Вряд ли в русской истории будет более мистифицированный правитель, чем Иосиф Сталин. Сколько фраз ему приписано, сколько ситуаций вокруг него искусственно создано и сколько ещё историй про него будет придумано. Примечательно, что самые яркие выдумки получаются из союза мемуаров политических деятелей и литературных произведений.

Например, в «Детях Арбата» Анатолия Рыбакова, Иосиф Сталин не верил, что грядет война с Германией и «прятался в кабинете» в первые дни войны. Некоторые историки идут дальше, заявляя, что Главнокомандующий находился в депрессии и перестал управлять страной. Это достаточно распространённый миф, появившийся с подачи Никиты Сергеевича Хрущёва, который рассказал об этом на ХХ съезде КПСС, а после расширил версию о неработоспособности Сталина в мемуарах. Подача была столь сильно закручена, что историки стали ссылаться на хрущёвские мемуары, как на некий исторический документ, а не как на субъективные дневниковые записи политика.

Правда, упоминая подобные «воспоминания», обычно забывают о существовании журнала, где отмечались все встречи, которые проводил Сталин в начале военных действий. И всё-таки даже Кремлёвский исторический архив оставил зацепку, дающую надежду на то, что правитель был не большим и страшным Иосифом Виссарионовичем, а маленьким и депрессивным Йосей, забившимся в угол и смиренно принимающим будущую судьбу страны под властью Гитлера.

Основным доказательством служит то, что записи журнала прерываются в период с 29 по 30 июня. Публицистом Роем Медведевым этот «огромный период» был назван «кризисом власти». Да, действительно. Два летних дня вполне можно сравнить с временами Смуты, с временами Гражданской войны – в целом, совершенно идентичные ситуации... Вообще, смысл этих доказательств неясен. Наверное, многим обидно, что кризисы власти в нашей стране мельчают – с нескольких десятков лет до двух дней, учитывая то, что сам Иосиф Виссарионович на протяжении всех четырёх лет войны стоял у власти весьма устойчиво.

Да даже если и были те самые два дня, то что это, в сущности, меняет? Два дня на даче, два дня рефлексии в кабинете, два дня кризиса власти – называйте как хотите. Правда, настоящий кризис власти случился в мае 1945.

И отнюдь не в Москве.

Это достаточно простой пример того, как манипулируют исторической памятью. Причём манипулируют с разных углов: Сталин – это как Гитлер, только хуже; Сталин – это трус, сбежавший в первые дни войны; Сталин – это психически больной человек. Однако всё это зачастую бьёт по текущим тенденциям, ведь Гитлеру в Европе рады больше, чем Сталину; ведь слабых и трусливых руководителей в наше время встречают с цветами в Киеве; а психически больных сегодня и вовсе принято прилюдно жалеть.

Наверное, оттого Иосифа Виссарионовича и не любят, потому что он не очень попадает в современные тренды. Зато хорошо попадают иные люди. Например, и без хрущёвских мемуаров можно наблюдать, как действуют некоторые из нынешних руководителей, отправляя жён, детей и других родственников в страны, мягко скажем, недружественные. Страны, поставляющие оружие врагу; страны, помогающие убивать русских солдат.  

Может, у кого-то есть мнение, что сделал Сталин, если бы увидел, как Молотов увозит жену на пароходе в Неаполь? Мне кажется, многие догадываются, что случилось бы с Народным комиссаром иностранных дел. Вряд ли закончилось бы чем-то хорошим.

Говоря проще, Иосиф Виссарионович, несмотря на диагностированную ему депрессию, не очень любил, когда слова не сочетались с действиями. Если ты за страну – то никаких оговорок быть не может, даже если этой оговоркой служит куршавельский курорт или сын в Кремниевой долине.

Иосиф Виссарионович был жёстким правителем. Ровно таким, какого требовала Россия в то время. Россию всегда губили люди слабой воли. Её всегда терзали беспринципные. Она всегда приходила в ярость от отсутствия справедливости. И на протяжении уже долгих лет народ требует той самой справедливости, с которой в народе отчего-то напрямую соотносится Иосиф Сталин.

