Наши соседи казахи решились на развенчание культа Назарбаева и расширение свобод граждан. «И это после январских погромов в Алма-Ате?! И во время операции на Украине?! Не выйдет ли такая вольница боком? - удивился обозреватель «КП» Владимир Ворсобин

«БИШКЕК НЕ РЕЗИНОВЫЙ»
Казахстан. Нурсултан (как у рецидивиста, у него много имен - Акмолинск, Целиноград, Акмола, Астана). Вечер.

На столе лошадь. Во всей своей жирной посмертной красоте – колбаса, казы, жаркое…

- Только Аллах знает, сколько приехало русских в Ташкент, - узбекский журналист неожиданно прерывает наш сонный спор – чей плов лучше. - Говорят, полмиллиона уже…

Стол заинтересованно уставился на меня.

- И в Бишкеке ваших полно, - закрутился юлой его сосед-киргиз. – Понаехали, получается, да, Владимир Владимирович? (да, я Владимир Владимирович). А Бишкек-то не резиновый (стол захихикал). Раньше мы в Москву, а теперь вы к нам...

- Угу, - мрачно держу оборону от ядовитого СНГ…

- И в Астане тоже нашествие, – высокопоставленный казах сочувственно покачал в мою сторону головой. Мол – эх, Владимир Владимирович, ну вы даете!

- 100 тысяч русских за месяц. Квартиры подорожали, - говорит.

- Вот даже интересно, - вздохнул он. - Вы там, в Москве, понимаете – зачем все это?

Непроницаемо молчу. Ем коня.

Эх, выскользнуть бы из эпицентра внимания, как кукурузник от самонаводящейся ракеты. Дернул меня черт в скитаниях по Казахстану прибиться к этой официальной делегации. Объясняй им теперь необъяснимое…

Вот, монголка востроглазая. Улан-Батор, говорит, тоже захвачен русскими. Стоят, мол, у монгольских банков, карты просят…

- Это за Чингисхана, – ворчу. - Это вам наше ответное русское «карточное» иго.

Смеются. А мне не до смеха.

Вид на казахскую столицу

… И НИ СЛОВА О МОСКВЕ
- Что за *** - орал словацкий журналист. Весь день он ходил за мной, как за агентом Кремля. Словно я перекрыл ему газ.

Словак, как назло, отлично говорил по-русски, и сыпал ядреными матерными анекдотами. Краснели даже монголы. В юности словак, видите ли, жил в Москве, и теперь, видите ли, расстроен.

- На ***, вы это сделали?! – причитал он.

- А мы теперь как американцы, - объясняю. - Захотели и сделали.

- Это как в русском анекдоте… - начинал он снова под неодобрительный женский стон.

- Найдете вы, словаки, себе другой газ, - огрызался я. - Норвежский…

- Мы-то найдем, - кричит (через пару дней Словакия все-таки согласилась платить «Газпрому» рублями). - А вы куда идете?! Вы, русские, с ума сошли?!

- Время покажет, – отрезал я голосом Артема Шейнина…

Отбившись от коллектива, попадаю в белоснежный нарсултановский дворец. Госсекретарь Казахстана Ерлан Карин и зам министра иностранных дел того же Казахстана Роман Василенко. На экране слайды об экономическом процветании, гарантиях для инвесторов. Мол, расцветает сотрудничество с Западом. И как-то особенно гордо – мол, был тут на днях помощник госсекретаря США Дональд Лу… И странное дело - список крупнейших инвесторов Казахстана возглавляют Нидерланды, США, Турция…

И о России ни слова. Ни единого!

Хотя, вон, в президиуме, красноречиво маячит славянское лицо - замминистра Василенко, говорить о России не рисковали...

В казахских министерствах сам воздух пропитан приторным - ну, мол, вы же понимаете… Тут канадцы, мол, пакистанцы, индийцы, шведы, зачем говорить о России? Токсично, неудобно…

А вот и финальный слайд с брендами фирм, укоренившихся в Казахстане. Проектор показал гигантское полотно, обрушившее на нас лавину родных значков. Мол, смотрите, господа иностранные инвесторы – какая красота! Какое заманчивое будущее. Интел, Майкрософт, Макдоналдс, Шелл, Мерседес… И еще сотня лейблов, только что сбежавших из России.

Сидел я на чужом празднике жизни и думал – ин-те-рес-но…

Казахстан – главная надежда российской экономики. По его степям Россия, спасаясь от санкций, пытается проложить Дорогу Жизни на Восток. А тут – иди, пойми, что у казахов на уме?

У того же госсекретаря? Или американца Лу?

