "ЗП"...

Итак, наступил 2015 год.  У Боякова случился светлый вечер на радио «ВЕРА» (Вл. Легойды вотчина). И сказал Бояков нам, «что настоящая религия не про архаику. Настоящая религия, настоящая вера это про здесь и сейчас», и что «я себя много лет, наверное, лет десять уже сознательно считаю, называю внутри себя, говорю, что я христианин».  То есть это христианин-Бояков делал все то, сотую долю чего я выше назвала.
Конечно, перед нами типичный постмодернист. Конечно, он будет полагать, что ЛАВР, о котором мы тут говорим, - его успех (как успехом считал и всё, что было прежде). Но этот постмодернист, со всем багажом деконструктора-сквернавца (лакомством постмодерниста) теперь прискакал за «свежей кровью» на территорию традиции. Вот в чем ему не откажешь – так в умении держать нос по тренду. Издох постмодернизм. Устали от него в культурке…Всё приелось. Сложились свои большие монополии и в культуре. Всё разделено и поделено. И наш герой никуда не попал…А ведь привык, привык ПРИПАДАТЬ…И упал тут его глаз на огромное «безхозное» кондовое пространство христианства и традиции, – прямо как у Мадлен Олбрайт на русские богатства Сибири, почему-то принадлежащие одной России. И, назвав винтажные кеды – лапоточками, а клейма икон – комиксами, ринулся он сооружать «большой спектакль». И ЛАВР выбран не случайно. И не случайно появился спектакль, «в котором смешное и трагическое, низкое и высокое, архаичное и актуальное, святое и стебное сливаются в целостную картину». Это написала Екатерина Кретова. И я ей верю. Но ведь то же самое было и прежде, и в спектаклях «Сцены-Молота», и в «Практике». Святое и стёбное тоже сливались в экстазах..
Но об этом – на днях, как будет время…

Источник