Не понимая происходящего, лидеры мнений задают вопросы: «Неужели русский народ и впрямь настолько рабский, что хочет его возвращения?» Правда, в этом тезисе существует ложное деление: русский народ не рабский – оттого и хочет снова видеть Сталина. В памяти Иосиф Виссарионович остался тем, кто ушёл из жизни в военной форме, победителем самой страшной войны и человеком железной воли, способным на серьёзные решения.

И самое заметное в этом то, что серьёзные решения касались всех и каждого. Правительству была поставлена крайне сложная задача: принять сложившуюся военную реальность. Теперь и перед нами возникает нечто схожее – тяжёлые бои на вновь освобождённых территориях, ежедневные теракты и животный смех врагов при неудачах. Сотни уколов из различных СМИ, болезненные удары на фронтах и вне фронтов, которые почему-то остаются без ответа, как и вопрос от народа: разве враги не заслужили более жёсткого обращения? 

Такое уже бывало в 90-е – Чечня, теракты, долгие и мучительные военные действия, просьбы снарядов – всё уже было и было преодолено, когда власть, наконец, приняла факт того, с кем им приходится вести войну. Когда главари бандоформирований перестали быть людьми, которых нельзя трогать. Когда посреди мрака и неясности 1990-х впервые начал снова начал вырисовываться облик Сталина. Из коробок из-под Ксерокса и оплёвывания собственной исторической памяти начал появляться красный образ того, кто способен вернуть уже забытые времена уверенности в правительстве.

И образ Генералиссимуса не зря мистичен, ведь его даже убили дважды, как сказал про хрущёвский съезд бывший руководитель Албании Энвер Ходжа. Правда, спустя время, эту фразу можно дополнить, ведь Ельцин убил Главнокомандующего в третий раз, а лидеры общественного мнения хоронят память о нём уже в четвёртый. Это была очень хорошая стирка, вычистка сталинского образа из сознания народа – сопровождаемая лживыми документами, лживой риторикой и бесстыдным враньём, но народ к Сталину отчего-то вечно возвращается. Не к Хрущёву, не к Горбачёву, не к Ельцину. Не к тем, кто «дал свободу», подарив лишь новые термины, новые заблуждения и новые стереотипы, которые из солдатского бинокля почему-то выглядят, как старые оковы.

В сложные времена народ зовёт Сталина и по-тихой, пока грядёт очередная «промывка рабских мозгов», рассказывает ему, как его сейчас не хватает. В каждом доме. В каждом подъезде.

Тут надо заметить, что народ не требует репрессий 1937. Народ требует справедливости и видит образ этой грубой, жёсткой и нужной справедливости в Иосифе Виссарионовиче. Когда под политический нож идут все виновные. Сейчас справедливость крайне демократичная и обрезает по краям, оставляя виновным возможность для манёвра или для новых должностей. Все эти подковёрные игры – отличная примета 1990-х, от которых народ всячески старается откреститься, хоть после них и появилась возможность голосовать! И почему-то те, кто видел не столичные девяностые, а региональные, не особо хотят вернуть «святое время». Они обращаются к власти с одной лишь просьбой – станьте мужественнее. Станьте сувереннее и проявите, наконец, волю, которую не остановят ни одни санкции, ни одно решительное осуждение чужих правительств.

А пока народ лишь ждёт возвращения справедливости.

Так что не надо либералам и демократам, унёсшим эту самую справедливость на эшафот личного капитала, задаваться вопросом, откуда снова взялся сталинский образ. Сами ведь знаете. Сами его вырастили, смеясь над людьми, издеваясь над историей и культурой. И России надо стать худшим проявлением либеральных терминов. Россия должна быть со страшным оскалом в тысячи горных вершин. С забором, выстроенным из множества непробиваемых солдатских штыков. И оттуда возникнет образ Возрождения и гордый образ Сталина.

Ведь нет ничего страшнее для врагов страны, чем лик его справедливости. Справедливости великого Красного образа Иосифа Сталина.