«ДОЛОЙ НОМЕНКЛАТУРУ!»
В казахские степи меня занес ветер перемен. Тот самый, из прошлого.

- Демократия, - шептал он. - Ускорение. Гласность.

Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев провозгласил Перестройку со всеми ее скандальными атрибутами - свободой печати, митингами, упрощенной регистрацией партий.

Президент объявил, что отказывается от части своих полномочий в пользу парламента для благородной цели - мол, нужно «высвободить гражданскую активность».

Недавний референдум по Конституции в Казахстане в точности повторял реформы Горбачева. Только вместо советской 6-й статьи (о руководящей роли КПСС) под нож пошла статья о Елбасы (лидере нации) Первом президенте Нурсултане Назарбаеве. И народ это очень одобрил.

- Долой номенклатуру! К ногтю воров! – повеселели казахи.

Мир для них перевернулся.

Раньше очутиться в Семье президента – значит попасть в Рай. В кормление счастливчику отходили целые отрасли промышленности, законы исчезали, прокуроры слепли. Жизнь превращалась в виртуальную игру, где можно, например, взять и купить дом Шерлока Холмса на Бейкер стрит (в собственности сына и дочери Назарбаева).

А теперь «назарбаевские» прокляты. Теперь они «люди в наручниках».

Многочисленных племянников Елбасы и их друзей казахи сажают с таким пролетарским огоньком, что, если бы не суды, штампующие решения, то происходящее в Казахстане можно было бы назвать вялотекущим погромом.

И «назарбаевских» как ветром сдуло.

Те, кто поумнее сбежал заграницу еще в январе, менее расторопные в тюремных камерах отписывают государству имущество. (племянника первого президента Кайрата Сатыбалды успели снять с личного самолета, «под крышу» забитого, как говорят, $1,5 миллиардами – и тому пришлось «дарить» правительству 29% доли в «Казахтелекоме»). Охотятся даже за обычными полковниками провинциальных РОВД, если их подозревали в связях с Семьей.

Сам Елбасы, как и полагается вождю, неудачно рискнувшему уйти с должности - окутан легендами и народной иронией. Он теперь – полу-официальный символ застоя и коррупции, и люди спорят лишь – в Казахстане он или нет? Не из сочувствия, а из злого любопытства. Мол, где наш Елбасы? Заграницей? Поближе к своим миллиардам?

Дескать, ободрала его родня страну? Ну, так хватит! Заживем по-новому.

И чем больше говорили казахи прекрасные слова о свободе и справедливости, тем больше я за них переживал.

Представьте - посреди предфронтового СНГ (а в каких-то местах уже и фронтового), где президенты собирают в кулаки власть, чтоб случайно не выпустить и дать отпор, раскинулся гигантский расслабленный Казахстан. И там идет легкомысленная раздача свободы населению.

И спорил я с госсекретарем Казахстана Ерланом Кариным.

- Свобода-демократия, это хорошо, – говорю. - Знакомо. Но не выйдет ли вам боком, по-горбачевски?

Карин успокоил - мол, все под контролем. Горбачев досконально изучен. Ошибки учтены. Политические реформы будут синхронизированы с экономическими…

Госсекретарь, наоборот, сетовал — мол, проблема, - народ не хочет митинговать.

- Ведь до чего доходит, – рассуждал Карин. - В селе идет обсуждение – где проводить освещение. На собрание приходит пять человек и все решают. Уже столбы вкопали, вешают фонари – и тут пол села начинает возмущаться, почему так решили?!

- Так вышли бы сразу — и сказали как нужно, - вздыхал госсекретарь. - Нет еще в народе политической культуры!

А я смотрел зачарованно на архитектора перестройки, и думал: неужели он это всерьез? Неужели в Казахстане оттепель?

Где наш Елбасы? Заграницей? Поближе к своим миллиардам?

КОШМАР АЛМА-АТЫ
Я ехал в Алма-Ату.

Полгода назад, в разгар новогодних праздников, я прорвался сюда последним самолетом, чтоб хлебнуть «казахской революции». Раскуроченные банкоматы. Разорванные голыми руками полицейские машины. Горящие дворцы. Трупы в машинах, на обочине, под ногами… Пули как дождь сбивали иней с деревьев. Тук-тук. Ты вжимаешься в темные углы, прячась от патрульных броневиков. И как финал - яростное лицо спецназовца, поставившего меня к стенке.

- Президент дал разрешение уничтожить бандитов! – кричал человек с автоматом. - Он дал нам свободу зачистить город. Вчера мы расстреляли без досмотра автомобиль и нам ничего не будет… Всем козлам конец! Конец! Конец!

Прошло всего полгода. И Алма-Ата, этот разъяренный тигр с окровавленной пастью, втянул когти и стал милым игривым котенком. Я запомнил момент встречи. Зеленый, просторный, уютный, солнечный. У сгоревшего акимата теперь играли дети. Их было так много, они так счастливо крутились на качелях-каруселях, словно и не было ни января, ни обугленного здания за их спинами тоже.

Город-котенок мурлыкал и нежно терся о ногу… Но ты снова в январе.

Закроешь глаза – на месте детской площадки страшный бой. Здесь горела машина, и в россыпи гильз блестела от крови земля и дорожки-струйки от раненных, которых тащили из под огня.

Откроешь - лето, детский визг и крики ласточек. Алма-Ата успокаивала – все закончилось. Это был кошмар. Сон…

РЕФОРМЫ ОТ ИСПУГА?
Будучи русским, отправился в Центр Обслуживания населения (ЦОН), на положенное место - в русскую очередь. Нам, приезжим со всех концов России выделили одну стойку из сотни. Там мы и сгрудились в ожидании заветного ИИН (индивидуальный идентификационный номер), чтоб получить местную банковскую карту. Говорят, даже великий Лев Лещенко приезжал в Алма-Ату, и тоже тут стоял …

Потом, конечно, я побрел в ту самую гостиницу, где мы – постояльцы и персонал, баррикадировались пол года назад, защищаясь от революционеров.

- О, Владимир! – забеспокоился метрдотель, с которым мы в январе прятали от погромщиков банкоматы, обматывая их простынями. И испуганно заглянул в глаза, мол, что – опять?!

- Не-не, - говорю, - так, приехал по старой памяти. Как дела?

И замечаю, что алма-атинцы по доброй воле вспоминать январь не желают. Изо всех сил уклоняются. Мрачнеют.

Разговорился с тетушкой-казашкой.

- Ой, подорожало все, – говорит. - Особенно конфеты. (Россия запретила вывоз сахара, от чего по всему Казахстану закрываются кондитерские фабрики. – В.В.)

И рассказывает тетушка, что любой русский и так знает. Что здесь все, как в России. Даже как-то слишком – все. Словно ты прилетел на окраину империи, и нет, ничего удивительного, что и тут продукты подорожали на треть, как в какой-нибудь Костроме. И казахский тенге так строго держит равнение на рубль, что иногда закрадывается великодержавная мысль – не проще ли и тут обойтись рублями?

- Город успокоился после января? – спрашиваю тетушку.

Подозрительный взгляд. Тень бежит по лицу.

- Особенно подорожали сухофрукты, – говорит. И исчезает.

И вижу, мой друг-метрдотель рад бы исчезнуть, да, нельзя - боевое прошлое.

- Ох, уж этот январь, – ворчит.

- Скажи честно - бунт был нужен? – спрашиваю.

- Как сказать… - задумывается. - О январе люди словно забыли. Редко кто-то скажет в сердцах – говорили же не выходить на улицу, даже за хлебом. Зачем, мол, люди высунулись? А теперь ищи их по больницам, моргам и судам… Но другие шепчут – не зря Алма-Ата взбрыкнула.

- Не зря?

- Испугалась власть, реформы затеяла. Каждый день какого-то чиновника арестовывают. Гаишники взятки перестали брать!

- Да, ладно, - поражаюсь.

- В городе осторожничают, - улыбается. - На трассе берут.

НЕ БАЙ
Алма-Ата – оппозиционер. Своенравный, сложный, скептичный. На выборах по всей стране явка зашкаливает за 70-80%, здесь – еле-еле 30... Алма-Ата окружена «поясом шахида» - пригородами, где кишит деревенская беднота. Шли люди в город за хорошей жизнью, да не дошли. Отфильтровала жизнь неудачников и выбросила на окраину. Дом – лачуга, работа — грузчик, доставщик пиццы. Их зарплату в $200-300 доедал «назарбаевский» «Каспи банк», соблазнивший взять легкие кредиты треть страны. Как колонизаторы со стеклянными бусами, банкиры сделали нищими миллионы. А как устоять? Пара касаний в смартфоне и любая вещь - твоя.

Родственники погибших и арестованных во время январских событий

Именно с этими полу-деревенскими ребятами, вооруженными прутьями, я когда-то шел по проспекту Назарбаева. «Любуясь» звериным оскалом «народной справедливости» - как одни вытаскивали «свои» деньги из раскуроченных банкоматов «Каспи», а другие бежали грабить дворец Хозяина (официальную резиденцию Первого президента).

Но и сейчас в Алма-Ате легкая шизофрения.

Ты стоишь на главной площади города и, казалось бы, вот они – настоящие перемены.

Сожженный назарбаевский дворец разбирают краны. На его месте разобьют парк или построят школу.

Почти в два раза снижен грабительский утилизационный автомобильный сбор, шедший фирмам, за которыми, как утверждается, стояла младшая дочь Назарбаева — Алия.

- Токаев искренно хочет реформировать Казахстан, сделать его свободнее, современнее, эффективнее, - убеждал высокий источник, еще в начале января сообщивший мне о скором аресте главы спецслужб страны Масимова.

- Токаев – не среднеазиатский бай, - говорил он. - У него нет влиятельной родни. Ему не интересны деньги. Его главное качество – честолюбие. Токаев очень хочет остаться в истории. Главная его мечта – стать генсеком ООН. Поэтому, поверь, все реформы он доведет честно и до конца.

ХИТРЫЙ ХОД
- Реформы в Казахстане?! – говорю недоверчиво.

Смеется.

- Да, - говорит, - есть сложности. Вот и банк «Каспи» остался у Семьи. Токаев не рискует обрушить финансовую систему. Идет торг, но это лишь вопрос цены. Будущее понятно…

Понятно?! Ай, нет. Ведь в Казахстане только и говорят:

- Вранье, притворство – никаких перемен не будет!

- Как?! – возражаешь ты. - А объявленная свобода митингов, партий?

- Чушь! - смеются. - Пикетчиков задерживают, а слишком ретивых по прежнему сажают на нары (арестован один из главных казахских оппозиционеров, глава «Демократической партии» Жанболат Мамай). Ну, а «свобода партий по-казахски», мол, это отдельная песня...

Кстати, русскому человеку знакомая.

Два года назад местные коммунисты вдруг решили… перестать быть коммунистами. И стать «Народной партией». Эту само-декоммунизацию, или, простите, само-кастрацию они попытались выдать за хитрый электоральный ход. Но кого тут обманешь? Пошел шепот - такова была воля президентской администрации. Ее раздражает «колониально-красная» символика.

С обещаниями властей справедливо разобраться с жертвами январского бунта - та же невнятная история. Родственники несчастных, кто не вовремя вышел на улицу и получил пулю в лоб, конечно, митингуют у прокуратуры (разогнать этих бедолаг у полицейских не поднимается рука), а толку…

Сажать силовиков за то, что они слишком буквально поняли приказ «уничтожать террористов» - власти не хотят (как и Горбачев отказался наказывать военных, подавлявших восстания в Баку, Тбилиси, Прибалтике).

Да, и слишком много судачит народ о настоящих заговорщиках «там, наверху».

- Сын рассказал, что толпой управляли люди в масках, - говорит мне отец арестованного за разграбление оружейного магазина. - Причем эти люди были не в толпе, они хорошо знали, где видеокамеры, и работали в «слепых зонах». Подойдут в закоулке и скажут – «берем РОВД». Моему сыну сказали – нужно оружие, ломай такую-то лавку. Тот сломал. А толку?! Оружие там нерабочее. Словно те, кто направлял толпу – не желал стрельбы. Словно, им была нужна лишь «картинка».

ОПАСНЫЙ РАЗГОВОР
Картинка…

Подождите.

- Я же не увидел ни одного русского, - хлопнул я себя по лбу.

Это был редкий момент разговора с «неказахом» - политологом Рустамом Бурнашевым.

- Ни в январской мясорубке, ни сейчас - среди «разбуженных» токаевской Перестройкой активистов, нет русских, – задумался я.

- И не увидите, - пожимает Бурнашев плечами. – Если русский придет на митинг, на него казахи посмотрят косо – мол, а он что здесь забыл? Он будет белой вороной. И при этом активные казахи критикуют русских - мол, они слабо участвуют в общественной жизни, они слабо интегрированы в Казахстан, словно им все равно…

- Им все равно?

- Вы не представляете, какой тяжелый и опасный разговор затеяли, - вздохнул политолог…

Виды Алма-Аты

НЕ РУССКИЙ СЕВЕР
В Казахстане, чтоб влипнуть в историю (причем так, чтоб наверняка) надо посетить Север страны.

Если ты, конечно, журналист, политик или просто озабоченный «русским вопросом» персонаж, которых на просторах СНГ становится все больше.

Все от того, что Северный Казахстан в Z-России принято называть русским.

А в Казахстане – за такую фразу можно и сесть.

Потому я и осторожничал – слишком многие оказались в тюрьме за попытку описать этот загадочный Север.

Русский националист Белов-Поткин ухитрился получить срок, вернувшись в Москву. Семь лет получил местный блогер-русофил Ермек Тайчибеков лишь за одно интервью российскому сайту «Царь-град».

Даже человек, упрямо считающий себя комиком - Тигран Кеосаян, и тот - стал врагом казахстанской власти. Покритиковал ее однажды за непроведенный Парад Победы и за недостаточную, по его мнению, поддержку России. Назвал ее «хитрож…ой». Для нашей политарены – дело обычное, а вот Астана занервничала. Она исходила из простой мысли - пропагандисты не могут выражать свое личное мнение. Только по приказу. Таковы в СНГ древние традиции. А в России, получается, махновщина? Кто во что горазд? Даже без грозного Жириновского, теперь не знаешь - откуда прилетит. От Соловьева? Рогозина?

В общем, Кеосаяна объявили невъездным. На что супруг главы «Раши тудей» Маргариты Симоньян (это родство еще больше запутало казахских аналитиков) наказал казахов еще раз.

«Придет момент, когда я приеду в страну, не спрашивая разрешения у ее властей», - грозно пообещал он.

Но я решил. Спокойно.

Человек я толерантный, разумный, всем нациям на Земле дружественный - что криминального, если поеду в Северный Казахстан и посмотрю на него одним глазком?! Да, речь пойдет о русском языке и неровной межнациональной казахо-русской дружбе, но на это давно пора посмотреть без истерики.

- В Казахстане объявлена демократия, гласность, – неуверенно убеждал я сам себя. - Да, и президент Токаев к нашему брату, русскому, дружелюбен. Недавно заявил, что «мы должны принимать меры по укреплению статуса казахского языка, но не в ущерб и тем более не с целью дискриминации других языков».

Но что-то мешало спокойствию.

Точнее, спокойствию мешало все.

МЕЛКИЕ СОСЕДСКИЕ НЕДОРАЗУМЕНИЯ
Независимое поведение Токаева на недавнем экономическом форуме в Питере (на предложение Маргариты Симоньян признать ДНР и ЛНР, последовал прямой, как заноза, отрицательный ответ) было «о двух концах». Это вдохновило казахов - президент оказался вовсе не мягкотелым ставленником Москвы, как некоторые здесь почему-то считали. С другой…

Начались недоразумения.

Случайные. Абсолютно нерукотворные. Что хором подтвердили обе стороны.

Новороссийский порт как-то сразу после форума перестал загружать казахстанскую нефть. Внезапно на дне обнаружились мины времен Великой Отечественной войны. Порт закрыли, казахи несли серьезные убытки – десятки миллионов долларов в день. Москву, разумеется, заподозрили, но та, хладнокровно отрапортовала – мол, ничего личного, досадная неприятность. Неделя другая, мол, и все успокоится…

И тут контратака. Появились сообщения, что Астана заблокировала 1,7 тысяч российских вагонов с углем. Хотя и эти новости официально объявили фейком, движение «Опора России» как-то некстати пожаловалось в правительство на дискриминацию перевозок российского зерна через Казахстан. Для казахов, она мол, стоит 51 рублей за тонну\километр, а для нас — 192 рубля.

В общем, время нервное. Подозрительное.

Приземляюсь в городе Уральске, что на северо-западе Казахстана.

Блаженный июньский полдень. Сверху плавит солнце, сбоку покусывает мошкара, впереди – купеческая улица, и маленький отель «Пушкин» манит к хитрой заморской штуке - кондиционеру… Угол глухой, насквозь русский (до Самары 3 часа на машине), для властей – не самый приятный. Народ тут особый. С гонором.

А что поделать – яицкие казаки.

Так еще с плененного здесь Емельки Пугачева повелось. И с Даля, и с Льва Толстого и с отца будущего премьера Столыпина и с Пушкина… Кого только в Уральск не заносило!

ПУШКИН И ИКРА
Кстати, Александра Сергеевича принесло в Уральск, как и меня, - по делам журналистским. Поэт любил колесить по Империи. То в одном городке, то в другом, я слышал одну и ту же легенду. Мол, приедет смуглый барин на бричке, заселится в гостиницу, и сразу – работать. Встреча за встречей. А потом - в архивы, к документам. После чего раздраженно, по-репортерски, пишет в блокноте язвительное, мол, село Сингилей (Симбирская губерния) та еще дыра, и «ямщики там, то ли пьяные, то ли слепые».

Александр Сергеевич приехал и сюда, в Уральск, для сбора материала к своей будущей «Капитанской дочке» и монографии «История Пугачевского бунта».

Но, Пушкину было проще. Знаменитость. Весь город бежал к нему, чтоб рассказать – что было и что не было, от чего интервью у Александра Сергеевича превращались в банкет. Из Уральска пьяненький гений писал жене:

– В Уральске тамошний атаман и казаки приняли меня славно, дали два обеда, подпили за мое здоровье. Наперерыв давали мне известия, в которых имел нужду, и накормили меня свежей икрой, при мне изготовленной”.

«Ишь ты - свежей икрой, - ворчал я, рассматривая пыльный городок, застрявший между Европой и Азией (за околицей - памятник сей географической аномалии). Прикидывая – с чего же тут начать?

ИЗ-ЗА УКРАИНЫ ВСЕ НАЗАД ПОБЕЖАЛИ
А начну с профессора Преображенского, завещавшего– «не читайте на ночь советских газет». Иначе все. Ты на фронте. В войну диванные бойцы способны превратить любую пастораль.

Пылающие «русской идеей» друзья прислали мне в Казахстан специальные ссылки. Для тонуса. Захотелось тут же забаррикадироваться в «Пушкине», так как улицы Уральска, судя по российскому интернету, заполнены казахскими националистами. Рыскают гады в поисках славянской крови. И «махровейший казахский национализм, в котором постепенно тонет республика» вот-вот полезет из всех щелей...

Но проходит день. Два...

То, что казахский национализм где-то рядом, я, конечно, чувствовал. Но казахские националы были стеснительны, ненавязчивы. Об их присутствии намекал разве что педагогический университет. Когда-то он был имени Пушкина. Теперь - Махамбета Утемисова. И два памятника – русского и казаха стояли друг против друга. Уравновешивая? Примиряя? Мол, ну, пусть Утемисова. Но все ж знают, что Пушкина.

Разговорился с казахской тетушкой, на скамеечке, рядом с вузом.

- Меньше стало русских – говорит. И вздыхает как-то грустно-грустно.

- Живу в пригороде, - рассказывает. - Там одни мы, казахи. Русские распродали квартиры, да разъехались кто куда. И так жалко! Хорошие были соседи у нас. А мой сын любит дружить с русскими. Со своими ему почему-то не интересно. И сюда, в центр ездит, тут у них своя тусовка, компания.

- А почему уезжают? – спрашиваю.

- Так все в Россию думают перебираться, - говорит. - Там и преподают лучше и дипломы ценятся больше наших, и работа есть… Точнее (вдруг задумывается) была работа. Сейчас, из-за Украины все вдруг назад побежали…

НАС, ЯИЦКИХ КАЗАКОВ, НЕ ОБИДИШЬ
Посидел с русскими мужиками у бензоколонки. Кто таксист, кто водитель автобуса, парочка не проспавшихся дальнобойщиков безмолвно смотрела в стену – пока один из них, ко всеобщему хохоту, не захрапел…

Подтверждают мужики. Пошел народ из России. Заезжих русских стало много, пытаются фирмы открыть (в местной промышленной палате даже прошло два совещания – думали, как использовать такие нежданные инвестиции? Но местные бизнесмены подняли бучу – а зачем, мол, нам конкуренты?!)

- Казахи не обижают? – спрашиваю.

Усмехаются. Нас, мол, яицких казаков, обидишь. Мирно живем…

- Но у казахов недавно пошла такая тема, - вдруг заметил русский мужичок-таксист. - Мне все чаще стали попадаться смельчаки, которые интересуются – почему я, гражданин Казахстана, не говорю на казахском. Я их предупредил – сейчас высажу. Начальству доложил – в следующий раз дам в морду…

- А зачем? Они ж не со зла. У меня тоже такой попался, - кивнул водитель автобуса. - Без претензий. По-доброму стал выпытывать – почему язык не учу? А зачем, пожимаю плечами, что надо я и так понимаю. А «учить - не учить» мое дело. И тут казах говорит: а если война? Представь, мы с тобой на фронте, бьемся с врагом, а часть наших солдат по-русски не говорит? Как мы друг друга понимать будем?! Прикиньте, вот шутник, да? Фронт придумал!

Водитель автобуса заливисто смеялся в мертвой тишине. Даже дальнобойщик проснулся и посмотрел на шутника красным глазом.

Граница Европы и Азии

ОХОТА В СОЦСЕТЯХ
Уральск я выбрал из-за одной истории, которая на усыпляющем фоне всеказахского миролюбия выглядела странной.

Последнее супер-ЧП здесь случилось в 1991 году, когда русские казаки попытались провести съезд, а националисты съехались для драки с ними со всей страны…

С тех пор в Уральске все словно застыло. Даже переименование улиц здесь шло бестолково (некоторые сменили названия по три-четыре раза), что раздражало весь город, включая казахов.

И трудно сказать – то ли здесь действительно воцарился всенародный мир или власти проблему просто законсервировали на будущее. Назарбаев, как здесь говорят, в своих обращениях намекал, что он единственный, кто защитит русских (и ему верили), а в речах на казахском языке пытался угодить националистам, хитроумно получая одобрение и тех и других. Спецслужбы делали то же, но по своему - сажали и русских активистов и казахских «нацпатов» с холодной методичностью. Сохранялись русские школы, строились национальные. И ситуация ничем бы не отличалась от какой-нибудь Чечни или Дагестана, откуда под ласковые речи о дружбе народов уезжают последние русские (в начале прошлого века их Уральске было 90%, теперь – лишь 25%).

Но что-то случилось в последние дни.

Что-то нехорошее.

В правительстве вдруг заговорили о переименовании Павлодара и Петропавловска на казахский лад, а в Уральске вдруг разразился всеказахстанский скандал. Журналист Лукпан Ахмедьяров объявил интернет-охоту за гражданами Казахстана, в соцсетях призывающих «присоединиться к России». Он «выдал» полиции местного жителя Максима Яковченко (за пост: «УРАЛЬСК, ПЕТРОПАВЛОВСК, ПАВЛОДАР И Т.Д. НАДО ОТДАТЬ РОССИИ») и Павла Бондаренко (назвал казахских ханов «степными первобытными обезьянами»).

Статьи об этом с шумом разнеслись по Казахстану.

ВЫНУЖДАЮТ МОЛЧАТЬ
- И это происходит в тихом, милом толерантном Уральске с тетушкой-казашкой и ее сыном, который дружит только с русскими?! – поразился я.

Интересно, что Ахмедьяров в благородной ярости опубликовал еще и «позорный список» журналистов с «прокремлевской» позицией. И обнажил еще один национальный разлом – в списке почти все русские. Главный редактор газеты «Надежда» Алла Злобина, корреспондентка «Казахстан Темиржолшысы» Анна Панищева, сотрудница «Жайық-Пресс» Наталья Горохова…

- Это поразительно, – возмущалась Алла Злобина. - Я написала всего пару слов про спецоперацию. Получается, я не имею право выражать свое мнение?!

Я встретился с Аллой в редакции, где на стене большое фото Булата Окуджавы и его благословление: "Надежда - это замечательное слово. Во многом благодаря этому чувству человечество и движется вперед. Однако нельзя превращать его в фетиш. В таком случае опускаются руки, возникает ощущение полной зависимости и человек превращается в холопа. Пусть же надежда поможет нам оставаться людьми".

Злобина – человек в Казахстане настолько известный, что ей … запретили заниматься журналистикой. Ее просто долго не брали на работу. В квартире она находила прослушивающее устройство, входную дверь изгаженной. Ее пытались сбить машиной на улице, угрожали. Эту незавидную судьбу честного репортера Злобина заслужила статьями о бунтующем шахтерском городке Жанаозене в 2011 году. Злобину тогда казахи превозносили, как смелую журналистку, гордость гражданского общества.

И получается какая-то ерунда. Алла Злобина и то самое, казахстанское гражданское общество, теперь по разные стороны баррикад?!

- После начала спецоперации на Украине здесь многое изменилось, – говорит Злобина. - Людей вынуждают молчать…

Злобина – человек в Казахстане настолько известный, что ей … запретили заниматься журналистикой.

ПЕРЕГРЫЗТЬ ПУПОВИНУ
Тут надо отдать должное Лупкану Ахмедьярову, он не отказался от встречи с журналистом «прокремлевской» Комсомольской правды. Он явно хотел поговорить «об агрессии России против Украины». Мы сидели в местном фастфуде – вокруг уральцы, дети, бабушки, парочки, одна из которых была особенно трогательна – она красавица-русская, он – жгучий казах.

И я отчего-то подумал – эх, не разрушить бы.

- Лупкан, – говорю. - Простите. Но до встречи с вами, мне казалось, что в Уральске – пусть хрупкий, но волшебный, межнациональный мир. По моему, его вообще нельзя трогать руками.

- Это впечатление обманчивое, – поморщился Ахмедьяров. - Здесь никто, конечно, не скажет - «чурка узкоглазый» или - «говори на казахском»…

- Говорят, бывает, - вспоминаю злого водителя.

- Казах к казаху прицепится на счет языка, а к русскому – это редкость, – возражает журналист. - Но многое изменилось 24 февраля, когда плоды российской пропаганды дали первые всходы. Когда многие русские в Казахстане стали поддерживать агрессию России против Украины. В соцсети я разместил баннер «Украина, ты победишь», и русские комментаторы написали – «разжигаешь межнациональную рознь». Я удивился. Я не пишу, что русские плохие, пишу, что Украину надо поддерживать.

- И что это значит?

- Что ни о какой межнациональной дружбе говорить не приходится!

- Почему?

- Объясню, - терпеливо кивнул Ахмедьяров. - У меня прекрасные отношения с моими русскоязычными соседями, у меня лучший друг - русский. Но языковую и культурную среду русских Казахстана обеспечил телевизор (российское ТВ, - авт.). И они восприняли эти коды. Хотите доказательство? Обычный разговор: ты живешь в Казахстане? Да,- отвечает. У тебя паспорт казахстанский? Да. Ты поддерживаешь спецоперацию? Да. Почему? Начинает говорить эти фразы из ТВ. Я спрашиваю - если завтра здесь в Уральске или в Кустанае начнут собирать подписи для образования русской республики, ты это тоже поддержишь?

- И тут, – восклицает журналист, - мозг включается. Русский говорит – «если будут ущемлять, то почему бы и нет». И это опасно! Мы должны ощущать себя гражданами одной страны, одной казахстанской нации. А если телом русский находится здесь, а головой – в России, у него начинается «синдром квартиранта». Проблема русских в Казахстане – они очень слабо интегрированы в общество. Они живут в языковом пузыре, и выдумывают угрозы себе. Они верят, что есть угроза русскому языку. Хотя у нас кругом русский язык!

- Не все так благостно, – вздыхаю. - Есть же неприятная история с петицией против предоставления русскому языку в Казахстане статуса государственного… Для нас это болезненно.

И тут Ахмедьяров завелся.

- Если мы, страна независимая – мне неважно, как русские себя чувствуют! – почти вскричал он. - Потому что все условия для русского языка есть! Дать русскому статус государственного - значит расписаться в том, что независимости страны больше нет. Я за то, чтобы скорее перегрызать пуповину с Россией!

Тут я внутренне присвистнул. Выругался. Сказал – «ах, перегрызть?!». Снова присвистнул. Оглянулся. Зал стремительно пустел, словно обнаружив двух прокаженных.

- Так вы сами создадите Уральскую народную республику, – воскликнул я (и удивился, что это прозвучало, во-первых, от меня, во-вторых - как угроза). – Господи, зачем бесконечно переименовать улицы, города с русского на казахский?!

- Города надо переименовать, – чеканил казахский националист.

- Но у них исторические русские имена!

- Мы найдем ученого, который найдет монету и скажет, что здесь изначально было казахское поселение.

- Черт побери, - заорал я. - Зачем рвать нервы людям?! Почему не оставить все как есть?

- Потому что это мина замедленного действия, - посмотрел мне прямо в глаза Ахмедьяров.

КАЛИБРЫ НАТО
Недоверчиво вглядываюсь в Уральск.

А он занят. Ему, слава Богу, не до всей этой языковой ерунды.

К границе шли фуры. Похоже, со спасительным «серым импортом». На индустриальной площадке, где громоздились сразу несколько заводов, мой новый приятель-казах рассказывал о настоящей уральской жизни, которая, слава Богу, состоит из вещей фундаментальных, приземленных.

Завод моего знакомого выпускает знаменитый пулемет «Утес». Продает в десятки стран. И все бы хорошо, да…

- К нам приехала из России делегация, готовились вместе запустить новый проект, - грустил он. - Но после февраля все. Нарушать санкции – команды нет. Наше правительство на это не пойдет. Похоже, придется переориентироваться на калибры НАТО…

- Ах, вот как. На натовские, значит? - сердито киваю (вечер сегодня явно не задался)…

И этот хороший душевный казах меня понял. Смеется.

- Да, не дрейфь! Не слушай ты этих балаболов-националистов. Мы, казахи, всегда будем за русских. Сколько родни в России, сколько общей истории, сколько экономики…

- Ну-ну, - недоверчиво качаю головой, вспоминая «пуповину».

- Но с одним, правда, условием, – казах вдруг становится серьезным. - Не надо ставить жестко вопрос – с кем мы, казахстанцы - выбирая между всем миром и изоляцией, пусть даже вместе с Россией. Наши люди только измучаются – но, скорее всего, выберут мир.

ТОЛЬКО ЦИФРЫ

Сколько в Казахстане русских и казахов
1959 г.

Русских - 4 млн. (42,4/% населения)

Казахов - 2,8 млн (30% населения)

1989 г.

Русских - 6,2 млн. (39,7% населения)

Казахов - 6,5 млн. (37,8% населения)

2021 г.

Русских - 3,4 млн. (18% населения)

Казахов — 13,3 млн. (69,6% населения)

Источник